Наши боевые друзья из Казахстана…

 В памятные дни к 75-й годовщине Победы в Великой Отечественной войне из Республики Казахстан получена весточка от одного из однополчан по службе в Северной Группе войск – одного из потомков защитника Родины.

 Крайний слева – Адилов Кусманияр, проходил службу в рядах Вооруженных Сил СССР (1965-1968 гг.) в 8 гвардейском танковом полку (седьмая рота) в\ч пп 31695, 20-й танковой Звенигородской Краснознаменной дивизии СГВ, наводчик танка Т-62 в экипаже командира танка сержанта Локтева Г.В.

 В 1968 году принимал участие в защите социалистических завоеваний в ЧССР – военно-стратегической операции «Дунай». За образцовое выполнение интернационального долга приказом Министра Обороны Маршала Советского Союза Гречко А.А. №242 от 17.X.1968. Адилову К. объявлена Благодарность.

  Танкисты 7-й ТР, с честью выполнившие боевые задачи в ходе операции «Дунай».

 Впоследствии К. Адилов был назначен художником полка.

 На фотографии под названием «Фото из личного архива Локтева Г.В.», второй справа налево командир танка Локтев Г.В. со своим экипажем, я стою крайний справа.

Вводу войск в ЧССР предшествовала углубленная боевая и политическая подготовка. К. Адилов – при проведении политзанятий.

 Наш командир полка – легендарный танкист, Герой Советского Союза Клюев Василий Кузьмич (справа). Расположение 8-го ТП 20 ТД СГВ. Гарнизон Свентошув, Польша.

 (Авт.В. Шевченко) «С материалами ознакомлен бывший командир танка Локтев Г.В. – проживает в Миллеровском районе Ростовской области. А также оповещены бывшие военнослужащие 8-го гв. ТП – однополчане Адилова К. – с Украины, Белоруссии.

 И в этой связи публикуем биографического характера материалы, посвященные ветерану Великой Отечественной войны, Герою Советского Союза Клюеву Василию Кузьмичу под заголовком: «Наши учителя – командиры»:

 Клюев Василий Кузьмич

27.07.1922 – 30.06.1972

Герой Советского Союза

  Клюев Василий Кузьмич – в период Великой Отечественной командир взвода 36-й танковой Краснознаменной ордена Суворова бригады 11-го танкового Краснознаменного корпуса 69-й армии 1-го Белорусского фронта, лейтенант.

 Родился 27 июля 1922 года в деревне Инютино, ныне Богородского района Нижегородской области в семье зажиточного крестьянина. Русский. Член КПСС с 1953 года. У родителей был большой двухэтажный полукаменный дом и маслобойня. Когда началась коллективизация, чтобы спасти детей и не испортить им дальнейшую жизнь, Клюевы покинули деревню, оставив все нажитое добро. В 1930 году поселились в поселке Сормово (Нижний Новгород). Здесь в 1940 году Василий окончил школу-десятилетку N 115. В школе активно занимался спортом, готовился к службе в армии, в танковых войсках.

 В октябре 1940 года был призван в Красную Армию и направлен не в танковые войска, куда ему хотелось, а в кавалерию. Службу проходил в Забайкалье, на станции Отпор недалеко от границы. Стал отличником боевой и политической подготовки и был направлен на курсы младших лейтенантов. По окончанию учебы в мае 1941 года, воспользовался случаем уйти в технические рода войск и получил назначение в отдельный автотракторный батальон.

 Здесь встретил начало Великой Отечественной войны. С ноября 1941 года младший лейтенант Клюев участвовал в боях на Северо-Западном фронте, в разгроме Демянской группировки противника.

 В декабре 1942 года его направили на переподготовку на курсы офицерского состава при Харьковском танковом училище, эвакуированном в город Чирчик (Узбекистан). Через полтора месяца он стал командиром курсантского взвода. Готовя офицеров-танкистов для фронта, в совершенстве освоил технику. В сентябре 1944 года получил назначение в Нижнетагильское танковое училище преподавателем огневой подготовки.

 Только в конце 1944 года был направлен в действующую армию.
Лейтенанта Клюева назначили командиром танкового взвода в 36-ю танковую бригаду, находившуюся в районе Пулавского плацдарма на берегу реки Висла. В короткий срок Клюев сделал свой взвод одним из лучших в батальоне.

 В первый день Висло-Одерской наступательной операции, 14 января 1945 года, 11-й танковый корпус, на левом фланге которого действовала 36-я танковая бригада, был введен в сражение. К вечеру танкисты, прорвали оборону противника на глубину 20 километров. Продолжая стремительное наступление, на следующий день вклинились в оборону противника еще на 50 километров и 16 января взяли город Радом.

 Командир 3-го батальона капитан Рогозин послал Клюева с танковым взводом провести боевую разведку на западной окраине города. Разведчики обнаружили на дороге, идущей от города на запад, скопление автомашин, танков и обозов. Передав об этом в бригаду, Клюев решил нанести первый удар своим взводом. Три танка на большой скорости врезались с тыла в скопление вражеской техники. Огнем из пушек и пулеметов, гусеницами уничтожили 4 самоходных орудия, 12 пушек, 130 автомашин, 150 повозок с различными грузами, около 50 гитлеровцев. Танковый корпус продолжал движение вперед.

 В ночной разведке в районе населенного пункта Пшисуха взвод Клюева обнаружил большое скопление войск противника. Передав по рации координаты и состав встреченной группировки, Клюев решил создать видимость ее окружения и атаковал с запада. Его «тридцатьчетверки» на больших скоростях ворвались в боевые порядки и принялись давить вражескую технику броней и гусеницами. Пользуясь замешательством и паникой, нанесли фашистам большой урон.

 Когда бригада вышла в этот район, то на месте боя взвода Клюева обнаружили подбитыми 4 самоходных орудия, 30 грузовиков, 4 артиллерийских батареи. Около 40 гитлеровцев было убито, четырех офицеров взяли в плен. Кроме этого остались брошенными 90 автомашин и 75 груженых повозок, 8 ручных пулеметов...

 Отличился взвод Клюева и при ведении разведки у железнодорожной станции Опочно. Танкисты обнаружили уходящую на запад большую колонну грузовиков противника под охраной нескольких танков. Скрытно обойдя колонну и доложив в бригаду сведения о ее составе, Т-34 встали в засаду. Когда вражеские танки подставили им свои борта, открыли по ним прицельный огонь, а затем налетели на вереницу машин...

 19 января командир батальона Рогозин, представил танкистов взвода Клюева к боевым наградам, а отважного лейтенанта к званию Героя Советского Союза. Отмечая в наградном листе мужество, отвагу и решительность на поле боя командира взвода Клюева, его умелое командование взводом, он сообщал: "За период наступательных боев с 14-го по 19 января 1945 года взводом уничтожено 12 танков и самоходных орудий, 9 пушек, 14 ручных пулеметов, 2 миномета, 90 автомашин, 120 повозок с грузами и лошадьми. Убито 90 солдат и офицеров. Захвачены трофеи: 140 автомашин, 17 пушек, 13 минометов, 7 танков. Взяты в плен 36 солдат и 12 офицеров."

 20 января наградной лист подписал командир 36-й танковой бригады полковник И.А. Жариков. Согласился с такой оценкой подвига Клюева и командир 11-го танкового корпуса генерал И.И. Ющук.

Наступление продолжалось. 30 января отважный танкист участвовал в разгроме окруженной подвижной группировки противника, пытавшегося пробиться на запад из района Свебодзина. В первых числах февраля войска танкисты вышли на Одер, форсировали по льду реку и захватили на левом берегу в районе Кюстрина плацдарм. До Берлина оставалось 60 километров. Перед штурмом Берлина 11-й танковый корпус придали 1-й гвардейской танковой армии.

 Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года за образцовое выполнение заданий командования и проявленные мужество и героизм в боях с немецко-фашистскими захватчиками лейтенанту Василию Кузьмичу Клюеву присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда" (N 6401). Награду герой-танкист получил в боевой обстановке.

 16 апреля началась Берлинская операция. 20 апреля танковый батальон под командованием майора Рогозина первым ворвался на улицы города Мюнхеберг, прикрывающего подступы к Берлину. 23 апреля в числе первых танковый взвод Клюева ворвался на восточные окраины Берлина и участвовал в захвате Силезского вокзала. 29 апреля завязались ожесточенные бои на подступах к рейхстагу, лейтенант Василий Клюев был в одной из штурмовых танковых групп. 30 апреля у стен Рейхстага его танк был подбит, а командира раненого и без сознания товарищи отправили в медсанбат. Позднее за бои в Берлине Клюева наградили орденом Красной Звезды.

 Осколочные ранения у Клюева оказались нетяжелыми и вскоре он вернулся из госпиталя в свой корпус - 11-й танковый Радомский Берлинский Краснознаменный, орденов Суворова и Кутузова 2-й степени. Продолжал службу в Восточной Германии, стал старшим лейтенантом. В 1952 году окончил Высшую офицерскую бронетанковую школу, в 1959 году - Военную академию бронетанковых и механизированных войск.

 В начале 60-х в звании полковника проходил службу в 20-й танковой Звенигородской дивизии в должности командира 8-го гвардейского танкового полка Северной Группы войск с дислокацией – гарнизон Свентошув (Нойхаммер) Польша.

 Василий Кузьмич вырастил в боевом подразделении – полку – не одно поколение высоко классных специалистов 1-го класса и мастеров танкового огня, что в будущем сыграло очень важную роль при выполнении боевых задач в военно-стратегической операции «Дунай» в 1968 году, и чем мы гордимся до сегодняшнего дня.

 Помимо воинских специальностей танкистов, он личным примером выполнял упражнения на спортивных снарядах на «отлично», включая брусья и перекладину по принципу «Делай, как я!» …

 В 1970 году он окончил высшие академические курсы при Военной академии имени М.В. Фрунзе. Командовал танковой дивизией Уральского военного округа. Был награжден орденом Красного Знамени.

 Генерал-майор танковых войск Клюев В.К. скоропостижно скончался от сердечного приступа 30 июня 1972 года *. Похоронен в городе Челябинске на Успенском (Цинковом) кладбище (квартал 1). 

Похоронен на Успенском кладбище.
Фото май 2012 г.

 Награждён орденами Ленина, Красного Знамени, Красной Звезды, медалями.

 В Нижнем Новгороде именем Героя названа улица, на ней установлена мемориальная доска. На школе № 115, где он учился, также есть мемориальная доска, а перед школой поставлен памятник - танковая башня на высоком постаменте. Его имя вписано на стеле площади Героев.

 Мы всегда с благодарностью будем помнить нашего командира.

КЛЮЕВ Василий Кузьмич
(27.07.1922, дер. Инютино ныне Богородского района Нижегородской области — 30.06.1972, Чебаркуль)

   Участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (24 марта 1945), генерал-майор танковых войск. Работал на авиационном заводе. В армии с 1940; окончил курсы младших лейтенантов (1941). На фронте с декабря 1941; прошел переподготовку на курсах офицерского состава при Харьковском танковом училище (1943). Лейтенант, командир взвода 36-й танковой бригады 11-го танкового корпуса 69-й армии 1-го Белорусского фронта. Отличился в боях за города Радом, Опочно, Томашув-Мазовецки, Лодзь (Польша) 14—19 января 1945: действуя в составе разведывательного отряда, добыл ценные сведения о противнике, со взводом разбил несколько вражеских колонн, ликвидировал 12 танков и самоходно-артиллерийских установок, 9 пушек, 90 автомашин. После войны окончил Высшую офицерскую бронетанковую школу (1952), Военную академию бронетанковых и механизированных войск (1959), Высшие академические курсы при Военной академии имени М.В. Фрунзе (1970). В 1967—1968 командовал 68-й мотострелковой дивизией в Чебаркуле. Награжден орденами Ленина, Красного Знамени, Красной Звезды, медалями. В Нижнем Новгороде именем Клюева названа улица, установлена мемориальная доска.

Е. Л. Зорина 

Республика Казахстан. Генерал-майор Исенгулов Айткали Гусманович 

В 1968 году – старший лейтенант, заместитель командира 144-й роты специального назначения 1-й гвардейской Танковой армии Группы Советских войск в Германии (в\ч пп 38659) 

 Принимал участие в военно-стратегической операции «Дунай» в составе Центрального фронта. Согласно приказа №242 от 17 октября 1968 г. награжден Благодарностью Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза А.А. Гречко за образцовое выполнение интернационального долга.

 В 1970-1980 годах выполнял задачи в ряде стран, в том числе, в Африке и Юго-Восточной Азии, Афганистане, Анголе. ГСВГ, СГВ, БВО. САВО и другие округа знает не по бумажным отчетам.

 В 90-х годах являлся заместителем Министра Обороны Республики Казахстан.

 За военные заслуги награжден наградами СССР, ряда зарубежных государств, Казахстана и многими другими. Является полным кавалером медали им. Артура Беккера (бронза, серебро, золото) – Германская Демократическая Республика.

 Большую и многогранную деятельность на протяжении многих лет генерал Исенгулов А.Г. проводит по патриотическому воспитанию молодежи и общенародному признанию в Республике Казахстан ветеранами боевых действий, локальных войн и конфликтов участников военно-стратегической операции «Дунай» в 1968 году.

 Выполняя свой, в том числе и гражданский долг, генерал Исенгулов А.Г., является Президентом общественного объединения «Союз военнослужащих запаса» Республики Казахстан, членом Президиума общественного объединения «Совет генералов РК», заместителем Председателя «Партии патриотов Казахстана».

Узы дружбы и боевого товарищества продолжаются и в послевоенный период. На фото с последним экс-министром Обороны Маршалом Советского Союза Язовым Дмитрием Тимофеевичем и начальником Главной Инспекции Вооруженных Сил РФ генералом армии Якубовым Юрием Николаевичем в 2019 г. Крайний слева – генерал Исенгулов А.Г.

С бывшим Начальником ГШ ВС СССР – генералом армии Моисеевым М.А., с Начальником ГШ Болгарии и зам.Главкома ВМФ РФ Касатоновым в 2019 году на празднике 75-летия освобождения Крыма и Севастополя от немецко-фашистских захватчиков.

В 2020 году на 9 мая с сыновьями около памятника генералу Панфилову в Алматы!!!

 (Авт.)  Для справки: Генерал Панфилов Иван Васильевич родился 20 декабря 1892 года (1 января 1893 по новому стилю) в Петровске Саратовской губернии.

 В 1915 году был призван в Русскую императорскую армию и направлен на русско-германский фронт. В 1918 году добровольно вступил в Красную армию и был зачислен в 1-й Саратовский пехотный полк 25-й стрелковой дивизии. Участник Гражданской войны, воевал в составе 25-й стрелковой Чапаевской дивизии. После гражданской войны окончил двухгодичную Киевскую объединенную пехотную школу, вскоре после этого был назначен в Среднеазиатский военный округ. Принимал активное участие в борьбе с басмачами.

 Во время Великой Отечественной войны – командир 316-й стрелковой дивизии (с 17 ноября 1941 года – 8-я гвардейская). Дивизия набиралась из жителей Алма-Аты (ныне Алматы). Прославилась в тяжелых оборонительных боях на Волоколамском направлении.

 Во время обороны Москвы, он применял систему глубоко эшелонированной артиллерийской противотанковой обороны, а также подвижные отряды заграждений. По некоторым данным, в октябре 1941 года, когда шли бои под Волоколамском, он организовывал рейды в тыл врага, «чтобы у солдат было ощущение, что враг тоже живой человек и его можно победить». Главным призванием военачальника он считал сохранение жизни солдат на войне, теплое отношение и заботу. Командир дивизии Панфилов умел мотивировать солдат, укреплять их стойкость в бою и веру в победу. Бойцы называли Панфилова «генерал Батя». Он говорил солдатам и командирам: «Мне не нужно, чтобы ты погиб, нужно, чтобы ты остался живым!».

 Части дивизии во главе с Панфиловым вели тяжелые оборонительные бои с превосходящими силами противника, в которых личный состав проявил массовый героизм. В ходе боев 16-20 ноября на Волоколамском направлении 316 стрелковая дивизия (с 17 ноября Краснознаменная, с 18 ноября – Гвардейская) остановила наступление двух танковых и одной пехотной дивизии вермахта. Согласно официальной версии, взвод истребителей танков именно этой дивизии 16 ноября 1941 года, в ходе ожесточенных боев приостановил на 4 часа продвижение 50 вражеских танков, уничтожив 18 из них, что вошло в историю как подвиг 28 героев-панфиловцев. За успешные действия в ходе этих боев дивизия, уже ставшая 8-й гвардейской Краснознаменной, 23 ноября получила почетное звание Панфиловской. Генерал-полковник Эрих Гепнер, командовавший 4-й танковой группой, чьи ударные силы потерпели поражение в боях с 8-й гвардейской дивизией, называл ее в своих донесениях «дикой дивизией, воюющей в нарушение всех уставов и правил ведения боя, солдаты которой не сдаются в плен, чрезвычайно фанатичны и не боятся смерти». Генерал Иван Васильевич Панфилов погиб на фронте 18 ноября 1941 года у деревни Гусенево Волоколамского района Московской области.

 В кровопролитных боях за Волоколамск и восточнее его, навеки покрыла себя славой панфиловская дивизия. Ее в армии так и называли, и солдаты 316-й о себе говорили: «Мы – панфиловцы!». Счастлив генерал, заслуживший в массе бойцов так просто выраженную, но неизгладимую в сердцах любовь и веру». 12 апреля 1042 года генералу Панфилову посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.

 Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище. На месте гибели, в деревне Гусенево (сельское поселение Чисменское, Волоколамский район Московской области), установлен памятник.

 В Алма-Ате в парке имени 28 героев-панфиловцев установлен памятник генералу Панфилову

Наш боевой друг и однополчанин генерал Исенгулов Айткали Гусманович в быту с женой и сыном Жангиром сегодня… И добрых Вам пожеланий с нашей стороны.

Г. Пермь

Гвардии старший сержант Слиж Николай Алексеевич.

 В 1968 году – и.о. командира разведвзвода 30-го гвардейского танкового полка, 30-й гвардейской шести орденоносной Иркутско-Пинской дивизии им. Верховного Совета РСФСР. Принимал участие в операции «Дунай», Приказом Министра Обороны СССР Маршалом Советского Союза Гречко А.А. №742 от 17.10.1968 г. – Н. Слиж объявлена Благодарность за выполнение интернационального долга.

 … «В апреле 1968 года, после окончания учебного подразделения в Ново-Борисове Белоруссии, я прибыл в г. Гродно в в/ч 86681 30-й Гвардейский Выборгский Краснознаменный ордена Суворова танковый полк легендарной 30-й Гвардейской шести орденоносной Иркутско – Пинской дивизии имени Верховного Совета РСФСР в разведвзвод, командиром отделения плавающих танков ПТ-76. В отделении было три танка ПТ-76. В последствии разведвзвод был преобразован в разведроту: 1-й разведвзвод - три ПТ-76, 2-й разведвзвод - три БРДМ1 и 3-й мотоциклетный разведвзвод - три мотоцикла с пулеметами в колясках.

 Пятого июля 1968 года, в два часа утра, наш 30-й танковый полк был поднят по тревоге и вошел в район сосредоточения под Гродно, а вскоре уже грузился на железнодорожные платформы. Через неделю полк расположился на опушке леса где-то под Ужгородом. В полк прибыло около 100 грузовых гражданских разноцветных автомобилей с водителями для перевозки дополнительных боевых танковых комплектов снарядов и ГСМ в резиновых и стальных емкостях. Автомобили за сутки перекрасили в зеленый цвет. Дополнительно в полк добавили – дивизион тактических ракет и отдельный танковый батальон, оснащенный новейшими по тому времени Т-62. Кроме того, саперное подразделение – понтонёры.

 В средине августа 1968 года загрузили в танки и БРДМ полные боевые комплекты и нанесли белые опознавательные полосы на корпуса техники, чтобы свои не расстреляли. 19 августа 1968 года получили по три суточных сухих пайков на каждого члена экипажа. Личное оружие было пистолеты, автоматы и пулеметы с боекомплектами и гранаты Ф-1 у нас постоянно с момента выезда по тревоге из Гродно. Разведвзвод полка развернули в разведроту. Мне поручили командовать взводом БРДМ.

 В процессе передвижения, мы, как правило, принимали пищу в полевых условиях. 

 Командира разведвзвода лейтенанта Петренко назначили командиром разведроты. Кроме лейтенанта Петренко в роте больше не было офицеров. Замначальника штаба по разведке был майор Гришкин. Начальник штаба полка майор Шапиро. Командир полка полковник Гущин.

Командир полка полковник Гущин и начштаба – Шапиро. С командирами-фронтовиками служить было легко… и преодолевать трудности..

 Штабной ГАЗ – 69, где размещались начальник штаба и его замы, мы изнутри покрыли листовым металлом и фанерой и не зря. Впоследствии на автомобиль при движении в колонне нападали озверевшие местные жители из толпы с пиками, ножами и камнями, хотя он двигался между двух БРДМ.

 20 августа 1968 года часов вечером полк построили в походную колонну. Впереди три плавающих танка ПТ-76 разведроты с командиром лейтенантом Петренко, за ними танковые батальоны, мой разведвзвод БРДМ со штабом полка, разведвзвод на мотоциклах с колясками, дивизион тактических ракет, автомобили с танковыми боекомплектами и ГСМ, рота связи, рота химзащиты, саперы и тылы полка. При движении такая походная колонна растягивается до 10 километров. В течении месяца нам каждый день проводили занятия по политической ситуации в Европе и Чехословакии, мы прекрасно понимали, что идем на войну, обстановка была нервная и напряженная. Обмундирование у солдат за полтора месяца в полевых условиях постоянной носки было изношено до дыр, на лицах не было улыбок, взгляды потухшие, команды раздавались зло, резко и строго, солдаты стараются держаться ближе к командирам. К 22-00 часам полк был построен в пешем порядке. Вынесли знамя полка, подполковник Столбов - замполит полка, произнес напутствие, командир полка полковник Гущин, опустился на колено и поцеловал знамя полка. Раздались команды «К машинам», «По местам», «Заводи», полк начал движение в сторону границы.  Радиосвязь в колонне была запрещена, распоряжения командира полка батальонам, отдельным ротам, и службам передавались вестовыми мотоциклетного разведвзвода.

 Границу пересекли часов в 5-ть утра. Видел наших молча стоящих пограничников. Часам к 7-и утра мы остановились на берегу большого озера на окраине небольшого словацкого города Михайловцы с населением около 40-а тысяч жителей. Начальник разведки майор Гришкин показал мне на карте расположение воинской танковой части ЧНА и приказал на 2-х БРДМ выдвинуться к ней и заменить их часовых. О выполнении разрешил доложить по радиосвязи. У нас были старые карты ЧССР и небольшие книжные разговорники на русско-чешском и словацком языках. Подъехали к части к центральному въезду. Никого нет. Я постучал в калитку, вышел заспанный воин без оружия. Быстро его скрутили. Постучали еще, вышел еще один и его связали. Больше на КПП никого не было. Доложил о выполнении задания, быстро подошли танки основных сил полка и блокировали эту воинскую часть. Часть основных сил полка осталась в этой воинской части, а мы двинулись по дороге на их областной центр город Прешов. К часу дня вышли к Прешову. Входили с двух сторон. На улицах были толпы разъяренных людей. Изредка, на фоне ревущих танковых двигателей слышались хлопки одиночных выстрелов по колонне полка. У нас был приказ «На одиночные выстрелы не отвечать». В центральной части города на перекрестках основных улиц, в прямой видимости друг друга, установили по два танка. Штаб полка расположился за городом.  В городе был установлен «Комендантский час», жителям разрешено было выходить на улицы с 6-и утра до 10-и вечера. Организована была советская комендатура, комендантом был назначен зам. по строю нашего командира полка. Мой взвод охранял комендатуру.

 Мы также контролировали и направления в сторону Будапешта и Братиславы, проверяли автотранспорт на предмет провоза оружия, боеприпасов, а также антисоветской литературы и листовки с контрреволюционными призывами.

 Расположена комендатура была в центре города в жилом доме на 3-ем этаже, ранее там была их организация типа нашего ДОСАФ. Около подъезда двое наших часовых, пулемет на балконе и БРДМ под балконом. Через 10 дней танки из города вывели. Сухие пайки мы «израсходовали» в первые сутки. Тылы полка подошли к нам 25 августа. Сразу начали выдавать дополнительно «Фронтовой паек» - сырокопченую колбасу, тушеную говядину, дополнительно масло, сахар и сигареты с фильтром. Денежное довольствие было увеличено в два раза. Отравился и серьезно заболел командир нашей разведроты лейтенант Петренко, отправили в Союз. Был отправлен в Союз и старшина роты прапорщик, фамилию не помню, из-за утраты личного оружия. Офицеров в роте не осталось. Таким составом мы находились до конца октября 1968 года. 

 Затем часть войск начали выводить в Союз, но нашу дивизию оставили в ЧССР. На «Зимние квартиры» мы должны были прибыть в Оремов Лаз.

Оремов Лаз – «чертова дыра», на высоте 760 метров над уровнем моря. Бывший концлагерь для перемещенных лиц. Мы туда своим ходом из-под Прешева вошли с командиром полка полковником Гущиным на его ГАЗ -69 и 2-х БРДМ разведроты полка. В Зволене, в штабе нашей дивизии, нам дали 2-х саперов-минеров. За неделю все проверили внутри и вокруг Оремов Лаза. Потом под началом начальника штаба полка майора Шапиро по ж/д подтянулись танковые батальоны и др. силы полка. Там изначально было: 2 одноквартирных дома справа от КПП, 2-х этажное здание напротив плаца, где размещалось женское общежитие, котельная и одноэтажное здание, где разместился штаб и три больших барака с отверстиями 60х15 в см. В бараках поставили печки из бочек и разместили личный состав. На горе был сад, там разместили танки и авто.  Санчасть была в палатках, баня в котельной. Столовая в палатке, там же полевые кухни. Посты на КПП, в штабе и два на горе около техники. Круглосуточно экипаж разведчиков на БРДМ-1 по территории полка и ближайшим населенным пунктам. За все время службы в ЧССР, мы ни разу не одевали мундиров и шинелей. Масхалаты и танковые утепленные куртки, брюки, были нашей повседневной одеждой.

     Разведрота30-го танкового полка. Конец ноября 1968 года, ЧССР.

Фото на память… Крайний слева Николай Слиж. 

 21 ноября 1969 года я был демобилизован из армии и убыл в Союз. Интернациональный долг был выполнен. До настоящего времени храню военный билет, как память о службе в Вооруженных Силах СССР.

 Может отзовутся однополчане…» 

 Ветеран Слиж Н.А. и сегодня в строю… Беседа с представителями молодежи в музее по программе краеведения.

Минников Константин Ильич.

 По прошествии пяти десятков лет после проведения операции «Дунай», дочь офицера Советской Армии полковника Минникова Константина Ильича – Лариса напишет:

 … «Наши родители, Минников Константин Ильич и Минникова Валерия Вячеславовна поженились в 1955 году. Мамина семья была эвакуирована в Челябинск во время блокады Ленинграда. А семью отца эвакуировали из Днепропетровска. Служба отца сложилась очень удачно. После окончания Челябинского Автотракторного военного училища его направили служить в Ригу, затем в Калининград, оттуда в Венгрию, Секешфехервар, из Секеша в Калининград и опять в Ригу, где он закончил службу. Во время переворота в Риге вынужден был бежать в Россию, город Иваново, где они сейчас и проживают, дай Бог им здоровья. Там же живет и брат с семьей. А я с мужем в Риге».

Курсант Челябинского Автотракторного военного училища Константин Минников…

Впереди военная судьба и долгие годы службы от курсанта до полковника…

Ветеран Вооруженных Сил полковник в отставке Минников К.И. с супругой Валерией Вячеславовной (г. Иваново).

 Из воспоминаний жены офицера Советской Армии Минниковой Валерии Вячеславовны:

 … «Жены офицеров тоже служат со своими мужьями, хотя у офицеров жены чаще врачи или учителя. Я – учитель. Работала в школе №70 г. Секеш. Лето 1968 года. Наши мужья долгое время стояли на границе с Чехословакией. Наш госпиталь готовили к приему раненых. А мы, жены, тревожились за своих мужей, постоянно слушали все средства информации, все остальное отодвинулось…

 Однажды летней ночью раздался звонок, доложили, что без потерь перешли границу. Трубка выпала из рук…

 Мы не знали, как поведут себя мадьяры. С соседкой Медведевой Аннушкой решили пойти на рынок, нас там уже знали и там можно почувствовать отношение и атмосферу. Все обошлось спокойно и даже более внимательно и дружелюбно. Наш адрес был: три дома. Позднее нам стало известно, что наши дома охраняла народная милиция Венгрии.

 Тем не менее тревога не покидала нас. В это время я почувствовала женщин 1941 года. А что такое война я знаю, так как родилась в Ленинграде, в 1941 году мне было 6 лет. У моего поколения, особенно ленинградцев, война прочно навсегда поселилась в душах. Вижу, как наc бомбили в Тихвине во время эвакуации, хвост вагонов был полностью уничтожен…

 Тревожились из-за детей. У меня рядом с кроватью стояла кроватка сына, всегда рядом документы и пеленки. А дочка была доброй помощницей.

 Муж два раза приезжал на огромном грузовике, он привозил письма. Жены высыпали из домов, радовались, расспрашивали. Но у него было очень мало времени, он даже не успевал забежать в квартиру. Так тянулись дни до осени, тревожные и напряженные. Зато сколько было радости, когда вернулись! Местное население тоже встречало их цветами. На душе стало спокойно, что мы опять вместе. Я поняла до конца, что такое счастье, когда возвращались с Победой домой, кто ее добыл в Великой Отечественной войне.»

 Из воспоминаний ветерана операции «Дунай», офицера Советской Армии Минникова Константина Ильича:

Майор Минников К.И. в период проведения военно-стратегической операции «Дунай» в 1968 году, офицер 254-й мотострелковой дивизии. (в\ч 37795). Приказом №242 от 17.10.1968 г. Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза А.А. Гречко Минникову К.И. объявлена Благодарность за образцовое выполнение интернационального долга.

 … «В период проведения операции «Дунай» по команде заместителя командира дивизии по техчасти полковника Острижного П.С., я выезжал в войска с охраной для уточнения необходимых материальных ресурсов и доставки их в части. Все эти ресурсы на подвижном транспорте находились в месте дислокации тыла дивизи..

Постановка боевой задачи…

 24 августа при подходе к Братиславе я регулировал движение левой танковой колонны (дивизия шла двумя параллельными колоннами).

 Впереди двигался танковый батальон-авангард. Навстречу на мост выскочила фура с румынскими номерами. Фура намеренно развернулась поперек дороги, препятствуя колонне. Первый танк ударил по ней корпусом, Водитель выскочил, а фура улетела в Дунай…

 В один из дней на дороге возле штаба дивизии в Братиславе, которая охранялась 2 вооруженными солдатами, начали собираться гражданские жители Братиславы, и их настроение было весьма агрессивным.

 Дорога из города к Дунаю была ими заблокирована, а наверху находился их штаб дивизии. Наши два солдата не могли сдержать их натиск, тогда один из них открыл предупредительный огонь из автомата, а другой был застрелен нападавшими.

 Командир дивизии генерал-майор Борисенков В.Т. отдал приказ и с  2-х сторон, на вход в сторону Дуная и с другой стороны, подошли два БТРа и произвели также предупредительные выстрелы. Вся толпа быстро разбежалась. Остались лежать наш солдат и один из нападавших, которого притащили откуда-то и забрали. Тело нашего солдата самолетом отправили в Союз. Наш солдат, открывший огонь, был в трансе, и автомат отдал только после того, как врачи сделали ему укол.

 Мне поручили проверить несение службы на 4-й день нашего входа солдатами, охранявшими мост через Дунай. Я приехал, все объездил и в это время на мосту пошел поезд с пассажирскими вагонами в сторону Братиславы.

 Наши солдаты были подвергнуты обстрелу из проходившего поезда. К счастью, все обошлось без жертв.

 При прохождении одного из населенных пунктов на крутом повороте выстроились местные, решившие заблокировать БТР-152 разведбата. Чтобы не раздавить людей, водитель резко вывернул руль и улетел в обрыв. Все члены экипажа погибли. Их тела потом вывезли в Союз и похоронили на Родине.

 В один из дней я получил приказ вести колонну машин с боеприпасами для 66-го танкового полка, который прикрывал границу между Германией и Словакией. Разгрузившись, повел колонну назад во граве на автомобиле ГАЗ-69, с радиостанцией для связи со штабом дивизии, радистом и бойцом.

 На одном из небольших закруглений дороги, в малых Альпах, из расщелины выехала «Татра» и ударил в наш автомобиль, который развернуло и правой стороной, где я сидел, прижало к горе.

 Получив механические повреждения кузова и деформацию кабины, все были удивлены – как я остался жив. (В будущем, уже на месте постоянной дислокации после завершения операции, у меня появилась седина, а еще позже приступы стенокардии).

 Колонна остановилась, все выскочили из машин и бросились в расщелину, откуда выехала «Татра». Я приказал, чтобы никто в эту расщелину не входил, так как неизвестно, кто нас там встретит и не расстреляли ли бы нас сверху. После стали осматривать место происшествия и обратили внимание, что ограждение части дороги, где нас ударила «Татра», было отремонтировано. За ограждением был обрыв, глубиной метров 60. Осматривая его, я увидел радийный автомобиль ГАЗ-69, которого мы не могли дождаться. В нем был капитан Деревянко и 2 солдата. Спустившись к ним, обнаружили три трупа. Я связался по рации со штабом дивизии и попросил прислать БТР-60ПБ. Приехав, при помощи лебедки БТРа, вытащили машину с погибшими и продолжили движение к месту дислокации.

 Некоторое время занимались своими делами и налаживали связь с местным населением. При необходимости быть в войсках я на радийной машине выезжал с радистом и одним бойцом охраны, с соблюдением мер предосторожности.

 Постепенно обстановка начала нормализоваться. К нам стали приходить местные жители. Мы с ними вели дружеские беседы, разъясняя цели нашего прибытия в Чехословакию. Угощали их. Тем более, что из Союза к нам ежедневно прилетали 2 ИЛ-18 с продуктами. А у них в это время была напряженность с ними. По прилету самолетов можно было сверять часы – ровно в 12.00.

 Так как все аэродромы, как и воинские части, были заблокированы нашими войсками и военнослужащими армии ГДР, ни одни самолет ВВС Чехословакии в воздух не поднялся, а все пилоты были отправлены в отпуск.

 В один из дней по приказу комдива колонна машин (12 автомобилей) двинулась к своим складам в Венгрию, чтобы пополнить ресурсы. Я ехал в замыкании колонны. Попутно заехал в Секешфеевар, где располагалось здание штаба дивизии и в городе проживали наши семьи. Конечно, я заехал к семье. Вокруг собрались женщины и дети тех, кто был в Словакии. Мне дали письма для передачи мужьям. Я едва встретился с женой и детьми, т.к. надо было выполнять поставленную задачу. Выполнив ее, вернулся в дивизию.

 Конечно мы, кто вошел в Чехословакию, очень переживали за свои семьи, беспокоились, т.к. знали по 1956 году, как издевались над нашими незащищенными людьми во время событий того времени.

 Но нас успокоили, и жена мне сказала, что дома, в которых они жили вне военных городков, охраняла Народная милиция Венгрии, тоже вооруженная.

 Это нас немного успокоило, хотя жена, на случай экстренной эвакуации, с собой всегда рядом держала пеленки для сына и документы.

 …Таким образом, мне дважды приходилось выезжать в Венгрию за запчастями, которые там хранились на дивизионном складе в поселке Хаймашкер. И все же кое-где раздавались выстрелы. Напротив штаба дивизии была церковь, фотографии у меня имеются, из которой иногда стреляли в нашу сторону. Был отдан приказ захватить ее. После очередного обстрела начальник связи дивизии п/п Спиридонов с бойцами незаметно прошли в церковь. В тот момент, когда неизвестный приготовился стрелять, его задержали и стали разбираться. Оказалось, под церковью находился штаб ВВС Чехословакии и там даже была кухня, в которой был горячий обед.

 Через несколько дней по штабу дивизии было произведено несколько выстрелов. Наши наблюдатели определили откуда стреляют. Оказалось, из здания заксобрания Братиславы. Туда выехал взвод разведчиков из разведбата на 2-х БТРах и с ними был корреспондент газеты «Правда». Ворвавшись в это здание, было обнаружено автоматическое оружие. Все это запечатлено на фотографии этого корреспондента и опубликовано в газете.

 Постепенно взаимоотношения с населением стали более доверчивыми.

Офицеры 254-й МСД ЮГВ в период проведения операции «Дунай». Словакия.1968 г.

 В октябре месяце наша дивизия в полном составе вернулась в Венгрию, на место постоянной дислокации. В Чехословакии была организована ЦГВ.

 Я был представлен к награде, и, получил Благодарность от Министра Обороны СССР.

 Наш командир дивизии генерал Борисенков В.Т. был представлен к награждению орденом Суворова, ряд офицеров дивизии к орденам Красного Знамени.

(Авт.)

 На «зимних квартирах» нас население и родные встречали цветами. А сын смотрел как на чужого дядю и заплакал. Мне было так радостно, казалось, что я был самым счастливым человеком.

 Впереди была многолетняя военная служба.

Из семейного альбома.. Минников В.К. с сыном Вадимом….

И внуками Стасом и Владом…

 Служебный и жизненный долг выполнен достойно и честно!

                                                                       г. Зверево Ростовская область

           Записки комсорга

Старший сержант Саласин Михаил Петрович, командир танка, комсорг 1-го ТБ 28-го танкового полка 27-й гвардейской мотострелковой дивизии 1-й гв. танковой армии ГСВГ (в\ч пп 58616).

В составе Центрального фронта принимал участие в военно-стратегической операции «Дунай».

За образцовое выполнение интернационального долга Министром Обороны СССР Маршалом Советского Союза А.А. Гречко ему объявлена благодарность.

«… Сигнал о боевой тревоге застал на полигоне Ораниенбаум. Погрузившись в машины, мы прибыли в г. Галле и сразу в боксы. Дальше путь наш лежал на станцию сосредоточения возле границы. Это все случилось в начале июня месяца 1968 года. Все лето почти  простояли на границе, шли учения по всей нашей стране и нас подключали к ним. В основном занимались боевой подготовкой.

Офицеры полка и командиры танков на занятиях по боевой и тактической подготовке.

 Все было тихо, мирно. В 3 часа дня 20 августа в полевых условиях было большое построение, а в 23 часа прозвучала серена боевой тревоги. Получили задачу совершить марш на территорию Чехословакии для выполнения боевых задач по подавлению контрреволюции. Колонна начала движение к границе. На погранпосту никого не было, путь был свободен. Что ожидало нас впереди, никто не знал. На вооружении танкового полка - танки Т-55 и колесные машины с боеприпасами, вошли в горную местность. С левой стороны - горы, с правой - глубокие обрывы. И въехали в первый населенный пункт. Рано утром колонны остановили местные жители с хлебом и солью. Но как только наши офицеры приняли этот хлеб и сказали свое спасибо, местные выругались и разбежались. Дальше нашу колонну встречали уже с негодованием и плевками в наш адрес. Таким образом, мы дошли до города Соколово. Мой танк поставили охранять и контролировать выезд из города, у второго нашего танка отказал двигатель возле вокзала. Все это также вызывало возмущение среди местного населения, среди которых явно проявляли себя подстрекатели. Когда наступила глубокая ночь, автомашины рвались из города. Мы их останавливали, проверяли на предмет перевозки оружия и боеприпасов, листовок с призывами к вооруженному восстанию. В 9 часов утра полк подтянули к стадиону, где начался митинг. Выступает наш офицер, говорит о дружбе, выступают с их стороны жители, у всех «кулаки на руках». Так продолжалось до 11 часов дня. Митинг закончился и колонна стала входить в город. Мы еще далеко не заехали, как сверху бросили гранату. она упала на танк, отлетела и взорвалась между машин. Люк в танке был открыт и при таких обстоятельствах погиб механик- водитель Магафур Шарафутдинов.

 Колонна вошла в жилой массив, улицы узкие и на танки посыпались из окон камни, кирпичи, стекло и прочее. Вокруг на всех улицах были баррикады из автомашин и механизмов, и вокруг шла стрельба. На наших танках сидела пехота. Часов до пяти вечера мы выходили из этого Соколово. На некоторых танках были видны следы крови. Я помню, как бегал Суховеев Юрий - наш медбрат из медсанбата и кричал - «Бинты, давай бинты!».

 Первый день был самый страшный. Лето, жара, термометр показывал за 30 градусов, а в танке было еще больше. На колодцах были надписи: «Вода отравлена», «Ни капли воды вам». Как пить хотелось…

 В каждом населенном пункте одно и то же - люди встречали с керосином, факелами и выкриками проклятия. Все указатели были сняты, куда нам ехать - не знаем. Стояли направляющие и регулировщики из числа армии ГДР. Их никто не трогал, вся стрельба велась по колонне. Останавливались на кратковременный отдых в лесу, ночью, но и там было небезопасно.

 Я служил в 1-м взводе 1-го батальона, поэтому мой танк был всегда впереди. Толпа остановила колонну и заблокировала дальнейшее продвижение. На первом танке был привязан гроб. Вылез из танка Зданович Александр - замполит батальона, местные шумят, не дают ему слова сказать. Потом стали кричать - «Давай простого человека». Я вызвался ответить. Сказал, что нас, студентов, призвали в армию и направили на учения, затем пытался пояснить о цели нашей миссии по предотвращению контрреволюции… Показал пистолет, он был не заряжен. «Пустые гробы возите, нас пугаете», и рванула толпа на танк. Открыли гроб, там лежал погибший солдат. Толпа разошлась, и мы беспрепятственно проехали эту деревню.

 Я уже говорил, что все указатели были сняты, но вот один был населенный пункт Гжатец, на въезде стоял колодец типа «журавль», вот мы кинулись на ту воду. Экипаж моего танка дважды обстрелял мотоциклист. У меня пуля прошла межу темечком и ухом. Я доложил комбату Остапчуку и держал уже на мушке мотоциклиста. Комбат закричал - «прекратить стрельбу, экипаж к машине», - потом сам прибежал к танку. А все кинулись за водой, последнее из фляжек слили. А вода в колодце забурлила и исчезла.

 Шла колонна через населенный пункт, может там был светофор, но мы его не видели. Вдруг впереди идущий танк резко свернул вправо и врезался в препятствие, я за ним, сцепились, не поймем, что произошло. Тут на башне висела канистра с технической водой. Она оторвалась и полетела на землю. Ее тут же схватил местный житель и, открыв горловину, бросил на танк, а вслед полетели два факела. На поверку оказалось, что это были целенаправленные провокационные действия со стороны контрреволюционеров.

 При дальнейшем продвижении мы остановились на ночлег в лесу. только командиры установили свою палатку и офицеры батальона туда вошли, раздалась автоматная очередь. Тут еще вблизи стоял танк Кузовкина, и очередь еще не закончилась, как с танка был открыт огонь, за что впоследствии он, как командир танка (Кузовкин из г. Воронежа), получил правительственную награду. К большому счастью, пострадавших в палатке не было.

 Также мы принимали участие в разоружении танкового чехословацкого батальона. Так проходили мы по дорогам Чехословакии и проезжая деревни, города, везде нас встречали одинаково. А потом уже в середине сентября нас перебросили на Хебский перевал.

Командир танкового полка Гомен ставит задачи танкистам на построении. Чехословакия, сентябрь 1968 года.

 Так сталось, что наши недруги сожгли нашу кухню, и трое суток пришлось нам пребывать нам на «сухпайках». Разные провокации были почти ежедневно. Стояли мы с Маркиным Виктором на посту (он из г.Урюпинска) и заметили, как ползет человек в нашу сторону. «Стой! Руки вверх!», - скомандовал я, но он не отреагировал, тогда я выстрелили вверх, а он побежал в сторону расположения нашего батальона. Мне пришлось бежать, преследуя его. Этот местный житель был задержан, при нем обнаружен нож, и он был передан «особисту».

М. Саласин с сослуживцем по экипажу, 1968 год.

 Находясь в Чехословакии, мы понимали, что среди простого народа находились и контрреволюционеры, подстрекатели, призывающие людей к вооруженному сопротивлению, а также направленные из-за рубежа для совершения диверсий.

На Хебском перевале мы находились до 5 ноября, выполняя боевые задачи. Затем последовал приказ о возвращении в ГСВГ.

Фото на память о службе в самой славной армии мира… Командиры танков старшие сержанты М. Саласин справа и В. Маркин слева.

 6 ноября около полудня наша колонна танков вошла в г. Галле на территорию ГДР. Впереди нас шел немецкий танковый батальон, а наш - встык к нему. Это была встреча незабываемая, встреча воинов-интернационалистов. Нас обнимали, целовали, бросали цветы, менялись значками… Люди восторженно скандировали «Да здравствует дружба, фройнт шаф на веки вечные!». В родной части был праздничный обед для военных, добросовестно выполнивших свой воинский и интернациональный долг.

М. Саласин с танкистами Народной национальной армии ГДР.

 Время шло быстро, уже встретили 1969 год, затем весна. До нового года (а в декабре ожидался дембель) оставалось более полугода. Продолжалась боевая и политическая подготовка. Наш батальон принимал участие в различных соревнованиях, как спортивных, так и непосредственно по вождению танков, преодолению минных заграждений и т.п. Нам удавалось занимать передовые места в полку.

Командир батальона Осадчук благодарит победителей - командиров танков.

 Пришло время возвращения на Родину. Мы ликовали, когда поезд прибыл в Брест, а дальше на малую родину.

 Спустя годы я часто вспоминаю однополчан, командиров, нашу интернациональную миссию. Вспомнил и слова - предупреждения начальника штаба нашего батальона майора Ивко, которые он часто нам напоминал: «… К вам будут приниматься меры по законам военного времени!». Мы тогда стоя выслушивали, сами не понимая, что они означают. Вспомнил я и о том, что когда вернулись на «зимние квартиры», замполит батальона Зданович А.И., подготовил документы, в том числе и на меня, о награждении медалью Артура Беккера, но я ее так и не получил.

 Нам уже много лет, и мы стараемся держаться друг друга. Я имею ввиду ветеранов операции «Дунай», независимо кто какой национальности и где проживают. Для нас они как родные братья. И все мы стараемся как-то объединиться. В свое время у нас на Дону была создана общественная организация воинов-интернационалистов «Дунай-68», которая представляет наши интересы.

 А что касается подлинных документов о событиях той поры, то их можно не показать, не обнародовать, скрыть и т.д. Но из нашей памяти не вырвешь страницу жизни, она - эта память цепко сидит в наших душах.

 С болью в душе вспоминаются горестные минуты потерь однополчан».

Экипаж танка после преодоления водной преграды путем подводного вождения. Крайний слева - механик-водитель М. Шарафутдинов. 1968 год.

( В. Шевченко): До сих пор не выяснены официально до конца обстоятельства смерти механика-водителя танка Магуфура Шарафутдинова…

Прошло почти 50 лет, а сколько загадок со смертью Шарафутдинова появилось.

Рядовой Шарафутдинов  был награжден личной фотографической карточкой военнослужащего,снятого у развернутого Боевого Знамени воинской части,которой он был удостоин за высокие показатели в боевой и политической подготовке, за отличное освоение сложной боевой техники, за образцовое выполнение воинского долга.

 Экипаж машины боевой... Крайний справа механик-водитель танка М.Шарафутдинов.

Согласно справки: «Шарафутдинов Магафур Софиевич, 1947 года рождения, Башкирская АССР, Ишимбаевский район д. Мало-Мансютово, татарин. Призван Ишимбаевским РВК. Младший сержант, механик-водитель 28-го танкового полка 27-й гвардейской мотострелковой дивизии. Умер от болезни 21 августа 1968 года, захоронен в СССР».

 Однако, бывший командир танка старший сержант Михаил Саласин в своих повествованиях утверждает, как на самом деле погиб боец. Да и с другой стороны, - боевая обстановка с ночи и течение дня 21 августа 1968 года… Все военнослужащие в перенапряжении, повышенное чувство воинского долга, ответственности… И вдруг неожиданно, танкист, управляя грозной машиной, скончался «от болезни!?».

 Вывод ветерана: «чтобы правду описать, нужно там самим побывать!...». Некоторые высокопоставленные чиновники утверждают, что когда они там были, в них не стреляли. Зато в нас на каждом углу стреляли и поджигали технику. Вот и могила Шарафутдинова не имеет статуса военного захоронения. Человек из далекого Башкортостана в первые минуты пребывания в другой стране отдал свою жизнь за нашу Родину. Вечная ему память».

 На протяжении нескольких лет М. Саласин искал родственников Шарафутдинова, но поиски были безрезультатны.

 Но вдруг появилась надежда, и результат оказался успешным. Объявился бывший танкист Бекташев Фаниc из г. Мелеуза, который назвал родственников Шарафутдинова.

Фанис Бекташев.

 А еще через время по приглашению ветерана «Дуная» Саласина его семью в г. Зверево Ростовской области посетили родственники погибшего Шарафутдинова - его племянник Равкат Зулькарнаев с супругой из г. Салавата.

Теплая встреча на Донской земле в семье М. Саласина. 2017 год.

 После этого события Саласин напишет: «Я искал родственников в надежде рассказать правду жизни о тех далеких событиях 50-ти летней давности и ни о чем больше не мечтал. Не передать все это словами и не забыть эту встречу…»

 В жизни бывшего мастера танкового огня, командира танка, комсорга подразделения Михаила Саласина недавно произошло и другое событие: из городов Урюпинска Волгоградской и Калач Воронежской областей, выехали навстречу друг с другом, два товарища - сослуживцы по одному экипажу танка, и которые встретились на полпути. Это была радостная встреча, спустя 49 лет после расставания. Вспоминали время службы, Розенкруг, километровый плац, где учились ходить строевым шагом, и первого своего учителя - сержанта Качан. Вспоминали и как печатали шаг перед министром обороны Советского Союза Маршалом Гречко, пройдя в 20-ти метрах от него…

Слева - наводчик орудия, впоследствии командир танка Виктор Маркин, справа - Михаил Саласин.

 Встретились как родные братья после долгой-долгой разлуки. Не забыть и жаркий месяц август 1968 года. Сколько радости от встречи на душе, словами не описать… Да, было это, и бывшие воины гордятся, что они служили в Группе Советских войск в Германии.

 В последние годы проходят встречи ветеранов и проходивших службу всех поколений в ГСВГ.

 Бывший танкист, участник военно-стратегической операции «Дунай» Михаил Саласин, как всегда, принимает участие в подобных мероприятиях, активно участвует в движении по патриотическому воспитанию молодежи.

Фотографии М.Шарафутдинова любезно предоставлены его племянником Равкатом Зулькарнаевым из Башкирии, г. Салават.

Ставропольский край, г. Светлоград,

сержант Задорожный Владимир Иванович.                                                            в 1968 году - начальник аппаратной ЗАС (отдельный взвод) 710 ОБС пп 45504), 20 Танковой Звенигородской Краснознаменной Дивизии СГВ.

За выполнение боевых задач в ходе операции «Дунай» награжден Благодарностью Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза Гречко А.А. согласно Приказа №242 от 17.10.1968 года.

… «Начали отзывать из отпусков военнослужащих, которые находились в Союзе. Была поставлена задача привести всю технику (связи, автомобильную и  бронетанковую) в рабочее состояние, пополнить запасы ЗИПов и рем.материалов. На  машины стали устанавливать кассеты, куда крепились канистры с бензином из расчета пробега машины на 1000 км. Всем военнослужащим выдали пайки на 3-4 дня. Всё это грузилось в машины с целью по первой команде, без промедления покинуть расположение части. Проводились занятия по специальной и технической подготовке, совершенствованию навыков в вопросах использования средств связи в различных условиях боевых действий. Читались лекции для солдат, офицеров и семей военнослужащих. В мае 1968 года дивизия была выведена  с постоянного места дислокации по тревоге. Постепенно все полки дивизии передвигались по территории Польши к границе Чехословакии и располагались в лесах в районах  Любани и Завидова.

20 августа 1968 года в 21 час в лесу, где находился наш палаточный городок прозвучала команда на построение. Командир батальона подполковник Назаров охарактеризовал сложившуюся обстановку о Приказе на выполнение боевых задач по оказанию интернациональной помощи братскому чехословацкому народу. Рядом стояли представитель Особого отдела и командир роты  капитан Валитов. В заключении инструктажа подполковник Назаров предупредил о соблюдении воинской дисциплины, выполнении указаний командиров.

Поступила команда получить боеприпасы. Через несколько минут послышался нарастающий гул танковых двигателей. Мы выехали из леса и оказались на шоссе в южном направлении, в свете фар увидев номера на танках и белые полосы. На башне танка Т-62 номер 001 - мы знали еще в Свентошуве, что это танк командира дивизии генерала Жебрунова. В аппаратной была радиостанция, которая работала на прием, было слышно, как генерал в микрофон произнес: «Дивизия! Слушай мою команду… Вперед!». При освещении фар появлялись другие колонны автомашин с солдатами, кузова которых покрыты тентами. Они уходили по другим дорогам в южном направлении. Дивизия входила в ЧССР тремя колоннами из пунктов постоянной дислокации.

Экипаж нашей аппаратной состоял: водитель Цымбал Николай и рядом ПНШ по ЗАС ст. лейтенант Макеев Ю.А., и в аппаратной 3 человека. Каждому экипажу было определено место в колонне. Группа ЗАС и часть радиостанций, обеспечивающих связь с вышестоящим  штабом и подчиненными частями и подразделениями, определили место в составе ПКП, который шел непосредственно за передовым отрядом. Кроме того, в составе ПКП была выделена отдельная группа, в которую были включены машины шифрооргана, машина секретной части штаба, где находилось Знамя дивизии, и группа ЗАС из 3 аппаратных. На эту группу была выделена специальная охрана, один танк, который шел во главе этой группы, и БТР с отделением пехоты в замыкании.

Старший лейтенант Макеев Ю.А. провел занятие о порядке уничтожения аппаратуры ЗАС и документов, в случае угрозы их захвата.

Границу пересекли 20 августа в 23-45. В светлое время суток колонну с воздуха прикрывали  два МИГ-21. По обочинам попадались деревья, поваленные танками. Ночь и день прошли относительно спокойно. Поздним вечером наша колонна вошла в г. Табор. В центре города стоял памятник нашим воинам-освободителям, облитый смолой. Митингующие - это молодежь с флагами и листовками, которые они разбрасывали в разные стороны. Колонна была блокирована со всех сторон агрессивно настроенной молодежью. В нашу сторону полетели камни, началась стрельба. Но после ответных выстрелов молодежь разбежалась, и наша колонна двинулась дальше к нашему конечному пункту Ческе-Будеевице  и Глубоке над Влтавой.

Штаб дивизии и 710 ОБС расположились между этими городами в лесу. Другие части дивизии были расположены вблизи границы с Австрией и ФРГ. После развертывания аппаратных мы начали вести боевое дежурство по обеспечению связью штаба дивизии со штабом 1-й гв. Танковой Армии.

Дежурная смена узла связи перед инструктажем. Слева направо: 1-й - Колесниченко Алексей, 2-й - Дерунов Николай, 4-й - Коптев Александр, 5-й Задорожний Владимир, 7-й Салмин Виктор (остальных назвать затрудняюсь..)

Спустя месяца полтора, когда все начало налаживаться и напряжение спало, стали заниматься бытом. Поступило распоряжение устанавливать дружеские контакты с местными властями и личным составом войсковых частей чехословацкой армии. 

Крайний справа-налево - Колесниченко А., второй - Задорожный В., третий - Кривошеев В.

Крайний слева - Задорожный В.,

крайний справа - Колесниченко А.

 Стали готовиться к зимовке. Вырыли гнезда для палаток глубиной с человеческий рост, обшили досками, построили двухъярусные нары, установили печки-буржуйки, накрыли двойными палатками.

 В ноябре, когда стало известно, что дивизия возвращается в Свентошув, был оглашен график вывода частей. Колесная техника выходила своим ходом, а гусеничная - ж\д эшелонами. Батальон ушел, а нас в составе оперативной группы с одной аппаратной под руководством старшего лейтенанта Макеева Ю.А., оставили для обеспечения связи для докладов о ходе вывода войск.

 Канал связи обеспечивала Р-400, из Группы Советских войск в Германии.

 После того, как был отправлен последний эшелон с гусеничной техникой, ОГ штаба дивизии свернулась, и мы своим ходом вернулись в Свентошув.

Ветеран боевых действий - Маршицкий Вячеслав Григорьевич, Украина.

рядовой, пулеметчик 255-го гвардейского стрелкового полка 20-й танковой Звенигородской Краснознаменной дивизии, Северной Группы войск, пп 61412. За выполнение интернационального долга награжден Благодарностью Маршала Советского Союза Гречко А.А. (Приказ МО №242 от 17 октября 1968 года).

… «В сентябре 1966 года я был призван на военную службу.

Повестка на призыв в Армию. 12 сентября 1966 года. Есть она у меня и сегодня…

 Вначале попал во Владимир-Волынский, а через месяц уже проходил дальнейшую службу в Польше в гарнизоне Страхув. Это был гвардейский мотострелковый Краснознаменный полк. На первом году проходил службу во 2-м батальоне (зенитной батарее), командир капитан Однокозов, заместитель - Мотрийчук.

Командир полка, которого хорошо помню - полковник Ершов. Командир 2-го батальона - подполковник Воловик, ротный - Букеев, командиры взводов: Калмыков, Бастрыгин, Страхов. Начальник штаба - Кацуба.

 Весь 1967-й год и первое полугодие 1968 года проходила боевая учеба, с боевой стрельбой на полигоне, освоением техники и навыков по воинским специальностям. Получали новое вооружение, доукомплектовывали подразделения.

Военный ДОТ на Щебеньском полигоне. Польша 1967 г.

 С весны 1968 года техника была выведена на плац. Через некоторое время мы маршем в колоннах вышли из гарнизона и до 19 августа находились в полевых условиях, совершенно в другой местности. В лесу также продолжалась учеба, политзанятия, отработка нормативов. Для боевой стрельбы использовался полигон одной из частей Войска Польского.

Примерно в это время наше расположение посетил Министр Обороны СССР Маршал Гречко в сопровождении нашего командира 20-й танковой дивизии генерала Жебрунова и других высокопоставленных военачальников. Командир полка докладывал министру обстановку и готовность личного состава к выполнению боевых задач. Задачи нам огласил и генерал  Жебрунов - наш командир дивизии. 

Граница с Чехословакией, август 1968 года. На башне танка командира дивизии генерала Жебрунова - справа Пыч Михаил, слева - Будгусаимов Константин.

А вечером нам были выданы боеприпасы и проведен инструктаж поротно и повзводно. Мы были поставлены в известность о выполнении интернационального долга, оказании помощи народу Чехословакии в  борьбе с контрреволюцией. Также предупредили, что во время проведения операции могут быть жертвы.

На рассвете 21 августа полк пересек границу  и дальше мы ехали в колоннах. В пути следования толпы людей неоднократно перекрывали дороги. При этом были попытки выведения из строя автомашин и другой техники.

Противостояние, «игра нервов», продолжались часами. Люки в танках задраены. Дышать танкистам трудно. Однако высовываться не разрешали ни при каких обстоятельствах. В ряде мест  после длительных и изнурительных переговоров люди отступили.

Мы, да и я в частности, объясняли людям цель нашего прихода. Наша колона двинулась вглубь Чехословакии.

Когда мы вошли в Южно-Чешскую область, приказано было остановиться и окопаться. Громоздкую крупногабаритную технику замаскировали.

В новых условиях служба продолжилась. Блокировали выход из г. Тин-над-Влтавой. Наш блок-пост постоянно подвергался обстрелам со стороны контрреволюционных элементов.

При такой обстановке я потерял друга и земляка - доброго и веселого Николая Маренича, родом из села Набокова Городищенского района, что на Черкасщине. Случилось это 27 августа 1968 года. В тот злополучный день был сильный туман. Бронетанковую «змею» охраняли «челноком» - друг другу навстречу. Вдруг послышались автоматные очереди. Пошел обстрел поста охраны. Под огонь попал Маренич и его напарник Виктор Тронь. Последний был убит сразу, а Маренич умер 28 августа - в день своего рождения. Похоронили солдата в его родном селе, и я теперь бываю у друга на кладбище.

По выполнению интернационального долга - мы выполнили боевые задачи, были верны Присяге и воинскому долгу.

Прошло много десятков лет после тех событий.

Я рад, что между нами существует мост дружбы и взаимопонимания.

Страхув и Свентошув как близнецы-братья… А это так и есть! Ведь только услышишь, что служил в Страхуве, а большинство танкистов проходило учебку в Страхуве и продолжали службу в Свентошуве и других гарнизонах, то как-будто побываешь на Родине… Ох, как бы хотелось увидеть  ростовских, кубанских, грозненских и других…

 На всю жизнь остались мне как братья мои однополчане: Анатолий Ярошенко, Петр Присяжнюк, Виктор Коровник, Владимир Гордиенко, Павленко, Страхов, Мотрийчук. Может кто-то отзовется…

                                        Воспоминания ветерана.                                                            

  Ростовская область, пгт Целина младший сержант Горишний Алексей Александрович, в 1968 году - ст. водитель БРДМ, разведчик, командир отделения 2-й роты 96-го отдельного разведывательного батальона 20-й танковой Звенигородской Краснознаменной дивизии Северной Группы войск. Принимал участие в военно-стратегической операции «Дунай». Награжден Благодарностью Министра Обороны  СССР  Маршала Советского Союза Гречко А.А. за выполнение интернационального долга (Приказ МО СССР №242 от 17.10.1968 года). 

БРДМ 

 Службу я начал в гарнизоне Свентошув, в Польше, в 20-ой Звенигородской Краснознаменной  танковой дивизии (командир- фронтовик  генерал–майор танковых войск Иван Леонидович Жебрунов), 96-ой  отдельный разведывательный батальон 28348; командир батальона - участник ВОВ, подполковник Карасёв; начальник штаба майор Ерещенко; зам. по тех. майор Крувялис, командир 2-ой роты БРДМ - капитан Бровко.

В процессе воинской службы проходила боевая учеба, занятия по политической подготовке с анализом международной обстановки: 

Расположение 96-го разведбата. Ленинская комната. Подведение итогов учебного периода. Гарнизон - Свентошув. 

Осенняя проверка обучения. Проходят экзамены по строевой подготовке. Сентябрь 1967 года. Гарнизонный плац. Свентошув. 

  На втором году службы, после учений, вернувшись в расположение части, в мае 1968 года наш батальон был передислоцирован к Польско- Чехословацкой границе. На границе наш батальон  стоял до 20 августа  1968года . 2-ая рота находилась при штабе батальона 28348, и здесь же ежедневно находился комбат  подполковник Карасёв. Наша  задача была не обнаружить себя. Связь с командиром  дивизии осуществлялась только по рации. 

  20 августа в 21:30 был дан  сигнал «Тревога!». Мы были полностью укомплектованы боевым снаряжением:  был приказ «Рожки автоматов заряжать!» - 2-а простых, 1 трассирующий патроны;  гранаты; все ящики с патронами были вскрыты в каждом  БРДМе.Построившись в колонну, мы подошли к Польско-Чехословацкой границе.  В  23:00  был дан  приказ  пересечь границу  в 24:00.  Но со стороны  Чехословакии  появился свет фар. В моём экипаже  был  человек из «особого»  отдела. По связи начали  уточнять  наши дальнейшие действия. В это время свет фар на территории Чехословакии  развернулся и удалился. И в 23:00  поступила команда «Вперед!». Мы  пересекли  Польско-Чехословацкую границу 20 августа 1968 года.Наш батальон шел на 20-50 км впереди дивизии. При батальоне были саперы, они должны были  проверять окрестности, мосты и т.д. на предмет заминирования. Проехали города: Брно, Табор, Чешские Веленицы,ЧешкиеБудуёвицы.  В 21:30 21 августа 1968 года  экипаж нашей  машины БРДМ № 426  стоял на Австрийско-Чехословацкой границе. Все транспортные средства,въезжающие в Чехословакию со стороны Австрии мы проверяли на предмет оружия. А выезжающим из Чехословакии в Австрию путь был открыт для проезда.

 Командиром дивизии Жебруновым И.Л. был дан  приказ найти действующий военный аэродром для приема советских самолетов, так как на карте был  фиктивный аэродром.К утру аэродром был найден. За эту операцию командир батальона подполковник Карасёв получил благодарность от командира дивизии Жебрунова И.Л.Мы также принимали участие в разоружении учебно-танкового Чехословацкого полка. Операция прошла, можно сказать, мирно.

В октябре месяце наш батальон собрали вместе, и мы находились в ожидании приказа дальнейших действий. В конце октября 1968 года поступил приказ нашей  1 роте гусеничных танков ПТ-76 (плавающих) погрузить на ж/д платформы, а  колесный транспорт своим ходом отправить в расположение гарнизона Свентошув, включая взвод мотоциклистов  нашей роты.

 Но по просьбе правительства Чехословакии, где с 1945 года народ  Чехословакии не видел  советских солдат, проехать по городам и селам. Где состоялись дружеские встречи с жителями этих населенных пунктов.  Нас  встречали школьники, рабочие. Общение было теплым, дружественным!

 По возвращении в Польшу нас также тепло и радостно встретили жители Польши.

 В период службы я стал специалистом по воинской специальности 2-го класса, отличником Советской Армии.

 Командир разведбата подполковник Карасев вручал мне Грамоту за успехи в боевой и политической подготовке.

Грамота 

Служебная характеристика 

Память о службе в Вооруженных Силах СССР мне очень дорога.

К 49-й годовщине операции «Дунай»

   г. Ростов-на-Дону

     В составе 7-й гвардейской….

  Гвардии рядовой Бакланов Николай Михайлович, 143-й гвардейский отдельный саперный батальон (ОСАПБ) 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии (в\ч 32553). Принимал участие в военно-стратегической операции «Дунай». Награжден Благодарностью  Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза А. Гречко за образцовое выполнение интернационального долга согласно Приказа №242 от 17 октября 1968 года.

  «… 13 ноября 1966 года я был призван в ряды Советской Армии Первомайским райвоенкоматом г. Ростова-на-Дону. До призыва окончил курсы шоферов по линии ДОСААФ, а также в период подготовки к службе по линии военкомата обучался в аэроклубе г. Новочеркасска, где совершил три прыжка с парашютом.

 Из сборного пункта (г. Батайск) мы прибыли для дальнейшего прохождения службы в г. Каунас в расположение саперного батальона 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Через некоторое время я стал проходить службу по специальности в качестве водителя многоколесных автомобилей в в\ч 32553. Там же мы проходили курс молодого бойца, и приняли военную Присягу. Проходила служба в рамках боевой и политической подготовки.

Элементы  профессионального мастерства. Перед очередным прыжком.

В центре - рядовой Бакланов Н., г. Каунас, 12 марта 1968 год.

Мастерство десантника начинается с земли. Ежедневные занятия по отработке нормативов на снарядах. Упражнение выполняет рядовой Бакланов Н.

Подготовка к полетам и десантированию. Рядовой Бакланов среди однополчан на укладке парашютов. Слева - Михаил Гончаров - 143-й отдельный саперный батальон 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Каунас, июнь 1968 год.

Слева - рядовой Волчинский В., справа - рядовой Бакланов Н.

Земляки… «Как молоды мы были…»

Внизу - Николай Коломийцев (Каменский район Ростовской области). Слева: Бакланов Николай, в центре - Гончаров Михаил, справа - Волчинский Владимир.

  В 1968 году нас направили с транспортом на уборку урожая. Но не успели мы приступить к работам, как нас вернули в постоянное место дислокации. Часть подразделений дивизии по тревоге были уже сосредоточены в районе аэродрома.

  В ночь на 21 августа нас также подняли по тревоге и на автомобилях «ГАЗ-66» мы выехали на склады боеприпасов, где загрузились противотанковыми минами и другими боеприпасами. После чего, прибыв на аэродром, погрузили автомобили «ГАЗ-66» в самолеты «АН-12» по две единицы в каждый. Когда летели, была большая «болтанка», гроза. Приземлились в Пражском аэропорту. Кругом все гудело, земля дрожала. Поступали команды одна за другой о срочной разгрузке, необходимо было принимать последующие борта с десантом и техникой. Мы отвели автомобили в безопасное место. А еще через время мы выехали в г. Прагу. В городе население не давало проезда транспорту, начались обстрелы, поджоги наших танков, автомашин. В некоторых местах шли целые уличные бои. Были убитые и раненые.

  Вначале временный пункт дислокации у нас был в районе аэропорта, а через несколько дней был разбит палаточный лагерь.

Чехословакия, Конец августа месяца 1968 года.

Личный состав 3-го взвода инженерно-технической роты 143-го отдельного гвардейского саперного батальона 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии.

 Спустя две недели нас перевели в лес, в нескольких километрах от аэропорта.

 В конце октября месяца мы таким же порядком взлетали из Праги «домой», в пункт постоянной дислокации в Литву.

 В начале декабря 1968 года в торжественной обстановке, перед строем нам были вручены Благодарности от имени Министра Обороны СССР с подписью командира части.

Привет однополчанам и ветеранам операции «Дунай».

К 49-й годовщине"Дуная"

г. Серпухов, Московская область.

Мы вели машины во время «Дуная»

    Рядовой Антонов Дмитрий Ильич, военный водитель 56-го отдельного автомобильного полка СГВГ в составе в/ч пп 84388 (30-го отдельного автомобильного батальона). Принимал участие в военно-стратегической операции «Дунай» в 1968 году. За образцовое выполнение интернационального долга награжден Благодарностью Министра обороны СССР Маршала Советского Союза А.А. Гречко.

 … «Срочную военную службу проходил в Группе советских войск в Германии, в 56 автомобильном полку, воинская часть 84388, командир части был полковник Коновалов, начальник штаба - майор Гавдзинский, дислокация в городе Куммерсдорф-Гут. Перед отправкой в Чехословакию нашему батальону присвоили номер воинской части - 80958. Командир отдельного батальона был назначен командиром части - подполковник Оспищев, начальником штаба - майор Журко, а замполитом - майор Петров, командир роты был капитан Кужель. Первый раз, когда подняли по тревоге, то м две недели стояли на границе с Чехословакией, потом дали «отбой», и мы вернулись в часть. Второй раз, когда подняли по тревоге, мы приехали в г. Дрезден в танковый полк, а танки уже стояли на границе с Чехословакией. 20 августа 1968 года в 23 часа подняли по тревоге, а вошли в ЧССР на машинах «Урал-377» с прицепами в количестве 100 машин и груженные грузом в 4 часа утра 21 августа 1968 года.

В период нахождения в ЧССР, при выполнении боевых задач приходилось неоднократно, при продвижении танковых колонн и  артиллерии, подвозить боеприпасы. При смене мест временной дислокации наших частей, мы иногда следовали через населенные пункты, поскольку не было дорог объезда. При таком следовании, на окраине одного из населенных пунктов, толпа людей перекрыла дорогу, не давая возможности проезда 3-м нашим машинам. Люди вели себя очень агрессивно, на второй автомашине разбили стекла в кабине. Мы очень переживали за наш груз, в кузове несколько тонн снарядов. И применять оружие нельзя. Мы пытались отталкивать наседавших, и я не увидел как кто-то из толпы сзади нанес мне сильный удар выше коленного сустава каким-то тяжелым предметом. Дальше я не мог оказывать сопротивление. Когда отполз к подножке кабины, сидя на земле выпустил очередь вверх, при этом крича, чтобы все разошлись. Не знаю, поняли они или нет. Сопровождающий солдат по моей просьбе помог сесть за руль. Я завел двигатель  и, сигналя, проехал место, где была толпа, они расступились. За нами пошли и другие машины. Груз вовремя был доставлен в заданный район.

В «горячке» я не чувствовал каких-либо осложнений. Но со временем боли все чаще стали ощущаться.

Уже когда мы по окончании операции вернулись на «зимние квартиры» в свой гарнизон, меня направили в наш госпиталь  в г. Берлин, где я находился на излечении.

За участие в Чехословакии замполит майор Петров объявил, что меня представят к ордену «Красной Звезды», но наградили «Почетной грамотой» за подписью Главнокомандующего Группой советских войск в Германии Маршала Советского Союза П.К. Кошевого.

 Тем солдатам, которые погибли при выполнении интернационального долга - вечная память.

 Спустя много лет Антонов Д.И. - воин-интернационалист приветствует однополчан с наилучшими пожеланиями в новом году. Возможно, кто-нибудь откликнется из числа сослуживцев по 30-му ОАБу…

         Участники «Вихря» вспоминают…

    (В адрес сайта продолжают поступать воспоминания участников операции «Вихрь»)

Мальцев М.А. Венгрия.1956 год.

 г. Ростов-на-Дону, старший сержант  Мальцев Михаил Алексеевич, помощник командира саперного взвода 56-го гвардейского Венского Краснознаменного механизированного полка 17-й гвардейской Енакиево-Дунайской Краснознаменной ордена Суворова механизированной дивизии (из состава Особого Корпуса, Сомбатхей, в\ч полевая почта 16101). Участвовал в подавлении контрреволюционного мятежа в Венгрии с 24 октября по ноябрь 1956 года.

 В августе 1953 года Кировским райвоенкоматом г. Сталинграда бал призван на военную службу и направлен в часть. Военную присягу принял 18 октября 1953 года.

 «Начну свое повествование со дня призыва, - это 29.08.1953 г. Призван был Кировским РВК г. Сталинграда. Курс молодого бойца проходил в лагерях ст-ии Прудбой в течение 2 месяцев. 18.10.1953 г. принял присягу, а 27-28 был отправлен в Венгрию, куда прибыл 4.11.53 г. и по распределению был зачислен сапером в роту управления 56-го гвардейского ордена Суворова Краснознаменного механизированного полка, который входил в состав 17-й гвардейской Енакиево-Дунайской ордена Суворова Краснознаменной механизированной дивизии, входящей в состав ЦГВ до сентября 1955 года.

  После вывода войск из Австрии на территории Венгрии был создан Особый корпус, в состав которого вошла и наша 17-я дивизия. Хочу несколько остановиться и рассказать о командирах. По прибытии меня в полк командиром полка был Герой Советского Союза подполковник Ждановский Леонид, а весной 1954 года ему досрочно было присвоено звание полковник, и по замене он был отправлен в СССР (СКВО). Должность ком.полка принял полковник Бородков, прибывший из Сталинграда (СКВО). Прямой мой начальник инженер полка м-р Дудченко Олег Александрович, ком.взвода Трунцев Вячеслав Леонидович, москвич, с которым я служил все 3 года 5 месяцев.

Слева направо в первом ряду: Самылин С., Миронов Д., Трунцев В.Л., Мальцев М., Кобзев А., Мочаев А., Соколов Д., Бабанов Н.А.За полгода до начала контрреволюционного мятежа. Венгрия. 3 апреля 1956 г.

В 1954 г. рота управления полка была реорганизована и наш саперный взвод стал отдельным взводом, а я был назначен на должность зам.ком.взвода с октября 1955 г., до дня увольнения, а вернее до приказа по части до 23.10.1956 г. Но уволиться не получилось по случаю венгерских событий до января 1957 года. Боевых наград я не имею, ранений нет. За добросовестный солдатский труд имею фото у развернутого знамени части и почетную грамоту ЦК ВЛКСМ за образцовое выполнение заданий командования  

  Со мной служили товарищи, которых нет в списках участников (в книге) - Соколов Дмитрий - г. Шахты, Блохин Николай - Ремонтненский район, старшина Лыткин Николай - г. Каменск, Булованчик Владимир - г. Батайск, Кравченко Владимир, механик-водитель танка - г. Ростов-на-Дону.

  Чем конкретно было занято наше подразделение при участии в подавлении контрреволюционного мятежа в Венгрии? Нашему взводу была поставлена задача по несению службы на блок-посту при въезде в Будапешт со стороны Вены. Надеюсь, не следует описывать службу на блок-посту, она всем ясна.

  Был случай изъятия оружия у местного населения и изъятия легковоспламеняющихся веществ, в частности бензина для зажигалок. И так с 24.10.1956 по 31.10.1956, а затем полк был снят и переброшен на охрану австро-венгерской границы, где нам пришлось нести службу по охране границы до января 1957 года.

Хочу рассказать об одном случае на границе…

  Выполняя задачу по охране австро-венгерской границы, на участке 2-го батальона нашего 56 гв. мех. полка, обнаружили нарушителя, пытающегося пересечь границу из Венгрии в Австрию. На требование приостановить свои действия нарушитель не отреагировал и продолжил свое движение в сторону Австрии. Тогда солдаты Лопатин М.П., 1953 года призыва и Галиев, не знаю год призыва, пошли на перехват. Это было где-то в конце ноября, выпал снег и закрыл КСП. Солдаты, увлекшись погоней, пересекли границу, что позволило австрийцам открыть пулеметный огонь за спинами наших солдат, лишь бы их возвратить на свои посты. Так они оказались в плену. Во время конвоирования Лопатин предложил Галиеву бежать в разные стороны. Случай подвернулся быстро. Навстречу им шла автомашина австрийских пограничников, осветив своим светом конвой и пленных. Лопатин незамедлительно выскочил из оцепления и стал уходить, но австрийцы быстро обнаружили отсутствие одного из задержанных, и увидев его на снежном поле открыли огонь по уходящему Лопатину, и результат - расстрел в спину. Галиев бежать не стал, и был доставлен военным властям Австрии. На все вопросы Галиев отвечать отказался, требуя представителя Советских властей, отказался он просить и политического убежища. При встрече с представителями Сов. посольства, также отказался давать показания, требуя присутствия военачальников из своей части, которых он знал в лицо. Так по этому случаю были направлены на встречу зам. командира полка по строевой подполковник Чемирис и командир 2-го батальона подполковник Карпенко. Встреча прошла с положительным результатом. Галиев был возвращен в часть, а труп Лопатина был передан нашим офицерам в конце ноября 1956 года. Поступок Галиева по выполнению воинского долга был высоко оценен командованием и ставился в пример, как надо выполнять требования присяги, за что Галиев был переведен на службу из пехоты в разведку полка.

Эту историю поведал военнослужащий нашего полка, зампострой подполковник Чемирис у гроба погибшего.

(Авт.) Справка: Лопатин Михаил Петрович, 1934 года рождения, Алтайский край, Марушинский район, с. Бочкарево. Призван Марушинским РВК. Рядовой, пулеметчик, 56-й гвардейский механизированный полк 17-й гвардейской механизированной дивизии. Погиб 25 ноября 1956 года. Похоронен на воинском кладбище на юго-западной окраине г. Сомбитхея - Венгрия.

31.01.1957 года я был уволен в запас.

(Авт. Шевченко)

В настоящее время ветеран Мальцев Михаил Александрович активно участвует в патриотическом воспитании молодежи.

Мы тоже были под пулями...

21 августа Дагестанская региональная общественная социально-ориентированная организация ветеранов Чехословацкой боевой операции «Прага-68» провели заседание. Встречу приурочили к очередной годовщине Чехословацкой боевой операции.

 На встречу были приглашены ветераны, проживающие в Дагестане. В начале мероприятия присутствующие почтили память погибших товарищей минутой молчания. Затем выступил председатель правления ДРО СОО ВЧБО «Прага-68» Магомедтагир Гасанов.

Он отметил, что в августе 1968 года в мире сложилась такая обстановка, что от своевременных и решительных действий наших воинов, их храбрости и умения ориентироваться в сложной обстановке как в военной, так и в политической зависела судьба не только Европы, но и всего человечества.

– К этому времени арсенала ядерного оружия хватало для уничтожения всей нашей планеты, и противостояние между лагерем капитализма и социализма грозило всемирной катастрофой. Вот в таких условиях мы вынуждены были по приказу Родины участвовать в этом конфликте, – сказал Гасанов.

Далее он подробно остановился на боевой операции «Дунай», рассказал, как выживали солдаты в эти тяжелые дни. Председатель Правления проинформировал, что на сегодняшний день в Дагестане около 200 ветеранов боевой операции «Дунай». В музее боевой славы в парке им. Ленинского комсомола, в музее ТОКСа и в музее Боевой славы ДГПУ созданы уголки участников этой боевой операции. Создание таких же уголков планируется и в библиотеке им. Пушкина и в других городах и районах республики. Выступивший также отметил, что в Казбековском и Ботлихском районах республики созданы филиалы региональной организации, на стадии завершения такие филиалы и в Каспийске, Избербаше, Буйнакском и Каякентском районах.

– Мы все знаем, в каких условиях вынуждены жить наши ветераны, какую они получают пенсию. Правда, по-нашему обращению благотворительный фонд «Чистое сердце» 2-3 раза помогал нашим ветеранам и инвалидам мукой, сахаром, рисом, маслом, но этого очень мало. Да и еще экс-мэр Махачкалы в праздники «Дня памяти» 15 февраля оказывал нам внимание, выделяя материальную помощь в размере 5 тысяч рублей, организовывая нам застолье. Вот, пожалуй, вся наша поддержка, – сказал Гасанов.

Говоря о проблемах ветеранов, Гасанов отметил, что организация ветеранов Чехословацкой операции «Прага-68» добивается, чтобы их признали ветеранами-интернационалистами и предоставили все те льготы, которые имеют участники других боевых операций – это и повышенные пенсии, земельные участки, льготы на лечение и другие льготы, предусмотренные постановлением Правительства РФ и РД.

Также Гасанов в ходе встречи сообщил, что председатель Дагсовета ветеранов отстранился от помощи участникам операции «Дунай» и ни на какие мероприятия не только не приглашает, но даже просто не информирует. – Наши письма, статьи не доходят до адресатов. Ответы-отписки мы получаем от каких-то третьих лиц, – добавил выступающий.

Представитель Казбековского района Осман Абдулвагабов подчеркнул, что необходимо наладить тесную связь с высшими учебными заведениями республики.

– Молодое поколение должно знать, что была такая операция и в ней принимали участие дагестанцы, некоторые из которых не вернулись живыми. Если мы не будем этого делать, то через некоторое время о нас совсем забудут и с удивлением будут спрашивать, а была ли такая операция, не выдумано ли все это, – сказал Абдулвагабов.

– Почему сегодня на этой встрече нет представителей власти? Получается, что мы пришли сюда просто излить свою душу, поделиться друг с другом о наших проблемах. Почему нас не слышат? Мы тоже все-таки были под пулями, – возмутились ветераны.

В завершение мероприятия было составлено и одобрено соответствующее обращение к депутатам Госдумы ФС РФ, Народного Собрания РД и Махачкалинского городского Собрания.

Ссылка на источник:http://www.mi-dag.ru/news/403/Bezobasnost/2014/08/21/13029

И танки наши...

Сержант запаса Костюк Владимир Тимофеевич г.Магнитогорск, Челябинской обл.   В 1968 году - сержант, командир полка "Т-62" 235 танкового полка 40 гв. ТД 11 гв. ОА Прибалтийского военного округа, в/ч 38449.   За выполнение интернационального долга награжден Благодарностью Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза А.А. Гречко

   "12 ноября  1966 г. был призван в Советскую Армию из г. Магнитогорска. Прибыли на сборный пункт в г. Челябинск. Четверо суток формировался эшелон. На сборном пункте я встретил земляка Василия Бойкова в форме сержанта танковых войск. На мой вопрос, куда нас повезут  он ответил, что в Прибалтику. Перед посадкой в эшелон был митинг. На нем выступали фронтовики, рабочие давали напутствия. И вот строем через весь город, под звуки «Славянки», нас повезли на вокзал. Погрузили в эшелон из пассажирских вагонов. К утру эшелон тронулся. Везли по Северной Ж.Д. Брали призывников из Свердловска, Ижевска, Удмуртии, Чувашии, Златоуста. Проезжали по Уралу вокруг горы, сосны, ели и снег. Дома мне подарили шариковую авторучку (они только начали появляться) и толстую общую тетрадь. Всю поездку до Риги и дальнейшую службу, а также и «Дунай» я делал пометки, записи. И по прибытию из ЧССР в декабре 1968 г. эту тетрадь у меня увидел особист, может, кто и сказал ему. Он забрал ее у меня и пообещал мне 2 года дисбата. Но потом мне вручили Благодарность и отправили в отпуск. После отпуска ком.полка Прощаев сказал - отдохнул нужно послужить. Был переход с 3-х лет службы на 2 года и «учебки» с 9 месяцев на 6.

 Отвлекся от основного. Проезжали Котлас. Потом пошла безлесная местность. Проехали Ярославль - снег с дождем. В Пскове такая же гнилая погода. Привезли в Ригу утром. Сводили на медкомиссию - 3-я по - счету. Отобрали нас для танковых войск. Помыли в бане, одели в солдатскую форму. Здесь я познакомился с Анферовым Николаем из В-Уфалея Челябинской обл. Вечером нас повели на Рижский железнодорожный вокзал и повезли в г. Вентспилс. В электропоезде где мы ехали все пассажиры говорили по латышски - не привычно. Привезли нас ночью. Вели через порт. Вокруг морские корабли, много иностранных. Привели в казармы. Покормили и отбой. Не успел уснуть, - подъем, зарядка, кросс по стадиону, который находился на берегу моря Балтийского. На берегу шла КСП, колючая проволока, вышки пограничников - сухопутная, граница, до нейтральных вод со Швецией 48 миль. Вентспилс - незамерзающий порт СССР. Учебное подразделение было 50/50 -готовили танкистов и морпехов для КБФ. Программа подготовки была общая - для морских пехотинцев. 5 декабря на день Конституции присяга на плацу у знамени, а 6 декабря в караул. Проучились мы до июня.

   В июле экзамены и наш взвод, как лучший направили на Рижское взморье строить военно-спортивный лагерь для ребят из Риги. Ком. роты у нас был капитан Валяев, ком. нашего взвода ст. лейтенант Турчин - морской пехотинец, служил на о.Саарема на плавающих танках «ПТ-76». Сержанты Романовский Э. Я. - г. Резекне ЛССР, Кальвялис – Литовской ССР. После отдыха, экзамены, стрельба на РУЦе (Рижский учебный центр) - штатным снарядом ОФ. После этого всего, нас разобрали «покупатели», на автобусе, повезли в Калининградскую область, г. Советск (Тильзит) - это на берегу Немана, пограничная река с Литовской ССР.

  В расположении дивизии (40 гв. Померанская, Доваторская танковая - почему Доваторская, потому что в войну эта дивизия была конницей, который командовал Л. Доватор, после войны ее пересадили на танки). Шутя еще добавляли, - «бронекопытная». Отобрали нас 20 человек и повезли в командировку в Чернышевск (Алерштайн) на границе с Литвой, через речку г. Кибартай. Литовской ССР (готовили  молодых солдат для ГДР). Сделали три выпуска, нам присвоили звания сержантов и отправили в г. Советск на постоянное место службы. Распределили по батальонам, экипажам. Все офицеры, старшины рот были в основном фронтовики, многие участвовали в Венгерских событиях 1956 г.. Наш взвод из «учебки» весь, зачислили в 3 батальон ком. пп-к Ковалевский, зам. по тех. майор Тюрин. В 9-ю танковую роту - ком. кап. Горбунов, зам по тех кап. Крысин - фронтовик, ком взвода старший лейтенант В. П. Носков - фронтовик,военное училище закончил в г. Магнитогорске, после ранения.

Участники военно-стратегической операции «Дунай» слева направо:

1. Костюк В.Т.- командир танка, г. Магнитогорск.

                    2.Анферов Н.- командир взвода, г.Уфалей, Челябинская обл.

                                     3.Рочев Валерий – зам. ком.взвода, баянист, дивизионный композитор Коми АССР,г.Ухта. 40 гв. тд., г.Советск.

    Нашей роте была придана разведрота из чеченцев - были неплохие ребята. Потом начались обычные солдатские будни - ночные, дневные стрельбы, подводное вождение танков через Неман, на танкодромах, «через день на ремень, через два на кухню». И так до марта 1968 г., на политзанятиях стали преподавать денежные знаки ГДР, Польши, ЧССР, историю, быт, культуру. На наш вопрос, для чего это? - говорили, что так нужно и все. И так до июля. 22 июля сидели на комсомольском собрании, проводил комиссар батальона Сайбулов (из Троицка, Челябинской обл.), - живой ли? На стене этажа 3 т.б. было два прибора, один для учебной тревоги - обыкновенный звонок и для «боевой тревоги», который мы ни разу не слышали. Как сейчас помню перед обедом, 22 июля, день жаркий, комсомольское собрание, раздаётся страшный рев. Забежал дежурный по батальону в ленкомнату и крикнул: «Тревога»,  потом добавил - боевая. Весь полк пришел в движение. Все брали то, что ему распределено по боевому расчету. Ящик с пистолетами. Я взял записанный на меня АКМС ОПВТ. Танки нашего взвода (боевые) стояли на качалках на огневом городке за городом. Подставили под качалки тренажера чурбаки, завели танки и съехали на твердую землю (песок). Когда наш взвод  выезжал в пункт сосредоточения, нам на встречу ехал «Газ-66» из  него вылез генерал-майор Бутенко, спросил, "в чем дело?",и ему сказали что объявлена боевая тревога,и он уехал в дивизию. Доехав до танковых окопов в лесу (20 км от Советска) ...замаскировали машины. У меня в машине был заряжающий Гиматдинов из Казани - разжалованный командир танка. На момент тревоги его на месте не оказалось . Потом стали привозить офицеров из города. На другое утро после полевого завтрака нас, выстроили возле машин, поэкипажно. Идет ком.полка Прощаев, зам. полит.полка-Побединский, начальник штаба Шутов и незнакомый капитан. Спросил, где третий, заряжающий - не знаю, я ответил, - вчера утром был. «Батя» на меня показал, - «ефрейтор» - разжаловал. И до самого отпуска ходил им. После отпуска вернули звание сержанта. 

    На другой день зарядили пулеметные ленты боевыми патронами - 10 банок. Нам сказали, что мы участвуем в командно - штабных учениях «Влтава». Со всех трех республик призывали «партизан» (резервистов). ВАИ останавливали гражданские машины - машины, загоняли в помещение дивизии, призванных переодевали в военную форму, а машины окрашивали в защитный цвет, вооружали «АК-47» первой модификации. Многие прибалтийцы в армии не служили, а здесь принимали присягу прямо в лесу. В общем, весь округ стоял на «ушах». Через неделю своим ходом доехали до г. Черняховска (Инстенбург). Стояли в районе железнодорожной станции. Стояла жара, всех заставляли ходить в трусах, чтобы загорали. Простояли мы дней 15. Потом подошли два состава с деревянными коробками на платформах. Подъехали мотострелки,  стали разгружать - оказалось, что это БМП из Н. Тагила, база бронетанковая (склад) - это были первые машины, до этого их в войсках не было. Длинные машины, с короткими пушками «ЧПТУРСами», серебристого цвета. Дня через три в сторону границы и вечером низко прошли «АН-12» - насчитали 45 штук. На другое утро подали платформы с тележками на узкую колею. Мы поняли – по нашу душу. В обед, по команде стали грузиться на платформы (танки крепили на шипы - гусеницы, промеж катков забивали башмаки, крепили скрутками из проволоки - «шестерки»). К вечеру эшелонами доехали до границы с Польшей - пограничная станция поселок Железнодорожный. Всю ночь пограничники с собаками проверяли эшелоны с танками. У меня был фотоаппарат «Смена – 9» пришлось запрятать в танке (с бака стеллажа выдвинул снаряд,  всунул фотоаппарат и задвинул). Проверяли, сдавали документы (военные и комсомольские билеты, деньги) лотерейные билеты у кого были, отсылали домой на станционной почте, фотографии.

  Танки были «Т – 62» в то время новые - секретные. Необходимо было заклеить башенные номера. Разрешали только покупать сигареты - советские, наши курить с фабрики изготовления, (чтобы по  окуркам невозможно было определить откуда военная часть) (все сигареты фабрик - Рига, Вильнюс, Таллин). Поздно ночью эшелоны отправились через границу Польши. В это время я стоял на хвосте эшелона в карауле. Остальные свободные, ехали в товарных крытых вагонах. Впечатление осталось - территория СССР весь горизонт в свету, впереди Польша - мрак как в бане, скорость была 35 - 40 км. Первая остановка была маленькая станция, перон освещен двумя маленькими лампочками. Молодежь на вокзале увидев, что эшелон на вокзале стали петь «Катюшу».

 Утром отправились. Проехали Ольтштын - польский город. Остановились в Кракове. Красивый город, вокруг замки - бывшая столица. Простояв часов 5 - отправились. К вечеру подъехали к реке Одеру, остановились на пограничной станции с ГДР.  Ночью эшелоны потянули к Одеру. Около моста через реку нас ждали немецкие паровозы. С польской и немецкой сторон в окопах сидели солдаты, охраняли мост,  стояли «Шилки» - ЗСу. К утру доехали до первой немецкой станции. На станции немецкая комендатура на каждой платформе с танками. Прибит плакат (АХТУНГ! Не подходить ближе 50 м - открывается огонь без предупреждения) - по немецки. Подъехали к кому-то крупному городу, остановился состав напротив вокзала - здание старинное, огромное, чем - то напоминает Казанский вокзал в Москве. Спросили у железнодорожников долго ли стоять (неплохо понимают по-русски) - около 5-ти часов - впереди много эшелонов. Я стоял на посту на хвостовой платформе. Простояли около часа. По громкоговорящей объявили, что наш эшелон отправляется.

 Ехали долго, паровоз тянул 30 - 40 км, из-за колеи путей. Гусеницы танков выступали см на 10 с каждой стороны советских наших платформ. Подъехали к станции Котбус, вся станция забита эшелонами. Нам горел разрешающий сигнал  по боковому пути. Все эшелоны нашей дивизии пустили вперед. Пошла холмистая местность. Проехали ночь, на другой день остановились на станции небольшого города Дёберн. Комбат сказал, что здесь будем разгружаться. После обеда составы с танками, стали загонять под пакгаузы, предназначенные для разгрузки тяжёлой техники.

 Каждый экипаж раскреплял свою машину и по команде стали съезжать. Немецкие регулировщики (ВАИ) направляли нас через город в лесную зону (у них вся Германия в заповедниках). От места выгрузки и до пункта сосредоточения стояли полицейские с автоматами, по обе стороны колонны танков, вторые молодые ребята с собаками - овчарками в гражданке (по - видимому из ШТАЗИ). Население относилось не плохо. В конце города была не большая остановка, танки облепили ребятишки. За одну эмблему танка, в мой шлемофон накидали всяких значков (половину), затем все -  таки прибыли на место. Стали строить городок (пилили сосны, делали каркас, накидывали два танковых брезента) - получалось не плохое жилье, с норами, грибками для часовых, мхом выкладывали всевозможные патриотические лозунги.

 Поужинали - опять к утру боевая тревога. Приказ, все лишнее сгораемое выбросить. Ехали долго, все по брусчатке да бетонке. Не доезжая Дрездена остановка на какой-то большой поляне. Построили по - экипажно около танков (весь полк). Начальник штаба, зачитал боевой приказ (нашему 235 полку разоружить чешскую дивизию - у них танки «Т-54» ,у нас же «Т-62»).

 Выдали каждому экипажу по банке белой нитроэмали, кисти и поступила команда нанести белые полосы с переднего броневого листа через башню и на трансмиссию (двигатель) и с боку на бок (союзные полосы). Тюрин – зам. по тех. батальона - фронтовик, вел инструктаж - при езде через города ЧССР танки должны идти в шахматном порядке с опущенными пушками над двигателем впереди идущей машины (на случай попадания бутылки с горючей смесью и делать выстрел ОФ снарядом, чтобы воздухом от выстрела потушить пожар).     Всем идти с закрытыми люками – по-боевому. При въезде в ЧССР нам должны были придать десантников -  немцев или наших из Каунасской «дикой» дивизии ВДВ. Выехали на бетонку, «Гитлер трассе» -  называлась, широкая,планировалась когда-то для посадки  самолетов.    Было двойное движение по обеим сторонам. В центре до самого Дрездена был цветник, а по обочинам этой автострады были посажены фруктовые деревья. Офицеры нам запрещали рвать фрукты (мотивируя, что мы выполняем интернациональный долг), но немцы удивлялись, почему мы не рвем, все равно опадают. Но потом стали рвать. Пошла горная местность, начинались,  как мне вспоминается Рудные горы. Въехали на холм, а впереди протекала Эльба, а за ней находился Дрезден с его замками, - как могли эти англичане, превратить такую красоту в руины в 1945 году?

  Стояли опять немцы регулировщики и показывали путь следования через мост и на Дрезден. Проезжая через мост и все время по ходу движения, следили за своими гусеницами, и впереди идущей машины, «пальцы» вылезают наружу, что бы танк не «разулся», чтобы не слетела гусеница. Проехав через Дрезден, наша танковая колонна пошла дальше. Пошли сплошные горы покрытые лесом. За нами шла какая-то крупная немецкая воинская часть. Офицеры говорили что десантники. Здесь мы уже не останавливались, как говориться ехали на полной скорости. Карл Маркс - Штадт прошли по окраине. Останавливались на небольшие перевалы, что бы поесть, умыться (горных ручьев много). Остановились на границе с ЧССР, охрану границы (пограничников) чехи сняли, ее охраняли немецкие пограничники. На наших глазах чехи спустили флаг свой и стали кричать в нашу сторону всякие гадости махать кулаками, по - нашему матерились, и наши ребята не остались в долгу. Был дан приказ в туалет ходить по двое - один охраняет другого. Комбат  сказал, что после разоружения чешской дивизии, наш полк пойдет на границу с ФРГ, чтобы сменить там полк тяжелых «Т-10» (которые вернутся в ГДР), а мы будем стоять в бетонных окопах.

  Наш «Т-62» назывался истребитель танков (пушка длиннее на 0,5 м остальных танков). Выдали карты ЧССР - маршруты следования. Первый населенный пункт ЧССР под названием Гробовице - вызвал неприятное чувство. Пересекли границу между ГДР и ЧССР. Ни пограничного столба, ни флага, ни охраны чешской, одни германские пограничники охраняли и свою и чешскую границу с Австрией и ФРГ. Чешские контрреволюционеры ездили к войскам НАТО и просили, чтобы они вышли и помогли спасти «Пражскую весну».  Доехав до Гробовице,  простояли весь день. Комбат сказал, что наш 3 батальон остаётся, а разведрота и остальные 2 батальона пойдут вперед. Видно уже не куда было ехать, без нас войск было много. Стояли около месяца, вернулись эти два батальона. Потом уже в полном составе вернулись в ГДР в район Кенигсбрюка. Сказали нам, что наш полк оставляют в ГДР в Группе войск. Дислоцироваться будем в г. Риза. Построили палаточный городок в горах.

  Вокруг лес насаженный ровными рядами. Стояли в заповеднике, лани пятнистые подходили прямо к танкам. Вокруг, с гор бегут небольшие реки - ручейки. Вода холодная и много форели. Внизу у подножья гор был поселок - городок. Нас туда отряжали патрулями, на всякий случай. Командир взвода нашего, Носкова В.П. демобилизовали еще в Советске. А нам дали «партизана», старший лейтенант, фамилию не помню. Меня с ним отправили патрулями. 

   Недалеко была Кирха, слышались звуки органа. Мы сели на лавочку, рядом, был памятник немецким солдатам 14 - 16 лет. Вокруг ивы и был фонтан. Проходили до вечера и вернулись в лес в расположение полка. Потом были вождения танков, стрельбы ночные и дневные, в общем, повседневные армейские будни. 

 ПрибВО 11 гв. ОА в/ч 14015, 40 гв.танковая Померанская Доваторская дивизия в/ч пп 15309, 235 танковый полк в/ч 38449. Калининградская обл, г.Советск.

На снимке: 1 ряд- Костюк В.Т. – ком. танка; парень с Литвы – не помню; наводчик Белякин- Полетаево, челябинская обл.; наводчик – Суслов М. – г.Златоуст, Челябинская обл.; Пешков – Горьковская обл. Верх- Мишкевич – ком.танка, г. Рига; парень из Азербайджана; Шпилев – ком. взвода; мех.водитель Мильчиков. На башне сидит фамилии не помню – ком.танка.

  В конце ноября полк снялся и пошли на погрузку в г. Фрейбург. Пока шли по населенным пунктам, немцы, жители, нас забрасывали пакетами с фруктами. Прибыв в г. Фрейбург погрузились на платформы. Немцы оборудовали теплушки буржуйками и мешки с брикетами торфа. Много ящиков с фруктами, с бутербродами с тминной колбасой и термосами с кофе. Выстроили по – экипажно,  пришли местные партийные работники и немецкие комсомольцы и пионеры в синих галстуках. Был митинг. Немецкие ребята каждому подарили небольшие подарки и цветы, как сейчас помню - красные гладиолусы. У многих были слезы на глазах. Много всего хорошего было, все не вспомнишь. Отправились под звуки интернационала – играл немецкий оркестр на перроне. До сих пор осталось теплое чувство об этой стране. В начале декабря приехали в Союз п. Железнодорожный, люди бежали к эшелону с криками «Наши приехали». Мужики несли самогонку, но наши офицеры были проинструктированы не на этот случай.

 Дотянули до Советска - разгрузились и по - частям. Неделю обслуживали танки (чистили, мыли, красили, гудронировали гусеницы, загоняли в боксы). Потом нас в парке построили в комбинезонах. Меня вызвали из строя и вручили благодарность министра обороны, объявили мне, что возвращается звание сержанта, объявили отпуск на Родину - 10 суток. Сказали, что через два часа проходит электричка на Вильнюс. Я в финчасть, проездные требования, деньги советские и командировочные за 3 месяца в ГДР. Доехал до Вильнюса ночью, самолет до Москвы утром. В Магнитку ехал десантник, мы с ним пошли на площадь, где похоронен генерал армии Черняховский. Утром сели в "ТУ-104" -бывший бомбардировщик, долетели до Московского аэропорта "Домодедово", а дальше "ИП-18"  до Магнитогорска. Через 20 дней отпуск закончился, мне его продлили на 10 суток. Опять часть, половина уехали на дембель, а нас командиров танков оставили дослуживать.

 Мне вот 67 лет 1 января исполнилось, а на душе такое чувство, что это было вчера. И чувство обиды за наших последних руководителей СССР, что они предали Варшавский договор, страну СССР и наше поколение, армию и все остальное.

 Офицеры полка  командир полка Прощаев - фронтовик, замполит полка пп-к Побединский - фронтовик, зам по строевой части пп-к Ермаков - фронтовик. Нач. штаба полка - майор Шутов.

 Зам по тылу пп-к Лягуша - фронтовик, чемпион по боксу. Офицеры 3 танкового батальона - комбат - пп-к Ковалевский, нач. шт. майор Волков,  замполит майор Безверхий.  Командир 9 тр. К-н Горбунов, зам по тех роты Крысин - фронтовик, зам по тех батальона м-р Тюрин - фронтовик, ком. взвода Носков В.П. ст. л-нт -фронтовик. Старшины роты - Дроздов -фронтовик, участвовал в операции" Вихрь" в Венгрии 1956 году,личный механик - водитель комбата Яфалов - фронтовик, командир танка Костюк В.Т.

                                                             Участники военно - стратегической операции" Дунай":

Сидорчук Анатолий Никифорович, г.Хмельницкий, УССР.	Шпилев А.,ком.взвода, г. Иркутск,11 ОА.

 Спустя более 45 лет хотелось бы услышать однополчан, очень близких и родных мне людей, с которыми пришлось выполнять порой с риском для жизни боевые задачи. В тоже время интернациональный долг выполнен достойно и честно." 

Вспомним 7-ю гвардейскую ВДД...операцию "Дунай"

 

 

 

 Шалухин Владимир Васильевич -  г. Самара.старший радиотелеграфист КШМ, 119 гв. парашютно десантный полк 7-й гвардейской ВДД, в/ч 10075. Награжден Благодарностью Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза А.А.Гречко за выполнение интернационального долга.

 

 

  

 

   «В сентябре 1966г. приходит повестка из РВК-явится в ДОСААФ для подготовки к совершению прыжков с парашютом в г. Куйбышеве.

 Совершив по 3 прыжка с самолёта АН-2, нас через 1,5 месяца призвали в армию. Прибыли мы в Литву г. Капсукас. 22 ноября 1966г. Наш призыв состоял из ребят с Поволжья: г. Астрахани, Саратова, Таганрога, Казани, Бугульмы, Самары (Гришенков В.К, (Зобов А.В), Нуркин И.Е, Нагорнов В.М, (Бурханов В), Полупанов П, (Морозов А.В),  Байчуров Н,  Кашлев А. и других. После карантина нас перевели в разные подразделения: меня и Зобова А.В. в роту связи, где уже на втором году службы все получили военные специальности и должности.

 За этот период мы проходили подготовку по различным направлениям воинских специальностей, но в тоже время и общую, характерную для воздушных десантников:

  Впоследствии ст.  с-т Королькевич,  из Таганрога, стал зам. ком взвода, я старшим радиотелеграфистом КШМ,  Зобов-старшим радиотелеграфистом, Павлов Виктор, из Саратова - водителем-механиком КШМ. В июле 1968 года, я как раз только вернулся из Каунаса в/ч 93613,где участвовал в соревнованиях по радиоспорту за  в/ч 10075. Нас подняли по тревоге, и мы выехали  в лес Калининградской обл. Разбили лагерь недалеко от аэродрома.  Жили в палатках, каждый день политзанятия, изучали три аэродрома в ЧССР, на которые возможно будет приземление, обучали вождению автомобиля ГАЗ-66.Все радиостанции настроили на выданные нам частоты, запасные, основные и выключили, чтобы нас не могли обнаружить. Всю технику, автомобили ГАЗ-66,ГАЗ-69,КШМ, АСУ-57, разместили по самолётам и зашвартовали. Нам сказали, будем приземляться посадочным способом. Примерно 17-18 августа нам привезли боеприпасы – патроны, гранаты, мины. Мне в КШМ выдали ящик кумулятивных гранат для танков и дали ещё всем по две гранаты и патронЫ – целую противогазную сумку. Противогазы сказали, не пригодятся, если начнётся  3 мировая война, то мы окажемся в эпицентре взрыва. Выдали  нам тельняшки и малиновые береты. Домой  писали письма, но их не отправляли-соблюдали секретность операции.  С каждым днем обстановка становилась все более напряжённой, и наконец поздно вечером вверх взмыли три ракеты. Прозвучала команда: «К самолётам!» и мы, собрав палатки, двинулись к аэродрому (1- 1,5км) погрузились в самолеты АН-12.Стоял такой гул, самолёты один за другим поднимались в небо. Пролетали над Польшей (высота 200-300м) чтобы радары нас не могли обнаружить. Перед посадкой, минут за 15, мы завели двигатели на своей технике. В 5ч.30м. произвели посадку на аэродроме "Водоходи"(28км. от Праги). Нам сказали, что аэродром захвачен нашими десантниками из головного самолёта. Самолёты приземлялись с интервалом в 30 сек. После высадки и сбора мы изъяли с маршрутов несколько автобусов и двинулись на Прагу. Я на КШМ со штабным офицером нашего полка, во главе командир полка подполковник Минигулов Ш.Х. на ГАЗ-69.остальные на АСУ-57, ГАЗ-66 и на конфискованных автобусах.

 Рукопожатие командующего ВДВ с командиром 119 гв. парашютно-десантного полка Минигуловым в знак признательности и благодарности.

   Нам, 1 батальону, Роте связи, батарее зенитчиков, подр. АСУ-57, предстояло взять под охрану Филиал Телецентра на пл. Сеноважна. Когда мы ехали колонной, на нас никто не обращал внимания - думали, идут учения.

  К 7.00 мы вышли к Карлову мосту через р. Влтава, а к 08.30 уже объект был взят нами под охрану.

   Здесь уже народ понял, что произошло и начали собираться демонстранты в основном молодёжь.С флагами, транспорантами. Всех сотрудников филиала, мы попросили покинуть здание. Опечатали двери, ключи сдали вахтёру. У каждой двери установили часового, на крыше выставили посты. На Пражский центральный телецентр устремился другой отряд 119 гв. ПДП во главе с командиром полка подполковником Минигуловым Ш.Х.Я был в это время на связи. Через некоторое время в эфире я услышал доклад "первому" об обстановке. Демонстранты, сделали баррикады из автобусов, трамваев, не пропускают наши подразделения, кидают в солдат камни, бутылки с зажигательной смесью, даже со спины кто-то стал стрелять с балкона из пулемёта по демонстрантам,появились раненые. Поступил приказ по демонстрантам не стрелять- стрелять в воздух, а на огонь отвечать огнём. И тут началось. Поднялась такая стрельба и взрывы, что даже стало страшно за наших ребят, которые были там. После ребята рассказывали, в пулемётчика, что стрелял с балкона дома по демонстрантам - выстрелили из гранатомёта. Таким образом, ко второй половине дня 21 августа все намеченные планом объекты были заняты и блокированы.

  Ночью я получил приказ доставить офицера штаба (фам. не помню) в штаб дивизии, который находился в центре Праги, экипаж КШМ: ряд. Замуруев -2 номер радиотелеграфист,  с-т Павлов-водитель-механик и трое автоматчиков. Продвигаясь по ночной Праге, мы увидели неприятную картину: обгорелые автомобили, автобусы, обстрелянные памятники, дома с разрушенными балконами,дырами от снарядов. Днём нас одолевали чехи,  спрашивали, зачем мы приехали у нас всё хорошо. Приходилось вести разъяснительную работу. Стали прибывать различные провокаторы и демонстранты  с требованием немедленного ухода с территории ЧССР,с антисоветскими лозунгами, пока мы не организовали строгую комендантскую службу.  Правда  старшее поколение чехов относилось к нам дружелюбно и с пониманием,  подходили и говорили, что правильно мы  ввели войска, потому что молодёжь  распоясалась, стала употреблять наркотики, посещать ночные развратные заведения, готовился переворот, заговор против социалистической Чехословакии. А сущность эта сводится к тому, чтобы добиться выхода ЧССР из Организации Варшавского Договора, объявить Чехословакию так называемым «нейтральным государством», ориентировать ее на сближение  с  империалистическими государствами, прежде всего ФРГ, которые претендуют на роль опекунов ЧССР. В Праге мы неоднократно подвергались обстрелу. Как наступал вечер, так пули свистели над головами, всё небо было в трассирках. Рано утром мы подверглись обстрелу из пулемёта, который строчил из окна противоположного дома. Стреляли по окнам, где находились наши командиры. Тут же мы открыли ответный огонь и подавили огневую точку. Туда кинулись наши гвардейцы и обнаружили небольшой склад с оружием.  К счастью никто не пострадал.

  На следующее утро контра подожгла танк, который находился возле филиала телецентра. Возникла угроза взрыва боекомплекта. Срочно стали тушить и вынимать боеприпасы.  В результате пожар ликвидировали, всё обошлось. В этот же день сгорело ещё несколько танков. Один раз нас обстреляли свои. Ночью, находясь на посту на крыше филиала телецентра, мы делали обход, а в низу, заметив нас, подумали, что это контра и открыли по нам огонь,  слава богу, никого не зацепили.

  Часто молодёжь, провокаторы, инсценировала ранение в голову или в ногу. Подходили к нам и кричали, почему мы стреляем в мирных безоружных  демонстрантов.  Наши ребята поймали одного длинноволосого «раненого» и сняли бинты. Оказалось, никакого ранения нет,  бинты обмазаны красной краской.  Его постригли наголо и отпустили.    Каждый день нам зачитывали приказы  об убитых и раненых, об отравлениях питьевой водой или продуктами.В нашем полку было 6 раненых: 
 1.Амосов Юрий Аркадьевич мл. сержант 119 гв.пдп 7 гв.вдд. Отличился при взятии и удержании редакции "Руде Право" в г. Прага. Защищая входные двери редакции первым обнаружил противника и огнем из личного оружия уничтожил огневую точку. В бою был тяжело ранен в паховую область правой ноги. Товарищами по оружию ему была оказана первая медицинская помощь с последующим отправлением в госпиталь. 
 2.Герасимов Андрей Иванович рядовой 119 гв.пдп 7 гв.вдд. При выполнении боевой задачи был ранен выстрелом из огнестрельного оружия. 
 3.Горб Виктор Владимирович ст. сержант 119 гв.пдп 7 гв.вдд. При выполнении боевой задачи по охране тылов полка в парке Риегрове, был ранен в ногу. Не смотря на ранение продолжал оставаться в бою и выполнять боевые задачи.  
 4. Давыдов Георгий Георгиевич рядовой 119 гв.пдп 7 гв.вдд. Имел задачу охранять здание университета. При выполнении боевой задачи получил легкое ранение, но боевого поста не оставил. 
 5.Сергеев Николай Николаевич рядовой 119 гв.пдп 7 гв.вдд. При выполнении боевой задачи получил пулевое ранение. Оставался в строю до утра другого дня. 
 6. Черепов Владимир Иванович рядовой 119 гв.пдп 7 гв.вдд. При выполнении боевой задачи получил легкое пулевое ранение. После боя от госпитализации отказался. 

   Два наших земляка погибли, выполняя воинский долг: Тугушев Б.А 1948г.р.- Самарская обл. г. Сызрань, Одуденко Н.И. 1946 г.р. - Самарская обл. г. Сызрань.  В соседнем  108ПДП – двое убитых. Буянкин Н.И. 1949г.р.- с Украины, Королько А.В. 1946 г.р. - с  Белоруссии. Мы патрулировали улицы  усиленным составом, проводили досмотр автомобилей, задерживали распространителей листовок антисоциалистического характера, хулиганов и мародеров задерживали.…Вскоре обстановка начала стабилизироваться.…Через некоторое время нас вывели сначала в пригород Праги, а к ноябрьским праздникам мы уже вернулись к постоянному месту службы…».    И чтоб про нас не говорили,  мы с честью выполнили свой интернациональный долг по защите социалистических завоеваний! 

 Я всегда буду помнить своих боевых друзей, однополчан. Да,это были наши юные годы, но память осталась навсегда:

 

В последние четыре года в День воинов-интернационалистов исполнявших воинский долг за пределами границ своей Родины, мы в первую очередь чтим память о невернувшихся. 

Военные автомобилисты в операции «Дунай»

Дудула Николай Степанович –  райцентр Левокумское, Ставропольского края. Рядовой, водитель МТО 155 тп, 20-й танковой Звенигородской Краснознаменной дивизии CГВ,в/ч пп 68415. За выполнение интернационального долга  награжден Благодарностью Министра Обороны СССР  Маршала А.Гречко согласно приказа №242 от 17 .10.1968 года.

    В мае месяце 1968 года группы военнослужащих, в числе которых был и я, из Явора перебросили в Свентошув, где началась наша боевая подготовка, марш - броски и переподготовка водителей. Так же мы прошли 700 км-й марш. Неоднократно объявлялись тревоги, офицеры перешли на казарменное положение, нас усиленно готовили к экстремальным ситуациям. Многие думали, что это связано с начавшимися на Севере Польши антиправительственными выступлениями («Солидарность»). Боевая техника была снята с консервации и обслуживалась, вешались брёвна для торможения автомобилей в горах, так же тщательно готовили танки и другую бронетехнику.

 Затем, спустя несколько дней было торжественное построение дивизии на нашем дивизионном плацу. Личный состав оповестили о предстоящих учениях, тревогу ждали во второй половине дня, так как обед прошел раньше. В боевой парк прибыли по тревоге, технику выводили через запасные ворота и выстраивали колонны в лесу, заранее в определённых местах. Я двигался за танками, автомобили были заправлены на 700 км, дополнительно мы залили  канистры бензином. После построения, по команде колонны двинулись  и спустя несколько часов, остановились поздно в лесу. Там стали и обживаться, простояли около месяца в непосредственной  близости от границы с Чехословакией в районе г. Любань.

 Подразделения часто посещал и проверял лично готовность по всем воинским специальностям командир нашей 20-й танковой дивизии генерал Жебрунов. К солдатам и сержантам он всегда относился как к своим детям, несмотря на требовательность.

                 20 августа 1968 года  представителем главного командования был объявлен приказ о вводе войск в Чехословакию. По правому флангу командир 20-й ТД генерал - майор танковых войск И.Л. Жебрунов. ПВД - район г. Любань, Польша.

                                      Место дислокации под г. Любань.Танки 155-го танкового полка застыли в ожидании приказа

В ожидании были и мы - воинослужащие 155 танкового полка.

  По команде, на башнях танков и автомашинах с боеприпасами непосредственно в лесных массивах были  нанесены белые полосы.

20 августа 1968 г поступил приказ всем боевым машинам становиться в колонны, ближе к 17 часам было проведено комсомольское собрание, где нам был зачитан приказ Министра Обороны, в котором приказывалось: «На предельной скорости идти по маршруту - Либерец- Вимперк», во время марша радиосвязь должна была работать в режиме радиомолчания,только на прием. Так же было приказано в  колонне держать дистанцию 5 метров, посторонние гражданские автомобили должны выдавливаться из колонны. Мы загрузили  боеприпасы, получили патроны и по две гранаты, указали место получения дополнительных боеприпасов  на случай вооружённого  сопротивления, огонь открывать при оказании вооруженного сопротивления и препятствия продвижения сопряженного с покушением на жизнь военнослужащих. На время марша нам были выданы сухие пайки на трое суток, так же сало и сухари, и были предупреждены об ответственности и придания полевому суду по законам военного времени за мародерство во время продвижения колонн.

Части двинулись перед сумерками, остановились в районе г. Любань в ожидании дальнейшей команды. Ночью, примерно в 23 ч 30 минут поступила команда: «Вперёд!».  Мы начали движение по заданному маршруту. Пограничники Чехословакии на заставах были разоружены, шлагбаумы и постройки были разрушены, дорога свободная для дальнейшего движения. Наш маршрут проходил через города: Либерец, Млада Болеславец, Градец Кралове, Писек, Ческе – Будеевице, Табор,  Вимперк. Наша задача была перекрыть  Австро - Германскую границу со стороны ЧССР и заблокировать её, предотвратив ее нарушение натовскими войсками, которые намеревались провести  21 августа широкомасштабные  учения с заходом в Чехословакию под условным наименованием « Черный лев » и удерживать её до основного подхода войск.

Специальным корреспондентам журнала "Советский воин" тоже был интересен быт советских военнослужащих в пунктах временной дислокации войск.

  Наш первый город Либерец  в который мы вошли очень рано, когда начало только светать, зазвучала музыка с репродукторов, висевших на столбах, стали появляется  люди, музыка затихла и послышались извещения об   угрозе и призывы к вооруженному сопротивлению. Нам поступила команда закрыть окна и приготовиться к движению.

 Колонны пересекали границу  с разных направлений и двигались параллельно нам. Марш проходил очень тяжело, сутки не спали, если колонна останавливалась,  и кто-то засыпал мы все стояли не зная, что впереди,  поэтому офицеры выясняли обстановку и не давали уснуть.

Кратковременная остановка по маршруту  продвижения в обход населенных пунктов 21 августа 1968 года, ЧССР, район - г.Писек.

  Дальше контрреволюционеры нам закрывали дорогу детскими колясками, автомобилями и группами людей, но мы обязаны были выполнять приказ. В некоторых случаях танками проламывали строение, чтобы объехать людей выставленных контрреволюционерами. При подходе к городу Табор нас встретили пулеметными и автоматными очередями и большим скоплением людей. Дорожные знаки были сорваны, карты устаревшие и мы были заблокированы в городе. Нам перекрывали  на бензобаках краны, двигатели автомашин глохли, в небе выла авиация, которая с грохотом и воем проносилась над колонами распугивая людей, которые окружили нас. Пришлось стрелять вверх. Когда мы выбрались с города, пошли в горы, при подходе к мосту через Влтаву нас обстреляли из пулемётов, пришлось открывать ответный огонь, которым были подавлены огневые точки. Мост через Влтаву был разобран и возле него стояли рабочие. Покрытие моста было снято, оставались только шпалы. Когда саперы проверили мост, а он был метров 100 в длину, а в низ ещё больше, пустили первый танк и потом поехали. Чехи только качали головами и говорили, что испытывать мост им теперь не нужно. В горах под Вимперком нам еще раз перекрыли дорогу военные ЧНА  ПТУРСами,  которые были нацелены на наши колонны и прицельным огнем могли  уничтожить нас, но здесь договорились, окружили и разоружили. Дальше в Вимперке  наши танковые батальоны блокировали танковый полк ЧНА, так же были взяты под охрану казармы и весь военный городок. К вечеру в городе завыли сирены, контрреволюционные  элементы  пытались поднять восстание. В их расположении было замечено движение, наши танки пошли на сближение и остановились в метрах 400-х от гарнизона. Спустя несколько часов все решилось мирно. Отношение Чехословацкого  населения к нашему присутствию было различное, проезжавшие, проходившие люди, выражали свое недовольство, но таких было меньшинство.

  Через некоторое время мы последовали по заданному маршруту, расположились в Баварском лесу. Учения запланированное на 21 августа НАТО провели у себя, мы слышали  выстрелы и канонаду, так как стояли в 5 км от границы с ФРГ. В лесу установили палатки, наполовину вкопав в землю.

  Спустя несколько дней подвезли печи и уголь в брикетах,  усилили наше питание и мы продолжали вести боевую службу. Спустя месяц нам начали  выдавать сертификаты, а впоследствии стали  приезжать автолавки из ГДР. Еще через время когда обстановка начала стабилизироваться в свободное от службы время  помогали населению косить и убирать хлеб.

  В начале ноября стали собираться  к месту постоянной дислокации в Польшу. Технику отправляли в первой декаде ноября месяца на железнодорожных платформах, а я уехал своим ходом. А еще через какое-то время был первый дембель выслуживших срок службы после выполнения интернационального долга и оказания помощи чехословацкому народу.

Крайним слева во втором ряду Дудула Н.С., второй Володко П., крайний  справа  Щербанев Евгений  из Волгодонска; Второй справа налево Алибеков Марат, третий  Давыдов Александр,  четвертый Керимов.

 Как бы мне хотелось увидеться с однополчанами спустя 45 лет и командирами: командир полка - Архипов Владимир Михайлович,командир батальона - Алексеев, зампотех бат. - Вакулюк. За выполнение и оказание интернационального долга Министр Обороны Гречко А. объявил всему личному составу благодарность.

… «Маресьев» нашей поры…

Гвардии полковник в отставке Рудницкий Николай Михайлович (г.Минск) В 1968 году – старший лейтенант, командир мотострелковой роты 96 - го мсп 254 –й мотострелковой дивизии Южной Группы войск. За выполнение интернационального долга награжден орденом «Красная звезда».

  « За месяц до ввода наш полк вывели в район сосредоточения, — рассказывает Н.М. Рудницкий. - 20 августа 1968 года моя рота погрузилась на гусенично - самоходные паромы, и по Дунаю мы прошли до Братиславы. Патронов и других боеприпасов мы загрузили полные БТРы. Другие подразделения дивизии шли через Комарно, - пограничный словацкий город. Приказ был: если на мосту застрянет какая-нибудь техника - сбрасывать в Дунай. По моей оценке, мы тогда входили как воины-интернационалисты, спасая социалистическую республику, по просьбе населения. Об этом же нам говорили на политзанятиях накануне.

  Моей роте была поставлена задача  разоружить инженерно-саперный батальон чехословацкой армии в Братиславе. Разыскали эту часть, собрали чехословацких офицеров в одном из учебных классов. Из окон казарм на советских солдат были направленны пулеметы. Но стрельбы и сопротивления не было. Мы сообщили местным военным о цели своего прибытия. Запомнилось, что у седых чехословацких офицеров, многие из которых, наверное, воевали во время Великой Отечественной войны, текли слезы по лицу. Но они, видимо, уже получили приказ от своего Министра Обороны сохранять нейтралитет.

  Народ в Братиславе встречал нас поначалу дружескими улыбками. Но затем обстановка стала накаляться. На улицах появились толпы людей, которые выкрикивали антисоветские лозунги. Вещала какая-то подпольная радиостанция, которую разыскивали советские солдаты: ее нашли в каком-то захудалом домишке. Моя рота расположилась на площади Готвальда, слева было Национальное собрание, справа университет. И мы оказались как бы в мешке.

  К обеденному времени 22 августа непонятно откуда началась стрельба. Надо сказать, что личному составу было запрещено первым открывать огонь. Отдали приказ: в случае выстрелов открывать ответный огонь на поражение. И когда по нам начали стрелять,то мы, естественно, отстреливались. Одного солдата нашей роты убили. Тут и меня подстрелили тяжело. Видимо, была разрывная пуля -17 сантиметров ноги отхватило. Командующий Южной группой войск прислал за мной вертолет. И меня, отправили почему-то  в венгерскую областную гражданскую больницу. Хотя возле границы с Чехословакией на случай боевых действий было развернуто буквально море советских палаточных госпиталей - готовились к приему большого числа раненых.

   Около месяца я лечился в Секешфехерваре, затем четыре месяца - в Будапеште. Говорили: с таким ранением в армии не служат, хотели ампутировать ногу. Но супруга добилась,чтобы меня отправили в Ленинград в Военно-медицинскую академию им. С.М. Кирова,где и спасли ногу. Всего в госпиталях и больницах я провел два с половиной года.

   Встретил потом своего бывшего командира полка Самойлова. Он рассказал, что стрельбу по нам в Братиславе вел заместитель председателя Национального собрания. Моя фуражка вся была изрешечена. У солдата пуля пробила каску. Были потери среди наших военнослужащих и в других городах Чехословакии. В Брно прапорщик был ранен в голову, умер в госпитале...»

  (Авт.) До наших дней в архиве Н.М. Рудницкого сохранилась газета "Ленинское Знамя" за 26 сентября 1968 года со статьей повествующей о мужестве и героизме советских солдат:

 Эта вырезка из газеты говорит только об одном конкретном факте на территории Чехословакии - как погибали советские воины, защищая интересы СССР.

 Этот снимок сделан контрреволюционерами в августе 1968 года в г.Братислава(Чехословакия). Подобными снимками они оклеивали здания домов и подписывали их"оккупанты". На данном снимке старший лейтенант Рудницкий - командир мотострелковой роты 96 мсп 254 мсд. Южной группы войск и рядовой Запорощенко А.П. из Оренбургской области.

  Фотография сорвана со стены дома представителем Особого отдела части и была передана мне в госпиталь.

Привет ветеранам"Дуная" из Белоруссии

Гвардии генерал-майор в отставке Кольцов Анатолий Антонович,(г.Минск) Белорусcия.  В 1968 году-лейтенант, командир танкового взвода учебной танковой роты.  В период выполнения интернационального долга в ЧССР - находился в составе танкового полка 7-й танковой дивизии ГСВГ.

  В ожидании. Командир танкового взвода лейтенант Кольцов ставит задачу по совместным действиям предстоящего марша с военнослужащими ННА на территории ГДР. Рекогносцировка на местности в 180 км от гарнизона Ютербог. ПВД - лес. 19 августа 1968 года.

   Для справки: Впоследствии, после окончания Академии бронетанковых войск офицер Кольцов А. проходил дальнейшую службу в должностях:зам.командира танкового полка, нач.штаба 22-й танковой дивизии 6 ТА(КВО). С 1978 года - НШ танковой дивизии в ГСВГ, командир 47-й ТД ГСВГ, (гарнизон - "Хилерслебен"- район Магдебурга).

Становление защитников Родины

...Спустя 45-лет бывший старшина в/ч пп 45504 (СГВ) Беркут Николай Васильевич из г.Абинска, Краснодарского края предоставил фотографии молодых солдат, которым в ту пору было всего по 19 лет. И которые впоследствии с честью выполнили воинский и интернациональный долг.

  Справка (авт.) На следующий день все запечатленные на фотографии были отправлены для дальнейшего прохождения службы в Польшу (Северная Группа войск).

  В будующем - все они принимали участие в операции"Дунай" в составе войсковых частей. К сожалению, некоторых из них уже нет с нами...

 В зимний период 1968 года, особенно с января месяца началась интенсивная подготовка по воинским специальностям солдат и офицеров. Отрабатывались нормативы по разворачиванию средств связи и совершенствовалось мастерство. В то время среди солдат вопросы предстоящего участия в будущих событиях даже еще не обсуждались.

Выполнение нормативов по разворачиванию станции. Крайний слева:Командир 710 обс 20-й танковой дивизии СГВ подполковник Назаров А.Д.,в центре - зампотех телефонно-телеграфной роты ст.лейтенант Завгородний. Под антенной сержант Мартынов В.

Первая весенняя фотография на территории отдельного батальона связи 20-й танковой дивизии(гарнизон Свентошув) - на память...

Крайний слева: Беркут Н.В. В центре - командир взвода(дежурный по батальону) лейтенант Харченко В.Г., 1968 г.

... Впереди было еще много дорог, пунктов временной дислокации и выполнение боевых задач...

    Может кто узнает себя на фотографии?

Из фотоархива ветерана "Дуная"

Ромашок Евгений Константинович, г.Ростов-на-Дону.   В 1968 году гвардии-ефрейтор, заряжающий танка " Т-54", 330-й танковый полк, 14 гв. МСД, 20 гв.ОА ГСВГ в/ч пп 34999.   Награжден Благодарностью Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза СССР А.А. Гречко за выполнение интернационального долга.

 К 45-летию операции"Дунай", мне, как ее непосредственному участнику хотелось бы передать сохраненные фотографии 1968 года. На некоторых из них запечатлены высшие должностные лица Министерства Обороны СССР перед вводом войск в ЧССР. Некоторые, непосредственно в Чехословакии. И возвращение на "зимние квартиры", в пункты постоянной дислокации - в Германскую Демократическую Республику:

 Министр Обороны СССР маршал Советского Союза А.А. Гречко лично инспектирует готовность соединений ГСВГ, расположенных в лесистой местности. Территория ГДР, август 1968 года.

 На фото: Крайний слева - Министр Обороны СССР маршал Советского Союза А.А. Гречко, в центре - Начальник Главного Политического Управления Советской Армии и Военно-Морского Флота генерал армии А.А. Епишев, второй справа налево - Главнокомандующий Объединенными вооруженными силами государств - участников организации Варшавского Договора Маршал Советского Союза И.И. Якубовский. Доклад одного из руководителей войсковой разведки. Август 1968 года. Пункт временной дислокации.

Постановка задач командному составу соединений войск ГСВГ Министром Обороны СССР маршалом А.А. Гречко. Август 1968 года. ПВД-лес.

Знакомый почерк в ЧССР... Конец августа месяца 1968 года.

	Повсеместные надписи в населенных пунктах одного из многочисленных действий штаба клуба "231".

Один из привалов на территории ЧССР. Ромашок Е. в левой части фото,сентябрь 1968 года.

Е.Ромашок выполняет поручение однополчан - приобретение письменных принадлежностей.

По мере стабилизации обстановки в передвижном клубе можно было посмотреть кинофильм.

А еще через время в ПВД прибыли артисты из ГСВГ с концертом, октябрь 1968 года.

Радостные минуты - вертолетом доставлены письма от родных и близких. ПВД - лес,ЧССР.

Так в ГДР встречали возвращающиеся войска из Чехословакии, ноябрь 1968 год.

Гарнизон - Ютербог, ГСВГ. Привет Советским воинам с честью выполнившим свой интернациональный долг.

 С гвардейским приветом ко всем участникам, теперь уже - ветеранам операции "Дунай" .

...И все-таки, мы воины - интернационалисты и эти гордимся...

Евгений Ромашок

Память не стереть

Менщиков Владимир Гаврилович, г.Курган. В 1968 году-рядовой, 833-й иаб, 126-й истребительной авиадивизии, 16-й воздушной армии ГСВГ, в/ч пп 79902.

 19 августа 1968 года наш полк был поднят по тревоге, а в ночь на 21 августа вошли в ЧССР. Я очень дорожу воспоминаниями того времени и память о моих боевых товарищах останется навсегда.

За несколько часов до команды: "По машинам", "Вперед"... Все слушали сообщения по радио.

 Фото 20 августа 1968 года - слева направо: рядовой Шапоткин Степан, сержант Мазняк Иван, лейтенант Замощик Александр, рядовой Асаёнок Николай, сержант Кремерс Петерис, рядовой Докунин Виктор, рядовой Тасенко Игорь, рядовой Халиков Александр, рядовой Бабкин Анатолий, рядовой Тетёркин Павел, рядовой Менщиков Владимир.

Август 1968 год, ЧССР. Во время обеда на переднем плане: рядовой Архипов Анатолий и рядовой Менщиков Владимир.

 Может кто откликнется из однополчан?!

 Наша солдатская жизнь проходила не в условиях изоляции. Мы старались направить письма друзьям, с которыми нас связывали товарищеские отношения еще до службы, с которыми познакомились в "карантине", в "учебках", в ходе учений "Шумава" в 1968 году. И с нетерпением ожидали ответа. Один из друзей проходил службу в Германии и выполнял интернациональный долг в ЧССР:

Мазняк Иван Иванович - г.Белогорск, Амурской области.   В 1968 году - сержант, 833 - й истребительный авиационный полк 126 - й авиадивизии, 16 - й Водушной армии ГСВГ, в/ч пп 79902, - классный специалист 1- го класса.

 Состав ТЭЧ АП 833 иап в период проведения боевых задач.

Первое сообщение о возвращении полка в ГСВГ на "зимние квартиры". Снимок газеты Группы войск.

...и настало время возвращения на Родину, где нас очень ждали...

Может откликнутся однополчане!...

В преддверии 45-летия "Дуная"

Майор внутренней службы в отставке Невский Геннадий,г.Псков.  В 1968 году - гвардии ефрейтор, 243-го гв.мотострелкового полка, 27-й гв.мотострелковой дивизии,1 гв.танковой армии ГСВГ, в/ч пп 47290.  Награжден Благодарностью Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза А.Гречко за выполнение интернационального долга.

    21 августа 1968 года в составе 1-го эшелона мой 243 гв. мсп в составе Центрального фронта вошел в Чехословакию и уже в 4 часа утра блокировал участок границы ЧССР С ФРГ в районе города АШ.

   Моя батарея 122 мм гаубиц Д-30 занимала огневые позиции на горе, а впереди в 300 метрах окопались мотострелки. Возле орудий были приготовлены очищенные от консервации снаряды. Обстановка была боевая. Потом до нас довели замполиты о том, что мы опередили войска ФРГ на 4 часа, так как они видимо тоже хотели войти в ЧССР. Эти позиции мы удерживали несколько суток, затем нас сменили другие части, а нашему полку была поставлена другая боевая задача с передислокацией в район г.Карловы Вары .

   Там мы выполняли боевые задачи до 27 октября 1968 года. Нас хотело командование оставить в ЧССР, но по личной просьбе бывшего секретаря КП ГДР Вальтера Ульбрихта нашу 27 гв. МСД вернули в ГДР в прежнее место дислокации г.Галле. Когда мы возвращались в ГДР, был понедельник, но Вальтер Ульбрихт объявил выходной день для немцев по пути нашего следования. Нас встречали во всех населенных пунктах и городах как победителей , которые отстояли социализм в Чехословакии. Я рад, что мои сослуживцы на Украине имеют статус участника боевых действий. В память о тех событиях имею БЛАГОДАРНОСТЬ МИНИСТРА ОБОРОНЫ СССР МАРШАЛА СОВЕТСКОГО СОЮЗА А.ГРЕЧКО !!! Уже скоро будет 45 лет,с того дня как мы выполняли боевые задачи в Чехословакии. Хочу передать пламенный привет однополчанам и наилучших пожеланий.

  Чехословацкие события 1968 года глазами сержанта Советской Армии и юриста.

Синельщиков Юрий Петрович, заслуженный юрист Российской Федерации, депутат Государственной думы Федерального собрания, кандидат юридических наук, г. Москва.   В 1968 году- сержант, начальник радиостанции «Р-104», 647-го ОБС, 35-й мотострелковой дивизии 20-й гв.ОА ГСВГ, в/ч пп 58347. Награжден Благодарностью Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза А.А. Гречко за выполнение интернационального долга.

     «В небольшой статье мне, как рядовому участнику тех событий, хотелось бы поделиться своими наблюдениями и оценками, которые спустя десятилетия мало изменились, хотя существенно изменилось наше общество, менялся и я сам, пройдя за эти годы серьёзную жизненную школу, работая на различных должностях в прокурорско-следственных органах. 

   В ту пору мне довелось служить в 35-й мотострелковой дивизии, которая входила в состав 20-й Гвардейской армии и дислоцировалась в Германской Демократической Республике близ Потсдама, а в августовских событиях 1968 года действовала на главном направлении — обеспечивала решение стоящих перед Советской Армией задач в Праге. Я располагал достаточно обширной информацией о том, что происходило не только потому, что находился в столице Чехословакии, но также благодаря тому, что был начальником радиостанции в составе 647 отдельного батальона связи, который обеспечивал руководство дивизии радио и телефонной связью, а также являлся секретарем комсомольской организации роты. Причем информацию о событиях я черпал не только из официальных и полуофициальных источников (радиотелеграммы, переговоры руководства дивизии по радиотелефону, участие в совещаниях комсомольского актива дивизии и т.д.), но и прослушивая многочисленные западные радиостанции.

 
   Оценивая события тех лет, я придерживаюсь мнения, что это была попытка совершения государственного переворота в Чехословакии внутренней оппозицией при активной поддержке западных стран, а Советские войска оказывали помощь законному правительству чехословацкому в обеспечении правового порядка.
   Напомню, что после II мировой войны Прага оставалась важнейшим коммуникационным перекрестком Европы. В этом городе располагались важнейшие центры международного профсоюзного, журналистского и коммунистического движений. Значение Праги в то время вполне отвечало известной оценке О.Бисмарка: «Кто владеет Прагой, тот владеет Европой».      Это сосредоточение беспокоило Запад. К 1968 году у США и НАТО было достаточно оснований для того, чтобы попытаться выбить «чехословацкое звено» из оборонной цепи Организации Варшавского договора (см.: Чехословацкие события 1968 года глазами КГБ и МВД СССР // Сб. док.; сост.: А.А.Зданович, В.Ф.Лашкул, Ю.Н.Моруков, Ю.Х.Тотров. — М., 2010. С. 5—6).
    Впервые разговоры о возможном вводе Советских войск в Чехословакию в нашей дивизии повелись в начале апреля 1968 года. Как известно 23 марта 1968 года в Дрездене состоялась встреча руководителей партий и правительств шести стран — СССР, Польши, ГДР, Болгарии, Венгрии и ЧССР. Собравшиеся, в том числе советская делегация, подвергли жесткой критике происходящие в Чехословакии реформы. А спустя неделю, в Прагу прибыл министр обороны СССР А.А.Гречко, который предупредил чехословацкое руководство о том, что Москва не допустит разрушения социализма в Чехословакии. На состоявшемся в начале апреля дивизионном собрании партийного и комсомольского актива было заявлено о том, что 35-я мотострелковая дивизия может быть размещена в Чехословакии уже в мае 1968 года, причем на постоянной основе. 15 мая 1968 года дивизия была сосредоточена на юге ГДР у чехословацкой границы. Туда же прибыли и другие соединения 20-й армии. В первый день солдатам сообщили, что дивизия перебрасывается для проведения учений. Однако необычность этих учений стала очевидна в первый же день, так как с места постоянной дислокации были выведены практически весь личный состав и вся техника. Нас сразу же начали готовить к долгому стоянию, так как для проживания в лесу устанавливались большие палатки с нарами для сна, появились набитые соломой матрацы, каждому выдали простыни и одеяла.
Спустя три дня солдатам объявили о предстоящей переброске дивизии в Прагу. Ввод Советских войск в Чехословакию наши политработники обосновывали необходимостью борьбы с контрреволюцией. При этом они сообщали, что об этом просят чехословацкие рабочие и крестьяне. В этой связи зачитывалось письмо рабочих одного из заводов Праги, по-моему, завода им. К.Готвальда («Авто-Прага»), в котором прямо высказывалась просьба об оказании народу Чехословакии такой интернациональной помощи.
  Началась идеологическая и тактическая подготовка солдат и офицеров. Нас знакомили с историей Чехословакии и особенностями этой страны, обучали тактике городского боя, правилам организации радио и телефонной связи в условиях города и в горной местности. Перед солдатами и командирами выступали офицеры, имевшие опыт военных действий в Венгерских событиях 1956 года. Собственно эти люди рассказывали не столько о положительном опыте, сколько о многочисленных ошибках, которые допустило наше командование в той операции. Как выяснилось, Советские войска в то время готовились не к боевым действиям, а к митингам с участием местного населения. Наши солдаты вошли в Венгрию без боеприпасов, поэтому в первые дни полегло несколько сот военнослужащих, расстрелянных венгерскими боевиками. С учетом этого нас вооружили, что называется «до зубов». У каждого солдата было не менее двух снаряжённых магазинов к автомату АКМ плюс гранаты. У меня в автомобиле, на котором базировалась радиостанция, постоянно находился ящик гранат Ф-1. Офицерам давали карты маршрута, а также карты предстоящего места дислокации частей нашей дивизии в Праге.
   С мая до середины августа батальон связи постоянно участвовал в самых разных учениях: тыловые учения, учения войск связи, учения войск ПВО. Однако части нашей дивизии при этом никуда не перемещались. Учения для нас носили командно-штабной характер.
На корпусе танков и другой техники белой краской наносились две полосы крест накрест, шириной 10-15 см. Это делалось для того, чтобы можно было отличить (в том числе с воздуха) советскую технику от чехословацкой.
Как известно, решение о вводе войск Политбюро ЦК КПСС приняло 16 августа 1968 года. Сразу после этого началась уже непосредственная подготовка войск.
   Перед частями дивизии были поставлены четыре задачи: 1) охрана наиболее важных объектов в Праге совместно с двумя полками внутренней охраны Министерства охраны общественного порядка СССР; 2) предупреждение и пресечение в городе массовых беспорядков, хулиганских проявлений; 3) захват и изъятие у «контрреволюционных элементов» вооружения и боеприпасов, подпольных типографий и радиостанций; 4) блокирование частей чешской армии по месту их нахождения. Уже через несколько дней после ввода войск в Прагу была поставлена и пятая задача: проведение разъяснительной работы среди населения. Непосредственной задачей батальона было обеспечение командования дивизии радио, телефонной и фельдъегерской связью с полками и другими частями дивизии, а так же с вышестоящим командованием.
Ввод войск начался в ночь с 20 на 21 августа. Сначала в 23 часа советский транспортный самолёт, сообщив о якобы неисправном двигателе, совершил «вынужденную» посадку на аэродроме в районе Праги. Подразделения ВДВ выпрыгнули из самолёта ещё до его полной остановки, и бегом направились к контрольной вышке. Чехи не оказали вооруженного сопротивления сопротивления. Захват аэродрома обеспечил переброску 7-й гвардейской  воздушно-десантной дивизии на самолётах типа «Антонов». Через несколько часов активно началась высадка воздушно-десантных войск. Вскоре мощная колонна двинулась к центру Праги. Одновременно другие подразделения спецназа, проникшие в Прагу несколькими днями ранее под разными  прикрытиями, к утру блокировали радио, телецентры, телефонные узлы, редакции газет и журналов и т. д. Под охрану было взято большинство складов оружия. С чисто военной точки зрения, как отмечали позднее западные специалисты, операция по оккупации ЧССР была проведена чётко, быстро, точно и эффективно (см.: Чехословацкие события 1968 года глазами КГБ и МВД СССР... С. 82). В 23 часа в соответствии с планом стратегической операции, которая именовалась «Дунай», я передал в радиосеть условный сигнал, и части дивизии двинулись к границе. Впереди шёл отдельный танковый батальон и рота дорожных регулировщиков (на мотоциклах). Марш был непростым: ночные условия, узкая горная дорога, которая в некоторых местах была в неудовлетворительном состоянии. Но техника двигалась строго в соответствии с графиком. Помогла правильно выработанная нашим командованием тактика: заглохшую технику не ремонтировать, не пытаться взять на буксир, а сталкивать под откос с тем, чтобы не терять время на марше. Вспоминаю картину: внизу под горой горящая автоцистерна, а на обочине дороги стоящий солдат-водитель с растерянным заплаканным лицом. Его машину после неудавшейся попытки завести столкнул вниз прибывший БТР-40.
  Как только начало светать, по ходу движения автоколонны в населённых пунктах мы стали встречать скопления людей, которым разъясняли, что идут учения войск стран Варшавского договора, а после окончания учений мы уйдём на зимние квартиры. Народ встречал войска настороженно, но не агрессивно. Агрессия нас ждала в Праге.
  Утром 21 августа все основные объекты города были взяты под охрану войсками 20-й армии. Все части 35-й дивизии действовали слаженно и быстро. За предшествующие два года службы я был участником примерно дюжины учений и, честно говоря, такой оперативности и решительности ни разу не видел.
  Части дивизии совместно с Внутренними войсками МООП СССР установили охрану здания ЦК КПЧ, Центральной военной комендатуры советских войск, пражского телецентра, советского торгпредства и военного атташе, управления госбезопасности г. Праги, посольств ПНР, ВНР, США и др. Военнослужащие дивизии несли патрульную службу на улицах Праги.
Авто- и бронетехника размещались на улицах и площадях города, демонстрируя своё присутствие. На площадях устанавливались танки по количеству улиц, которые радиально расходились от площади. В каждую улицу был направлен ствол танкового орудия. Войска находились внутри автомобилей, танков и бронетранспортёров. Питались сухим пайком. Там же спали. Вскоре стал вопрос о туалетах. В качестве таковых использовались кусты, аллеи, парки, овражки и т. д. Иногда приходилось справлять нужду на глазах у горожан.
Скопление техники на площадях и улицах выглядело невыгодно для нас. Эта демонстрация оружия отрицательно влияла на умы горожан. Запугать такой акцией мы их не смогли, а породить отрицательное отношение к Советской Армии сумели. Присутствие большого числа танков и бронетранспортёров нарушало нормальную жизнь горожан. К тому же стоящая на улицах техника оказалась уязвимой. Было, по крайней мере, два случая поджога наших машин. В одном случае танк Т-55 поджигали таким образом: девушка ударом кирки пробивала запасную бочку с соляркой, а парень к пробитому отверстию подносил факел. Если бы дело дошло до реальных боев, то мы не досчитались бы многих боевых машин.
Наконец 23 августа техника стала перемещаться в парки. Большинство подразделений батальона связи находилось в парке им. Ю.Фучика. Впрочем, в основном радиомашины размещались там, где это было удобно командиру, для которого с этой радиостанции давалась связь.
Буквально с первых часов ввода наших войск чехи начали демонстрировать активное неповиновение. В Праге и других местах велись перестрелки. Советских солдат убивали из-за угла. Наши войска отвечали автоматными очередями. Гибли люди с одной и другой стороны. Сообщалось, что уже в первые дни чехам удалось сбить два советских вертолёта. Я лично был очевидцем событий, которые разворачивались у здания исторического музея в Праге. С чердака здания по нашим солдатам был открыт автоматический огонь. Перестрелка с людьми, засевшими на чердаке, продолжалась около двух часов. Подавить огневую  точку удалось только при помощи танкового орудия. Наши военнослужащие ежедневно находили новые тайные склады оружия в помещениях самых разных организаций, предприятий и учреждений. На вопросы, откуда это оружие и для чего, чехи обычно отвечали, что это оружие народной милиции. Однако в это трудно было поверить с учётом того набора, который в этих складах хранился. Это были не только пистолеты и автоматы, но и противотанковые гранаты, тяжёлые пулемёты, гранатомёты, ящики взрывных шашек, пластической взрывчатки и т. д. Разумеется, для организации, которая занимается охраной общественного порядка всё это ни к чему, но в самый раз подошло бы для террористических и диверсионных структур. К тому же всё это хранилось в хорошо замаскированных местах, в потайных помещениях и даже в подземных складах.
Чешское радио работало на патриотические чувства чешских граждан. В эфире распространялись небылицы о том, что советские солдаты расстреливают женщин и детей, уничтожают дома. Наши военнослужащие представлялись примитивными, бескультурными людьми. Говорилось о том, что советские солдаты — немыслящие существа, а офицеры — душевно ограниченные тупицы и варвары. Говорилось о том, что Советская Армия голодает, поэтому людям надо прятать собак и кошек. Молодёжь призывалась к вооружённому сопротивлению. По радио передавались инструкции об уничтожении и порче дорожных указателей направлений движения. О том, как реализовывалось это последнее требование, мы узнали уже утром 21 августа. На подъезде к Праге практически не было указателей, а те, что сохранились, были развернуты в противоположную сторону. В самой Праге в ряде мест отсутствовали названия улиц и номеров домов, которые были сорваны и побиты. В этих условиях неоценимую помощь колонне оказала рота дорожных регулировщиков.
  Значительную сложность для наших войск представляла работа по выявлению и ликвидации радиостанций. В течение нескольких дней мощные радиопередатчики продолжали антисоветское вещание. Ещё на подходе к Праге в эфире на коротковолновом диапазоне мы обнаружили такие передатчики. Они работали как на чешском, так и на русском языках. Позже антисоветские передатчики появились и в ультракоротковолновом диапазоне. Передатчики постоянно блокировали наши дивизионные радиосети, высказывая в эфире требования, чтобы мы уходили домой в Россию. Один радиохулиган (судя по навыкам, это был радист чехословацкой армии) опекал радиосеть, в которой я работал, на протяжении нескольких дней. Обычно он входил в сеть ранним утром со словами: «Здравствуй, „Палатка-69” (это был позывной моей радиостанции), тебя приветствует Йозеф». Далее он перечислял позывные всех полковых радиостанций, работавших в этой сети, и предлагал уезжать в Россию. Когда радиостанции нашей радиосети переходили на работу в запасных частотах, он находил нас и там. Подобные включения имели место и в других радиосетях нашей дивизии. Позже советской контрразведкой было установлено, что в работе радиостанций оппозиции активно использовались средства военной связи некоторых соединений чехословацкой армии (см.: Справка КГБ СССР «О деятельности контрреволюционного подполья в Чехословакии» // Чехословацкие события 1968 года глазами КГБ и МВД СССР… С. 288).
   Чехами систематически выводились из строя проводные линии связи: вырубались соединительные муфты, перерезались телефонные кабели. Иногда на линиях вырезались протяженные куски кабеля, так что прибывшему на линию нашему телефонисту не хватало даже целой катушки для восстановления связи.
  Уже через 2—3 дня после нашего вступления в Прагу в работе подпольных радиостанций появилась некая система. Одну и туже информацию можно было услышать на разных волнах и от разных дикторов. Заканчивая вещание, некоторые станции не только сообщали, когда они выйдут в эфир вновь, но и называли частоты, на которых могут вещать другие радиостанции, пока данная будет молчать. О том, что работой радиостанций руководит единый центр, говорилось и в советской прессе. В частности сообщалось, что 22 августа в 5 часов 35 минут подпольные радиостанции передали призывы к радиолюбителям ЧССР всячески создавать помехи для радиостанций объединенных войск Варшавского договора, находящихся в ЧССР, «забивать» эти радиоточки. Одновременно они обратились к чехословацким воинским частям — предоставить свои радиостанции для ретрансляции передач «легальных, патриотических» радиостанций (см.: К событиям в Чехословакии. Факты, документы, свидетельства прессы и  очевидцев. Вып. 1. Пресс-группа советских журналистов. — М., 1968. С. 133).
  В конце августа в Прагу прибыла специальная радиотехника для создания радиопомех в коротковолновом диапазоне с целью недопущения прослушивания подпольных радиостанций населением. Первоначально помехи создавались на 30 частотах, потом к ним прибавилось ещё 12 частот. Большинство подпольных радиостанций стало недоступно для прослушивания. Однако эти «радиоглушилки» поначалу мешали работе и наших армейских радиостанций.
  Утром 22 августа мы не узнали город. Прага была буквально заклеена и исписана листовками, плакатами, лозунгами антисоветского содержания на чешском и русском языках: «Демократия без СССР и коммунистов», «Оккупанты, идите домой», «Захватчики — вон из Праги», «США — Вьетнам, СССР — Чехословакия», «Русские, вы нас можете изнасиловать, но рожать не заставите», «Смерть оккупантам», «1938 = 1968 г.». Среди них было много явно оскорбительных: «Советские солдаты, водка в Москве — уезжайте туда», «Русские пьяницы, отправляйтесь в Сибирь к своим медведям». Немало надписей было посвящено персонально Л.И.Брежневу, рядом с его фамилией чаще всего стояли какие-либо нецензурные выражения. Много встречалось и антикоммунистических лозунгов: «Хороший коммунист — это мертвый коммунист», «Бей коммунистов» и др. На стене одного из домов в центре Праги мы увидели рисунок, занимающий несколько этажей, где был изображен медведь (с надписью на нём «СССР») и ёж (с надписью «ЧССР»), а поверх всего этого слова: «Медведь никогда не сможет съесть ежа». Уже на второй день эта композиция дополнилась надписью (вероятно, ее сделали советские солдаты): «А если его побрить?».
Корреспондент АПН Вадим Ардатовский, находившийся в эти дни в Праге, свидетельствовал: «Я видел тысячи листовок, расклеенных на пражских стенах. Всемирно известные памятники были кощунственно испещрены каракулями. Святому Вацлаву досталось больше всего, но не пощадили и короля Карла и Яна Жижку. Искусственно взвинченная контрреволюционерами молодёжь как бы демонстрировала своё пренебрежение к славной истории собственного народа» (цит. по: там же. С.134—135).
  В первые дни мне удалось сфотографировать много таких «шедевров». Однако впоследствии нас предупредили командиры, что при увольнении в запас на Советской границе у нас могут возникнуть серьёзные проблемы с этими фотографиями, так как их провоз через границу может повлечь уголовно-правовые последствия. С сожалением я уничтожил эту пачку. Очень жаль, что не удалось сохранить такие фотографии.
Утром 26 августа, выражая протест против «советской оккупации» в Праге зазвонили церковные колокола, встал общественный транспорт, загудели автомобили, автобусы, завыли сирены. Началась всеобщая одночасовая забастовка. По-видимому, советская разведка и командование были осведомлены о подготовке этой акции. Но для наших солдат, командиров взводов и рот эта акция была не просто неожиданностью. Она многих привела в уныние. Ведь мы искренне полагали, что чётко контролируем положение дел в городе. Стало понятным, что быстрой нормализации обстановки в столице Чехословакии и в стране не произойдет.
  К борьбе с населением наши войска не были готовы. Солдаты и офицеры готовились вести боевые действия с чехословацкой армией и даже с армией ФРГ, но не с гражданским население. Наши войска, численность которых достигала полумиллиона, заняли всю территорию страны, однако порядки там были подчёркнуто антисоветские. Это вызывало растерянность у командиров всех уровней, которые не знали, как этому противостоять.
Существованию активного противодействия советским войскам, по-видимому, способствовала и международная реакция. Так от чехов я не раз слышал, что войска НАТО вот-вот войдут в их страну. (Правда, перспектива ввода войск ФРГ чехов не радовала). Населению было хорошо известно, что войск стран Варшавского договора в Чехословакию осудил генсек ООН У.Тан, президент США Л.Джонсон, румынский генсек Н.Чаушеску, руководство Югославии, правительство Франции и Французская компартия.
В процесс противостояния, к счастью, не включилась чехословацкая армия. Ее стремились нейтрализовать как советские командиры, так и чехословацкие руководители. Как известно, накануне 21 августа значительная часть офицеров чехословацкой армии ушла из частей в отпуск на 10 дней. В войсках был до минимума сокращён запас горючего, из танков изъяты боекомплекты, некоторые части без вооружения вышли на командно-штабные учения. Мне известен лишь один инцидент, заставивший изрядно поволноваться наших командиров. Речь идёт о случае, когда танковая рота чехословацкой армии (по другим данным — танковый батальон) прошла по тылам 20-й гвардейской армии. Танки чехов были зажаты в овраге танковым подразделением нашей армии. Операция прошла бескровно.
  Через несколько дней после ввода в Прагу наши войска активизировали разъяснительную компанию среди населения. К этой работе были привлечены буквально все, от рядового до командира части. Солдатам была дана команда использовать все возможности для контактов с местным населением. О том, что говорить, наши воины понимали, материалы политзанятий хорошо легли в головы практически всех моих сослуживцев. Чехи удивлялись тому, как наши солдаты убежденно излагали советскую позицию. Я не раз слышал от чехов высказывания, что перед ними не рядовые Советской Армии, а переодетые офицеры КГБ, политруки и комиссары. Большинство чехов шли с нами на контакты не потому, что мы были им приятны (скорее наоборот), их просто раздирало любопытство: «А что там скажет русский Иван?». Однако многие из чехов боялись своих. Так нам хорошо был известен факт, когда в Праге 3 сентября несколько девушек в наказание за разговор с советскими танкистами были острижены.
Много внимания уделялось распространению среди населения советских газет «Правда», «Известия», «Комсомольская правда» и др. Для каждой армейской комсомольской организации устанавливалась норма экземпляров этих изданий, которые нужно было распространить. Так на нашу ротную организацию ежедневно привозили от двух до пяти мешков периодики. Чехи боялись брать газеты, хотя и проявляли любопытство. В парке им. Ю.Фучика мы раскладывали издания на скамейки, где сидели люди, и наблюдали из кустов за их поведением. Как только человек убеждался, что на него никто не смотрит, он украдкой брал газету и прятал её в сумку или под одежду.
В середине сентября в Прагу из СССР прибыли профессиональные комсомольские работники, которые были временно мобилизованы в армию для оказания нам помощи в пропагандистской работе среди населения. Затея эта оказалась пустой. Комсомольские инструктора плохо владели ситуацией, не были осведомлены об армейской службе, не обладали методами, которыми должна была вестись работа в тех условиях. Работу они вели под опекой наших старослужащих солдат и армейского комсомольского актива.
  Как известно роль «ударного отряда» сил оппозиции выполнял «Клуб-231». Он насчитывал около 40 тыс. членов, в нём находилось много бывших уголовных и государственных преступников. Даже газета «Руде право» в то время отмечала, что в составе этого клуба можно встретить бывших нацистов, эсесовцев, министров бывшего марионеточного, так называемого Словацкого правительства, существовавшего во время гитлеровской оккупации, и др. «Клуб-231» был учреждён 31 марта 1968 года и назван так в связи с тем, что в его состав вошли многие из тех, кто был осуждён на основании ст. 231 Конституционного закона о защите республики в социалистической Чехословакии после разгрома реакции в феврале 1948 года. Согласно этой статье, каралась по закону антигосударственная и контрреволюционная деятельность. Этот клуб имел свои многочисленные филиалы в городах Чехословакии. Филиалы клуба также имелись и за границей. Руководители клуба открыто рекламировали свои заграничные связи, в том числе финансовые (Записка председателя КГБ Ю.В.Андропова в ЦК КПСС от 13 апреля 1968 г. // Чехословацкие события 1968 года глазами КГБ и МВД СССР… С. 306). О деятельности клуба были широко информированы рядовые граждане. Помню, один из них с гордостью заявлял о личных связях с генеральным секретарем клуба Бродским, который по утверждению даже нынешних российских средств массовой информации в прошлом был фашистом.
Взаимоотношения военнослужащих с местным населением складывались по-разному, чехи охотно общались с польскими и венгерскими военными, менее охотно с советскими солдатами и офицерами, а к солдатам ГДР относились с ненавистью. Я не раз слышал высказывания чехов: «Ну ладно сами пришли, а вот немцев-то зачем привели с собой». Правда, именно военнослужащие ГДР вели себя наиболее безупречно, чётко выполняли инструкции и требования своего и советского командования. В связи с этим вспоминаю случай с советским танком Т-34, который стоял на постаменте в г. Мельник. Этот танк 25 августа группа чехов с помощью грузовика пыталась сбросить с постамента. Позже его дважды обливали краской. В начале сентября у танка был выставлен пост военнослужащих Народной армии ГДР. После этого танк простоял нетронутым несколько десятков лет.
  Всякий раз, когда чехи называли нас «оккупантами», я приводил им неотразимый контрдовод — пример из советской «оккупационной практики». Наши войска в Праге заняли для своих нужд только одно здание – это здание на проспекте Революции, в котором располагалась центральная военная комендатура советских войск в Праге. Да и то, спустя три дня после нашего входа в Прагу, эта комендатура была передислоцирована в здание средней школы при Советском посольстве. Все остальные подразделения Советской Армии находились в палатках, либо штабных автомобилях.
Среди населения весьма заметна была дифференциация взглядов. Позиция гражданина очень часто определялась не его социальной, а возрастной принадлежностью. Старшее поколение относилось к пребыванию иностранных войск как к неизбежному акту со стороны, причём многие давали этому событию положительную оценку. Но почти вся молодёжь, включая армейскую, к этим событиям относилась резко отрицательно, не веря в то, что советские войска в стране находятся временно. Некоторые молодые чехи открыто заявляли, что в случае мобилизации они, не задумываясь, будут воевать против русских.
  В октябре издательство Агентства печати «Новости» выпустило в свет сборник «К событиям в Чехословакии», в котором приводились факты, документы, свидетельства прессы и очевидцев о том, как чехословацкая оппозиция, опираясь на поддержку Запада осуществляла подготовку условий для государственного переворота. Книга была издана на 6 языках общим тиражом около миллиона экземпляров. Это издание было хорошим подспорьем в нашей агитационной работе. Книга подверглась резким нападкам чехословацких газет, кино и телевидения. Некоторые граждане публично жгли или рвали эти книги. Однако это вызывало ещё более повышенный интерес к книге, и когда её раздавали  (чаще всего у наших военных комендатур) она была нарасхват. Экземпляр этого издания сохранился в моей домашней библиотеке.
Вместе с тем нельзя не отметить, что пропагандистскую работу наши войска начали с запозданием, впрочем, до ввода войск в Прагу никто к ней и не готовился. Достаточно сказать, что первоначально нам вообще запрещалось общаться с чехами, и на все их вопросы давать один ответ: «Идут учения». Первую советскую листовку в Праге я увидел только на седьмой день нахождения там. Для пропагандистских целей советская сторона  фактически не использовала возможности радио- и телеэфира.
  Участие в операции укрепляло боеспособность войск, поднимало уровень их политической подготовки. Однако не всё так гладко было и в нашем стане. Так в одной их воинских частей, находившейся в Праге, у офицеров были обнаружены три пистолета чешского производства, которые они изъяли в одном из подпольных складов. Вскоре после этого последовало указание от руководства дивизии, обязывающее командиров и политработников производить проверку личных вещей военнослужащих и автотранспорта в целях обнаружения табельного оружия, враждебной литературы, порнографии.
  Другой пример того, что не добавляло нам авторитета. Солдаты автомобильных подразделений уже с первых дней приноровились имеющийся у них в избытке бензин выменивать у чехов на кроны, радиоприемники, порнографические журналы. Такие случаи становились известными командирам взводов и рот, однако их замалчивали. Подобные случаи были вплоть до вывода наших частей из Чехословакии.
К 10—12 сентября обстановка в Праге стабилизировалась, дома и улицы были отмыты от надписей и плакатов, преступили к работе предприятия и общественный транспорт, замолкли антисоветские радиостанции. Части нашей дивизии были выведены в лесисто-горную местность неподалеку от Праги. Здесь мы обустроили долговременное жильё, полагая, что возможно в нём придется остаться на зиму. Палатки утеплялись, в них сооружались нары, а в начале октября в каждой из палаток была установлена печь, позже был завезён уголь (польский в брикетах). Надо сказать, что снабжение войск с первых дней пребывания на территории Чехословакии было налажено безупречно. Военнослужащие получали усиленный продовольственный паёк. Еженедельно организовывалось мытье в бане на колесах, регулярно менялось нательное и постельное бельё, происходила замена порванной одежды и обуви. В соответствии с распоряжением Совета Министров СССР военнослужащим начислялись полевые деньги в советских рублях, а также выдавались наличными сертификаты Всесоюзного объединения «Внешпосылторг» на текущие расходы. Эти сертификаты наши солдаты именовали «дубчеки».
  В связи с этим вызывает некоторое недоумение утверждение С.Лавренова и И.Попова о том, что советские войска «вынуждены были довольствоваться взятым в поход двухдневным сухим пайком, столкнувшись с молчаливым сопротивлением чехословацкого населения, которое отказывалось давать даже воду» (Лавренов С, Попов И. Советский Союз в локальных войнах и конфликтах. — М., 2005. С. 172).
  Некоторое потепление отношений с чехами мы почувствовали после 18 октября 1968 года когда Национальным Собранием ЧССР был одобрен «Договор об условиях временного пребывания советских войск на территории ЧССР». Нам стали встречаться чехи, которые выражали удовлетворение решением об оставлении в ЧССР союзных войск. Однако протестные демонстрации в Праге с лозунгами против советской  оккупации продолжались и в конце октября, активно они проходили 7 ноября, когда мы отмечали годовщину Великой Октябрьской революции. Чехи нередко высказывали соображения о том, что происходящее в стране является политическим насилием.
  После этого начался поэтапный вывод войск организации Варшавского договора с территории Чехословакии. Отдельный батальон связи, в котором я служил, был выведен в ГДР к месту постоянной дислокации 11 ноября 1968 года.
  Несколько слов о наших потерях в этой операции. Как видно из таблицы лиц, погибших в ходе проведения операции «Дунай» в Чехословакии, составленной подполковником в отставке В.П.Сунцевым, их общее число составляет 100 человек (см.: Чехословацкие события 1968 года глазами КГБ и МВД СССР… С. 481-490). Однако на сайте того же В.П.Сунцева в сети Интернет говорится о 105 погибших. Полагаю, что более верной всё же является вторая цифра. Так в упомянутой таблице указаны четыре фамилии военнослужащих 35-й мотострелковой дивизии. Однако в сводках командования дивизии фигурировало пять погибших. По данным чешских источников, из числа гражданского населения погибло 72 человека.
   Уже будучи в Германии, мы пристально следили за тем, что происходило в Чехословакии. Помню, как в январе 1969 года мы весьма болезненно переживали самосожжение чешского студента Яна Палаха в знак протеста против военной интервенции стран Варшавского договора в Чехословакию. После смерти Палаха такие попытки предприняли ещё целый ряд мехов, некотрые из них погибли. Не припомню, что на этот счет говорилось в советских средствах массовой информации, но до комсомольского и партийного актива эти факты политруководителями дивизии доводились, и в ходе их обсуждения высказывались самые искренние сожаления.
Серьёзной вехой в нормализации обстановки в Чехословакии мы считали тогда отставку А.Дубчека с поста первого секретаря ЦК КПЧ, которая произошла в апреле 1969 года. Надежды на стабилизацию в стране в связи с его отставкой высказывались многими нашими военнослужащими. Тогда наши солдаты говорили: «Дуб убрали, ЧК осталось».
  Наконец, уже будучи студентом, я с радостью узнал о состоявшемся в декабре 1970 года Пленуме ЦК КПЧ, который принял документ «Уроки кризисного развития в Компартии Чехословакии и обществе после 13-го съезда КПЧ», в котором отмечалось, что интернациональная помощь братских социалистических стран была своевременным, необходимым и единственно правильным решением.
25 августа 1968 года на Красной площади советские диссиденты П.Литвинов, Л.Богораз-Брухман и другие предприняли попытку проведения демонстрации протеста против ввода Советских войск в Чехословакию. Они имели при себе плакаты с надписями «Руки прочь от ЧССР», «Долой оккупантов», «Да здравствует свободная и независимая Чехословакия». Пятеро участников событий прокуратурой г. Москвы были привлечены к уголовной ответственности и осуждены судебной коллегией по уголовным делам Московского городского суда по статьям 190-1, 190-3 Уголовного кодекса РСФСР.
  Диссидентские акции тогда вызвали у нас резкое осуждение, мы были убеждены, что эти лица совершили преступления, а именно — распространяли заведомо ложные измышления, порочащие советский государственный и общественный строй, и совершили групповые действия, повлекшие грубое нарушение общественного порядка. Позже, став первым заместителем прокурора Москвы и ознакомившись с некоторыми документами из того дела, я понял, что тогдашние мои оценки с точки зрения юриспруденции были поспешными. Эти лица, с учётом действовавшего тогда законодательства, тянули лишь на административную ответственность. Кстати, для меня, как для юриста, представили интерес две вещи. Во-первых, дело было расследовано и рассмотрено в суде, что называется, молниеносно. С момента происшествия до приговора прошло немногим более полутора месяцев. Во-вторых, нельзя не обратить внимание, что спустя неделю после возбуждения дела Ю.В.Андропов (КГБ), Н.А.Щёлоков (МООП) и М.П. Моляров (Генпрокуратура СССР) в своей информации в ЦК КПСС уже определили меру наказания в отношении главных участников событий, указав следующее: «Предполагается, что в отношении Богораз-Брухман и Литвинова, ввиду нецелесообразности их содержания в местах заключения, суд ограничится ссылкой их в отдаленные районы страны» (Информация КГБ, МООП и Прокуратуры СССР от 05.09.1968 г. в ЦК КПСС об активистских действиях группы диссидентов в связи с событиями в ЧССР // Чехословацкие события 1968 года глазами КГБ и МВД СССР… С.200—201).
В середине сентября на одном из политсеминаров я узнал о том, что 88 писателей Москвы подписали «Обращение», в котором осуждали ввод Советских войск в Чехословакию. В числе этих писателей якобы был и Александр Твардовский.
Эти две политические акции заставили меня впоследствии предельно критически оценить все то, что Советский Союз делал в Чехословакии. Однако по сей день я остался при убеждении, что по большому счёту все делалось правильно.
  Во время «перестройки» М.С.Горбачёв, останавливаясь на чехословацких событиях, первоначально (1987 г.) дал им такую оценку: «…Некоторые социалистические страны пережили серьёзные кризисы в своем развитии. Так было, например, в Венгрии в 1956 году, в Чехословакии — в 1968 году… У каждого из таких кризисов была своя специфика. По-разному из них выходили. Но объективный факт таков: ни в одной из стран социализма не произошло возврата к старым порядкам… В трудностях и сложностях развития социалистических стран виноват, разумеется, не социализм, а в основном просчёты правящих партий. Ну и, конечно, есть здесь и «заслуга» Запада, его постоянных и упорных попыток подорвать развитие социалистических государств, поставить им подножку» (Горбачёв М.С. Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира. — М., 1987. С. 168).
  Однако вскоре новая официальная оценка чехословацких событий была дана на встрече руководителей Болгарии, Венгрии, ГДР, Польши и Советского Союза, проходившей 4 декабря 1989 года в Москве: ввод войск пяти государств ОВД в Чехословакию явился вмешательством во внутренние дела суверенного государства и должен быть осуждён (см.: Чехословацкие события 1968 года глазами КГБ и МВД СССР… С. 5—6).
Ещё в студенческую пору на одном из семинаров по международному праву мы обсуждали правомерность ввода в Чехословакию войск стран Варшавского договора. Тогда мы, студенты, пришли к почти единогласному мнению, что СССР действовал в соответствии со ст. 5 Варшавского договора, в которой говорилось, что участники этого договора «согласились о создании Объединенного Командования их вооружёнными силами, которые будут выделены по соглашению между Сторонами в ведение этого Командования, действующего на основе совместно установленных принципов. Они будут принимать также другие согласованные меры, необходимые для укрепления их обороноспособности, с тем чтобы оградить мирный труд их народов, гарантировать неприкосновенность их границ и территорий и обеспечить защиту от возможной агрессии». Эти оценки я разделяю и по сей день.
  Советское присутствие в Чехословакии закончилось в июне 1991 года — с выводом из страны Центральной группы войск, которая к тому времени насчитывала 100 тыс. военнослужащих.
 Спустя 40 лет 21 августа 2008 года я побывал в центре Праги, где отмечался юбилей тех событий. В тот день Вацлавская площадь была расписана лозунгами в духе времён сорокалетней давности.

   Правда, агрессивные и нецензурные призывы здесь не размещались. В центре площади был установлен советский танк Т-55 с соответствующей разметкой — белой полосой на корпусе. Люди рассуждали о том, что приобрели, и что потеряли чехи в тех событиях, но голосов ненависти в адрес русских я не слышал».

Воинский долг и обычный солдат...

Якубсон Владимир Алексеевич, Краснодарский край , х.Александровский.  В 1968 году-гвардии рядовой, водитель-разведчик "БРДМ" разведроты 82-го гв.мотострелкового полка 6-й гв.МСД 20 гв.ОА Группы Советских войск в Германии, в/ч пп 47545.

   Командиром роты в то время был гвардии старший лейтенант Кокорин. Служба проходила в гарнизоне г.Бернау ГСВГ.

  10 мая 68 года наш полк был поднят по тревоге и переброшен под видом учений на юг ГДР г.Циттау ,где мы простояли до 21 августа.20 августа экипаж БРДМ в составе командира экипажа гв.мл.сержанта Барашкина Александра, разведчика гв.рядового Коновалова Анатолия, водителя-разведчика гв.рядового Якубсона Владимира были отправлены в распоряжение начальника разведки дивизии гв.подполковника Мартьянова, боевого офицера,участника Великой Отечественной войны.

   Границу с ЧССР мы пересекли при поддержке двух танков разведбата "ПТ-76" в 23.00. Скорость движения была высокой, на брусчатой дороге танки из-за большой скорости теряли управление и их место занял наш экипаж. Во время марша над нами постоянно висели наши вертолёты,с которыми была постоянная связь.В 5.30 утра мы были на окраине Праги, где было выбрано место для штаба дивизии. Наш экипаж совместно с комендантской ротой," ПТшками" разведбата находились в оцеплении и охране штаба дивизии.

  Население, особенно молодежь были в первое время настроено очень враждебно.На вторые сутки мы полностью сдали охрану штаба дивизии комендантской роте. В Праге были полностью в распоряжении начальника разведки дивизии гв.подполковника Мартьянова, который прошёл войну и знал цену солдатской жизни. На третьи сутки офицерам был отдан приказ о технической форме одежды без знаков различия, это было вызвано тем,что на офицеров началась охота с чешской стороны, которая была настроена антисоветски . Очень много в первое время было поджёгов нашей техники в основном танков в центре Праги на Вацловской площади, где день и ночь крутились корреспонденты зарубежных средств массовой информации.Мы были полностью укомплектованы боекомплектом.

  За время нахождения в Праге нам под командованием гв.подполковника Мартьянова приходилось участвовать в сопровождении и охране Члена Военного Совета генерала армии Васягина. В Праге есть кладбище ,где захоронены наши военные освобождавшие Прагу и на этом кладбище были похоронены сослуживцы генерала армии Васягина. Однажды проезжая возле кладбища, он приказал остановиться и оставаться на своих местах, а сам в парадной генеральской форме при всех орденах и медалях отправился на кладбище. Гв. подполковник Мартьянов сказал, если с ним ,что-нибудь случится, нам всем светит трибунал, но приказа не посмел нарушить. Через минут тридцать пять,которые нам показались вечностью он вернулся и сказал,что в боевого генерала Советской Армии никто не посмеет стрелять. Кстати гв.подполковник Мартьянов технику тоже не носил. Часто приходилось бывать в штабе 20- й ОА, где встречал ребят из 7-й гв.дивизии ВДВ. После вывода из Праги мы вернулись в свою разведроту и стояли в лесу в пяти километрах от Праги до возвращения в ГДР.

И в ноябре месяце вернулись на "зимние квартиры в Группу Советских войск в Германию. Буду очень рад получить весточку от друзей-однополчан по нашей разведроте спустя 45 лет...

                                                                       «Я помню вас – однополчане!...»

Сержант запаса Журавлев Виктор Семенович, г. Москва. В 1968 году – ефрейтор, старший радиотелеграфист, 400-й артиллерийский полк 6 гв. мотострелковой дивизии 20-й гв. ОА ГСВГ, в\ч пп 61103. Награжден Благодарностью Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза А. Гречко за выполнение интернационального долга в операции «Дунай».

   В период проведения военно-стратегической операции я проходил службу во взводе управления 2-й батареи полка с пунктом постоянной дислокации в г. Франкфурт на Одере.

  Командир полка-подполковник Попов, командир дивизиона- подполковник Глазунов , зам.полит майор Горленко - все они были участниками Великой Отечественной Войны, командир батареи - капитан Агаев. Возвращаясь к предистории: наш полк 13 мая 1968 г.был поднят  по боевой тревоге и выдвинут к границе ЧССР, где и находились до 21.08.1968 г. 21 августа, с полным боекомплектом, пересекли границу и проследовали к г. Прага. Артиллерийский полк находился в пригороде, а мы на автомашине разведки ( комбат- Агаев, водитель Еремеев А.,разведчики: Сайхутжинов, Рябушкин Ф., радисты: Мазурец П. и я Журавлев Виктор) проследовали в г. Прага, в район указанный командованием, для определенного вида задания. В пути следования мы неоднократно покидали автомашину в виду целенаправленного обстрела из автоматического оружия. В виду постоянной угрозы нападения со стороны лиц враждебно к нам относящихся и попыток применения к нам физического насилия - мы могли применить оружие, но благодаря выдержке комбата Агаева, его терпению, умелое общение с отдельной агрессивной частью населения - не дошло до кровопролития.

   Непосредственно в г. Прага ( район "Дом пионеров им. Ю. Фучика") мы находились два месяца,  впоследствии, в пригороде Праги, в расположении батареи. Хочется выразить слова благодарности нашим отцам- командирам. Благодаря их опыту, умению в воспитании солдат и сержантов в духе патриотизма, на примерах А.Матросова, З. Космодемьянской, наше с вами неизбалованное , послевоенное поколение выполнило свой интернациональный долг. И еще хотелось бы сказать, что успех любой военной операции оценивается не количеством погибших и раненных, а выполнением поставленной задачи. Советская Армия, в числе которой находились и мы, задачу выполнила.

  Может через столько десятков лет кто-нибудь из однополчан увидит себя на фотографии и отзовется…Думаю, что это важно для каждого из нас, в первую очередь, морально.

На фото – декабрь 1968 г., расположение части. Сидят – Корень В., комбат Агаев,  Квасник И., Айдаев А.; стоят слева-направо Басарский В., Канивец М., Журавлев В., Завьялов В., Андреичев В., Дюсенов М., Джумаев К., Мозговой В.  Верхний ряд: Вабишевич В., Егоров, Шумейко, Савонов С.

 Расположение нашей части. А. Васюхин и я. Фотография на память о службе.

 Конечно, мне, да видимо и всем участникам боевой операции, хотелось бы побольше внимания…но если мы имеем на руках документы о выполнении интернационального долга – мы интернационалисты или...?

С уважением ко всем ветеранам – однополчанам, Виктор Журавлев.

"Возвращаясь в гущу событий 68-го"

 (Авт.) Анализируя деятельность ряда частей в ходе выполнения боевых задач, встречаешься с материалами, представляющими повышенный интерес. Особенно, когда они исходят от непосредственных участников, очевидцев событий.

  Одним из таких примеров явился факт издания в Москве в 2005 году книги "Летим в Чехословакию" полковника в отставке Кукушкина А.В. В ней описываются конкретные действия подразделений 7-й гв. Воздушно-десантной дивизии под командованием генерала Горелова Л.Н., которые ложились в основу официальных боевых донесений Главному Командованию операции.

  На период подготовки и проведения операции, в целях координации 7-й и 103-й воздушно-десантных дивизий, а также взаимодействия с соединениями других родов войск и армий стран Варшавского договора была создана оперативная группа из состава командования ВДВ СССР.

  Руководство оперативной группой возглавил известный десантник, заместитель Командующего воздушно-десантными войсками генерала армии Маргелова В.Ф. – генерал Курочкин Константин Яковлевич. В состав группы вошли: начальник штаба ОГ Кукушкин А.В., а также Хохлушин Н.Н. и Голубков А.Т., за плечами которых боевой опыт Великой Отечественной войны. 

Курочкин Константин Яковлевич     Начальник ОГ	Кукушкин Алексей Васильевич Начальник штаба ОГ	Хохлушин Николай Николаевич	Голубков Алексей Тихонович

    Спустя 37 лет полковник ВДВ Кукушкин А.В. в отличие от других различных публикаций и толкований с привычными, почти одинаковыми, краткими и сухими фразами, в своей книге опишет – как в действительности воины-десантники выполняли поставленные задачи.

    "С посадкой первых самолетов (как и планировалось) 2-я рота 108 ПДП (нештатная разведывательная) сразу же взяла под контроль КДП и другие диспетчерские службы, заняла и блокировала аэровокзал; 72 отдельная разведрота дивизии перекрыла дороги, ведущие в аэропорт, обеспечила охрану и оборону прибывающего десанта.

   Посадка самолетов и разгрузка их проходили быстро и организованно. Освобождающиеся от десанта самолеты тут же взлетали, освобождая полосу и рулежные дорожки для других.

   Увидев массовую посадку военных самолетов и заслышав первые выстрелы, значительная часть работников аэропорта и пассажиры в панике разбежались, оставив свой багаж и автомобили.

  К 4.30 - 5.00 21.08 дивизия была полностью десантирована.

  Прага еще спала и не предполагала, что через час в город войдут до 8 тысяч вооруженных до зубов десантников.

  Полки, точнее их боевые группы, после высадки устремились в город к захвату и блокаде намеченных объектов.

   Первой в город вошла 72 разведрота дивизии на боевых разведмашинах со взводом самоходок АСУ-57 и взводом СПГ-9 (станковых противотанковых гранатометов). Разведчиков вел начальник разведки дивизии подполковник Серегин Михаил Владимирович.

  Миновав мост через Влтаву, разведчики наскоро уточнили район размещения объектов захвата и устремились к дому правительства и резиденции А. Дубчека. Улицы практически были пустыми, жители Праги еще спали.

  Обезоружив охрану, ошеломленную внезапным появлением десантников, разведчики стремительно ворвались в здание. Разоружив внутреннюю охрану, приступили к выполнению главной задачи.

  Первым был выведен из строя коммутатор, при котором дежурили трое связистов. На вопрос, где кабинет Дубчека, один из них указал глазами на второй этаж.

  В это же время группа сержанта Карпова проникла в подвальное помещение и вывела из строя правительственный узел связи.

Бросок, и десантники во главе со ст. лейтенантом Крючковым Ю.А. уже перед дверями кабинета с членами ЦК и Правительства.

   У Дубчека шло совещание, которое началось еще с вечера 20 августа. Внезапное появление десантников буквально ошеломило всех присутствующих.

В кабинете, кроме Александра Дубчека были: Смрковский, Кригель, Шимон, Шпачек, Млинар и др., всего 26 человек.

  Подполковник Шишкин В.Я. вспоминает:

-        «Захожу в кабинет Дубчека, полно народу. Я поприветствовал их. но в ответ - презрительное молчание. И вдруг заявляет Кригель: «Господа?! Что это за армия пришла к нам?!» Мы ответили ему, что пришла Советская Армия для защиты чешского народа и завоеваний социализма в ЧССР и добавили: «Господа! Просим Вас сохранять спокойствие и порядок. Охрана Вам будет обеспечена».

Офицеры вспоминают:

-  «Дубчек попытался звонить Брежневу Л.И., но ст. лейтенант Жаднов в вежливой форме отказал ему, обрезав шнур телефона».

Млинар заявил нашим офицерам: «Мы рассчитывали, что ваши части появятся у нас где-то часов в 10 -11. Мы заседали всю ночь и не предполагали, что вы застанете нас врасплох».

  В последующем Смрковский и Кригель попытались открыть окна и обратиться к прибывшей разъяренной толпе демонстрантов, но офицеры, охраняющие их, запретили это делать.

Вели они себя грубо, вызывающе, требовали авторитетных представителей, а также связи с Червоненко.

  Затем, когда состоялось решение о встрече Брежнева и Людвика Свободы в Москве для обсуждения дальнейших действий, Дубчек, Смрковский, Кригель и Шимон были выведены через хоздвор и под руководством полковника Коршуна А. С. и под охраной разведчиков на бронетранспортере доставлены в аэропорт к самолету для последующего полета в Москву.

В целом задача по захвату здания и блокированию работы партийных органов было выполнено разведчиками быстро, четко и без каких-либо силовых излишеств. При этом отличились:

- заместитель командира роты старшин лейтенант Якуб Е.И. и ефрейтор Дюкарев. Они первыми ворвались в здание; в последующем, они же с группой разведчиков на двух БрДМ и СУ-85 блокировали здание газеты «Руде-Право» и освободили из под ареста редактора этой газеты Швестку;

-  группа младшего сержанта Карпова. Она быстро обнаружила центры связи, отключила ЦТС и коммутаторы;

- лейтенант Костеля с группой младшего сержанта Литвиненко А.И. блокировали и организовали охрану всех входов и

выходов из здания;

- старшие лейтенанты Крючков Ю.Н. и Притолюк, разведчики младший сержант Корнеев П.Н. и рядовой Киманов быстро организовали изоляцию и охрану Дубчека и его группы.

  Умело действовал старший лейтенант Руденко (зам. командира роты по связи). Он с группой радистов обеспечил надежную связь начальника разведки со всеми разведгруппами, с командиром дивизии, а также связь представителя Советской Армии при Генеральном штабе ЧНА с генералом Гореловым Л.Н. подполковником Серегиным М.В. в ходе всей операции.

 Руководство этой операцией осуществлял подполковник Серегин М.В.

  К 15.00 21.08 на помощь 72 орр к зданию ЦК КПЧ подошел танковый батальон майора Родионова от танковой дивизии 20А. Родионов быстро организовал внешнее кольцо охраны всего комплекса зданий от подошедшей толпы демонстрантов. В течение почти трех суток (до 23.08) разведрота и танкисты несли охрану и отбивались от яростной толпы горожан пытаясь по-доброму разъяснить им цель нашего прихода в Прагу и политику Советского Союза, не поддаваясь но явные провокации и злобные оскорбления Тем не менее за эти трое суток от рук хулиганов и провокаторов получили ранение пять человек, т.ч. двое десантников.

 А как же шли дело на других направлениях и объектах Праги, в т.ч. у Дома Правительство?

2-я рота 108 гв ПДП, выполнив задачу на аэродроме Рузине, с батареей 85мм самоходок на захваченных в аэропорту автобусах в шестом часу устремилась в город к Дому Правительства.

  Подъехав к зданию, быстро спешилась, одним взводом блокировала здание с внешней стороны, а отделением сержанта Павлова блокировала входные ворота. Самоходная батарея CУ-85, взвод СПГ-9 артиллерийская батарея полка прикрыв подступы к Дому Правительства со стороны городской площади и мостов через р. Влтава.

  В это же время лейтенант Графов с четырьмя группами десантников ворвался в здание, нарушил связь и изолировал Правительство.

  В 6.40 подполковник Гордиенко (зам. командира 108 гв. ПДП) и командир 2-ой роты старший лейтенант Тарабанов вошли в зал, где заседало Правительство ЧССР.

 Члены Правительства были буквально шокированы появлением десантников.

Офицеры после рассказывали:

- «Черник (председатель Правительства) встал, подошел к отдельному столу и заплакал».

  Подполковник Гордиенко попросил всех членов Правительства находиться на своих местах и ждать дополнительных указаний.

  В это же время сводный отряд 108 гв. ПДП под руководством подполковника Титова десантом на самоходных установках АСУ-57 и захваченных автомобилях выдвинулся к зданию МВД и окружил его, блокировав все подходы. Группа из 12 десантников во главе с Титовым ворвалась в помещение, разоружила сотрудников и приказала собраться всем в одной из комнат, где они были взяты под охрану. С прибытием специальной группы офицеров, десантники передали им всех задержанных.

  Между тем толпа провокаторов в это время пешим порядком и на автомобилях пыталась прорваться к зданию. Десантники с трудом двое суток сдерживали их натиск и только 23 августа группа Титова была снята с охраны этого объекта.

  Как известно, Пражская военно-политическая академия была рассадником оппозиционных настроений и контрреволюционных взглядов не только среди военных. Ее сотрудники активно поддерживали любые вылазки оппозиции и откровенной контрреволюции.

  Ее захватом и блокадой лично руководил командир 108 гв.ПДП подполковник Соколов. Его сводный отряд в 8.30 ворвался на территорию академии, перекрыл все входы и выходы, блокировал казарму солдат, общежитие офицеров и главное здание академии.

 Личный состав был обезоружен. С прибытием других подразделений блокирован был весь академический городок.

  Однако этим дела на объекте не закончились. Полковник Рубаник Н.С., бывший тогда начальником штаба полка, вспоминает «После блокады академии мы в одном из помещений развернули штаб полка. Сначала все было спокойно. Но вдруг по нам открыли огонь, десантники ответили. Из наших никто не пострадал, но радиостанция Р-125 была повреждена».

  Важным объектом считался штаб 2А ПВО.

3-й батальон 108 гв. ПДП в 7.00 со всеми мерами охранения вышел в район расположения штаба.

8-я рота старшего лейтенанта Мокрушина, развернувшись в цепь, блокировала здание с внешней стороны.

  Взвод сержанта Солуянова и взвод СПГ-9 лейтенанта Киселева ворвались в здание, разоружили охрану и офицеров штаба,отключили каналы проводной связи и прекратили работу радиостанций.

 Другие подразделения батальона проверяли автомобили на стоянке во дворе штаба, рабочие кабинеты и чердачные помещения. И не зря. В чердачных окнах были обнаружены готовые к стрельбе пулеметы.

  Большинство офицеров штаба, в т.ч. и начальник встретили десантников крайне враждебно.

  Важнейшими источниками контрреволюционной и антисоветской истерии были Пражский радиоцентр и телевидение.

  На блокаду радиоцентра был нацелен сводный отряд 119 гв. ПДП под командованием зам. командира полка подполковника Бурова Л. Г.

  Этот отряд смог выйти из Миловице где-то в 7.30 утра. Проводником добровольно вызвался чешский солдат. Однако к радиоцентру отряд вышел лишь к 8 часам. В центре города уже собралась мощная толпа демонстрантов численностью около 7-8 тысяч человек.

  Собравшиеся жители выкрикивали оскорбительные антисоветские фразы, лозунги, ругательства.

  Сам радиоцентр был окружен баррикадами из тракторов,автокранов, автомобилей, трамваев.

  Отряд был вынужден остановиться. В солдат тут же полетели комки грязи, зажженные пачки бумаги, пустые бутылки. Наиболее наглые провокаторы плевали в лица солдат, обзывая их самыми оскорбительными словами.

  Только колоссальной выдержкой удавалось сдерживать ответные действия солдат.

Лишь к полудню отряду с большим трудом и с помощью танков удалось растащить баррикаду, прорваться в радиоцентр и прекратить его работу

  Первый батальон 119 гв. ПДП имел несколько задач.

 Вот что вспоминает бывший командир этого батальона подполковник Давидовский:

- «в 5.30 наш полк приземлился на заводском аэродроме рядом с аэропортом После высадки и сбора мы изъяли с маршрутов восемь автобусов. С нами вызвался ехать в город в качестве проводника один из военнослужащих ЧНА. Он же должен был вернуть автобусы в Миловице.

Батальон наш действовал отдельно. Нам предстояло взять под охрану управление МВД. Пражский государственный университет, здание академии наук, типографию «Знание» и здание театра, что напротив академии наук, затем охранять посольство Польши и ГДР.

  К 7.00 мы вышли к Карлову мосту через р. Влтава, а к 10.00 уже все объекты были взяты нами под охрану. В это же время мы встретили генерала Курочкина, который на БТРе искал дорогу в Советское посольство.

  Свой КП я развернул в здании академии. Связь поддерживал по радио, а потом и телефону городской сети.

  В октябре все объекты сдал по акту чехам».

 На Пражский телецентр устремился другой отряд 119 гв. ПДП во главе с командиром полка подполковником Минигуловым. И ему с большим трудом удалось прорваться через разъяренную Прагу.

 Однако Шарип Минигулов все же немного опоздал. Ворвавшись в телецентр, они упустили его директора Иржи Пеликана. Торопясь, он не успел даже закрыть сейф, в котором оставил личный пропуск, пистолет, 8 тысяч крон и колоду фотографий полуобнаженных девиц.

  Вскоре этот «директор» и бывший главный комсомолец объявился за границей, откуда долгое время обливал грязью через натовские «голоса» своих земляков чехов и Советский Союз.

  Несмотря на захват радио и телевидения и прекращение их деятельности, работало множество подпольных передатчиков и передвижных радиоузлов, которые заполнили эфир провокационными передачами, грязной клеветой и призывами к активному сопротивлению.

  Было ясно, что контрреволюция загодя тщательно готовилось к подобному развитию событий.

  Захват и блокада Министерства обороны и других объектов особых осложнений не вызвали.

Артиллерийский полк дивизии не участвовал в захвате объектов. Бывший его командир полковник Красный Л. М. вспоминает, что полк был в готовности дивизионом 122 мм гаубиц поддержать действия частей дивизии из района Рузине, а несколькими батареями нес охрану мостов через р. Влтаву.

Таким образом, ко второй половине дня 21 августа все намеченные планом объекты были заняты и блокированы

Главная задача 7-ой гв. дивизии была выполнена блестяще."

  (Авт.) Гвардии подполковником в отставке В.Г. Давидовским из личного архива были любезно предоставлены фотографии тех лет:

 Генерал Горелов Л.Н. и подполковник Калядин А.Н. подводят итоги десантирования.

 Рузине. Встреча командующего ВДВ Маргелова В.Ф. и командарма 20-й армии Величко И.Л. с офицерами 7-й  гв.ВДД. (Фото из личного архива Давидовского В.Г.)

 Со временем, по мере стабилизации обстановки, у личного состава появилась возможность привести в порядок снаряжение и обмундирование. А затем состоялся первый парад…

      Первый парад 7-й гвардейской дивизии ВДВ на аэродроме Рузине. На переднем плане сохранившейся фотографии 1-й парашютно-десантный батальон 119-го ПДП (в/ч - 10075). Впереди – командир батальона гвардии подполковник В.Г. Давидовский. ЧССР, конец сентября 1968 года.

 Генерал армии Маргелов В.Ф. вручает орден Красной Звезды гв.подполковнику Давидовскому В.Г., 1968г.

  После возвращения  в место постоянной дислокации в г. Капсукас (Литва). Крайний слева -гв. майор Мальцев Ю.И., четвертый слева- начальник штаба гв.подполковник Давидовский В.Г., далее-командир 119-го гвардейского парашютно-десантного полка гв.подполковник Минигулов Ш.Х., Герой Советского Союза гв. майор Малышев В.А., гв.старшина Хорхордин и др.

Начальник штаба 119-го гвардейского парашютно-десантного полка 7-й гвардейской воздушно - десантной дивизии ВДВ СССР гв.подполковник Давидовский В.Г., 1970 г.

…Спустя более четырех десятков лет В.Г. Давидовскому довелось вновь побывать в тех местах, где когда-то выполнялись поставленные задачи.

                  2 августа 2010 года. Прага, Карлов мост.

             (Авт.) Это наша история.  Фотографии личного архива предоставлены Серебряковым Александром Анатольевичем из Литвы.

Рассвет 21 августа 1968 г. После приземления в Рузине. На переднем плане командир 7-й гв. воздушно-десантной дивизии генерал Горелов Л.Н.

     Вместе с военнослужащими 22-го МСП Болгарской Народной армии в районе аэропорта. Август 1968 г., ЧССР.

 После выполнения боевых задач – на первом параде 7-я гвардейская дивизия ВДВ на аэродроме Рузине. Заместитель комдива полковник Коршун А.С. докладывает генералу Горелову Л.Н. о построении дивизии и готовности для проведения парада. Чехословакия, сентябрь 1968 г.

Доклад о готовности командующему Воздушно-десантными войсками ВС СССР Герою Советского Союза генералу армии Маргелову В.Ф.

Прохождение торжественным маршем.

 Командующий ВДВ генерал армии Маргелов В.Ф. принимает парад.

 Рукопожатие командующего ВДВ с командиром 119 гв. парашютно-десантного полка Минигуловым в знак признательности и благодарности.

  В центре – командующий ВДВ генерал армии Маргелов В.Ф.. Справа – командующий 20 гв. ОА ГСВГ генерал-лейтенант танковых войск Величко И.Л. Слева – комдив 7-й гв. ВДД генерал-майор Горелов Л.Н.  Крайний слева – заместитель комдива 7-й гв. ВДД полковник Коршун А.С., крайний справа гв.подполковник Ковенев Ю.Ф.,третий слева-направо – командир 119-го гв. ПДП Минигулов Ш.Х. Внизу сидит в центре зам.командира 119-го ПДП гв.подполковник Буров Л.Г. , правее гв.подполковник  Смирнов.

Фото на память с командующими.

Командующий ВДВ генерал армии Маргелов В.Ф. ставит последующие задачи.

Прилет правительственной делегации.

 Возложение венков к памятнику погибшим советским воинам при освобождении Праги в 1945 году.

 Этому малиновому берету тоже исполняется 45 лет, который принадлежит и хранится как дорогая память в семье ветерана военно-стратегической операции «Дунай».

 (Авт.) О выполнении боевых задач в ходе операции «Дунай» и о роли подразделений 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии поведал в своих воспоминаниях  и боевой офицер, фронтовик – Николай Федорович Шевченко. В своей книге «Мои дороги», изданной в 1999 году в г. Вильнюсе, бывший майор оперативного отдела штаба 7-й гв. ВДД, впоследствии назначенный начальником разведки дивизии, обстоятельно описал события 1968 года, выдержки из которой публикуются ниже:

Август 1968 г. в Праге. Гвардии майор Шевченко Н.Ф. – первый слева – и.о. начальника оперативного отдела 7-й гв. ВДД.

 О подготовке дивизии к выполнению задач автор озаглавил  как «Десант готовится к прыжку».

 " В июле 1968 года нашу дивизию в полном составе вывели на аэродромы с целью проведения учения. Одновременно началась подготовка к десантированию на Прагу. Дивизия была рассредоточена на 15 аэродромах Литвы, Латвии и Белоруссии. Для подъема в воздух всей ВДД потребовалось 5 дивизий военно-транспортной авиации, что составило 500 самолетов. Десантирование в Праге предполагалось осуществить на трех аэродромах посадочным способом после их захвата. В городе были намечены и распределены между частями, подразделениями основные объекты для захвата, блокирования, а также их удержания до подхода наземных войск, которые будут введены в Чехословакию с территории ГДР и Польши. В числе основных объектов,намеченных для захвата, были: аэродромы (в первую очередь), здание правительства, президентура, министерства обороны и внутренних дел, воинские части, телевидение, театры, центральный почтамт, тюрьмы и другие объекты.

   Каждая группа захвата, получив задачу, изучала свои объекты по снимкам и картам, разрабатывала планы своих действий, проводила тренировки, отрабатывая способы действий в условиях города.

   В середине августа мы направили в Прагу трех командиров полков и офицера штаба дивизии для осмотра и изучения своих объектов, как говорится, на местности. Они привезли из Праги наряду с ценными сведениями одну неприятную новость. Оказывается, наши противники тоже не дремали. Из трех аэродромов два были закрыты. Причем таким образом, что воспользоваться ими стало невозможно ни посадочным, ни десантным способом. Взлетно-посадочные полосы были загромождены различной техникой: бульдозерами, тракторами, кранами, автомашинами и тому подобным. Безусловно, эта информация представляла огромную ценность. Можно себе представить, что бы случилось, если бы мы узнали об этом уже в процессе операции.

   В рабочем состоянии оставался аэропорт Рузине - центральный международный аэропорт Праги. Мы получили распоряжение из штаба ВДВ о том, что будем десантироваться на один аэродром всей дивизией. Способ десантирования - посадочный или на парашютах - будет уточнен накануне.

   Я в это время исполнял обязанности начальника оперативного отдела подполковника Калядина, который, в свою очередь, замещал начальника штаба дивизии. Такая ситуация позволила мне быть в курсе всех дел по подготовке десантирования на Прагу.

  Одновременно начали командно-штабные учения войска Варшавского Договора, нацеленные на участие в ликвидации мятежа в Чехословакии.

     Командующий вызывает в Москву

19 августа в штаб дивизии, развернутый на аэродроме в Паневежисе, позвонил командующий ВДВ генерал армии Маргелов В.Ф. Он потребовал у комдива, чтобы тот немедленно отправил в Москву начальника штаба с замыслом действий для его утверждения и передачи важных указаний, которые нельзя передать по телефону.

В это время начальника штаба дивизии не было, и комдив, согласовав с Маргеловым, отправил в Москву меня.

Я немедленно вылетел в Москву на четырехмоторном самолете АН-12 с документами и двумя сержантами охраны, вооруженными автоматами. В аэропорту Внуково меня ждала машина. К пяти часам я приехал в штаб ВДВ, размещенный в скромном на вид здании на улице Матросская тишина. В этот момент офицеры суетливо покидали штаб. Я успел застать Маргелова в кабинете, доложил о прибытии. Он сказал мне, что выезжает сейчас на похороны маршала Рокоссовского, а я должен ждать его в приемной, пока он не вернется.

Я прождал командующего до утра. В 8 часов он вошел в свой кабинет и пригласил меня Командующий просмотрел мою карту с планом города Праги и обозначенными для захвата объектами и утвердил. Однако накануне выяснилось, что на карте не обозначено здание ЦК КПЧ. Пожалуй, в этом была причина моего срочного вызова, подумал я. Сбоку на карте Маргелов написал своей рукой: "Командиру 7-й ВДД приказываю в первую очередь захватить здание КПЧ, арестовать Дубчека, Смрковского, Шпачека, Цысаржа. Всех отправить в Москву". Ниже он указал свою должность, фамилию и расписался. После этого командующий в двух словах объяснил мне, что записанное на карте он не мог передать по телефону. Потом добавил:

- Вылетай немедленно и передай мой приказ командиру дивизии, чтобы он из своего резерва немедленно выделил специальную группу десантников для выполнения этой задачи. Передай, что это главная задача дивизии.

Я возвратился на аэродром в Паневежисе к обеду и сразу передал командиру дивизии приказ Маргелова. Выполнение этой задачи было поручено начальнику разведи! подполковнику Серегину Михаилу Владимировичу.

В этот же день после ужина в 19 часов по всем аэродромам был отдан приказ: "Всему личному составу дивизии надеть парашюты и погрузиться в самолеты, ждать команды на взлет".

Команда на взлет поступила после 24 часов.

Начало операции

  В первом самолете разместились наш передовой командный пункт. 80 солдат-разведчиков, командир дивизии генерал Горелов Лев Николаевич, я с четырьмя радистами и документацией, пять офицеров-диспетчеров от авиации и представитель от артиллерии.

 Перед нашей группой стояла задача по захвату здания аэропорта, замене чешских диспетчеров на наших. О захвате аэропорта Рузине я должен был сообщить по радио в Москву и в группу наших войск в ГДР.

 Самолет, в котором мы летели, пилотировал сам командир авиационной дивизии, а наш комдив все время находился рядом с ним. После взлета комдив приказал мне, чтобы я наблюдал в иллюминатор при подлете к Праге. Если будут зажжены огни с двух сторон взлетно-посадочной полосы, то значит, мы сможем совершить посадочный десант, если нет, придется десантироваться на парашютах.

 Долго мы летели к Праге. В воздухе нас сопровождали все время истребители. Наконец показались огни ночной Праги. Приближаясь к аэродрому, мы обнаружили наличие огней вдоль посадочной полосы. Поступила команда "снять парашюты!" Самолет пошел на посадку, ровно в 4 часа утра.

  После посадки наш самолет сразу свернул в направлении здания аэропорта и помчался к нему напрямую на полном ходу.

  Остальные самолеты тоже, только коснувшись бетонной полосы и пробежав немного вперед сворачивали в сторону, чтобы освободить полосу для последующих самолетов.

 Наш самолет остановился метрах в 400 от здания аэропорта. Мы быстро покинули борт корабля. Я дал команду "к бою", десантники развернулись в цепь и быстро побежали в направлении здания. В боевом порядке подразделения бежали и командир дивизии, и диспетчеры.

  У здания аэропорта раздался шум двигателей автомобилей. Работники и служащие аэропорта в панике покидали аэропорт на машинах в сторону города. Раздались два выстрела в нашу сторону, никого не задевшие. Наши солдаты открыли ответный огонь. Мы с комдивом остановили их. Когда наша цепь приблизилась к зданию метров на 50, от центрального входа в нашу сторону побежал человек, по- русски крича на ходу. "Не стреляйте! Не стреляйте!"

  Подбежав к боевой цепи, он приостановился в поиске старшего. Я схватил его за руку и спросил, что ему надо.

 - Скорее побежали за мной! - крикнул он в ответ и первым вбежал в здание аэропорта.

 В здании аэропорта десантники действовали быстро и решительно согласно отработанным заранее приемам. Все знали, что кому делать. Вся публика была сосредоточена в одном конце зала и контролировалась группой солдат. Мы с командиром дивизии и остальными гвардейцами вместе с мужчиной, встретившим нас, поднялись на пятый этаж, где был оборудован диспетчерский пункт. В диспетчерской комнате было пусто, ни одной живой души. Вся аппаратура была брошена включенной. Звенели телефоны. Авиационные диспетчеры, прибывшие вместе с нами, быстро сели за пульты управления. Человек, который нас завел сюда, сказал:

 - Вот и все. моя миссия закончилась. Дальше действуйте согласно своему плану. Затем он быстро сбежал вниз по лестнице. Я не успел даже спросить, кто он такой, но было очевидно, что он действовал в нашу пользу и нетрудно было предположить, что он являлся сотрудником нашей спецслужбы.

 С пятого этажа было хорошо видно, как приземлялись наши самолеты. Они быстро разбегались в разные стороны с бетонной посадочной полосы, освобождая ее для других самолетов. Десантники быстро покидали корабли и группами уходили в город

 Сначала каши радисты развернули радиостанцию на крыше диспетчерского пункта, но из-за помех, вызываемых турбогенераторами, установить связь не удалось. Пришлось выйти во двор аэропорта и здесь снова развернуть аппаратуру. Сеанс связи прошел успешно. Я передал войскам в ГДР и в Польше о начале десантирования посадочным способом. Затем мы развернули командный пункт на втором этаже. К нам начала поступать информация из города о действиях групп захвата. Прибытие и посадка наших самолетов продолжались до восьми часов утра.

 От групп десантников, действующих в городе, начали поступать сообщения о том, что улицы города заполнены массами людей, разгоряченных, с плакатами, шумно пытающихся препятствовать передвижению наших солдат. Потерь с обеих сторон еще не было.

  Вскоре мы получили доклад от начальника разведки дивизии подполковника Серегина о том, что его группа подошла к зданию Министерства обороны, во дворе которого находится около батальона возмущенных солдат. На площади перед зданием - полно народу.

 Командир дивизии приказал Серегину продолжать движение к зданию ЦК КПЧ и арестовать, кого положено, а меня с резервной группой направил к Министерству обороны. В составе резервной группы были взвод десантников, 4 бронетранспортера типа БРДМ, одна самоходка АСУ-57 и две машины с радиостанциями.

                                                                                                В Министерстве обороны

   Когда мы подходили к зданию МО, нас догнал на своей машине командир дивизии. Мы с большим трудом добрались через толпу к зданию министерства. Я приказал развернуть боевые машины задней частью к подъездам здания, а орудиями и пулеметами в сторону разъяренной толпы. Мы старались никого к машинам не подпускать.

  Я с отделением солдат подбежал к центральному входу и начал автоматом стучать в дверь. Дверь открылась, и перед нами показались трое очень солидных на вид гражданина. За ними стояли пять чешских офицеров, а еще дальше группа солдат.

 Один из гражданских лиц, стоявший впереди всех, сказал:

 -Я военный атташе Советского Союза в Праге генерал Ямщиков. С кем имею честь говорить?

 Я сразу подумал, не провокация ли это и решительным голосом ответил:

 - Согласно приказу я должен войти в здание. Прошу посторониться.

 - Вы все сделаете только с моей помощью. Для этого мне нужно связаться с вашим командованием, - ответил мужчина.

 Наш разговор слышал комдив и быстро подошел к нам. Он был, как и все десантники, в комбинезоне без погон. Военный атташе, еще не зная, что это подошел наш комдив, продолжал:

 - Поставьте отделение солдат у входа, а я проведу вас на второй этаж к министру обороны генералу Дзуру. Вот эти офицеры, - он показал рукой на стоявших за ним чешских полковников, - нам помогут.

 Я расставил отделение солдат у входа, военный атташе закрыл дверь на замок и повел нас всех на второй этаж.

 Вскоре мы оказались в кабинете министра обороны. Здесь перед нами представилась следующая сцена: генерал Дзур сидел в своем кресле в бессознательном состоянии. Двое докторов пытались уколами и массажем привести его в чувство. Рядом стояли начальник генштаба и еще два генерала.

Наш военный атташе обратился к начальнику генерального штаба:

 - Вот перед вами руководство советского десанта. Здание занято, ваше сопротивление бесполезно.

 В это время вышел вперед наш комдив и представился.

 Нам сразу же предложили занять пустую комнату рядом с кабинетом министра и помогли развернуть там КП. Нам содействовали несколько чешских полковников со значками на мундирах нашей военной академии. Но другая группа офицеров в открытые окна звали толпу на помощь. Комдив приказал убрать из здания всех, кто препятствует нашим действиям, в том числе батальон солдат, стоявший во дворе. При помощи лояльных к нам чешских офицеров нам удалось отправить на машинах из здания всех, кто препятствовал нашим действиям.

   В это время огромная толпа людей подошла к зданию и к нашим машинам. Разъяренные люди мгновенно перевернули машину ГАЗ-69, в которой находились наши связисты. Вытащили из кабины водителя и, опрокинув его на землю, стали отнимать автомат. Я видел эту картину из окна второго этажа и дал несколько очередей из автомата поверх толпы. Многие разбежались, кто-то упал на асфальт. В мою сторону полетели камни. Я тогда понял, что только решительными действиями мы сможем отбиться от этой толпы и, бросив гранату в окно, побежал вниз к выходу. Толпа немного разбежалась и отошла от наших машин, но продолжала еще кричать и махать руками. Я дал еще несколько очередей поверх толпы, что подействовало как холодный душ, и большинство народа, оценив мою решительность, разбежалось в разные стороны. Затем я подбежал к водителю и развязал ему руки. Машину мы поставили на колеса, а водитель подогнал ее вплотную к нашим БРДМ.

  Между тем, по радиостанции мы получали информацию о ходе операции. Как оказалось, нигде не удалось обойтись без стрельбы. В саперном батальоне погиб один сержант и два солдата были ранены.

                                                                                                 Беспокойная Прага

 Первые двое суток действий в Праге нам с командиром дивизии пришлось довольно прилично помотаться по городу, принимая непосредственное участие в захвате объектов, когда ситуация этого требовала особенно остро. Иногда комдив отправлял меня одного. Однажды я ехал на БРДМ по улице. Чтобы лучше ориентироваться по городу, я вылез в люк, открыл карту и подавал команды механику-водителю, куда ехать. В это время из окна одного из домов начали раздаваться угрожающие крики. Я успел поднять голову и увидеть, что в нашу сторону из открытого окна мужчина бросил гранату. Мгновенно я нырнул в люк и попытался захлопнуть крышку, но не плотно. Граната ударилась о борт машины и разорвалась. К счастью, никто не пострадал. Я открыл люк и дал автоматную очередь по гранатометчику. Нам было приказано первыми не стрелять, но на один выстрел мы имели право ответить десятью.

  На второй день утром на одной из площадей были установлены наши зенитки. По боевым расчетам орудий периодически вели огонь из чердака одного дома. Личный состав зенитных орудий вынужден был постоянно прятаться в подъездах ближних домов. Во время обстрела был ранен наш сержант - командир расчета. Мне было поручено разобраться в обстановке и принять меры.

  Я подъехал к площади на БРДМ. Наши орудия стояли по кругу площади. Мне показали дом напротив площади с четырьмя чердачными окнами, из которых вели огонь по зенитчикам. Я принял решение дать залп по чердачным окнам из гранатометов. Для этого я отобрал гранатометчиков и приказал зарядить их и изготовиться к стрельбе по окнам. Затем собрал гвардейцев и сказал:

- Я не приказываю, а прошу , кто может выбежать на площадь к своим орудиям. Нашлось трое добровольцев. Я выбрал одного сержанта и разрешил ему бежать к орудию.

 Когда сержант побежал, из чердачных окон раздались выстрелы. Я тут же дал команду гранатометчикам на поражение цели. После залпа гранатометов крышу, как языком слизало - вся она взлетела на воздух. Я первым вышел на площадь. Больше выстрелов небыло. За мной вышли расчеты к своим орудиям. Я при всех обнял и расцеловал сержанта за смелость. Из других чердаков тоже больше не осмелились стрелять. Инциндент был исчерпан, и я уехал на КП.

Министр обороны Дзур

  От нашего разведчика я узнал подробности нейтрализации министра обороны ЧССР генерала Дзура. Это событие непосредственно связано с приказом нашей авиации и десантникам приготовиться к взлету, полученному 20 августа ровно в 19 часов.

 В это время Дубчек отдал распоряжение всему руководящему составу после окончания рабочего дня не покидать своих мест, а ожидать важного решения, которое будет направлено во все инстанции власти.

 Это распоряжение Дубчека мгновенно стало известно в Москве. Министр обороны СССР маршал Гречко позвонил немедленно военному атташе генералу Ямщикову и приказал ему быть ровно в 19 часов в кабинете Дзура. Он сообщил, что будет передавать для министра обороны ЧССР важное сообщение. Ямщиков должен был следить за реакцией генерала Дзура и не допустить, чтобы министр передал какие-либо распоряжения своим войскам. Ровно в указанное время в кабинете Дзура раздался телефонный звонок.

- Ямщиков у вас кабинете? - Гречко.

- Да, у меня,- подтвердил Дзур.

- Хорошо. В таком случае я прошу вас внимательно меня выслушать и выполнить все мои распоряжения, сказал наш министр.Затем он продолжал:

 - Через несколько часов войска стран Варшавского Договора перейдут границу Чехословакии и к утру будут в Праге, Братиславе и других городах. История ставит перед вами, генерал, сложный вопрос: с кем вы, кто вы? Я убедительно прошу вас не давать чехословацкой армии никаких распоряжений. Противодействие ваше и армии действиям наших войск будет бессмысленным и только приведет к ненужным жертвам. Хорошенько подумайте и все вопросы решайте с Ямщиковым. Будьте благоразумны, - сказал наш военный министр и положил трубку.

Генерал Дзур, выслушав советы маршала Гречко, до утра не мог прийти в себя. Он ни с кем не разговаривал и никому никаких распоряжений не отдавал. Всю ночь в его кабинете провел начальник генштаба чехословацкой армии. Дзур не разрешил и ему отдавать какие-либо распоряжения армии. Ямщиков со своими тремя сотрудниками до утра просидел в приемной Дзура.

Рано утром чешский министр узнал о десантировании в Праге нашей дивизии, и потерял сознание. Мы зашли в его кабинет в то время, когда два врача оказывали ему медицинскую помощь, приводя в сознание. Именно таким образом случилось то, что чехословацкая армия в августовских событиях участия не принимала.

Домой

  Благодаря нейтралитету чехословацкой армии и решительным действиям войск Варшавского Договора, блестяще организованному посадочному десанту нашей и Витебской воздушно-десантных дивизий очень скоро в стране был наведен порядок. Волнения прекратились. Вместо митингов люди начали ходить на работу, наладилась нормальная жизнь.

   Все это обошлось ценой минимальных потерь с обеих сторон.

  Вскоре первым секретарем ЦК КПЧ был избран Густав Гусак, который сумел поднять уровень идеологической работы в стране на нужный уровень.     Значительную роль сыграл президент ЧССР Людвик Свобода, командовавший в годы Великой Отечественной войны 1-й Чехословацкой дивизией.

  Солдаты всех родов войск проявили высокий моральный дух и понимание поставленных задач.

  В современных условиях подавление мятежа контрреволюционных сил в ЧССР оценивается как ликвидация демократии, оккупация.

  В первых числах октября 1968 года наша 7-я воздушно- десантная дивизия с чувством исполненного долга отправилась в эшелонах к местам своей дислокации.

 Через два месяца после августовских событий накануне Октябрьских праздников пришел приказ министра обороны о присвоении мне звания подполковника, а вслед за этим в дивизию приехал командующий ВДВ генерал армии В.Маргелов. В Каунасском Доме офицеров в торжественной обстановке он вручил ордена и медали офицерам, отличившимся при выполнении воинского долга в Чехословакии.

 Ордена Красного Знамени получили заместитель комдива полковник Коршун А.С., начальник разведки дивизии подполковник Серегин М.С. и командиры трех ПДП.

Семеро офицеров управления дивизии, в том числе и я, были награждены орденом Красной Звезды. Всего было награждено 35 человек.

 (Авт.) Спустя 45 лет мы вновь мысленно возвращаемся в гущу событий 1968 года. И помогают всем нам в этом ветераны операции, на плечах которых была колоссальная ответственность.

Пражская осень глазами очевидца.

Полковник ВВС в отставке Пилипчук Алексей Алексеевич г.Николаев, Украина. Военный летчик-истребитель-бомбардировщик-носитель 1-го класса, инструктор, начальник политического отдела, Ветеран труда, участник боевых действий, Член национального совета союза журналистов Украины.   В 1968 году-лейтенант, летчик-истребитель "МИГ-21" 192-го истребительного авиаполка, 131-й истребительной авиационной дивизии 57-й Воздушной армии Прикарпатского военного округа.По ЦГВ- в/ч пп 80544.

    То, что произошло в Чехословакии в 1968г., потом стали трактовать покаянно: «…приняли во внутреннем споре позицию одной стороны, Оправдание такому подходу виде­лось в то время в острой конфронтации Востока и Запада».

  Но вот мнение одного из свидетелей тех событий, организатора и участника боевых дейст­вий 192-го истребительного авиационного ордена Кутузова III степени полка начальника штаба 192-го иап полковника Турубинера Юрия Борисовича: «Конечно, «чешские события» тех дней – это ни что иное, как блестящая операция по вторжению и временной оккупации страны. Мне думается, что это самая выдающаяся акция из подобных, проведенных после Большой войны. И весь блеск ее заключается в том, что она практически проведена бескровно. Достигнуто  это было четким планированием операции (в полку о сути плана знали только ко­мандир и начальник штаба, даже замполит не знал), достижением высокой тактической вне­запности, ну и, конечно, смелостью и отвагой ее исполнителей.

  Так вот,  этот весь «блеск» операции теперь обернулся против ее исполнителей. Мало было крови, значит, не было боевых действий. А легенда про «Дунай» как средство оператив­ной маскировки, теперь выдается как невинная армейская игра. Да и боекомплекты были у всех далеко не «учебные», и боевые задачи стояли реальные. В общем, у нас, участников тех собы­тий, вопросов, как говорится, нет. Вопрос есть у современных политиканов и иже с ними».          Не смотря на то, что правительство Украины официально признало события осени 1968г. в Чехословакии (с 20 августа 1968г. по 1 января 1969г.) периодом боевых действий, все же о том, что происходило в ЧССР из­вестно мало. Да  много ли можно узнать, если изучение карты - приказа командующие армий вторжения накануне производили без записей, в течении 30 минут.  Даже на совещании у Министра обороны СССР 18 августа, боевая задача ставилась устно на основании продемонстрированой карты-при­каза, а главнокомандующим  и командующим армиями вторжения Министром было запрещено делать ка­кие-либо записи или пометки в рабочих тетрадях. Боевые задачи до командиров дивизий были доведены только 19 авгу­ста, а до командиров полков—20 августа 1968г.

  В 1998 году вышла в свет книга бывшего командарма генерала А. Майорова «Вторжение. Чехословакия в 1968 году», в которой утверждается, что уже в начале апреля 1968 года разработка операции была завершена.

 Также в воспоминаниях генерала А. Майорова, бывшего к моменту чехословацких событий командующим войсками 38-й Армии, которая дислоцировалась в Прикарпатском военном округе на территории семи областей Западной и Центральной Украины, приводится точная дата предварительного плана вторжения советских войск в Чехословакию, под кодовым наименованием «Влтава-666» - 11 апреля 1968 года. План был подписан Министром Обороны А.А. Гречко и начальником Генерального штаба М.В. Захаровым. С этим планом в форме «карты-приказа» автор мемуаров был ознакомлен командующим Прикарпатским военным округом генерал-полковником В.З. Бисяриным 12 апреля 1968 года в присутствии начальника Главного оперативного управления  Генштаба генерал-полковника М.И. Повалия. Документ имел заголовок: «карта-приказ…» и далее, ниже заголовка, также тушью, но мелким каллиграфическим почерком было написано: «…на вторжение 38-й армии (в скобках был определен ее состав) в ЧССР с целью подавления, а при необходимости, и уничтожения контрреволюции на ее территории».

  Командующие армий вторжения, и только они, были ознакомлены  с приказом на втор­жение ещё 12 апреля 1968г. в течении 30 минут.  Также без права записи и пометок в секретных тетрадях.  И с этой даты начинается отсчёт  гениальнейшего скрытного  передви­жения  и сосредоточения в заданных районах в указанное время колоссальной массы войск. Ведь только сейчас можно понять, почему на ремонт был закрыт наш аэродром «Дизельный». Полк передислоцировался на «Мазутный». И в конечном итоге оказался в Чехословакии.   Эту выдающуюся во­енную операцию, даже годы спустя, мы не изучали в военных  академиях.

 Но стоит вспомнить те месяцы и ту обстановку, чтобы снять с участников тех событий клеймо непрошенного захватчика, душителя свободы и ещё раз восхититься гениальности её организаторов и чёткости и мастерству исполнителей. Я имею в виду военную фазу, участником которой был сам.

 С началом 1968года на территории соседней с ЧССР Западной Германии не­прерывной чередой проходят военные учения бундесвера и войск НАТО. Вот только некоторые: с  17 по 18 мая «Зампан-4», с 3 по 22 июня «Полярный экспресс», с 28  августа «Серый бобёр», На аэро­дроме в Упевере с11 июня проходят соревнования истребителей-бомбардировщи­ков НАТО с атаками аэродрома Нордхорн. С 21 июля на маневрах «Колибри-6», в районе Ингольштадт-Мюнзинген (Бавария и Баден-Вюртемберг),  1-ая воздушно-десантная дивизия бундесвера и во­здушно-транспортная эскадра отрабатывают выброску крупных воздушных десантов. Вместе с ними участвуют и французские вооруженные силы. Неоднократно переносятся маневры НАТО под названием «Черный лев», в которых наряду с бундесвером примут участие фран­цузский полк, танковая дивизия США, авиация группы «Зюд» и части обеспечения. Уче­ния планируются в районах Вюртенберга, Швабии, Франконии и Верхнего Пфальца с исполь­зова­нием полигонов Хоэнфелье и Графенвер. Войска НАТО, организованные, обученные и хорошо оснащённые, готовятся  к большим сентябрьским  манёврам на территории  ФРГ, вблизи чехо­словацких границ. 

   Канцлер ФРГ Кизингер официально  заявил о планируемом увеличении численности бун­десвера на 10%, привлечении на «гражданскую службу» в бундесвер призывников ограни­ченной годности (считайте тотальную мобилизацию), введение « военного налога» на мужчин до 45 лет, не призванных в армию. Правительство ФРГ намеревается внести проект закона о при­зыве бывших военнослужащих пограничных войск для участия в учениях.  «Бундесмарине» рассматривает замену существующих средств ведения войны на море новыми системами воо­ружения. 21 июня  1968г. вступила в строй  Бундесмарине одиннадцатая подлодка U-11.

   30 июля 1968г. официальный представитель НАТО заявил: «НАТО отнюдь, не дремлет, что на территории ФРГ силы НАТО приведены в состояние частичной  боевой готовности»,     «…американские силы с запасами тактического атомного оружия находятся на расстоянии 40 мильот границы с Чехословакией». То есть, у границ Чехословакии уже атомное оружие!

   Воздушная группировка НАТО на Центрально-Европейском театре представляла  собой два Объединенных тактических авиационных командования (ОТАК): 2-е и 4-е.

  2-е ОТАК – штаб Мюнхен – Гладбах включало ВВС Англии, Бельгии, Голландии и две дивизии ТАК ВВС ФРГ. 600 боевых самолетов (из них 200 – носители ядерных бомб), 72 ПУ «Першинг 1А», 500 ПУ ЗУР «Найк Геркулес», которые тоже способны нести ядерные заряды.

  4-е ОТАК – штаб Рамштейн – Пфальце включало 3-ю и 17-ю воздушные армии США, ди­визию авиаподдержки и дивизию ПВО ФРГ, Канадскую авиационную группу и насчитывало 800 боевых самолетов (658 носителей), 36 ПУ «Першинг 1А» и 36 ПУ ЗУР «Найк Геркулес».

   В ФРГ стало признаком «хорошего тона» говорить о пересмотре границ  Второй мировой войны, об «устранении исторической не­справедливости». 28 июля прошел слет реваншистов в районе Драйзессельберга. На конец ав­густа планировалось участие 25 тысяч западных немцев у границ с ЧССР. Если в апреле въездная виза гражданам ФРГ выдавалась за 8 долларов, и 5 КПП пропускали в ЧССР до 7 тыс. автомашин в день ка­ждый, то в июле на австрийско-чехо­словацкой границе вообще не было контроля и таможен­ного досмотра.  Пропускали всех.

 Внутри Чехословакии с избранием на январском (1968г.) пленуме ЦК КПЧ  Первым секрета­рем Александра Дубчека стали избавляться от накопившихся ошибок прошлого. А. Дубчек вы­двинул лозунг: «Построение социализма с человеческим лицом». 23 марта в Дрездене состоя­лась встреча глав стран участников ОВД - СССР, Польши, ГДР, Болгарии, Венгрии и ЧССР. В ходе Дрезденского совещания впервые был поставлен вопрос  о необходимости изменения сложившейся ситуации, в том числе и с применением военной силы.

  В конце марта 1968г. в ЦК КПСС была подготовлена закрытая информация о положении в  ЧССР. Основное содержание которой: «В Чехословакии ширятся выступления безответственных элементов, требующих создать «официальную оппозицию», проявлять «терпимость» к  различным антисоциалистиче­ским взглядам и теориям. Неправильно освещается прошлый опыт социалистического строи­тельства, выдвигаются  предложения об особом  чехословацком пути к социализму».

  27 июня Национальное Собрание  ЧССР приняло постановление об отмене политической цензуры и реа­билитации всех политзаключенных. В июне подали заявки на регистрацию более 70 общест­венных организаций. Поднял голову «Клуб-231».Еще с марта девиз члена клуба Радована Про­хазки  был: «Самый лучший коммунист – это мертвый коммунист». Не отставал от «Клуба-231» и «Клуб беспартийных активистов» («КАН»). Пошло гонение на членов КПЧ, и друзей СССР. Работу теряли и простые рабочие. 40 человек от рядовых рабочих до руководящих со­трудников покончили с собой. Первым застрелился генерал Янку, который от А. Дубчека узнал о своей отставке. На предприятиях расклеивались листовки с фамилиями и призывами к убий­ствам, к стрельбе из засад, к захвату оружия. 30 июля в «Правде» было опубликовано письмо - обращение чехословацких рабочих завода «Авто-Прага»: «дорогие товарищи, наши советские друзья!..Мы цепенеем от опасения за будущее нашей родины…». Из студии государственного чехословацкого телевидения в Праге каждый вечер ведёт передачи боннский комментатор, поливая грязью все советское, призывая к ревизии существующего строя. В Чехословакии назревала братоубийст­венная война.   

  20 июня, с заслушивания в г. Миловице, под  Прагой, руководства 2-го Западного фронта  начались командно- штабные учения «Шумава», войск Варшавского Договора, продолжав­шиеся до 2 июля. После их окончания, с некоторой задержкой, все иностранные войска были выведены с территории Чехословакии.  27 июня авторы манифеста «Две тысячи слов» заверили правительство, что встанут на его защиту «с оружием в руках».

 Наш 192-й истребительный ордена Кутузова ІІІ степени авиационный авиационный полк, 131-й Новго­родской Краснознаменной истребительной авиационной дивизии, 57-й Воздушной армии При­карпатского военного округа в котором я, только что прибывший из училища лейтенант, лётчик-истребитель проходил службу,  базировался тогда на аэродроме Ивано-Франковск. Вооружен был самолетами МиГ-21пфм, МиГ-21УС и УТИ МиГ-15.  15 мая 1968г. полк передислоцировался на аэродром Коломыя. Все лето полк непрерывно участвовал в различных учениях на территории ПрикВО.  В том числе с 23 июля 192-й иап принимал участие и в учениях «Небесный щит». Садились мы, лейтенанты, на другие аэродромы, в том числе и на грунт аэродрома в районе  Красилова.

  В воскресенье, 28 июля, в День Военно-морского флота, 192-й иап с аэродрома Коломыя перелетел на аэродром Шпротава (Польша). Перед взлетом, мы на МиГ-21пфм проруливали перед Знаменем части на рулёжке, рядом с которым  стояли  два офицера-ассистента. Летели в Шпротаву с  полным боевым комплектом в режиме радиомолчания в разомкнутых боевых по­рядках.  Записал в лётной книжке «Упр. 15 Полёт в составе эскадрильи по маршруту».Я шёл в паре. Моим ведущим был майор Николай Чернявский тоже на МиГ-21пфм. Но так как у него отказал АРК, пришлось мне выйти вперёд и привести его на аэродром в Шпротаву.

  29 июля в Чиерне-над-Тиссой состоялась встреча полных составов: Политбюро ЦК КПСС и Президиума ЦК КПЧ. 3 августа в Братиславе состоялось совещание шести братских партий. В принятом на нём Заявлении указывалось, что активизация сил реваншизма, милитаризма и неонацизма в Западной Германии непосредственно затрагивает безопасность социалистиче­ских государств и создаёт угрозу делу всеобщего мира. В Братиславе Л.И.Брежневу скрытно было пере­дано письмо-обращение пяти членов ЦК КПЧ с просьбой о помощи.

  В Шпротаве  лётный состав разместился в больших одноэтажных казармах и приступил к плановым полетам. 14 августа 1968г. я выполнил зачетные полеты,  сдал экзамены и стал воен­ным летчиком ІІІ класса. Там же мы начали готовиться к передислокации в Чехословакию. По фотографиям изучали чехословацкие  аэродромы. Я, так как немного рисую, помогал бойцам штаба полка оформлять карту – «Решение командира полка на сопровождение самолетов военно-транспортной авиации в район Праги» и поэтому знал всю воздушную обстановку. Нашему авиаполку, как потом выяснилось, предстояло действовать на главном  направлении - прикрывать первый стратегический эшелон десанта на Прагу. Вскоре к нам, в Шпротаву, посадили 92-й иап подполковника Ф. Гарсианишвили из Хойны (Польша).

  16 августа в Москве на заседании Политбюро ЦК КПСС состоялось обсуждение положе­ния в Чехословакии. Было одобрено решение о вводе войск.

 18 августа  в Москве состоялась закрытая встреча лидеров стран «пятёрки», на которой союзники, признав, что все политические средства воздействия исчерпаны, согласились на ввод войск своих армий в Чехословакию.

  В тот же день состоялась  устная постановка задачи у Министра обороны СССР Главкомам видов Вооружённых Сил, командующим армиям вторжения и заслушивалась их готовность. Делать пометки или  какие-либо  записи Министром обороны было запрещено.

  20 августа под вечер личный состав нашего 192-го авиаполка на аэродроме Шпротава, у самолетов, перед Знаменем части провел митинг под девизом: « …не дадим братоубийства, поможем, выручим, спасем…». Вечером в общежитии произвели отбой, но никто спать не ложился, все были возбуждены. Вскоре поступила команда: «Подъем! Строиться!» На построении объявили: «Установить на всех часах московское время,  присту­паем к полетам.».  После построения мой командир нашей 2-й эскадрильи майор Длугач Леонид Владими­рович сказал мне: «Полетите на спарке с капитаном Васильевым на прикрытие нашего аэро­дрома».  Потому, что я на полёты не планировался, не был ни на постановке задач, ни на контроле готовности к боевым вылетам. Но приказ есть приказ. Занял я заднюю, инструкторскую кабину.

  Взлетели мы глубокой ночью до начала полётов, минут за 20 до времени «Ч». В передней кабине  МиГ-21УС капитан Васильев Всеволод Васильевич, в задней, инструкторской – лейтенант Пилипчук Алексей Алексеевич. Боезапас 2 блока УБ-16, по 16 неуправляемых реактивных снарядов  РС-57.

  С высоты 6-7 тыс.м. мы наблюдали спящую Европу перед грандиозным вторжением. Но вот начали вспыхивать взлетные огни наших аэродромов. Было видно, как с нашего и аэро­дрома Жагань (в30 км. западнее) на форсаже с огромным факелом огня взлетают истребители на сопровождение самолетов Ан-12 с десантом на борту. По времени определили, что через границу пошли наши вой­ска. Земля нас запрашивала обстановку, не видно ли вспышек, зарева, трасс. Мы этого не на­блюдали. Так и докладывали. Зная по карте воздушную обстановку, я мысленно представлял себе все 7 воздушных трасс- коридоров, по которым шли с северо-запада через Польшу самолеты  Ан -12 с воздушно- десантными дивизиями на чехослоавцкие аэро­дромы Прага-Рузине, Прага-Кбели и другие.

  Блокировал объекты в Карловых Варах и обеспечивал посадку самолётов на аэродром Доупов (Карловы Вары) командир мотострелкового взвода 29-го гв. мсп 20-й гв. мсд 8-й гв. ОА ГСВГ  гвардии лейтенант  Шуляк Пётр Иванович, будущий начальник Генерального штаба Вооружённых Сил Украины.

 После посадки, заправки  в Шпротаве, мы  В.В.Васильевым сделали второй вылет ночью.

 Так как я, тогда лейтенант, не имел допуска к полетам в инструкторской кабине ночью, то эти два ночных вылета я в свою летную книжку, согласно методе и указа командира, не записал. А дневные полёты, расписал как контрольные полёты под шторкой с большими углами крена и тангажа (Упр.19) и Упр.18- контрольный полёт по маршруту, со своим командиром звена майором Мальцевым Вениамином Степановичем, а не с капитаном Васильевым В.В. с которым фактически  летал.

  С рассветом, лётчики не расходились и нам сообщили, что 192-й иап свою задачу выполнил. Наши десантники в Праге!  Необходимо составить списки на награждение, кто принимал участие в вылетах. Вскоре поступила новая вводная: полку перелететь на аэродром ЧНА Пардубице в Чехословакию. Тут же, у барака, на колене, старший штурман полка ка­питан Шильников Леонид Васильевич рассчитал маршрут полета, а мы переписали его в свои наколенные планшеты. Первым вылетел в Пардубице на МиГ-21УС командир полка подпол­ковник Баранов Павел Дмитриевич со старшим инженером полка майором Шелехом в задней кабине. Но на связь они не вышли.. Тогда на ретрансляцию команд боевого управления снова подняли на МиГ-21УС капитана Васильева В. В. и лейтенанта Пилипчука А.А.  Но устойчивой связи до­биться не удалось. Мы слышали только обрывки фраз, которые тут же передавали на землю. Спустя 57 мин. мы приземлились. Но поступил приказ на перелёт. Когда мы приземлились в Шпротаве,  пошла  на Пардубице первая группа МиГ-21пфм с боекомплектом. Время было обеденное и нам выдали талоны на обед. «Мол  чехи вас накормят».

  Заправив самолет, с полным боекомплектом и талонами на обед, мы с капитаном Василье­вым В.В. вылетели в Пардубице. Приводные радиостанции не работали, радиолокационного контроля не было, а на первом перелётном  радиоканале стоял такой сплошной русский фольклор, что ни связаться, ни докричаться и ни до кого не дозваться. Это советская  воздушная армада 16-й, 4-й и 5-й Воздушных Армий занимала аэрод­ромы ЧНА.  Находясь в воздухе, мы наблюдали колонны войск, словно большие гусеницы, двигавшиеся по территории Чехословакии. Погода в Пардубице была сложная, дымка с огра­ниченной видимостью. Но Всеволод Васильевич, скрутив третий разворот «вокруг хвоста» между дальним и ближним, мастерски приземлил нашу спарку. Сруливая с полосы, я увидел солдат  в незнакомой форме, а на ангаре большими белыми буквами надпись: «Ленин плачет!», «звезду» и в середине «1938 -1968». Все МиГи нашего 192-го иап успешно перелетели.

  Вместе со мной перелетели лётчики-истребители лейтенанты: Михаил Петрович Аплеснев, Алесандр Иванович Дегтярёв, Юрий Яковлевич Деревицкий, Григорий Васильевич Игнатенко и Игорь Павлович Микерин. Все шесть выпускники Харьковского ВВАУЛ ВВС 1967 года.

  Об участии в операции "Дунай" вспоминает бывший военный летчик-истребитель 1-го класса ЗАЭ 159-го иап 131-й иад (в1968 г.-капитан), подполковник авиации в отставке Евгений Николаевич Иванов. В 1968 году (до 21 августа) в/ч 55714,  57 ВА ПрикВО.  В ЧССР -ЦГВ, п/п 19981.   В Черлянах на все самолёты МИГ-21пфс подвешен боекомплет, лётчикам выдано личное оружие. 21 августа над аэродромом туман, около 5.00 сумели поднять в воздух разведчик погоды. Нижний край облачности 80 м. Дана команда на взлёт. Взлетели, полет в режиме радиомолчания. Первую пару в Кошице  принимает начальник связи полка, остальных зам.ком.ап. первым севший. 

  И в 6.00 на аэродром  Кощице, училищный аэродром ЧНА,  произвел посадку 159 Таллинский Краснознаменный ИАП, позже в составе ЦГВ под номером 114 ИАП. На МиГ-21пфс  перелетели: лейтенант Антонец Владимир Михайлович, будущий командующий ВВС Украины вместе с ведомым лейтенантом Винокуровым Павлом Григорьевичем, а также лейтенантами Валерием Батаровским, Анатолием Телятником, тоже выпускники Харьковского ВВАУЛ ВВС 1967г. Передовой команды техников и механиков полка нет ( передовую команду- механиков, послали на охрану аэродрома). Привлекли  к заправке самолётов солдат ЧНА охраняющих стоянку своих самолётов. Они не в курсе происходящего до поры до времени. Время раннее, им говорим, что прилетели на учения Варшавского Договора. Позже по чешскому радио было объявлено по всей стране о сути акции, о неприменении вооруженного противодействия союзным войскам. А что было-бы  не будь такого обращения со стороны руководства Чехословакии?! И в первую очередь со стороны Министра Обороны ЧССР  М.Дзура! В Кошице произошел инцидент с перестрелкой. Были жертвы с обеих сторон.

  На аэродром Жатец на Як-28 со своим полком садился в это же время лейтенант Ляшенко Виктор Яковлевич, будущий начальник Главного штаба ВВС Украины и с ним десять лейтенантов, выпускников Харьковского ВВАУЛ ВВС 1967 года.

 После этого  вертолетами Ми-6 к нам стали перебрасывать передовую техническую команду. За­тем инженерно-технический состав с имуществом (чехлами, заглушками, колодками, крыш­ками, козелками, противогазами). Тогда же было переброшено управление полка и Знамя части. И на спарке МиГ-21 УС начальник штаба полка подполковник  Турубинер Юрий Борисович.  С док­ладом о выполнении боевой задачи в Шпротаву на боевом МиГ-21пфм полетел подполковник Беспалов Вик­тор Фёдорович Так как не было другой возможности связаться.   Пришлось нам с аэродрома предотвратить угон транспортного самолёта Ил -14.

  Вечером в сумерках подошла комендатура с одним БТР-152  (ещё с открытым верхом) и двумя приводными радио­станциями. На ночь заняли круговую оборону и в качестве главного оборонительного оружия подняли на козелок нос спарки УТИ МиГ-15 с пулемётом УБК.(Калибром12,7 мм). Ведь на земле ракеты наших МиГов не эффективны. Завернув­шись в самолётные чехлы на земле, мы провели ночь под крылом самолёта.

 На следующий день, в полдень, мы увидели мчащиеся на нас по аэродрому с запада танки. Из облаков  поднятой пыли торчали только стволы пушек. Зрелище красивое, но страшное. Послышалась команда: «В ружьё!». Но это оказался танковый батальон Войска Польского, кото­рый должен был нам обеспечить плацдарм ещё накануне. Они были очень злыми, так как потеряли пару БТРов с десантом. (Потому и задержались). Стало веселее. Весь лётный состав с помощью жовнежов Войска Польского разместился в домике дежурного звена. Под вечер поступила команда: «В Гавлючков Броде восстал танковый полк». Мы всю ночь изучали маршруты подхода и строили маневры. Но, слава Богу, действовать не пришлось.

 Через несколько   дней нам сообщили о сбитых советских вертолетах над Теплице, и о стрельбе по са­молетам. Спустя несколько дней в Пардубице был застрелен наш боец-часовой из нашего полка. Его тут же , завернув в брезент, вертолетом отправили на «сборный пункт».

 38-я общевойсковая Краснознамённая Армия, двигаясь из Ужгорода по Словакии, как спустя много лет я узнал, на 23 августа потеряла 12 человек убитыми и 76 ранеными, сожжёнными 7 боевых машин. При чём несколько БТР сгорели вместе с экипажами. Повреждены 300 автомо­билей. Но в разных источниках разные данные.

  15 октября 1968г. Правительства СССР и ЧССР в Праге подписали соглашение, по кото­рому определенному контингенту (130 тыс.) советских войск было разрешено оставаться в Че­хословакии.

 17 октября1968 г.  МО СССР Маршалом Советского Союза Гречко А.А. за отличное выполнение боевых задач и интернационального долга всему личному составу, принимавшему участие в операции объявлена «благодарность».  Приказ №242.

С техником самолета старшим лейтенантом Сергеем Ветроградским.

  Согласно директиве МО СССР № орг /1/126386 от 18 октября 1968г. была образо­вана Центральная группа войск и 131-я иад, переименованная в 131-ю смешанную авиадиви­зию, вошла в ее состав. И наша «войсковая часть 36608» стала именоваться «полевая почта 80544». В конце октября1968 г. наш,  192-й иап перебазировался на север Чехословакии, в Судеты, в учебный центр Мимонь на аэродром Градчани. В Градчанах мы разместились в городке на аэродроме в од­ноэтажных  каменных флигелях-общежитиях по два человека в комнате- лётчики и по четыре инженерно-технический состав и офицеры штаба. Бойцы разместились в здании штаба полка на пер­вом этаже. Наш аэродром получил постоянный позывной «Напад».

  25 октября 1968г. генерал-лейтенант А.М. Майоров отдал приказ №1 о своем вступлении в должность командующего ЦГВ. Эта дата считается Днём образования Центральной группы войск. В этот же день начался вывод  войск, не вошедших в состав  Центральной  группы войск, закончившийся 4 ноября1968 г.

 Надвигалась зима, а личный состав многих соединений, в том числе и лётчики, жили в палатках. Подобным же образом обосновались и штабы. Под открытым небом стояла боевая техника. Не хватало столовых, бытовых помещений.

 С 10-12 ноября началась передача чехословацкой стороной фондов, военных городков и учебных полей советским частям. Передавали далеко не лучшие гарнизоны, нуждающиеся в хорошем ремонте. 4 декабря 1968г. нам впервые выдали денежное содержание в чехословацких кронах и были составлены денежные аттестаты на семьи, оставшиеся в Союзе.

 Через год, перед строем, зам. начштаба полка капитан Слиняков Геннадий Павлович всему личному составу полка объявил «благодарность» от Министра обороны СССР «за грамотные и решительные действия на учениях  1968г.», о котором шла речь выше, но с другой формулировкой .

 Но, ещё вечером 31 декабря 1968г. Леонид Ильич Брежнев по телефону командующему ЦГВ Александру Майорову сказал: «Центральный Комитет благодарит Группу войск и вас лично за бдительное несение службы. Объявите благодарность всем войскам за выполнение боевой задачи». (А.Майоров. ВТОРЖЕНИЕ 1968. Стр.347).  

 Через три года, летом 1971г. нам разрешили, наконец, привезти в Чехословакию из Советского Союза се­мьи и у нас началась нормальная семейная жизнь. Прослужил я в Чехословакии  в 192-м иап до лета 1974г. когда был направлен в военную академию. 

  Но только в 1981году я узнал, что «учение», в котором  принимал участие наш полк и я, носило  кодовое обозначение «Дунай». Через тридцать лет я узнал, что наши с капитаном Ва­сильевым В.В. доклады в воздухе в ночь с 20 на 21 августа1968 г. принимали  воздушный, наземный, подземный, надводный и подвод­ный командные пункты Верховного Главнокомандующего на одном из которых встретил рас­свет 21 августа Генеральный секретарь Л.И.Брежнев.  Войсками вторжения союзников, группой армий «Север», командовал главком Сухопутных войск генерал-полковник Павловский Иван Григорьевич. Ему «За умелое управление войсками, личное мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистск.-захватчиками» 21 февраля 1969г. было присвоено звание Героя Советского Союза. Авиацией вторжения командовал заместитель главкома ВВС генерал – полковник авиации Пстыго Иван Иванович. На КП адиб в Шпротаве находились зам. командующего Воздушной армией СГВ генерал-лейтенант авиации Староконь И. И. и командир авиадивизии истребителей-бомбардировщиков генерал-майор авиации Фесенко.  Что в первом стратегическом эшелоне шли из ГСВГ 1-я гвардейская танковая армия генерал-лейтенанта  Кожанова К.Г., и 20-я  гвардейская общевойсковая армия генерал-лейтенанта Величко И.Л. а  из  Ужгорода им навстречу 38-я  общевойсковая армия генерал-лейтенанта  Майорова А.М. Всего до 20  диви­зий войск Варшавского договора.

  И в последующие  4 -5 дня - второй эшелон из ПрибВО,  11-я армия   генерал-лейтенанта Науменко,   ещё 10 дивизий.

 Все приграничные округа СССР, то есть первый стратегический  эшелон для ведения «большой войны» - ЛенВО, ПрибВО,  БВО,  КВО,  ПрикВО,  и ОдВО  - а это 85-100  дивизий пребывали в повышенной боевой готовности.

 В Польше, ГДР, Венгрии и Болгарии решением правительств этих государств национальные войска также были приведены в повышенную боевую готовность - в общей сложности 70-80 дивизий.

  Всего в Организации Варшавского Договора  в состояние повышенной боевой готовно­сти было приведено до 200 дивизий, более двух миллионов человек. Главное - стратегические  силы атомного нападения, на­ходясь в высочайшей степени боевой готовности,  были способны уничтожить любые группи­ровки противника, его резервы, его  военно-промышленные объекты.

 Мир стоял на грани войны, и лишь глубоко продуманные,  скрытно подготовленные и стремительно предпринятые действия руководителей  войск Варшавского Договора с целью сохранить  Чехословакию в составе  социалистического  содружества  исключили начало третьей мировой войны. Как писал командующий ЦГВ генерал-полковник Майоров А.М.: «Операция была осуществлена - в стратегическом смысле - одним рывком, дерзко и организо­вано».

 Наблюдая из своего убежища в Испании за происходящим, знаменитый диверсант Третьего рейха Отто Скорцени назвал операцию спецназа по обеспечению начального этапа вторжения «блестящей».

  Кирилл Трофимович Мазуров, вернувшись 27 августа из Праги в Москву, сказал жене: «Главное не то что я вернулся, а что вернулся ни одного чеха не похоронив…»  «В конкретной обстановке  августа 1968г. я поступил согласно убеждениям. и, если бы сегодня ситуация по­вторилась, вёл бы себя точно также».       

  В словах  К. Мазурова глубокий гуман­ный смысл, именно потому, что не пришлось хоронить чехов и словаков осенью 1968, стала возможной «бархатная» революция  в ноябре 1989 года, которая прошла с лозунгом: «Не бейте коммунистов!».

                                                        

…И вновь 9-я рота!

   Письма однополчан – привет с Украины…

   (Авт.) 9-я танковая рота 8-го гвардейского полка считалась «элитной». И в первую очередь потому, что служили в ней мастера  воинских специальностей. Солдаты и сержанты, которые по уровню подготовки, деловых качеств могли выполнить любые боевые задачи в сложных условиях. Как тогда все говорили, что для этих людей нет преград.

Командиры батальонов и их заместители были фронтовиками, как и сам «отец родной» - командир 8-го гвардейского  Герой Советского Союза гвардии полковник Клюев Василий Кузьмич, который еще во время Великой Отечественной войны, несмотря на молодой возраст, был известен как мастер танкового боя и огня.

   Поэтому подготовка танковых экипажей осуществлялась по «особым» правилам и наставлениям. К его девизу: «Делай как я», привыкли все – рядовые и сержанты, механики-водители, заряжающие и наводчики. Ну а командиры стремились быть  похожи в манерах и привычках, старались «выложиться, но не подвести».

   Тогда они еще не знали, что в августе 68-го будут выполнять боевые задачи. В казарме 8-го гвардейского танкового полка 20-й Звенигородской танковой дивизии. Крайний слева – П. Власенко, в центре Е. Осипов, крайний справа  - А.Медведев. Польша, Свентошув, январь 1968 года.

   П.С. Власенко: «Готовясь к знаменательной для нас дате – 45-летию военно-стратегической операции «Дунай», мы стараемся найти однополчан, с которыми в боевых условиях принимали пищу с одного котелка, делились сокровенным, доверяли друг другу свои жизни, надеялись и верили, что на каждого члена экипажа можно положиться как на себя.

   Наше становление как солдат проходило постепенно, но отношение к службе было ответственным делом. Сложность состояла в подготовке каждого из нас по принципу взаимозаменяемости, на случай выхода из строя любого члена танкового экипажа. Но со временем каждый из нас освоил смежные специальности в совершенстве. В этом плане требование командиров для нас было законом.

   Мы также, как и все остальные, занимались в том числе строевой и физподготовкой, выполняли нормативы и все остальное, что предусматривает солдатская служба.

Танкисты 9-й танковой роты на гарнизонном плацу Свентошува в период занятий по строевой подготовке

   После выполнения интернационального долга в Чехословакии мы возвратились в ноябре месяце на «зимние квартиры» в Польшу, в гарнизон Свентошув, и сфотографировались на память:

Военнослужащие срочной службы 9-й танковой роты 8-го гвардейского танкового полка:

  Слева направо: Мурай Анатолий С.– Черниговская область (Украина),Скосарь Сергей – Сумская область (Украина), Подлас Иван М. – Могилевская область (Белоруссия),Медведев Анатолий Р.– Краснодарский край, Скорик Василий – Донецкая область, Юрженко Владимир – Черкасская область, Дедяев Геннадий – Волгоградская область, Осипов Евгений – Волгоградская область, Палатченко Василий А. – Черниговская область, Смирнов Владимир – Донецкая область, Власенко Павел С. – Черкасская область, Чиликин Владимир – Волгоградская область, Церих Григорий – Черкасская область. Расположение 8-го гв. ТП, Свентошув, ноябрь 1968 г.

   Наша служба продолжалась, также боевая учеба, стрельбы, полигоны – все как обычно. После выполнения боевых задач в операции «Дунай», солдат, сержантов и офицеров представили к наградам.

  Срок службы составлял уже почти три года. И мы с нетерпением ожидали «дембельский» Приказ. Уже весной 1969 года, приказ, о котором мы мечтали, наконец, увидел «свет».

 Проходя службу в армии – по воинской специальности – заряжающий танка «Т-62», я был принят в члены партии. При политотделе 20-й Звенигородской танковой дивизии окончил партийную школу.

   После службы у каждого свой удел в жизни, как говорится «своя полоса». Но память о тех годах запала мне в душу, и таким как я, на всю оставшуюся жизнь. О нас помнят и знают не только родственники, друзья и знакомые. Мы являемся участниками боевых действий.

  Спустя 42 года после расставания, казалось навсегда, бывшие солдаты и сержанты вновь встретились. Сколько радости, тепла и воспоминаний…А после встречи, судя по отзывам, ушли все недуги, у кого они были. Может наше общение и память являются чем-то лечебным?!

 И, конечно же, снимок на память через десятки лет:

 Призыв 1965-66 гг. Польша – Свентошув.

 Слева направо: Палатченко Василь Алайдович – Черкасская область, Головащенко Григорий Сафронович – г. Самара, Руденко Николай Сергеевич – Черкасская область, Чередник Виталий Владимирович – Харьковская область, Власенко Павел Степанович – Черкасская область, Назаренко Николай Степанович – Харьковская область, Емец Сергей Григорьевич – Черкасская область, Смирнов Владимир Николаевич – Донецкая область, Церих Григорий Леонидович – Черкасская область, Шкарупа Александр Прокопович – Черниговская область, Юрженко Владимир Александрович – Черкасская область, Скорик Василий Арсентьевич – Донецкая область, Кальянов Константин Анатольевич – Донецкая область.

 По всем из них есть конкретные адреса и номера телефонов. События тех лет – это уже история, факты из которой с нашим участием регулярно освещаются в средствах массовой информации, в том числе и о боевом братстве, особенно к воинским праздникам, ко Дню воина-интернационалиста, за что мы признательны и благодарны государству.

 В этой связи в газете «Нова Доба», №93, 20 листопада 2012 року была опубликована статья:

                                                                       «Встретились весной, чтобы вспомнить «Пражскую весну».

     Бывшим танкистам 9-й роты пришлось «спасать Чехословакию от реваншистов».

   Правду говорят, что армейская служба с годами не угасает. У тех, кто когда-то проходил срочную воинскую службу, до конца остается в сердце чувство товарищеского плеча товарища, с которым делил одну казарму, одну солдатскую еду, заступал вместе в наряд или «воевал» в одном танке. После завершения службы друзья-однополчане продолжают общаться: пишут друг другу письма, поздравительные открытки, звонят, встречаются на праздники.

 Встреча через 42 года.

  Так повелось среди бывших воинов, которым пришлось служить в конце 60-х годов прошлого столетия в 9-й роте 8-го гвардейского полка 20-й Звенигородской Краснознаменной танковой дивизии, которая дислоцировалась в Польше. Впервые за 42 года после демобилизации однополчане встретились. Случилось это осенью 2010 года. Встретились у Василия Палажченко. Они вспоминали солдатские будни, говорили про проблемы, общались. Особенно вспоминали 1968 год, участие в операции «Дунай»…

 …Слава Богу, что не пришлось стрелять!»

   20 августа поздно вечером полк получил приказ на выполнение интернационального долга – оказать помощь чехам и словакам от реваншистов. Был наказ: пройти 400 км маршем всю Чехословакию и блокировать город Табор. Колонна вышла вечером и шла всю ночь. Что тогда творилось в Чехословакии, сложно описать! Довелось понюхать пороха… «Оппозиционные группировки», как тогда называли их, стали обстреливать нас из автоматов и пулеметов. Появились первые убитые. Стрелять в ответ нам не разрешали. И, Слава Богу, что нам не довелось стрелять. От пережитого остались рубцы на сердце. А что мы могли сделать, мы выполняли приказ командиров. И по-другому быть не могло. Но мы выполнили Приказ и свой интернациональный долг.

  Только очень обидно и жаль, что погибли наши боевые товарищи, что их не дождались матери. Другим повезло, что они остались живы, чтоб через десятки лет вновь встать в армейский строй, но только для того, чтобы сфотографироваться на память. Ни память, ни армейская дружба не угасает…

 

 Малиновые береты

Ветеран боевых действий Гусейнов Иван Алексеевич, Черкасская область, Украина. В 1968 году – гвардии старшина, командир взвода 143-го гв. ОСВБ 7-й гв. Воздушно-десантной дивизии ВДВ СССР, в\ч 32553. Награжден благодарностью Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза А. Гречко за выполнение интернационального долга согласно Приказа №242 от 17 октября 1968 года.

 Попасть служить в Воздушно-десантные войска считалось большой честью, тем более, в нашу 7-ю гвардейскую дивизию. И это несмотря на высокие физические нагрузки и перегрузки. Особенно это проявлялось в круглогодичном режиме специальной подготовки десантников. Прыгать с парашютами необходимо было летом и зимой, при любой погоде, с боевой выкладкой, быть готовыми атаковать противника, занять плацдарм до прихода основных сил. И в этой связи постоянная отработка нормативов.

Укладка парашютов личным составом.

Слева направо по фото: ком. взвода Воробьев Валерий Борисович, солдат Конобаев В.М., солдат Журавлев Л.К., ком. взвода старшина Гусейнов Иван Алексеевич.

  В начале июня 1968 г. 7-я гв. Воздушно-десантная дивизия была поднята по учебной тревоге и убыла на ранее подготовленный палаточный городок, который находился в пяти км от аэродрома (военного) г. Паневежис.

  В лагере мы приступили к занятиям повседневной жизни, приближенной к боевой. А это значит: отрабатывали методику и тактику уличного боя, рукопашные бои, метание боевых гранат. Вот тут стало ясно, что предстоит нам впереди. Обстановка не очень, на душе было немного тревожно. Мы догадывались, что возможно придется участвовать в интернациональной помощи чехословацкому народу. На планерках офицерского и старшинского состава нам сообщили, что идут переговоры в Чиерне-над-Тиссой на высшем уровне, но результаты не известны.

 В ходе боевой подготовки уделялось большое внимание и партийно-политической подготовке личного состава.

Партийное собрание в полевых условиях  перед вылетом в Чехословакию проводил зам. командира дивизии по строевой части полковник Дорошенко.

  И так, в повседневных буднях прошло время с 10 июля по 18 августа 1968 года. 18 августа вечером командир батальона Куленко Г.В., экстренно собрал всех офицеров и старшин, познакомив нас с Приказом командира дивизии гв. генерал-майора Горелова, срочно получить боекомплект на весь личный состав батальона. А это значит: три боевые гранаты, три «рожка» и в пачках патроны к АКМС, сухой паек на 3-е суток, - это все на одного человека. Всем офицерам и старшинам получить АКМС и пистолет «Макарова». И с этого началось тревожное ожидание, которое длилось до 20 августа.

Осмотр палаточного городка командиром дивизии. Гвардии генерал-майор Горелов Л.Н. и комбат подполковник Куленко Г.В.

  20 августа в 20-00, уже после ужина объявили построение батальона с полной боевой выкладкой. Никакой паники, суматохи не наблюдалось, все шло как обычные занятия, посадка в автомобили и переезд на аэродром. По ходу с аэродрома нам сообщили, что десантироваться не будем, а приземлимся посадочным способом. Выдали командирам взводов топографические карты г. Праги. В 23-00 производилась посадка на борт самолетов, которые уже были готовы к взлету. Самолеты АН-12 вмещали по 100 человек личного состава. В 2-00 наш батальон взлетел с аэродрома г. Паневежис в направлении г. Прага. Это ожидание с 23-00 до 2-00 было самым тяжелым ожиданием неизвестности.

  21 августа в 3 часа 20 минут десантники на двух самолетах АН-12 уже высаживались на аэродром Рузине под г. Прагой. Это был наш 143 гв. ОСВБ 7-й гв. ВДД. В составе батальона находилась 2-я рота, 2-й взвод в таком составе:

1-е отделение:

сержант Пузиков В.Т. – г. Москва; рядовой Журавлев Л.К. – Ростовская область; рядовой Филичкин Л.В. – Тульская область; рядовой Конобаев В.М. – Тамбовская область; рядовой Сухий В.М. – Минская область; рядовой Спитрис В. – г. Каунас (переводчик); рядовой Дубровский В.А. – г. Могилев.

2-е отделение:

Младший сержант Кудашов С.В. – г. Москва; рядовой Ляпин  В.С. – г. Ростов; рядовой Зайко И.М. – Гродновская область; рядовой Пучкаревский Н.М. – Витебская область; рядовой Бакулин А.П. – Тульская область; рядовой Толканица З.В. – г. Могилев.

3-е отделение:

Сержант Гулидов В.Е. – Волгоградская область; рядовой Гришанов Г.И. – Ростовская область; рядовой Ефремов А.И. – Тульская область; рядовой Юров И.И. – Тульская область; рядовой Ризнако Н.В. – Брестская область; рядовой Кутневич В.М. – г. Могилев.

  Когда подлетали к аэродрому Рузине, то видели, что были потушены фонари взлетно-посадочной полосы, но самолеты АН-12 имеют возможность садиться  на своих осветительных приборах. После приземления самолета, сразу уменьшают обороты двигателей до минимума, и высадка производится на ходу, на обе стороны борта (заднего). Самолеты не останавливались, а сразу же взлетали за очередной партией личного состава. Рузине – аэропорт международного класса, только что был введен в эксплуатацию.

  Приземлились на рассвете, около 4-х утра. Сразу поступил приказ командира дивизии моему взводу на выезд для обеспечения охраны Посольства СССР. В то время послом был Червоненко. Взвод лейтенанта Агеева был направлен в здание редакции газеты «Руде право», остальным взводам также были поставлены задачи.

 Здесь проявилась находчивость наших ребят. Быстро реквизировали пожарную машину «Татра», и мы быстро прибыли к месту назначения. Обезоружили охрану посольства, высвободили помещения. Посольство охраняли вольнонаемные чехословацкие военнослужащие. Оружие опечатали, а сами приступили выполнять их обязанности.

 И так, с 6-00 утра до 18-00 вечера, под охрану приняли: корпус Министерской связи, служебные здания, школу, жилые здания, периметр ограждения посольства, а также другие здания, которые входили в обслуживание посольства. К вечеру нас сменили специально обученные подразделения.

 В городе были демонстрации, и проехать  к месту назначения было очень сложно. Первую ночь провели под открытым небом на аэродроме Рузине, спали прямо на земле. Ночь прошла очень тревожно, были слышны автоматные и пулеметные очереди, на горизонте, окраине г. Праги, стоял шлейф трассирующих пуль.

 В это время в Прагу входили дополнительные войска 11-й танковой дивизии, 10 отдельного танкового батальона и другие подразделения 6-й гв. МСД, разведбаты и отдельные части 20 ОА, подразделения 35-й МСД, управления ракетных войск и артиллерии, подразделения «Спезназа», 22-го МСП 11-й МСД Болгарской Народной Армии и другие. В аэропорт продолжали прибывать самолеты с личным составом. Вскоре прибыл личный состав братской Болгарии, с ними очень хорошо общались на русском языке. Как оказалось, их перевезли из-под Львова, вид формы у них был не праздничный. Что можно сказать о внешнем виде наших солдат: при подготовке к переброске нашего личного состава, нам выдали новые комбинезоны и сапоги, а тельняшки и малиновые береты выдали в Праге. Это вызвало недоумение чехов, они думали, что ввели еще какие-то войска.

  Слева-направо: комбат подполковник Куленко Георгий Васильевич, начштаба майор Дадыченко, зам. по тылу капитан Денисов, парторг майор Дорохов, командир роты капитан Семеновых, командир 2-го взвода ст. лейтенант Яшников.

 Последующие дни наше подразделение выезжало в г. Прагу на спецзадания: захват объектов, ликвидацию и разминирование складов с вооружением. По городу в некоторых местах были обстрелы личного состава, поджоги танков и автомашин.

 Много было зафиксировано фактов уличных боев, были убитые и раненные. К счастью, в нашем подразделении (батальоне) убитых и раненных не было, за исключением лейтенанта Имерякова А.И., ему досталось осколком от взрыва гранаты, обожгло лицо.

 Отлично подготовились тыловые части во главе с капитаном Денисовым. На третьи сутки уже готовили горячую пищу, развернули полевой госпиталь и установили баню. Питьевой водой снабжались «приватизированной» пожарной машиной «Татра». Водителем был рядовой Семихатский Юрий и старшим машины  был назначен командир хозвзвода ст. сержант Нориков А. Воду привозили с территории ГДР, потому что воду на территории расположения войск стран Варшавского договора  отравляли контрреволюционеры. Мы это знали, потому что были случаи отравления личного состава.

 26 августа выехали на захват следственной тюрьмы. По данным разведки в местной следственной тюрьме скрывался руководитель группы контрреволюционеров под кличкой «Павел».

 Нашему батальону был дан приказ завладеть территорией тюрьмы, обнаружить  и задержать членов группы. В помощь были выделены три танка. Тюрьма находилась на окраине г. Праги. Прибыли на рассвете, объект захватили быстро. В подвале тюрьмы в камере находились семь человек контрреволюционеров. При них было обнаружено: радиостанция, небольшая типография, склад оружия, листовки с призывами вооруженного сопротивления союзным войскам. Среди арестованных главаря «Павла» не было.

 После выполнения задания по захвату тюрьмы, мы отправились в наше расположение. Это был недостроенный ангар возле аэропорта. Мы продолжали выполнять поставленные задачи.

Инструктаж перед выездом на задание 2-го саперного взвода 2-й саперной роты.

  Командирам рот, взводов, вышестоящим командованием было дано указание: составить списки о предоставлении личного состава к правительственным наградам. Все командиры рот, взводов были представлены к ордену Красной Звезды. Командиру батальона подполковнику Куленко Г.В. было присвоено звание «полковник». Солдат, награжденный орденом Красной Звезды, уничтожил трех бандитов, которые вели огонь из автомата по нашим солдатам, я его фамилию уже не помню. Все отличившиеся сержанты и солдаты представлены к медалям «За отвагу» и «За боевые заслуги». Бланки представлений к наградным листам мы сдали в канцелярию начштаба майора Дадыченко. Дальнейшая судьба этих заполненных наградных документов нам была неизвестна. Слухи шли, что был приказ свыше – больше не награждать.

 После 10-15 сентября мы перешли в палаточный городок, где-то в 7-8-ми километрах от аэропорта. Там небольшой лес и ручей.

  Пример подчиненным должен быть во всем, и несмотря на обстановку и полевые условия – быть гладко выбритым. В центре – командир взвода гв. старшина И. Гусейнов. За его спиной, склонившись – солдат Журавлев Леонид Кузьмич из г. Таганрога.

  Рядом с нами расположился отдельный батальон связи нашей дивизии. Неподалеку было небольшое пшеничное поле, которое летом было убрано, но тюки соломы лежали на поле. Мы этими тюками воспользовались, устелили в палатках, и было очень тепло ночью спать, так как ночи уже были прохладные. В деревне раздобыли железную печку, после чего решили построить «русскую баню». Нашлись плотники и каменщики, и за несколько дней выстроили русскую баню с парилкой. Приезжали командиры с других подразделений попариться в нашей интернациональной «русской бане».

 В конце октября, а точнее 19 октября 1968 года, я в составе батальона вылетел на постоянное место службы. С криками «ура» в самолете мы взлетели из г. Праги и приземлились в г. Каунас (Литва).

 На душе было уже спокойно. Задачи, поставленные командованием, мы выполнили.

 Прошло уже почти 45 лет после операции «Дунай» и выполнения боевых задач в ходе ее проведения. Но память жива. И не хватает общения с моими боевыми друзьями. В заключение я представляю поименный список командиров нашего батальона тех лет.

 В состав батальона входило: 2-е саперные роты, инженерно-техническая рота (ИТР), разведывательно-водолазный взвод (РВВ), отделение связи, хозвзвод, ремонтные мастерские.

Слева направо задний план:

Ст. лейтенант (не могу вспомнить имя), лейтенант Воробьев В.Б., ст. лейтенант Косаров, капитан Семеновых, майор Дадыченко, полковник Куленко Г.В., майор Дорохов, капитан Мосейчук В.М.

Слева направо сидят:

Ст. лейтенант Яшников, лейтенант Агеев В., старшина Гусейнов, ст. лейтенант Левкин Л.В.,  лейтенант Имеряков А.И., капитан Денисов.

Слева направо: Ст. лейтенант Левкин Лев Васильевич, капитан Мосейчук Василий Михайлович, лейтенант Агеев Владимир, старшина Гусейнов Иван Алексеевич, лейтенант Воробьев Валерий Борисович.

 Слева направо: Ком. роты Мосейчук Василий Михайлович, нач. мед. батальона Святский, комсорг Имеряков Александр Иванович

А это «Ростовский» призыв, т.е. наши десантники из г. Ростова-на-Дону и Ростовской области, которые с честью выполнили свой интернациональный долг в операции «Дунай».

Справа налево верхний ряд: Гричук Станислав, Режако, Сазонов Александр, (далее имен не помню), предпоследний в верхнем ряду – Кожаров Георгий.

Справа налево в нижнем ряду (сидят): Колесников, второго не помню, третий – Гусейнов Иван, …, пятый Левкин Лев…

  Надеюсь, что возможно с кем-нибудь встретимся, созвонимся… До встречи, боевые друзья!

"...Мы вели машины..."

Старший сержант запаса Переведенцев Владимир Викторович (г.Тамбов)  В 1968 году - зам. командира взвода - 59-го отдельного автомобильного батальона, Северной Группы войск, в/ч пп 77935.  (Во время проведения операции 59-й ОАБ был придан 20-й танковой Звенигородской дивизии СГВ).  Награжден Благодарностью Министра Обороны СССР Маршала А.Гречко за выполнение интернационального долга.

 Я служил в рядах СА с 1967-1969 гг. Воинская часть дислоцировалась в ПНР г.Свидница.Выполнял интернациональный долг в Чехословакии, что подтверждается записью в военном билете на стр.24 серия НМ №7437968. Министром Обороны СССР была объявлена благодарность за отличное выполнение интернационального долга по защите социалистических завоеваний в Чехословакии (приказ МО СССР №242 от 17.10.1968 г.). Письменные обращения в 2008 г. в МО и областной военный комиссариат о признании меня воином-интернационалистом никаких результатов не дали.

 В августе 1968 года наша рота подвоза ГСМ отдельного автомобильного батальона в/ч пп 77935 была передислоцирована из Польши на территорию Чехословакии. Нашей задачей был подвоз ГСМ на полевые склады, заправка танков, самолетов, а транспортная рота занималась перевозкой боеприпасов, продуктов, инвентаря и т.д.

 Прошло уже почти 45 лет, но воспоминания о службе и выполнении боевых задач в ходе операции "Дунай" для меня святы. Направляю фотографии - память о тех годах и буду надеяться, что откликнутся мои однополчане:

Слева направо -Донченко, Переведенцев, Шевченко, Зверев, Щуров.

Слева направо - Аминев А.,Переведенцев В.,... .

Слева направо - Баскаков, Переведенцев, Шевченко, Донченко, ..., Новиков, Пономарев, Полежаев, ... .

Слева направо - ..., Переведенцев, Матвеев,... .

 Всем мой солдатский привет! И добрых пожеланий! 

                                                                 «…И танки наши быстры…»

Бородавка Виктор Кириллович, (г. Тимашевск, Краснодарский край), в 1968 году – сержант, механик-водитель танка «Т-62» (специалист 1-го класса), 52 гв. танкового полка, 6-й гв. ТД, 1-й гв. ТА ГСВГ (на период операции «Дунай» был придан 6-й гв. МСД 20 гв ОА), пп 60833. Награжден Благодарностью Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза А. Гречко за выполнение интернационального долга.

   В первую очередь я хотел бы вспомнить своих командиров, которые нас научили военному мастерству и дали нам дорогу в жизнь.

  Командир полка – полковник Рябенков, человек очень уважаемый в полку, офицер с войны, любим среди солдат и офицеров. 1 тб - командир подполковник Гуменюк, замполит майор Тарасов, зам по тех. – капитан Клоков, участник событий 1956 года в Венгрии, классный специалист, умный офицер, многому научил нас, как вести себя на танках в городе, все это пригодилось нам, особенно когда нам выдали ремни для эвакуации из танка и доп. мед. аптечки, и до нас дошло, зачем это нужно. 1 танковая рота, в которой я служил, командир роты капитан Жигалко, грамотный офицер, порядочный человек, которого уважали и понимали в роте. Зам. по тех – ст. лейтенант Купчик, иногда его обязанности исполнял ст. сержант Царев. Командир 2 взвода – лейтенант Козловский, офицер, который и сейчас в моих глазах как этикет каким должен быть офицер, очень порядочный человек, грамотный, специалист своего дела. Командир 3 взвода – ст. сержант Вандзюк – остался после службы и дослужился до ст. лейтенанта.

 Я же сам призван в 1966 году из Ейского с\х-з техникума, специальность  - техник-механик, так что с техникой я был знаком и любил ее с того времени и по настоящий период. Из группы на 3-м курсе нас было призвано 12 человек, после месячного карантина в Новороссийске, отправили в Германию, учебный полк в г. Дрезден, но не  в сам полк, а в отдельный батальон механиков-водителей средних танков. Через год закончил обучение с отличием и попал служить в линейную часть, т.е. 52 гв. танковый полк, 1 танковую роту, 1 танковый батальон капитана Жигалко, механиком-водителем во второй взвод лейтенанта Козловского, сначала рядовой машины, а в скорости и на машину командира взвода.

 Когда стали нагнетаться события в Чехословакии, наш полк, как полк со времен войны (бригада Лелюшенко), участвовавший в помощи восставшей Праге, решено было отправить и в этот раз. 24 июля 1968 года нас подняли по тревоге и по железной дороге отправили к границе ЧССР, г. Цитау, где мы месяц простояли, пока там решались вопросы с вводом войск.

 Там, вдали, государственная граница с Чехословакией. Местность в районе г. Цитау, Восточная Германия. Крайний справа Бородавка В., август 1968 г.

  Мы готовили технику, хотя она была новой. Я получил Т-62, на котором был пробег 150 км, т.е. вся техника была новой. В этом очень красивом лесу мы провели месяц, где нас политически, технически и по линии сан. части «поднатаскали», ввели в курс дела о наших задачах, о нашей роли защитников, воинов – интернационалистов в дружеской нам Чехословакии.

В ожидании команды: «Вперед!», заданный район, август 1968 года.

   В последний день нас укомплектовали полностью, выдали все положенные пайки и с наступлением темноты мы покинули свою стоянку.

  Пока двигались по территории Германии, всё было нормально, хотя тревога нарастала всё больше и больше. Где-то в 23.45 мы подъехали к гос. границе, и так как я был механиком-водителем командира, а взвод был разведдозорами, то я со своим экипажем и еще двумя танками оказался во главе колонны. До сих пор я как мех.- водитель ехал по походному, а теперь когда перед носом граница, надо было решить, как быть, так как надо было поворачивать вправо на 90 градусов, а место водителя слева в танке, т.е. мне почти ничего не видно, и еще одна мысль сверлила голову, - хоть чехи и друзья, но это граница, а она как известно, должна охраняться. В общем, за этот короткий промежуток времени мыслей в голове прошло много, и естественно разных. А задача наша была такова: первая машина, т.е. я, должен завалить  правую сторону ворот со стойкой, сзади идущий танк – левую, а третий танк, на котором был навешен бульдозер, должен всё это, что осталось от ворот, столкнуть с дороги. Тем самым очистить ее, т.к. за нами шли автомобили взвода регулировщиков.

  В общем, когда поступила команда «Вперед!», я свою сторону завалил, а вторая машина, на которой был молодой водитель, вместе с воротами левой стороны, сползла в ров, а мой друг Ахмадуллин Равкат из Казани смёл все остатки в сторону, и колонна устремилась в неизвестность…

  Вся ночь была впереди, и чего только не было на этом марше: и блуждание, так как карты были еще со времен войны и не всегда соответствовали действительности, и сносили заборы в одном месте. От блуда спасал вертолет, который выводил колонну на правильный маршрут. В конечном итоге на рассвете, где-то после 5 часов  пути, мы выехали на автобан, на котором я увидел указатель PRAГA – 8 км. Наступал новый день – 21 августа 1968 года. Было уже видно и по трассе шли автомобили, водители которых по-разному реагировали на происходящее, так как в армии ЧССР были такие же танки, а что происходит на самом деле, никто не знал. По мере движения некоторые чехи, у которых я думаю, были включены радиоприемники, узнали о том, что же все-таки произошло. Они начали показывать кулаки, другие притормаживать нас, заехав вперед, тем самым показывая свое отношение к нам. Зайдя в Прагу, нам была поставлена задача: остановить движение, и это в утренние часы, когда просыпается город, а движение  там – три ряда в одну сторону и три – в другую, а посредине – два трамвайных полотна. И когда мы на перекрестке, опустив пушки, все это остановили, волос лично у меня стоял дыбом, а еще в воздухе кружили самолеты, из которых на землю летели парашютисты, по которым с крыш домов велась стрельба из автоматов. Зрелище было удручающее. Из тех же автобусов, трамваев, автомобилей, которые мы остановили, стали выходить люди и лезть к нам на танки. Их приходилось сметать оттуда при помощи пушек (стволом), включив стабилизатор.

  Бочки с горючим «представители» контрреволюции прорубывали и поджигали, не думая о том, что в башне полный боезапас снарядов. И мы, конечно, не рассчитывали, что люди могут пойти на это и заранее не догадались сбросить дополнительные бочки с топливом, т.к. там же на полке лежали лом, лопата и шансовый инструмент, который был на каждом танке, и контрреволюционеры  им же и пользовались. В нашем полку не было, а вообще были случаи поджога танков и другой техники.

  Хочу сказать, что в первый день, т.е. 21 августа мы на себе испытали, что такое народный бунт, и кто ты в данной ситуации, так как были те, кто нас приветствовали, но были и те, кто ненавидел нас. Огромное количество автомобилей, в которых находились люди с флагами, размахивая которыми, они что-то кричали нам, ясно было, что не очень приятное. Были надписи краской и известью на проезжей части: «Ваня, езжай домой», «До Москвы 1200 км», «Оккупанты» и т.д. Но были и такие люди, которые приносили нам хлеб, колбасу, сыр, воду – в основном, это были люди пожилого возраста, которые доброжелательно относились к нам. Ведь не зря же они сами после говорили, что если бы не мы, то к ним вошли бы из Западной Германии немцы и американцы, т.е. войска противоположного лагеря. При этом время исчислялось не днями, а часами. В это же время в ФРГ проходили учения НАТО «Черный лев» и это действительно так.

  Трое суток провели мы в городе, и в ночь на четвертые сутки нас вывели из города за 13 км, где мы полностью всем батальоном стояли до ноября месяца.

 Боевые машины выведены из Праги. Пункт временной дислокации – ЧССР, сентябрь 1968 г.

Полевая столовая под открытым небом. Район Праги после вывода танкового подразделения из города. ЧССР, сентябрь 1968 г.

А еще через некоторое время мы стали готовить технику к отправке по железной дороге.

Готовность к движению. Ноябрь 1968 года, район Праги. У танка «Т-62» механик-водитель В. Бородавка.

  После выполнения боевых задач уже почти закончена  погрузка боевых машин. В ближайшее время отправимся «домой», в Германию. ЧССР, ноябрь 1968 г.

   И 9 ноября 1968 года мы вернулись в город нашей постоянной дислокации Лютерштад Виттенберг. Вернулся и экипаж, который отстал при ликвидации ворот границы, командиром которого был Миша Новокщенов из Воронежской области. Они выбрались из своего плена и участвовали в разоружении чехословацкой армии (полка) в составе другого батальона. За время проведения операции в нашем 1 тб потерь не было, все вернулись в часть. Нас очень хорошо встречали жители нашего городка, кому было положено – уволились в запас, нашему году пришлось дослуживать и в 1969 году, а в июне месяце нас тоже демобилизовали.

Фото боевых товарищей на память. Перед отправкой на Родину у обелиска части (пп 60833) г. Виттенберг, Германия. Крайний справа В. Бородавка. (от автора: …обязательная традиция – выглаженные сапоги и надраенные до состояния зеркала бляхи ремней..)

   Некоторые из участников тех событий были представлены к наградам, у меня письменная благодарность Министра Обороны. Мой командир лейтенант Козловский был награжден орденом Красной Звезды.

  Я до сих пор благодарю судьбу, что довелось служить в ГСВГ, что у меня были такие командиры, как л-т Козловский, к-н Жигалко, который взял меня после ЧССР старшим механиком-водителем роты. И мои друзья, с которыми я прослужил почти три года, делил с ними все радости и трудности. И я останусь с тем, что армия – это хорошая школа, которая делает из мальчишек мужчин. Хочу вспомнить здесь моих товарищей:

  Мосейчук Николай – с Украины, Медников Валерий – Кривой Рог, Жесан Василий – Житомирская область, Глебов Михаил – г. Москва, Ахмадуллин Равкат Ахатович – г. Казань. Может через 45 лет услышим друг друга…

…Почти 45 лет назад…

Дворниченко Анатолий Петрович, (г. Ростов-на-Дону), в 1968 году – ефрейтор, ст. дальномерщик подразделения «Батарея управления артиллерийской разведки – БУАР», 283-й гв. артиллерийский полк 35-й МСД 20-й гв. ОА ГСВГ, в\ч пп 47573.

        В 1968 году наша часть дислоцировалась на территории местечка Олимпишесдорф вблизи г. Потсдама.

   В части было несколько взводов – связи, дозиметристов, радиолокационщиков и наш взвод разведки. Взводом командовал лейтенант Косенков. Мы постоянно занимались по спец.программе. Я был кандидатом в мастера спорта по боксу, другие солдаты также имели первые спортивные разряды и являлись кандидатами в мастера по другим видам. Кроме физподготовки изучалась организация иностранных армий, а также спец.подготовка с задействованием приборов ночного видения, перископов, дальномеров, элементов взрывного дела, отрабатывались приемы рукопашного боя и метание ножей. В рамках учений наша задача заключалась в том, что когда часть выезжала в полевые условия, за ней следовала иностранная «миссия связи», за которой мы вели наблюдение. Отрабатывались варианты распознавания британских, ФРГ и американских миссий и методика их захвата.  На всех подобных мероприятиях  с нами был начальник разведки дивизии подполковник Дёгтев. Это был очень уважаемый человек, фронтовик. Он был небольшого роста, несмотря на то, что мы годились ему в «сыновья», он свободно выполнял  «флажок» на перекладине. Наш взвод (группа) был прикомандирован  к Управлению и штабу 35-й МСД, в\ч пп 60654 «А».

   В августе месяце  наш командир взвода сказал, что мы должны выдвинуться в район границы с ЧССР и будем ожидать дальнейших распоряжений.

  По прибытию в заданный район я был восхищен красотами местности. Это горная местность, изрезанная озерами. Когда-то там добывали камень, а впоследствии образовались искусственные озера. За нами закрепили «БТР-152» и автомашину «ГАЗ-66» с тентом. На вооружении были автоматы  и пистолеты Стечкина.

  20 августа подполковник Дёгтев поставил задачу: в ночь на 21-е августа перейти границу ЧССР в первом эшелоне войск, прибыть в г. Прагу, в парк им. Ю.Фучика для охраны Советского посольства и ждать подхода основных сил для эвакуации посольства.

  Ровно в 1 час ночи 21 августа  наш взвод пересек границу, прошли горный хребет Татр, и уже к утру были в Праге у посольства. Когда заняли позиции, через несколько часов к зданию посольства наши военнослужащие начали свозить найденное в разных местах и конфискованное оружие, которое было предназначено, в том числе, и против войск дружественных нам армий. Оружие сваливали рядом с посольством. Среди обнаруженного в подвалах  и помещениях министерств, ведомств, разных учреждений были пистолеты, автоматическое оружие – автоматы и пулеметы, минометы. В основном, оружие и боеприпасы были иностранного производства. Много было пистолетных кобур из кожи темно-желтого цвета и патронов в ящиках с маркировками на непонятном языке. Несколько раз переносили веревки, которыми были обтянуты  по периметру кучи с оружием, в буквальном смысле этого слова, поскольку эта «гора» росла все больше с прибытием каждой автомашины. А еще через некоторое время подъезжали другие автомашины, грузили и вывозили все на специальный центральный склад. 

  На вторые сутки командир сообщил, что поступил сигнал под условным наименованием «Золотое кольцо», и мы выдвинулись на Вацлавскую площадь. Там уже было сконцентрировано огромное количество людей. Все они находились в каком-то движении, бегали, кричали, размахивали флагами. По виду можно было определить, что они выражали недовольство.

  Мы обошли здание ЦК КПЧ с тыльной стороны, при этом продавив решетчатые ворота БТРом  путем тарана, проникли во двор, а затем и в здание. Во дворе встретили наших солдат с автоматами, которые были одеты в непривычные нам комбинезоны без погон цвета хаки с ремнями без блях.

  Каждый из нас занял свое место. Подполковник Дёгтев дал команду подтянуться  к кабинету, где шло совещание, и где находились члены правительства под руководством Дубчека. Охрана здания была усилена. По мере продвижения в здании шли перестрелки. Когда все стихло из кабинета вышли три наших военнослужащих и человек в гражданском костюме. Ребята сказали, что это Дубчек.  Среди выводивших был и подполковник Дёгтев. Я обратил внимание, что у Дубчека  было забинтовано запястье на левой руке. Через несколько минут сопровождающие и Дубчек сели в наш «БТР», впереди был «УАЗик» с брезентованным верхом и еще один бронетранспортер. Эту небольшую колону замыкал «ГАЗ-66» с нашими солдатами. Отъехали с тыльной стороны, которая прикрывалась нашими подразделениями. По прибытию в аэропорт Горошержитце (так мне запомнилось его название) там находился самолет «ТУ-124» и группа людей в строгих костюмах. Самолет был серебристого цвета с красными звездами на крыльях и хвостовом оперении. Люди в костюмах сопроводили по трапу Дубчека в самолет, который через время вырулил на взлетную полосу.

  Когда мы вернулись в район Вацлавской площади, солдаты рассказали, что другой кортеж объезжал с центрального входа. Жители, видимо в знак протеста, бросали младенцев под колеса. Но оказалось, что это были куклы, завернутые в различный материал. Эти женщины, которые бросали муляжи, надеялись, что наши ребята спасуют перед таким проявлением протеста, но они просчитались.

  Наша группа во главе с подполковником Дёгтевым перебазировалась в предместье Праги и в течение трех недель мы находились в лесу.

  Затем поступила команда выдвинуться в район Братиславы и ожидать дальнейших распоряжений. За это время мы выезжали в город, где отдельные группы людей провоцировали местное население  к активному сопротивлению нашим войскам.  Всевозможные места пестрели лозунгами и призывами, например: «Ленин и Сталин, пробудитесь, Косыгин и Брежнев сошли с ума», «Советские оккупанты – вон из Чехословакии». Также встречались рисованные пятиконечные звезды со свастикой в центре и т.п.

  В ноябре месяце мы возвращались в расположение своей части, в Группу Советских войск в Германии уже другим маршрутом. На этом наша миссия в ЧССР была завершена.

 И вновь продолжалась боевая учеба. Экзамены на «классность» сдавали комиссии при штабе дивизии:

 Пришло время готовиться к «дембелю».

 Крайний справа ефрейтор А. Дворниченко, слева – водитель «БТРа».

 И было это почти сорок пять лет назад…

                                                          Ответственность за многих…

Гвоздик Михаил Васильевич (Песчанокопский район Ростовской области). В 1968 году – рядовой 246-го отдельного автомобильного батальона Северной Группы войск, в\ч пп 41196.

    Службу в Вооруженных Силах проходил по воинской специальности водителя автомобиля «Урал-377» в отдельном автобатальоне группового подчинения. Дислоцировались мы в то время в г. Вроцлав (территория Польской Народной Республики).

  В начала 1968 года мы проходили обучение по воинским специальностям по усиленной программе. Практически каждый месяц принимали участие в различных учениях Северной Группы войск. Мы – военные водители, также как и все остальные солдаты из других подразделений, стреляли и метали боевые гранаты на полигонах, учились перевязывать раненных и т.п.

  Рано утром 20 августа нас подняли по боевой тревоге. Когда технику выгнали из боксов, выстроились в колонну и вышли в заданный район.

  К вечеру выяснилось, что мы прошли в направлении границы с Чехословакией и остановились в колонах на лесных дорогах, в нескольких десятках от нее. Когда нас построили, командир батальона подполковник Богданов объявил Приказ о выполнении боевых задач и что наша миссия заключается в оказании помощи братскому чехословацкому народу от контрреволюции. Затем  в присутствии командира роты капитана Черных сказал, что солдаты – автомобилисты такие же двадцатилетние, как и мы,  в годы Великой Отечественной войны, а также в 1956 году в Венгрии, показали образцы героизма, и что мы должны достойно продолжить боевые традиции фронтовиков, показать свою боевую выучку. Замполит батальона в своем выступлении еще раз напомнил, что мы будем перевозить личный состав, подвозить боеприпасы, горючее для других подразделений, продовольствие, а также других средств, необходимых для ведения боевых действий. Но помимо этих задач не исключена эвакуация раненных и больных. Кроме того, возможна при выходе из строя буксировка транспорта и транспортировка техники. Эти выступления и инструктаж лично на меня произвели впечатление. Командир батальона был фронтовиком и участвовал в венгерских событиях…

  Через некоторое время с участием командира взвода лейтенанта Гвоздь и командира отделения сержанта Соболева нам выдали полный боевой комплект. И здесь же объявили и предупредили – первыми огонь не открывать, несмотря на возможные провокации населения и отдельных лиц. При этом говорили, что вводится военное положение, и ответственность будет наступать по законам военного времени.

  В тревожном ожидании и в полной боевой готовности все ждали сигнала. В полночь все пришло в движение, рокот двигателей, сотен механизмов. Границу прошли спокойно. Часа через два в ночном небе послышался монотонный гул самолетов. Как выяснилось, шла переброска десантных подразделений.

  Продвигаться по территории, дорогам Чехословакии было сложно, поскольку указатели населенных пунктов и городов были уничтожены. Наш маршрут пролегал на г. Прагу. Уже на рассвете мы стали подъезжать к ее окрестностям.

  По пути продвижения в городках и населенных пунктах жители строили баррикады, чем препятствовали нашему продвижению. Когда невозможно было проехать, останавливались. Командирам, старшим машин и нам приходилось доказывать, что мы пришли помочь им. Каждый выстрел мог разразиться в погром и уничтожение друг друга. Но мы, стиснув зубы, держались, строго соблюдали приказ не стрелять. Несмотря на всякие препятствия и провокации, мы дошли до Праги.

  Через некоторое время уже возили продовольствие с аэродрома в г. Прагу для военнослужащих. Иногда привозили пищу нашим солдатам и офицерам за 20 километров, в связи с тем, что в городе шли перестрелки, а иногда и уличные бои. Было трудно, так как из-за баранки не вылезали по трое суток. Также приходилось привозить военное снаряжение из Польши (Северной Группы войск).

Водитель  из нашего батальона, совершавший регулярные рейсы из Польши в Чехословакию. (На снимке – фрагмент польско-чехословацкой государственной границы, сентябрь 1968 г.)

   Примерно месяца через полтора обстановка начала стабилизироваться. Однако, в рядом расположенный полевой госпиталь, привозили раненных наших солдат и офицеров.

  А еще через время поступила команда возвращаться в пункты постоянной дислокации. На этот раз мы уже ехали медленно, но казалось, что очень быстро. Иногда думал я, что обманывает спидометр. По прибытию в г. Вроцлав я попал в госпиталь…К сожалению, последствия ощутимы до сегодняшнего дня.

  Приближается 45-я годовщина операции «Дунай». Смотрю на фотографию и думаю – как сложилась судьба моих боевых товарищей? Может, увидят, да и тоже вспомнят….

  В первом ряду: третий справа налево – М. Гвоздик, четвертый – Черепаха (Ростовская область), пятый – Белецкий, второй слева направо -  Шевченко (Ростовская область); второй ряд: крайний справа – командир отделения сержант Соболев (Ростовская область), третий справа налево – А. Неснов (Ростовская область), пятый – Н. Останко, и третий слева – направо – Пахомов (Ростовская область).

  Это солдаты, выполнившие свой интернациональный долг и уже ожидавшие «дембель».

  Помню и других однополчан: Писковец, Дедогрюк, Скорикова, Буркина, Дудкина, Коваленко, Кохана, Парасоцкого, Симкина – в основном, это ребята были с Украины.

                                                                  Условия боеспособности

Лобачев Анатолий Иванович (Песчанокопский район РО). В 1968 году – гв. рядовой 40 гвардейского танкового полка, 11 гвардейской танковой дивизии, 1 гв.танковой армии, ГСВГ, в\ч пп 47518.

   Гарнизон Кенисбрюк, в котором дислоцировался наш полк и в котором я проходил службу, располагался в пятидесяти километрах южнее г. Дрездена на территории ГДР.

   Солдатская жизнь проходила, как говорится в «штатном режиме»: по утрам зычная команда: «Рота, подъем!», физподготовка, строем на завтрак, развод на занятия, обслуживание техники, стрельбище, танкодром и т.п. Командование полка в лице командира полковника Мещерякова и замполита, лично и часто посещали занятия и контролировали нашу подготовку.

   В начале августа месяца 1968 года в полку была объявлена тревога. Первыми из боксов были выведены танки, и в скором времени их колонны ушли за пределы гарнизона, в заданные районы, в лесную местность. Остальные подразделения выстроились по всем дорогам, также в колонны, и в течение ночи все покинули место дислокации. Через несколько часов мы остановились в лесном массиве на расстоянии 45-ти км от чехословацкой границы. Курировал нас начальник штаба полка подполковник Мошкин. В тыловую службу входил передвижной пункт для заправки топливом танков, бронетранспортеров и другой броне- и автотехники, с учетом условий длительных маршей. Поэтому место оборудовали как положено по всем канонам требований. Но прошло полмесяца и поступила команда сменить месторасположения. Опять все колонны пришли в движение и через некоторое время мы стали лагерем в 10-ти км от госграницы с ЧССР. Местность – также лесистая. На протяжении этого периода ежедневно на политзанятиях нам доводилась информация о политической обстановке в ЧССР, разгуле контрреволюционных элементов, расправах с неугодными лицами и т.п. В ночное время мы несли службу в караулах по усиленному варианту. Часто, во второй половине ночи внезапно появлялся замполит с командиром роты в целях проверки и выявлению фактов недобросовестного отношения к караульной службе и недопущению сна на поста. Зам. командира был фронтовик и неустанно повторял, как бы предостерегая: «Жизнь ваших товарищей зависит от бдительного несения службы в карауле», и часто рассказывал, как фашисты  во время войны по ночам вырезали наших солдат.

   20 августа, уже смеркалось, всех построили в лесу по подразделениям. Командир  полка Мещеряков объявил приказ о вводе наших войск на территорию Чехословакии для оказания помощи и недопущения государственного переворота, а также возможном вступлении войск НАТО со стороны ФРГ…Затем были выданы боеприпасы и все стали ожидать команды. Где-то в полночь такая команда прозвучала. Вначале техника шла медленно, затем при потушенных огнях скорость стали наращивать.

  Пройдя несколько десятков километров по территории ЧССР нашей колонне отвели место для расположения в лесу, недалеко от трассы. Там расположилась ремрота, склад ГСМ и хранение, в том числе, вещевого имущества, - одним словом, тыловая служба полка. Несколько танков стали на боевое дежурство вдоль трассы, с тыльной стороны леса – три БТР и два орудия. Танковые колонны по нескольким направлениям прошли вперед.

   21 августа во второй половине по трассе на большой скорости проехали несколько легковых автомашин, из окон которых выбрасывали пачки листовок. Они были написаны на русском языке, с обращениями и требованиями покинуть территорию их страны, что мы – оккупанты, захватчики, янки и т.п.

   Через день вновь последовала команда продвигаться вперед. Наша база остановилась, также в полевых условиях, в районе Бенишова. Здесь мы уже окопались, завели технику и приступили к оборудованию складов. Также нас обеспечили прикрытием, на случай нападения. Начальник штаба перед отъездом предупредил, что возможен прорыв мотострелкового подразделения ЧНА в направлении границы с ФРГ, и они могут воспользоваться возможностью временного захвата складов для дозаправки транспорта, завладения боеприпасами и продовольствия. На этот случай нам были приданы силы с бронетехникой, для охраны и обороны объекта.

  Через некоторое время стала поступать информация о нападениях на наших военнослужащих и обстрелах в городах и населенных пунктах. Вечером нам пришлось заправлять «ГАЗ-53» - новые автомобили «резервистов» с Прибалтийского военного округа. Их задача заключалась в доставке продовольствия и воды из ГДР в Чехословакию. Также эти машины возили белье в прачечный комбинат, который работал круглосуточно. Мы производили заправку этих автомобилей и танковой техники на нашем передвижном складе ГСМ.

  Через некоторое время прибыл «УАЗик», в котором находились наши солдаты с ранениями, доставляемые в полевой госпиталь.  Мы быстро заправили эту автомашину, и они с регулировщиками уехали.

  Информация о боевых действиях в Праге и других городах продолжала поступать. Нам эти вести приносили, в первую очередь, водители боевых машин, которые иногда приезжали для дозаправки и мелкого ремонта. Часто представители контрреволюции при нападениях и обстрелах фотографировали свои действия, в первую очередь, для отчета. Наши солдаты и «особисты» старались изымать фотоаппараты и пленки.

Горит советский танк, который подбили из гранатомета с третьего этажа Музея культуры. Два наших танка подошли, чтобы взять горящий танк на буксир.

                 Танк войск ГДР открыл огонь по месту выстрела гранатомета. Возникший пожар ликвидируют пожарные ЧССР.

  Иногда приезжали к нам на «базу» автомашины с выбитыми стеклами и пулевыми пробоинами. Вместе с тем, к счастью, в нашем полку потерь личного состава не было.

Спустя время, когда было уже прохладно, на построении и инструктаже командир сказал, что мы свою задачу выполнили достойно.

В ноябре месяце мы вернулись на постоянное место дислокации, в Группу Советских войск в Германии.

Как память храню до сих пор Благодарность Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза А.А. Гречко за выполнение интернационального долга согласно Приказа №242 от 17.10.1968 года.

                                                                       «Переодетый политработник»

Майор запаса Арапов Николай Михайлович, г. Волгоград. В 1968 году – мл. сержант, 849-й артиллерийский полк, 24-й МСД ПрикВО, в\ч 48731. Награжден Благодарностью Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза А. Гречко за выполнение интернационального долга.

   В 1968 году, после призыва в ряды Вооруженных Сил был направлен для прохождения службы в Прикарпатский Военный округ. Вначале службу начал в спецшколе, но командование, узнав о том, что я работал по линии ВЛКСМ, перевели меня для службы в г. Львов. Прослужив там четыре месяца, был направлен в в\ч 48731, где избран на должность секретаря комсомольской организации части.

   В июле месяце 1968 года наш полк был поднят по тревоге и маршем был передислоцирован на территорию Польской Народной Республики. В нескольких десятках километров от Чехословацкой границы мы остановились лагерем в лесистой местности, запарковав боевую технику, установив боевое охранение. В кратчайшее время выполнили задачи по обустройству. Жили в палатках. Ежедневно нам доводилась международная обстановка, особенно в районах боевых действий и вооруженных конфликтов.

  Помимо боевой подготовки, не менее значимой являлась и политическая подготовка личного состава.

  Из числа боевой техники у нас были установки системы «Град», орудия «Д-30» с круговым сектором обстрела (мы их называли «лягушками»),  противотанковые и противопехотные орудия. Несколько раз мы подивизионно выдвигались на полигоны СГВ и Войска Польского по выполнению упражнений с боевой стрельбой.

  20 августа вертолетом прилетел Первый Заместитель Министра Обороны СССР генерал армии Соколов С.Л. Полк был построен буквой «П» по подразделениям. Как нам сообщили, замминистра делал облет войск, проверял готовность к возможному выполнению боевых задач. И через некоторое время он объявил Приказ Министра Обороны СССР о вводе войск в Чехословакию. Как мне запомнилось, он сказал: «Сынки! Через короткое время вы должны вступить на землю Чехословакии для подавления контрреволюции. Отвечать выстрелом – на выстрел, чтобы не повторилось Венгерских событий, и чтобы вы все живы и здоровы вернулись домой…»

Маршал Советского Союза Соколов Сергей   Леонидович.       До сих пор меня охватывает гордость, что по существу каждый из нас выполнил приказ будущего Маршала Советского Союза.

    Замполит полка в период построения говорил  нам о том, что Зам.министра по воинской специальности танкист, ветеран двух войск. И конечно, мы все с чувством глубокого уважения слушали его выступление и «ловили» каждое слово.

  Поздно, получив боеприпасы, по сигналу наши колонны с боевой техникой двинулись в ночь в направлении границы. Вначале шли на тихом ходу, затем получили приказ ускорить движение. Кое-где проходили по окраинам населенных пунктов. С наступлением рассвета, и особенно утром, все изменилось. Толпы народа не давали нам возможности дальше продвигаться. При этом бросали булыжники в нас и по машинам, разбирали брусчатку. Дороги перегораживали автомашинами, устраивали баррикады.

  Я видел, как горел наш танк, задняя часть которого была объята пламенем, и из закрепленной разрубленной бочки вытекало горючее. И как экипаж пытался тушить огонь, но им не давали этого делать, забрасывая камнями. Люди не сознавали, что могут начать «рваться» боеприпасы.

  Видел, как с верхних этажей здания с нескольких точек начали стрелять по колонне, и командиры танков закрыли за собой люки и вынуждены были открыть ответный огонь, тем самым спасая жизнь наших солдат, которые были не в броне. И в тоже время наши военнослужащие принимали участие в тушении пожара, когда на верхних этажах того же здания он возник.

  В г. Острава мне пришлось применить оружие – несколько предупредительных выстрелов из пистолета, после того, когда нам под колеса бросили большую бульварную скамейку. После остановки толпа набросилась на солдат, избивая их кольями и металлическими предметами, при этом некоторые из них пытались завладеть нашим оружием и боеприпасами. Ведь у каждого на ремне были подсумки с гранатами и по четыре «магазина» с забитыми патронами к автоматам. Помимо автомата, я был вооружен и пистолетом «ПМ».

  В других местах происходило подобное. Мы очень переживали за боеприпасы и орудия, ведь могли пострадать люди. Некоторые из них не сознавали, какой мог быть исход при поджоге машины.

  К концу дня 21 августа мы прибыли в заданный район. Это были населенные пункты – Стары, Богумил. Привели всю боевую технику для стрельбы по целям и ждали команду на открытие огня. Неоднократно поступала информация о выходе боевой техники ЧНА из своих гарнизонов, в некоторых из них пытались выйти с боекомплектами. Для пресечения таких попыток наши части и части союзников блокировали места дислокаций, в первую очередь, танковых и артиллерийских частей  Чехословацкой армии.

 30 октября начался выход нашего полка из пунктов временной дислокации из ЧССР в Союз.

  Спустя месяц в Штабе Прикарпатского Военного округа было принято решение, согласно Приказа МО СССР, сформировать отряд в количестве пятидесяти человек военнослужащих срочной службы, которые отслужили уже по два года и принимали участие в операции «Дунай». В их число был включен и я. Мы должны были оказывать содействие офицерам, командирам всех степеней по обучению и воспитанию молодых солдат в Центральной Группе войск в Чехословакии, поскольку большое количество военнослужащих подлежало демобилизации, и им должна была быть подготовлена достойная смена. Наш отряд был сформирован, в основном, из сержантского состава и классных специалистов первого и второго классов  по воинским специальностям и направлен в Турку. Так я вновь вернулся в Чехословакию, был распределен в артиллерийский полк, где временно был подчинен, куда временно входил и мотострелковый батальон. Наша часть располагалась на месте бывшей воинской части ЧНА в г. Лазна-Есеник в Словакии, в районе границы с Австрией.

  В течение службы приходилось решать различные вопросы по обучению и подготовке как специалистов по воинским специальностям солдат первого года службы, которые были призваны весной и осенью 1968 года.

  Иногда с офицерами полка приходилось быть на встречах с местным населением, выступать на митингах.

Выступление проходило в небольшом городке рядом с памятником Советскому солдату – символом освобождения словацкого народа от фашистских захватчиков, с участием представителей местной власти, офицеров Советской Армии и Чехословацкой Народной Армии.    Перед населением выступает солдат срочной службы младший сержант Николай Арапов.

   В одном из своих обращений к жителям, сержант Николай Арапов сказал: «Мы оказываем интернациональную помощь, в первую очередь, народу Чехословакии от происков контрреволюции и наши совместные усилия должны служить миру. Наши отцы и деды воевали на этой земле, освобождая населенные пункты и города один за другим от фашизма и нацизма. Десятки тысяч из них отдали свои жизни и похоронены в вашей стране…

  Я призываю вас к бдительности, всем нам необходимо сообща укреплять обороноспособность наших дружественных армий. Содружество социалистических государств должно быть всегда готово дать отпор проискам реакции».

  (Авт.) Видимо это один из примеров, когда чехословацкие граждане  после общения с советскими солдатами считали, что перед ними – офицеры-политработники, переодетые в солдатскую форму.

 …Но вот настала и моя пора возвращаться на Родину, как и мои однополчане, я подлежал демобилизации. Командир полка настаивал, чтобы я остался, планировал направить меня на офицерские курсы. Но у меня были другие планы. И все равно так сталось, что я стал офицером, а в последующем мне было присвоено звание майора.

  Спустя почти четыре с половиной десятка лет начинаю вспоминать события тех лет. И все как вчера, помню своих командиров, однополчан – боевых друзей. И, конечно, солдатский долг, который был выполнен сполна и с честью. А дни 15-го и 23-го февраля отмечаю как жизненные праздники.

                                                                          Засоренный эфир 

Комаров Юрий Петрович,  г. Таганрог.    В 1968 году, ефрейтор, рота связи,7-го гвардейского танкового полка, 11-й гв.ТД, 1-й гв.ТА, ГСВГ, пп 60636.      Награжден Благодарностью Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза А.Гречко за выполнение интернационального долга в операции"Дунай".

   «Командиром полка  у нас был подполковник Нечаев Геннадий Иванович, начальник штаба – подполковник Макаров, замполит – Каратеев Иван Павлович.

  …С зимних квартир мы вышли еще в апреле 1968 года и до 20 августа,перемещаясь, проживали в палаточных городках, в лесных массивах в районе госграницы с Чехословакией. В течение всего этого периода мы занимались боевой и политической подготовкой в полевых условиях. Выполнение нормативов по воинским специальностям было нормой, но более ответственно, в первую очередь со стороны командиров всех рангов. Практически раз в неделю мы посещали стрельбища и полигоны, где отрабатывались навыки ведения огня из автоматического оружия и метания боевых гранат. Танкисты осваивали подводное вождение танков.

    Вечером на построении 20-го числа нам зачитали приказ Министра Обороны и в ночь мы вошли на территорию Чехословакии. Впереди шла танковая колонна, а мы следом за ней на радийных машинах ГАЗ-69 с  118-ми радиостанциями. Прошли Прагу в обход и далее в направлении  границы с ФРГ, где находились  двое суток. Работать на радиостанциях было довольно сложно поскольку эфир был засорен и работали мощные генераторы помех со стороны ФРГ. Кроме того мы были хорошей мишенью для контрреволюционеров, особенно при одиночных передвижениях даже в районах пунктов временных дислокаций. Затем нам на смену пришли воинские части из СССР, а мы вернулись сначала под Прагу, а затем стали под Карловыми Варами и г. Кошице. Сначала по отношению к нам население было настроено крайне агрессивно, в нас кидали в нашу технику бутылки с зажигательной смесью, а в нас камни, даже обстреливали, пытались угощать  нас отравленным пивом. Были организованы провокации с участием молодых девушек, которые сами подходили к нам чуть ли не раздетыми, а затем запускали дезинформацию о домогательствах со стороны советских военнослужащих. Преследовалась цель даже таким образом вызвать ненависть к советским солдатам.

  Впоследствии нам приходилось проводить разъяснительную работу среди населения, устанавливать дружественные отношения.

   Спустя время контакты с местным населением были налажены. Помню, однажды у моего сослуживца чех спросил, зачем мы сюда пришли, а тот ответил: «я пришел искать могилу своего отца».

 Наш полк был развернут в районе Бенешов (Северный). И 30-го октября поступила команда о возвращении нас на зимние квартиры ГСВГ.Интернациональный долг был выполнен.

  Может быть к нашему юбилею операции на фотографиях тех лет кто-то из однополчан узнает друг друга, ведь прошло уже почти 45-лет.

                                                                      Фото из личного архива:

                                                    Рота связи.В центре - заместитель командира роты старший лейтенант Гутник.

                                                                 Рота, которая выполняла интернациональный долг в ЧССР в 1968 году

              Свидетельство Ю.П. Комарову за достижение в военной подготовке

 и овладение техникой на территории ГДР от имени союза

немецкой молодежи. 

                                                             « Благодарность» танкисту... 

Цеперинда Николай Иванович г. Таганрог, Ростовской области.   В 1968 году во время операции "Дунай" ефрейтор, , механик-водитель танка ПТ-76 ,803-го гв.мотострелкового полка 25-й ТД 3-й ОА ГСВГ, пп 47448.

    Наш 803-й гв.  МСП выведен был из пункта постоянной дислокации 25-й танковой дивизии и ее тремя танковыми полками летом 1968 года.

   Временно мы находились в полевых условиях в различных районах Восточной Германии. Много внимания командирами уделялось тактике ведения боя с применением танков и взаимодействия с мотострелковыми подразделениями. Все это отрабатывалось на полигонах как наших, так и Национальной Народной армии ГДР. Наши экипажи досконально, помимо всего остального, глубоко изучали материальную часть танков.

 В период интенсивной подготовки отрабатывались навыки вождения и другой бронетехники в условиях взаимозаменяемости.

 Вождение командирского «БТР-50 ПУ». Крайний справа Н. Цеперинда, слева: механик-водитель, ефрейтор Гурам Папава (из Абхазии).

   Иногда в части приезжали представители Группы войск, интересовались нашей подготовкой. Среди офицеров уже тогда шли разговоры, что через какое-то время мы будем выполнять длительный марш.

  Наши танки способны были преодолевать форсированные марши до 150 км, а также безостановочные и ночные марши с высокими скоростями движения – порядка 45 км/ч. Кроме того, эти танки – плавающие и позволяющие вести огонь на ходу: как на суше, так и на плаву. 76-и мм пушка и пулемет «ПКТ» обладали также качествами меткости стрельбы с ходу. Для достижения всех конечных задач многое зависело от подготовки, навыков и мастерства  механиков-водителей этих машин. На танке за счет монтажа дополнительного топливного бака запас хода составлял до 400-х км. Также машина была оборудована ночным прицелом. Кроме того, в целях мобильности и слаженности действий с мотострелками, мы могли идти с десантом по 15 человек на каждой машине. Поэтому почти круглыми сутками занимались технической подготовкой. Бывало, что мне приходилось спать в танке.

Не скрою, было осознанное чувство большой ответственности, как перед     солдатским   воинским долгом, так и за жизнь  членов экипажа и  десанта.        Я и мои  товарищи, механики-водители, себя к этому готовили.

     Помимо служебных обязанностей, я очень любил технику, вождение боевой машины приносило мне удовольствие. Так за время службы я стал специалистом (по воинской специальности) 3-го класса, затем – 2-го и 1-го. Мастером стать не успел, хотя мечтал об этом.

  20-го августа нас построили в лесу поэкипажно. Командир полка объявил Приказ Министра Обороны СССР об оказании помощи чехословацкому народу и выполнении интернационального долга. Затем был проведен инструктаж, выданы карты маршрутов продвижения, получены боеприпасы. Перед построением на наши машины были нанесены полосы белой краской. Уже вечерело.

      Первые минуты после команды «Разойдись!». И тогда я впервые задумался –           какая     ответственность ложится на наши плечи!

  А спустя несколько часов, в ночь на 21 августа наша танковая колонна уже шла на прикрытие границы в районе Карловых Вар. Командир полка был полковник Гижа, командиром роты – капитан Васильев. Движение осуществлялось ночью, светился только щиток приборов в танке, а все наружные осветительные приборы были потушены. Скорость движения была довольно высокой, и когда мой танк остановился из-за какой-то задержки впереди, задний танк не успел среагировать и на полном ходу врезался в нас. Полетели искры, затем вырвалось пламя. Командир танка и заряжающий вылетели к бакам, а я получил сотрясение мозга, травму позвоночника и все передние зубы были выбиты. От боли я потерял сознание и очнулся уже в медсанбате, в Чехословакии. Там в госпитале я узнал, что в заднем танке один солдат погиб…

  Медсанбат располагался в лесу в палатках в районе Карловых Вар. Спустя неделю меня вертолетом доставили в Германию в госпиталь г. Лихэн (это бывший госпиталь «Люфтваффе»), где я находился порядка полумесяца. Затем меня перевезли в другой госпиталь г. Белецштадт, который был обозначен в\ч пп 25755 и где располагалась военно-врачебная комиссия.

 Вместе со мной в этом госпитале лежал экипаж летчиков, самолет которых крылом зацепил верхушки деревьев в лесу. Все из них были травмированы, но к счастью, остались живы.

 После всех обследований в течение двух с половиной недель, 4 ноября 1968 года было принято решение меня комиссовать.

   Помимо документов военные медики сказали, что я должен пожизненно быть инвалидом 2-й группы.

  По приезду в Союз, будучи уже дома, в Неклиновском районе мне определили 3-ю группу инвалидности. А через два года сказали, что я здоров, как и все, и отобрали медицинские документы.

  История болезни с описанием самого события и заболевания в причинной связи, а также Протокол, выданный в госпитале, затеряли в военкомате, к моему большому сожалению.

  Но жизнь продолжается. Хотелось повидаться с однополчанами, но двоих из моего полка (с кем поддерживал дружескую связь) уже не стало. Может к 45-летию операции «Дунай» с кем-нибудь доведется свидеться..

 «Пражская весна» 175-го ВТАП

Генерал-майор авиации в отставке Шевченко Анатолий Николаевич,г.Москва. Кандидат военных наук, прошел путь от рядового летчика до командира авиадивизии, воевал в Афганистане.                                                 В  1968 году - командир 175-го военно-транспортного авиационного полка, 7-й военно-транспортной авиадивизии, Военно-Транспортная авиация ВВС СССР, в/ч 30143, КВО.

  « В 2013 году исполнится уже 45 лет со дня ввода войск Варшавского Договора в Чехословакию. Этот рассказ я посвящаю своим боевым товарищам, беззаветно служившим в отечественных Военно- воздушных силах и исполнявшим политическую волю советского руководства. Сегодня, когда вновь близится годовщина этих событий, хочется еще раз вспомнить о значительном эпизоде «пражской весны».

  Незадолго до тех событий я был назначен командиром 175 втап. Еще недавно этот авиаполк был переведен из состава Дальней авиации в Военно-транспортную авиацию, перевооружен с бомбардировщиков Ту-16 на военно-транспортные Ан-12, включен в 7-ю втад и теперь дислоцировался на аэродроме Мелитополь. «Стрыйский» полк (неофициальное название по месту его прежней дислокации) был одним из наиболее сильных в ВТА по летной подготовке. Я был первым и единственным офицером, назначенным в него из состава ВТА.

  Общий налет командиров кораблей полка был приблизительно на 10 000 часов выше, чем общий налет командиров кораблей других полков дивизии. Средний возраст этой категории летного состава - старше на 3-4 года. В полку не было серьезных предпосылок к летным происшествиям.

  На вооружении полка состояли самолеты Ан-12 последних модификаций с современным радиотехническим оборудованием. В частности, мы располагали бортовыми радиолокаторами 2 см диапазона, которые «видели» посадочную полосу, определяли расстояние до нее и, таким образом, помогали правильно строить схему снижения для захода на посадку.

    По-видимому, все это было учтено и командиром дивизии генералом Гладилиным В.В. и командующим ВТА маршалом авиации Скрипко Н.Н. при принятии им решения на десантирование в Прагу. Задача на десантирование была поставлена командующим ВТА в июле 1968 г. в военном городке Медвежьи озера. В целях сохранения скрытности на постановке задачи от полка присутствовали только командир, замполит и старший штурман. Доводить личному составу даже мельчайшие ее подробности или делать намеки до особого распоряжения категорически запрещалось. Поэтому практически только нам троим предстояло скрытно подготовить полк к выполнению десантирования.

 Крайний слева командир 7-й военно-транспортной авиадивизии генерал Гладилин В.В.,в центре-командир 7-й воздушно-десантной дивизии генерал Горелов Л.Н.,командир десантируемого парашютно-десантного полка 7-й ВДД.

         Первые минуты после официального обсуждения вопросов взаимодействия по выполнению боевых задач.

   Для справки: в\ч 25969 – 7-я военно-транспортная дивизия, командир генерал-майор авиации Гладилин Владимир Васильевич (21-го августа 1968 года первым произвел посадку на аэродром «Прага» и лично руководил приемом самолетов 5-и военно-транспортных авиаполков).

  Особая роль в период подготовки и проведения операции принадлежала военно-транспортной авиации. В числе других авиационных соединений боевые задачи выполняла 57-я Воздушная армия (Командир генерал-лейтенант авиации Александр Николаевич Ефимов). Ее части и соединения произвели 2310 самолето-вылетов на воздушную разведку, наблюдение, прикрытие своих войск, блокировку аэродромов, перевезли 2300 военнослужащих, 900 тонн груза.

 Из числа авиационных полков в операции «Дунай» участвовал и 339-й полк 3-й гвардейской авиационной транспортной Смоленской орденов Суворова и Кутузова дивизии. Ее командир генерал-майор  авиации Зайцев Николай Федорович за выполнение  боевых задач в ходе операции был награжден орденом Боевого Красного Знамени.

  В поставленной задаче указывались неполные данные. Исходный аэродром - Кедайняй, аэродром десантирования - Рузине. Маршрут без высоты и профиля полета указан только от Кедайняя до Рузине.

  Об этом аэродроме мы знали только, что это крупный столичный аэропорт на северо-западной окраине Праги, располагающий четырьмя бетонными пересекающимися полосами. Ни их размера, ни радиотехнических средств сообщено не было. Не были известны возможные средства ПВО, их зоны поражения, предполагаемое противодействие. В зависимости от этого определялся и способ десантирования. Загрузка десанта производилась для парашютного способа - на случай, если средства ПВО откроют огонь. Если такого не произойдет, десантирование производить посадочным способом, при том же самом варианте загрузки - для парашютного десантирования.

  Задав несколько контрольных вопросов о состоянии полка и для выяснения усвоения нами задачи, командующий отпустил нас в Мелитополь.

  Как же в поставленных условиях готовить полк к выполнению задачи? Благо времени, как оказалось, было еще достаточно. Решил, что все нужно делать под видом повышения безопасности полетов.

  Прежде всего, предстояло скорректировать план летной подготовки. Со своими заместителями я развернул на ватмане весь Курс боевой подготовки и по каждому командиру корабля основного состава, его летной книжке, проверили правильную последовательность прохождения упражнений Курса, наличие зачетных упражнений, оценок по ним. Это особенно было необходимо для экипажей, пришедших из Дальней авиации на другие типы самолетов с совершенно иной тактикой их применения. Особое внимание уделялось действиям в особых случаях полета. Было спланировано и совершенствование моей личной летной подготовки.

  Замполит Кукушкин К.М. тщательно следил за моральным состоянием персонала и факторами, влияющими на него: положением дел в семьях, здоровьем, образом жизни. Личному составу постоянно разъяснялись политика империализма, направленная на раскол социалистического лагеря и обязательства стран Варшавского договора жестко препятствовать этому. Мы также располагали данными, что часть личного состава прослушивает через станции воздушных радистов информацию западных радиостанций. Нужна была политическая бдительность.

  Старший штурман полка Нестеренко М.В. готовил полетные карты для всех экипажей, отобранных для выполнения задачи. Для этого он вечерами закрывался в помещении секретной части.

  Инженерно-авиационной службе полка была поставлена задача проводить занятия и работы по повышению живучести самолетного парка.

  Так проходил период заблаговременной подготовки полка к десантированию. Мне и всей нашей «тройке» посвященных удавалось направлять и корректировать весь процесс.

  Приблизительно через месяц, 17 августа, командир дивизии приказал нам перелететь в исходный район - на аэродром Кедайняй, к которому уже вышла предназначенная для десантирования часть Воздушно-десантных войск. Здесь мы находились в повышенной боевой готовности, ждали разрешения на постановку боевой задачи экипажам и команду на вылет. Стало ясно, что близится время десантирования. Летать нам «на себя» запрещалось.

 Следующий день был свободным, а у меня было подготовлено проведение группового упражнения с экипажами. Оно предусматривало отработку части вопросов по предстоящей задаче. Здесь я использовал опыт Второй  мировой войны, изученный в свое время в Военно-воздушной академии.

  При подготовке к прорыву линии Мажино германское командование провело с войсковыми объединениями командно-штабное учение. В ходе прорыва укрепленной полосы сложилась ситуация, когда решения по обстановке не доходили своевременно до войск и управление ими могло быть утеряно. Тогда было отдано распоряжение: действовать по порядку, отработанному на КШУ. И войска с задачей справились успешно.

  Используя этот опыт, я, знавший боевую задачу, предусмотрел в плане группового упражнения отработку десантирования обоими способами на условный аэродром на территории смежного государства. В проведении упражнения принимали участие и некоторые десантные командиры. Такой способ подготовки мы проводили впервые.

  Следующий день был днем слаживания летных экипажей с десантниками. С ними изучались порядок погрузки, выгрузки или покидания самолета, использования его оборудования. Также впервые отрабатывались действия летных экипажей совместно с десантом на земле, если так случится, хотя бы кратковременно, в боевой обстановке. Для этого было изучено стрелковое оружие десантируемых подразделений, порядок его применения, метания ручных гранат.

  Боевая задача летным экипажам была поставлена командиром дивизии 19-го августа. При этом уточнялись некоторые данные, известные нам ранее.

  На аэродроме десантирования сопредельной стороной был установлен дивизион (16 единиц) АСУ-57-2 - спаренных зенитных самоходных установок. Такие зенитные самоходки были тогда на вооружении Советской Армии, их можно было видеть на наших военных парадах. Кроме того, зенитный дивизион С-75 у населенного пункта Бенатки, на подходе к Праге, был доработан для стрельбы по низколетящим целям. Новое оружие могло представлять для нас серьезную угрозу и в воздухе, и на земле. Поэтому подтверждались намеченные ранее вариант загрузки и выбор способа десантирования. Чтобы уменьшить эффективность возможного зенитного огня, боевой порядок «поток одиночных самолетов» строили на различных временных интервалах - от 20 секунд до одной минуты. До выполнения боевой задачи аэронавигационные огни (АНО) не включать, использовать их только на обратном маршруте.

  По складывающейся обстановке могли быть варианты и в использовании взлетно-посадочных полос. Для удобства управления они были условно обозначены различными цветами: красная, зеленая, синяя, черная. Поэтому, например, команда: «посадка на красную полосу» была экипажам понятна и определяла курс посадки, порядок снижения и маневр захода на посадку.

  Но по-прежнему ничего было не известно о том, что находится на рабочем поле аэродрома: прокладка кабелей, трубопроводов, контейнеры. Наметить заранее порядок руления после освобождения полосы, места разгрузки людей и техники было невозможно. Многое нужно было решать на месте. А если еще и ночью?

  В этот день заправка самолетов топливом была доведена до расчетной, в зависимости от десантной нагрузки. Кормовые пушечные установки снабжены боекомплектом.

  20-го августа - повышенная готовность, во второй половине дня летный состав в казармах на отдыхе, транспорт - под окнами. В 23.00 меня поднимает с постели начальник штаба полка: «Командир, тревога!». Быстро - в машину и на аэродром, готовлюсь к предполетным указаниям. Личный состав полка на поданных автомашинах, десантники - быстрым шагом и бегом, несут на себе парашюты, различное снаряжение, оружие, боеприпасы. Над аэродромом сильный дождь. Чтобы десантникам легче было отыскать свои самолеты, на стоянках выставлены прожектора.

  На предполетных указаниях - вновь командир дивизии. Он вылетает в Прагу с нашего аэродрома в одном самолете с командиром десантной дивизии.

  Доводятся последние данные. В аэропорту Рузине посадка на «красную» полосу. Сегодня в эти часы аэропорт не работает. Надо быть готовым к посадке на полосу с выключенным светотехническим и радиотехническим оборудованием. Барометрическое давление в Рузине неизвестно, полет на малых высотах контролировать по радиовысотомеру. Назначается время начала взлета и время выхода в район десантирования, высоты полета по маршруту, рубеж начала снижения. Режим радиомолчания не вводится.

   Каждый из нас думает: «Это же выход на полосу и посадка в полной тьме, да еще прикрытой зенитными средствами!» Но у всех и мысль: как выполнить приказ.

  Чувствую, какая ответственность ложится на мой ведущий экипаж, на меня лично.

  Начальник метеослужбы по синоптической карте докладывает прогноз погоды. Вручает мне штормовое предупреждение. Над всей Литвой грозовое положение.

  Я завершаю предполетные указания напоминанием о том, что все детали обоих способов десантирования нами отработаны на групповом упражнении.

  Поднимается командир дивизии: «Всем смотреть на полетную карту! После выполнения задачи посадка на аэродроме Хойна, в 150 километрах северо-восточнее Берлина, на западных польских землях».

  Выходим из методического класса, в котором давались указания, Комдив подзывает меня с заместителями и, указывая на каждого из нас по очереди пальцем, спрашивает: «Где посадка после Праги?» Все мы уверенно отвечаем правильно: в Хойне.

  «По самолетам! Занять рабочие места, приготовиться к запуску».

  Командир дивизии по плану взлетает за 20 минут до начала взлета полка. На его борту один из моих заместителей - подполковник Лунин С.Б. Уже в момент запуска командиром двигателей и выруливания я занял свое рабочее место в кабине самолета и включил командную радиостанцию, чтобы слышать весь радиообмен. Мой позывной - «110-й».

  После взлета генерал передал: «На взлете нижний край 30 метров, сильный дождь, сильная болтанка. 110-му оценить обстановку. Разрешаю не выпускать экипажи, не имеющие взлетного минимума».

  Я осветил свой наколенный планшет с боевым расчетом полка. Экипажей, не имевших формально такого минимума, было шесть. Но я летал с каждым из них по различным видам проверок и был в них уверен: с таким взлетом они справятся. Шесть экипажей! Это более, чем 360 человек десанта, а они загружены контингентом, предназначенным для выхода на ЦК КПЧ. Сможет ли десант без этих бойцов выполнить свою задачу? Каковы будут результаты в целом? Сможем ли мы объяснить руководству, почему такая готовность полка, правильно ли я оценил обстановку и принял такое решение? И вообще - что значит для полка и десанта невыполнение боевой задачи?

  Все! Решение принято! Передаю команду экипажам: «Всем выруливать в установленном порядке!»

  Самолеты полка начали выруливать с открытыми грузовыми люками. Не все десантники успели погрузиться на стоянках. Теперь они, догнав назначенный им самолет, на ходу забрасывают в него свое снаряжение и карабкаются в грузолюк, помогая друг другу. Готовиться к парашютному прыжку они будут уже во взлетевшем самолете.

  Выруливаю на исполнительный старт. Несколько секунд задержки. Включаем фары и по команде штурмана - взлет. Из-за дождя трудно различить взлетную полосу. Струи дождя, косо падавшие на лобовое стекло, с нарастанием скорости разбега бьют в него горизонтально. Стеклоочистители работают с предельной частотой, резким стуком. Опасаюсь, что они не выдержат такого темпа работы и вот-вот разрушатся, хотя и не помогают.

  Самолет еще на бетонке, а его уже нещадно треплет порывами ветра. Хорошо еще, что ветер встречный, по полосе, самолет почти не сносит.

  Штурман отсчитывает скорость разбега:«150... 180.. .210.. .230, самолет в воздухе!» На взлете нижний край действительно 30 метров. Закрылки в такую болтанку убираю импульсами, по 5-7 градусов.

  По радиообмену слежу за состоянием полка. Вот взлетел замыкающий экипаж. Значит - все исправны, все приняли десант, все справились со взлетом. В моем сознании - небольшое облегчение.

  Набираем заданную высоту в грозовой облачности. Сильнейшая болтанка и обледенение, атмосфера перенасыщена электричеством. В переговорном устройстве сильнейший треск, затрудняющий радиообмен и работу в экипаже. По лобовому стеклу скользят электрические разряды - многочисленные яркие огоньки. Голубым свечением покрыты пропеллеры. Это четыре ярко светящихся диска диаметром около четырех метров каждый. Изредка с них срываются куски льда и барабанят по фюзеляжу. Воздушный стрелок докладывает, что между двумя параллельными пушками он наблюдает такое же голубое свечение. По-видимому, от того, что с кормы самолета стекают электрические заряды с фюзеляжа.

  После этого полета некоторые наши экипажи обнаруживали отверстия, пробитые электрическими разрядами, в кожухах антенн бортовых радиолокаторов и даже в центропланах.

  В таком «голубом доме», в таком маскараде идем до высоты 4000-5000 метров.

  Становится ясно, что мы двигаемся параллельно холодному фронту. Отвернуть же нам нельзя: наш маршрут проложен точно к «пражской весне». Включены все антиобледенительные системы. Но достаточно ли они гарантируют безопасность полета? Постоянно сверкающие молнии держат нас в напряжении. Чтобы чувствовать себя спокойнее, закрываю шторки «слепой кабины».

  Сейчас, когда я пишу эти строки, передо мною книга генерал- полковника Решетникова В.В. «Что было - то было». В книге трагический перечень экипажей Авиации дальнего действия, погибших в грозовой облачности. Мы же шли в грозу на современных самолетах, и, наверное, они надежнее прежних. Кроме того, у нас бортовые локаторы. Они позволяют обходить наиболее интенсивные грозовые очаги.

  Выше 5000 метров выходим из грозовой облачности.

  Докладывает командир 2-й эскадрильи: «Высота 6000 метров. Прекратил набор высоты. Не все десантники успели надеть кислород, люди теряют сознание».

  Немедленно отвечаю: «Помогите десантникам надеть кислород людьми из состава экипажа, используйте индивидуальные кислородные приборы. Продолжайте набор заданной высоты, иначе может не хватить топлива». Экипаж командира эскадрильи действовал правильно и с задачей справился.

  Переходим на визуальный полет, подходим к рубежу начала снижения. Оно рассчитано на вертикальную скорость 5 метров в секунду: в грузовой кабине люди. Штурман последовательно докладывает: «Снижение!», «Государственная граница!» Слышим работу постановщиков помех. Нас прикрывает Дальняя авиация. Заметно множество огней на земле - это костры. Наверное, сосредоточение наших войск.

  После государственной границы идем на малых высотах. В замыкающей эскадрилье начинает работать ретранслятор моих команд. Опыт боевой подготовки показал, что в полете в потоке одиночных самолетов на малых высотах составом полка длина боевого порядка достигает 250 и более километров. Радиосвязь за счет кривизны поверхности Земли бывает неустойчивой.

  Передаю управление самолетом своему помощнику на правом сидении: «Держи самолет строго на этой высоте, ни малейшего снижения!» Сам сижу, наклонившись вперед, сколько позволяет штурвал, чтобы лучше увидеть вспышку огня зенитных средств и успеть предупредить ведомые экипажи о начале противозенитного маневра.

                             Один из самых ответственных моментов в воздухе. За штурвалом –  А. Шевченко. Внизу земля ЧССР.

  Вдруг радостная весть от командира дивизии: «Приводная радиостанция работает». Передаю: «Я 110-й, привод работает». Ретранслятор: «Привод работает!!!» Летим спокойно, слева проплывают огни. Это - Бенатки. Противодействие не оказано. Штурман докладывает, что локатором видит посадочную полосу и начинает давать удаление до нее.

  По этим данным выпускаем шасси, закрылки. Проходим привод. Командую: «Фары!», борттехник щелкает тумблерами, фары не горят. «Фары!!....», фары снова не горят. Радиовысотомер показывает высоту: 80...60...50 метров. Пронзительно гудит сигнализатор опасной высоты. Впереди - сплошная темень. Надо уходить на второй круг, но за мной на коротких интервалах почти 30 самолетов полка. Как потом вклиниться в такой поток для посадки?

  Раньше говорили нам в шутку: «Учите матчасть!» Это меня и выручает. Крайняя моя команда: «Радист, предохранители!» Помню, что эти автоматы защиты сети у радиста, на его табло. Он ошибочно выключил их после взлета.

  Теперь радист щелкает тумблерами и тут же вспыхивают фары. А мы уже на высоте выравнивания и - посадка! По радио командир дивизии: «Молодец!» Наверное, решил, какой я отважный пилот. «Эх, знали бы Вы..», - подумал я.

  Сруливаю с полосы в сторону огней аэропорта. Вокруг темнота, только самолетные фары. Полк продолжает посадку, используя для захода только дальний привод и бортовые локаторы.

  Каждый командир корабля самостоятельно выбирает место разгрузки или высадки десанта. Видно, как к нашим самолетам осторожно подкрадываются люди. Рассмотрев на килях красные звезды, бегом возвращаются обратно. Мы заранее предусмотрели возможность обстрела нас силами обороны. В случае открытия огня сопредельной стороной решение на открытие ответного огня нашими воздушными стрелками принимает ближайший командир эскадрильи. Наконец посадка полка закончилась, идет выгрузка без выключения двигателей. Все! Мы в Праге, там, где «весна».

  К началу посадки мой заместитель Лунин С.Б., прилетевший в самолете командира дивизии, поднялся на командно-диспетчерский пункт аэропорта, откуда шло руководство воздушным движением над Чехословакией.

  Он обратился к диспетчерам: «Товарищи! По просьбе чехословацкого правительства в аэропорту производится высадка советских войск. Просьба оставаться на своих рабочих местах и обеспечить подход и посадку наших самолетов». После его обращения почти вся бригада диспетчеров встала и отошла от своих рабочих мест. Остались лишь несколько диспетчеров, отправлявших заграничные рейсы обратно от Праги, обеспечивая их безопасность.

  А полк готовится к взлету. Руковожу обстановкой со своего рабочего места в самолете. Выруливание экипажей на полосу разрешаю по готовности. Каждому выруливающему даю порядковый номер. Это означает и его номер частотно-кодовой комбинации, установка которой в аппаратуре штурмана позволяет экипажу держаться на заданном ему месте в потоке самолетов.

  Сам взлетаю семнадцатым, оставляя за себя командира эскадрильи руководить экипажами, еще находящимися в аэропорту.

  После взлета приказано проходить через Прагу. Посмотрев на панораму города, вы увидите множество башен, шпилей средневековых зданий, все это - на холмистом рельефе. В целях демонстрации нашей мощи нам приказано пролететь над городом на возможно малой высоте, с включенными огнями. Город ярко освещен, поэтому мы проходим чуть ли не между всеми возвышениями. Мощный гул авиационных двигателей потрясает окрестности.

  В это время в диспетчерский пункт прибыл чешский генерал от ВВС и ПВО страны. Он объяснил Лунину С.Б., что его послал в аэропорт министр обороны с задачей разобраться, что же, собственно, происходит в аэропорту. Лунин С.Б. объяснил, что по просьбе правительства страны, ввиду начавшихся в Праге беспорядков, происходит высадка советского десанта. Генерал возразил, что беспорядков никаких нет, о просьбе своего правительства слышит впервые. Затем попросил разрешения у Лунина С.Б. включить радиоприемник. Тот согласился.

  Через некоторое время - голос радиостанции: «Граждане города Праги! Вы слышите над городом шум самолетов. Это Советская Армия начала оккупацию Чехословакии. Президент Соединенных штатов Джонсон собрал совет национальной безопасности..» На этом передача обрывается. Наш десант уже в городе.

  По командной радиостанции принимаю доклад о взлете последнего самолета из Рузине. Прощай, «Пражская весна»!

  В полете поток самолетов постепенно выравнивается в цепочку. Но вот слышу диалог экипажей, идущих впереди меня: «125-й, я 122-й. Подскажи, где посадка?» «Посадка на Х.».

«Я 122-й. Понял, спасибо     А где это?»

«150 километров северо-восточнее столицы».

«Я 122-й. Понял, спасибо     150 километров северо-восточнее

какой столицы?»

  Действительно, с высоты 8000 метров почти под нами три столицы: Прага, Варшава, Берлин. Я подслушивал этот радиообмен и во избежание ошибки решил вмешаться и - открытым текстом: «Я 110-й, посадка на аэродроме Хойна, 150 километров северо- восточнее Берлина». «Я 122-й. Понял, спасибо!»

  Вот что значила для этого экипажа предполетная подготовка, проведенная в напряженном режиме. Ведь на ней присутствовали три члена экипажа: командир, его помощник, штурман. И никто из них не запомнил и не записал название аэродрома посадки? Подобное случилось в моем и в других экипажах. В нашем полку и у десантников полностью подтвердилось известное научное положение о том, что профессиональные навыки, приобретенные в ходе боевой подготовки в мирное время, могут иногда разрушаться, хотя бы частично, в экстремальной обстановке. Тем более, если такая подготовка была не вполне достаточной. Это необходимо помнить авиационному командиру.

  Садимся на аэродроме Хойна. На нем базируется советский полк истребителей. Чтобы заправить наши самолеты, потребовалось несколько десятков рейсов топливозаправщиков. Поэтому заправляемся до вечера. Взлетать по одному или группами запрещено, так как ожидается следующая подобная задача.

  Гарнизон Хойны уже слышал по радио о событиях. Личный состав истребительного полка повсюду приветствует нас. Даже у ограждения аэродрома военнослужащие Войска Польского - «жолнежи Войска Польскего» - приветливо машут нам.

  Некоторое время, уже на другом аэродроме, ожидаем новых задач и - возвращаемся в Мелитополь.

  Прошли недели... И вот сегодня в полку торжественный день. Новый командующий вручил правительственные награды отличившимся. Сегодня же провожаем нескольких офицеров, окончивших свою нелегкую и почетную службу. Они прошли ее в Дальней и Военно-транспортной авиации и несли ее, как звучит поговорка: с достоинством и честью. Встречаем и молодое пополнение - от солдата до лейтенанта.

  Назначено торжественное построение с выносом полкового Знамени. Вот оно показалось в дальней аллее.

  «По-олк! Под Знамя! Смирно!» Четко печатая шаг, вдоль парадного строя идет знаменная группа. Личный состав, гордо подняв головы, взглядом провожает алое полотнище. Это нам командование доверило встать на острие оперативного построения войск Варшавского Договора. Но мы сегодня гордимся не военно- политическим значением нашего подвига, с сожалением оцениваем отданный нам тогда приказ. Мы гордимся уровнем летного мастерства, достигнутого нами, гордимся тем, что были и остаемся хорошими солдатами, способными надежно защитить, прежде всего, свое Отечество.

  Ветераны прощаются с полком и со Знаменем. Уходят из строя боевые товарищи, звучит их обращение к своей смене, ему вторят и остающиеся в строю.

  Молодое пополнение! Под этим Знаменем вы пройдете славный путь - частицу армейской жизни, как прошли его ваши старшие товарищи. Пусть в вашей службе будет другая, счастливая весна. От всех нас - счастливого вам полета! »

                                                                                 Танковый снайпер

Старший лейтенант запаса Мараховский Владимир Васильевич (Матвеево-Курганский район Ростовской области). В 1968 году – мл. сержант, наводчик орудия танка «Т-55» танкового батальона, 249-го МСП 11-й гв. танковой дивизии 1 гв. ТА ГСВГ, в\ч пп 60560. Награжден благодарностью Министра Обороны СССР, Маршала Советского Союза А. Гречко за выполнение интернационального долга в операции «Дунай».

   Выполнение задач коснулось меня, как и моих сослуживцев по батальону и полку в ходе подготовки и непосредственного участия в военно-стратегической операции по оказанию помощи чехословацкому народу. Однако начиналось все для нас с интенсивной подготовки еще с «учебки», где нас готовили на командиров танков. Офицеры, проводившие занятия, говорили о том, что программа подготовки резко изменилась в сравнении с нашими предшественниками. Также особое внимание уделялось и политической подготовке, где нам доводилась обстановка по другим странам, где велись боевые действия.

  В летний период 1968 года мы занимались боевой подготовкой на полигонах  с вождением танков в различной местности. Танкодромы никогда не пустовали. Мне каким-то образом везло на стрельбах, и в частности, с боевой стрельбой. Так сталось, что командиры на меня рассчитывали и старались сделать из меня снайпера танкового огня. В конце концов, так и произошло, я получил квалификацию «мастера» по воинской специальности. Но гордиться достигнутым было мало, необходимо было доказывать постоянно уровень классности. А это означало обязательное поражение всех целей из танковой пушки в различных условиях, в том числе на ходу и при любой погоде.

   В начале августа, в один из вечеров через дневального была объявлена боевая тревога. Через некоторое время поступила команда на выезд в район сбора. Все делалось быстро, действия были отработаны, сказались неоднократные подъемы по тревогам с выводом боевой техники. Из ангаров вышли без промедления. В район сбора прибыл командир полка подполковник Клевцов, который в свое время прибыл из г. Краснодара. Перед строем был объявлен приказ о выполнении боевых задач и интернациональной помощи братскому чехословацкому народу  от контрреволюции и государственного переворота. Так же выступил замполит и сказал, что рабочие заводов и правительство Чехословакии обратились за помощью к СССР и другим странам Варшавского договора.

  За несколько часов перед построением поступила команда нанести белой краской полосы на боевых машинах, что и было сделано в короткое время.

   Командирам были выданы карты с обозначением маршрутов. Также были загружены боеприпасы и проведен дополнительный инструктаж «поэкипажно».

  К выполнению боевых задач мы готовы. Не скрою, было большое волнение и чувства переполняли от той ответственности, которая ложилась на наши плечи. Началось тревожное и напряженное время ожидания сигнала красной ракеты.

  К полуночи в небе вспыхнула красная ракета, стрелки часов показывали 23 часа 15 минут. Все пришло в движение, мы знали, что государственная граница недалеко, и через некоторое время мы ее достигли, с притушенными огнями и без работы радиостанций. Нашу танковую колонну на бывшем пограничном КПП ЧССР встретили военнослужащие народной армии ГДР. И мы продолжили движение по территории Чехословакии. Через какое-то время нашу колонну обогнали машины разведбата, которые с короткими остановками выводили из строя телефонные линии.

  Нам была поставлена задача – с приданной ротой мотострелков захватить Дом Правительства в Праге и заблокировать подступы. Остальные объекты блокировали другие. Когда мы прошли колонной от границы несколько километров, на обочине стоял офицер чех, он по-русски говорил хорошо, сказал, что покажет нам  маршрут движения, так как в чужом городе ехать нелегко. Когда рассвело, офицер сошел. «Мне, - говорит, дальше нельзя, а то увидят и убьют».

  Нашему движению начали препятствовать легковыми машинами, баррикадами, при подъезде к Дому Правительства, раздались выстрелы. Там неподалеку расположена какая-то гора, вот из-за нее и шла стрельба. При этом был ранен командир с другой роты, две пули на вылет, но кости не были задеты.

  Развернули танк на Т-образном перекрестке, чтобы перекрыть подход к Дому Правительства с тыльной стороны. Пехота вошла в Дом Правительства, арестовали всю охрану, начали осматривать все комнаты. В одной из них спал мужчина, темноволосый, крепкого телосложения. Зашли тихо, из-под подушки изъяли пистолет. Разбудили, спросили: «Вы кто?». Он ответил: «Я, Черник». Наш офицер сказал: «Я офицер Советской Армии, капитан Молчанов». Черника перевели в одну из комнат, посадили за большой полированный Т-образный стол. Мы вышли, а с ним остались только наши офицеры.

  Дом Правительства мы взяли в полпятого, охрана думала, что это учения, да и техника такая же, как в городе. Затем началась перестрелка. Наш майор – зампотех, бывший фронтовик, ходил в каске, обвешан гранатами,  с автоматом наперевес, проверял состояние техники. Во дворе Дома правительства не стреляли, и мы пошли осмотреть территорию двора. Здание было обнесено высокой изгородью. Друг мне рассказывал, что под Домом Правительства находился продовольственный склад, где было даже спиртное, но я хорошо помнил слова отца, который говорил, что на фронте погибает тот, кто пьян. Отец мой тоже был в Чехословакии во время Великой Отечественной войны, воевал в составе 5-го Донского кавалерийского корпуса...

  Над городом с вертолета бросали листовки, где было написано: «Иван, ты пришел топтать нашу землю» и т.п. Но если бы пришли натовцы, вы бы думали по-другому. Мы опередили их.

  Каждый вечер в городе велись перестрелки, по ночам стрельба усиливалась. В Праге мы были до конца августа, а затем нас вывели в лес, но даже там по солдатам чехи вели огонь.

    Такими мы были 45 лет назад… Может, кто вспомнит и узнает друг друга. ЧССР, сентябрь 1968 года. ПВД – лес. В первом ряду: крайний слева – наводчик Иван Афанасьев (из дер. Михалево, Муромского района, Владимирской области), 2-й - Владимир Мараховский (Ростовская область), 3-й – механик-водитель Владимир Чеховских (Курская область), 4-й – заряжающий Владимир Морозов, крайний справа – наводчик Сергей Колесников (из Подмосковья).

Во втором ряду: Крайний слева-направо: механик-водитель по имени Николай (с Украины); 2-й – командир танка, сверхсрочник Эдуард Сердюков (из Краснодарского края); 3-й механик-водитель Александр Котов; 4-й – командир танкового взвода ст. лейтенант Виктор Воробьев. Остальные 5 человек из другого взвода.

   В ноябре мы уже были дома – на «зимних квартирах».

Вот он – экипаж машины боевой, выполнивший интернациональный долг с честью. Крайний справа-налево – командир танка Владимир Мараховский, 2-й – заряжающий Шамиль Тазиев (из Татарстана), 3-й – наводчик Владимир Куликов (из Волгоградской области). Крайний слева – связист роты связи батальона.

   Через несколько дней после возвращения я был назначен командиром танка, и мне было присвоено звание сержанта. А еще через некоторое время, я, как и несколько солдат срочной службы из других подразделений, были вызваны в штаб дивизии, где комдив дал нам всем напутствие и объявил о направлении на краткосрочные офицерские  курсы в Вьюнсдорф.

  В течение трех месяцев мы проходили обучение и подготовку, по окончании получили соответствующие документы. Впоследствии нам было присвоено офицерское звание «младший лейтенант».

  Вспоминать много еще, но нет желания, так как нас обманули. Обещали много, но как всегда ничего. В Германии нас встречали с музыкой, как победителей, бросали цветы, а у нас….

                                                    Мы готовились ударить во фланг войскам НАТО

  «В 1968 году в Чехословакии шел бурный процесс реформ и демократизации, в котором Советский Союз и некоторые другие социалистические страны усмотрели угрозу существованию Варшавского договора и Совета экономической безопасности. Вариант вмешательства в дела Праги обсуждался в руководстве СССР в течение всего 1968 года. Войска были введены в ночь на 21 августа.   Однако, мало кто знает, что перед этим советские офицеры уже в первой декаде августа проводили в Чехословакии разведку на местности, определяя пути маршрута и позиции развертывания соединений. О том, как почти 45 лет назад проходила подготовка ввода войск в Чехословакию, поведал в своих воспоминаниях генерал А.Г. Гапоненко:

 -  В 1968 году в звании подполковника я командовал  учебным танковым полком, расквартированным в Белоруссии. В августе 1968 года я собирался отбыть в Академию Генерального штаба, куда был зачислен слушателем. В начале месяца, когда я находился на полигоне, мне передали по радио приказ срочно связаться с командующим войсками Белорусского военного округа генерал-полковником Иваном Третьяком, который мне говорит: «Собрался в академию? Вот слушай и вопросов не задавай. В академию ты не поедешь. В завтрашнего дня назначаешься командиром 339-го бронеполка в составе 120-й мотострелковой дивизии. В полк прибыть завтра в шесть утра. Остальные задачи получишь на месте».

 - Когда вы узнали, что отправляетесь в Чехословакию?

 -  В полку я никого не застал. В штабе дивизии мне сказали, что в три часа ночи полк был поднят по тревоге и маршем направлен в Брест. На машине пустился вдогонку. На шоссе я видел перевернувшийся танк и боевую машину пехоты – они спешили так, что слетели с дороги на большой скорости. К тому же наши танкисты обучались технике вождения  по грунтовым дорогам, и у них не было навыка водить гусеничные машины по шоссе. Я прибыл под Брест на командный пункт и доложил начальству, что принял полк. Командующий дивизией генерал –майор Михаил Зайцев меня поздравил с назначением и сказал: «В полк ехать незачем, а завтра, 10 августа, утром мы отправляемся на рекогносцировку через Польшу в Чехословакию. За ночь подготовь карты и в шесть утра выдвигаемся  на пяти легковых машинах». Тогда я понял, что проведение рекогносцировки означает подготовку к вводу наших войск в Чехословакию по просьбе правительства ЧССР и по решению главнокомандующего объединенными силами Варшавского договора маршала Советского Союза Ивана Якубовского.

 -  Что такое рекогносцировка?

 - Предварительная разведка местности, производимая лично командиром и офицерами штабов перед предстоящими боевыми действиями.

 - Какая задача ставилась перед полком?

 - Мне была поставлена задача ударить своим полком во фланг войскам НАТО, которые под видом учений «Черный лев» сосредоточились на территории ФРГ и готовились вторгнуться в Чехословакию. Были определены рубежи развертывания полка, который должен был действовать в составе 120-й мотострелковой дивизии в составе резерва ставки верховного главнокомандующего Советского Союза. В район возможных боевых действий воинские части должны были быть переброшены через территорию Польши.

 -  Почему это задание было доверено вашему полку?

 -  В течение трех лет наш полк проходил испытания новой штатной оргструктуры – бронеполка. Таких полков в Советском Союзе не было. Полк полностью передвигался на гусеничной технике, был способен самостоятельно преодолевать водные преграды. В его состав входили три броневых батальона, укомплектованных первыми боевыми машинами пехоты – БМП-1, на вооружении были новые самоходные гусеничные гаубицы «Акация», зенитные самоходные автоматические установки «Шилка», ракетные зенитные комплексы «Стрела-10». После рекогносцировки мы провели учения с боевой стрельбой на полигоне «Урочище Сахара» и были готовы к дальнейшим действиям.

 - Как проходила разведка на местности?

 - Нормально, да и времени было отведено немного. Мы выехали 10 августа вместе  с командиром дивизии. Все были одеты в советскую военную форму. Рано утром спокойно пересекли границу с Польшей в Бресте, проехали всю Польшу, вышли на границу с ГДР, где повернули на юг и прибыли в Чехословакию. В течение суток мы на месте уточнили маршруты движения, границы развертывания, определили наиболее удачные места для нанесения удара, нанесли все данные на карту и через сутки вернулись через Польшу назад.

 - Находясь в Чехословакии, вы заметили признаки беспорядков?

 -  Пробыли мы там недолго, но проявлений беспорядков не видели. Отношение к советским военнослужащим было по-прежнему добрым. Нам активно помогали чехословацкие офицеры. Они знали, что мы готовимся прийти на помощь Чехословакии, и были благодарны.

 -  Другие части проводили разведку на местности перед вводом войск в Чехословакию?

 - Перед вводом войск в Чехословакию в Прагу и Брно приехали офицеры-десантники и военные летчики, переодетые в форму пилотов советской гражданской авиации. Они в короткие сроки провели разведку аэродромов, других объектов и вернулись в СССР. Данные разведки были переданы в Москву.

 -  Что ваш полк делал в момент ввода войск в ЧССР?

 -  Ввод войск начался в ночь на 21 августа. Кроме советских войск свои воинские контингенты в Чехословакию направляла Польша, ГДР, Венгрия и Болгария. Мой полк оставался на полигоне «Урочище Сахара» на границе с Польшей в состоянии боевой готовности и в случае вторжения в Чехословакию войск НАТО был готов через Польшу прийти на помощь союзникам по Варшавскому договору».

    Дальнейшая военная судьба подполковника А. Гапоненко сложилась по-особенному, под девизом – служить лишь там, где Родина прикажет…На поверку так и сталось.

  В Академию Генерального штаба Альфред Гапоненко все-таки попал. Когда уже командовал прославленной 8-ой Гвардейской танковой дивизией 5-ой Гвардейской танковой армии Белорусского военного округа. Дивизией с героической историей, которая в годы ВОВ принимала участие в Курской битве и других крупных сражениях.

   Впервые после Великой Отечественной войны слушателю Академии Генштаба было присвоено звание генерал-майор. Генерал-майор Гапоненко окончил Академию с отличием.

  Кстати, защищал свой дипломный проект Гапоненко в присутствии Маршала Советского Союза Куликова Виктора Георгиевича. Маршал поздравил новоиспеченного выпускника с блестящей защитой и спросил: «Готовы служить, где Родина прикажет?» Так генерал Гапоненко оказался в Калининграде, а чуть позже – в Лаосе, где был Главным военным советником. Далее были командировки в Камбоджу и Вьетнам…Такой специалист был нужен в самых горячих точках мира, а он был там.

  Он никогда не выбирал место службы и не отказывался от военных командировок, в числе которых: Чехословакия, Вьетнам, Лаос, Афганистан, Румыния…Одним из первых Альфред Гапоненко стал заниматься форсированием водных преград танками по дну, подготовкой техники и личного состава; руководили подготавливал масштабные, по своим меркам, учения с привлечением всех видов войск.

  Уже в ранге заместителя начальника главного оперативного управления Генерального штаба Альфред Григорьевич участвовал в разработке плана вывода войск из Афганистана.

  «После вывода войск из Афганистана меня назначают главным представителем Главнокомандующего вооруженными силами варшавского в Румынии, - рассказывает Альфред Григорьевич. И в 1988 году осенью я прибыл туда. Это в мою бытность свергли президента Николая Чаушеску. И я был последним главным представителем главкома варшавского договора в армии Румынии. Но в 1991 году Варшавский договор перестал существовать, я вернулся в Москву и, после ГК ЧП, был уволен в запас…»

  Вот уже 20 лет генерал Гапоненко А.Г. вплотную занимается ветеранскими делами. Является заместителем председателя Московского областного комитета ветеранов войны и военной службы, членом Российского комитета ветеранов войны и вооруженных сил, референтом координационного совета Международной организации ветеранов войны, труда, вооруженных сил независимых государств, участником патриотического движения «Наследники Победы».

                             В составе 81-го гвардейского пяти орденоносного мотострелкового…

Справка: В воспоминаниях использованы фото из личного архива Малхасян И.В.

  Проходил я срочную службу в период с 1966 по 1969 гг. в г. Эберсвальде (ГСВГ), что в переводе на русский – «кабаний лес» и который находился недалеко от Берлина. В основном, служба проходила на колесах. Первые полгода за мной была закреплена «ЗИС-151» - боевая машина с боеприпасами, на которой пришлось побывать на многих учениях. Шла служба и через полгода меня перевели на транспортную машину «ГАЗ-63», на которой я прослужил всю службу до конца. Конечно, я был удивлен, что мне предоставили транспортную машину, ведь на нее переводили ребят, т.е. водителей 2-го года службы. Видимо, так сталось потому, что перед призывом у меня было полгода водительского стажа.

    Однажды утром в транспортном парке было очередное построение, на котором ставилась задача о выполнении тех.работ, и которая ставилась техником батальона сверхсрочником старшим сержантом Вяловым. И здесь же, перед строем прошла церемония передачи мне ключей от автомашины. Для меня это событие явилось большой честью. В какой-то степени я чувствовал себя неловко, особенно перед теми, кто прослужил уже вдвое больше. Но это был приказ по батальону, и я ответил: «Есть!».

 Служба продолжалась, я много поездил по Германии, ведь машина  была транспортная, и можно сказать по этой причине приходилось очень много времени проводить в разъездах.

 Как-то при дальнем следовании я спросил у своего  старшего по машине относительно маршрута. Старший офицер ответил: «С тобой легко, не надо доставать планшетку с картами ». Видимо потому, что я хорошо знал дороги.

 Однажды, возвращаясь с учений, за моей автомашиной сформировалась целая колонна. И так сталось, что мы проскочили поворот в районе г.Цосен. Но пропусков в Берлин у нас не было, и естественно, «Контроль штиль» нас не пропустил. Я долго уговаривал нашего старшего колонны, заместителя командира полка, чтобы он разрешил проехать по автобану и заверял его, что быстро найду вариант, как нам добраться в гарнизон. Он, после долгих раздумий, разрешил на свой страх и риск. И мы быстро вывели всю колонну в расположение.

 Шло время, служба продолжалась. От должности старшего машины меня повысили до командира отделения, затем зам. командира взвода. Взвод был небольшой: четыре водителя и я в том числе: Иван Давыденко, Коля Варченко, Карпенко (имя подзабыл), три повара: Леша Арефьев, Саша Иванов, Мелибаев (имя не помню), и наш командир – сверхсрочник Иван Милованов. Вот так я и перечислил весь хозвзвод, задачей которого было обеспечить питанием и боеприпасами весь батальон.

 Но вот пришла та самая памятная весна 1968 года. На 9 мая 1968 года мне объявили отпуск на Родину, за добросовестную службу. А через несколько дней, 13 мая объявляют тревогу, с включением тревожной сирены, которую не слышали раньше. Все военные знают, и каждому расписано, что делать по тревоге. Наша задача, как техников боевых и колесных машин, вывести технику в район сосредоточения, и это мы сделали: вывели всю технику – танки, бронетехнику, колесные машины, за пределы нашего большого парка. С тех пор и пошли непонятные разговоры о неопределенности дальнейших действий. Но когда подали команду вернуться в казармы небольшими группами и забрать с собой  все обмундирование, в том числе весь «НЗ», то заговорили уже по-другому. Надо было готовиться к долгому и трудному маршу.

 Готовились мы долго. В конечном итоге поняли, что выдвигаемся на юг Германии, на границу с Чехословакией. В первую очередь об этом заговорили наши офицеры.

 Марш на колесной технике продолжался больше суток, в район назначения прибыли все без особых проблем. Гусеничную технику погрузили на платформы эшелона, и пошла она по железной дороге, а в районе сосредоточения соединились.

 Поначалу было трудновато, но мы с задачей справились. За короткое время в лесу был построен летний палаточный военный лагерь, а также была обустроена площадка для всей боевой техники. Важно было организовать пункт питания, который находился недалеко от командирских палаток, где размещался комбат, начальник штаба, замполит батальона.

 Весь наш батальон был расположен компактно. Кормить надо было порядка четырехсот человек, и сбоев практически не было. Все было расписано как при несении службы в гарнизоне.

 Для приготовления пищи и других нужд брали воду на небольшой ткацкой фабрике. Если мне не изменяет память, то это находилось на самой границе, в полутора километрах от чехословацкой границы, деревня «Котмледорф крайс Лебай». Пока вода набиралась, я зашел в цех, и, конечно же, мне всё было интересно, так как никогда не видел этого процесса. Очень близким и родным показалось, когда я увидел огромные  хлопковые тюки из СССР, точнее из Средней Азии, и еще больше меня поразило то, что мастер этого цеха  был по национальности поляк, и говорил он на ломанном русском языке. Это мне вдвойне облегчило общение. С его слов, он был у нас в Крыму во время плена и работал в цеху по изготовлению форменной одежды. В ходе общения он сказал, что вернулся в Польшу после смерти Сталина в 1953 году. Он не скрывал, что ему приятно общаться со мной и не только потому, что после возвращения домой, он не видел русских. Жил он в Польше, затем переехал в Германию.

 Там же к нам в расположение стали приходить и немецкие дети, за что, конечно же, нас ругали и предупреждали командиры, но мы все равно знакомились и общались с детворой.

Служба продолжалась в рамках учений и боевой подготовки, и в полевых условиях мы находились почти всё лето.

 В середине августа перешли на усиленный вариант несения службы. Для нас - это сигнал готовности для дальнейшего передвижения и сворачивания обустроенного снаряжения в любое время суток.

 И вот пришел день с 20 на 21-е августа, когда нам сделали тревогу, хотя давно уже были готовы к этому. В последний момент нам, водителям и старшим машины, были розданы боеприпасы, получены списки крупных населенных пунктов, через которые были проложены маршруты движения, конечной была Прага.

 Поступила команда «Вперед!» и мы начали движение. Уже было темно, время подходило к полуночи. Двигались в сумерках на большой скорости, ехали всю ночь только на подфарниках, т.е. без света. Ехали в колонне, все вместе, и вся колесная техника, и бронетехника – БТРы и танки. Ощущение было не из хороших, потому что несколько раз оказывались между танками и неоднократно возникала опасность быть затертыми или сброшенными в кювет. Танки шли на большой скорости. До сих пор помню, как один из танков, который шел впереди, не вписался в поворот по направлению к мосту и оказался в овраге, но на гусеницах. Передней частью стоял в направлении дороги, выехать самостоятельно он не мог. С экипажем, на первый взгляд, было всё в порядке. Мы приостановились и предложили помощь, в том числе и медицинскую. Танкисты нам ответили, что «всё нормально», ждут помощи тягача.

 Наступал рассвет, мы уже несколько часов двигались по дорогам Чехословакии, стараясь обходить города и населенные пункты. В самом начале на территории ЧССР люди не понимали того, что происходит, вели себя сдержанно, но через некоторое время по мере приближения к месту назначения все резко изменилось. Танки следовали, в основном, по обочинам дорог, а там где это было возможно – вдоль телефонных столбов, вдоль сельскохозяйственных полей.

 Рано утром на рассвете наша часть вошла в Прагу. Первыми зашли наши три роты, 10-й гв. отдельный танковый батальон и взвод снабжения.

  Через некоторое время в первой половине дня к нам привели первого раненного, не скрою, состояние было жутковатое. Наш военврач  из 26-го медсанбата осмотрел и оказал ему необходимую помощь. Солдат лежал на носилках и даже говорил со мной. К счастью пулевое ранение было «на вылет», но в районе паха были задеты обе ноги. Военврач успокаивал его, что «все в порядке, будут  у тебя еще дети, не переживай».

  После обеда 21 августа поступила команда продвигаться к своему батальону, в распоряжение рот. С трудом нашли своих на Вацлавской площади  у Национального музея Праги. Передвижение было очень затруднено: мешали организованные баррикады из старой техники – автобусов, трамваев. В большинстве всё это горело, для того, чтобы остановить передвижение нашей техники.

  Но танки наши легко справились с этой задачей, раздвинули и расчистили путь колесной технике. Но все-таки случилось то, что не должно было случиться. Подожгли наш танк зажигательной смесью. Но я должен был заметить, и об этом много говорили, но не успели сбросить и снять перед вхождением в город бочки с топливом, маскировочные сетки, тенты. Потому что нужно было успеть занять позиции, и каждая минута была на счету. Конечно же, экипажу по рации было сообщено, что они горят. Были приняты меры к тушению, но было поздно, пламя бушевало. Пришлось экипажу на другом танке отойти от горящей машины на безопасное расстояние и через некоторое время уже рвались снаряды, которые находились в танке. Никто не пострадал, но танк после того, как «отстрелялся» оттащили в сторону. Ликование у чехов было беспредельным и чередовалось стрельбой. Это случилось до того, как мы нашли свой батальон. Старший машины заметил, «чтобы было, если бы эти люди, которые представляли собой громадные толпы, успели захватить оружие и боеприпасы из складов?».

 Мы также обратили внимание, что из толпы выбегали отдельные люди и фотографировали нашу боевую технику, нас и таких как мы.

  С окон и крыш домов бросали на танки и БТРы тяжелые предметы и бутылки с зажигательной смесью. Танкисты были вынуждены зачастую продвигаться с закрытыми люками. И люди, из числа беснующейся толпы, запрыгивали на башни, держа в руках флаги, размахивали ими и призывали остальных к нападениям и убийствам военнослужащих, т.е. наших солдат и офицеров.

Фотографии с пленок, захваченных у контрреволюционных элементов.

 Труднее было солдатам в БТРах, поскольку верхняя часть была открыта, а также в автомобилях с тентами, которые можно было обливать бензином и поджигать. Особую опасность представляли автомашины, груженные снарядами и другими боеприпасами.

 Уже потом, когда мы следовали плотным строем по Вацлавской площади, в голове колонны передвигался командир части на своем командирском танке. Вел колонну  командир, по грудь стоящий в открытом люке.

  В какое-то время было затишье и вновь стрельба. Стреляли с верхних этажей, очередь пришлась по башне, но один из наших ребят из роты охраны командира, увидел стрелявшего и обезвредил. Об этом говорили, что его должны были наградить по возвращению, когда все закончится.

  Почти полмесяца мы находились в Праге. Вовремя были блокированы нашими войсками, батальонами, ротами все наиболее важные объекты. Понятно, что нам их просто так никто не отдавал, приходилось за них бороться, драться.

  После Вацлавской площади нашему 2-му батальону поступила команда занять Главпочтамт в городе Праге: провести досмотр всего здания, всех кабинетов, подвалов и чердаков на предмет обнаружения оружия, боеприпасов и подпольных радиостанций.  В итоге очень многое выяснилось – как «поработали» организаторы контрреволюции: из Главпочтамта вывезли оружия и боеприпасов две автомашины «ГАЗ-66». Главпочтамт – это огромное закрытое «П-образное» здание. И вот таким образом наш батальон выполнял поставленные задачи.

  На довольствии у нас находились десантники из Каунаской 7-й Воздушно-десантной дивизии. Много чего и они нам рассказали. Хотя бы то, что они должны были десантироваться парашютным способом с техникой вместе, но получилось, на радость всем, дали команду сажать самолеты. С их слов я понял, что они чуточки раньше были на особо важных объектах, а потом встретились с нашими подразделениями и решали вместе поставленные задачи. В ходе операции был интересный момент на Главпочтамте. Специалисты проделали много работы, но вот остановить телеграфную станцию, которая работала в автоматическом режиме, собственными силами отключить не смогли. Пришлось вызывать специалистов из Москвы. Прилетела эта группа: были и мужчины и женщины, и в первый же день вся эта автоматическая станция «замолчала». Но зато к удивлению этой группы в тот же вечер в 22 часа началась сильная перестрелка. Стреляли на улице. Все как по тревоге взялись за оружие и кое-кто побежал к танкам, которые стояли на входе по обе стороны ворот. Минут через 15-20 всё закончилось. Все было нормально, никто не пострадал. Группа из Москвы благополучно уехала через 2 дня.

  Мы пробыли на Главпочтамте чуть больше недели, затем снова его сдали чехам. Покинули территорию, разместились временно в районе ж.д. вокзала. Разбили палаточный городок и находились мы там где-то неделю. Потом нас вывели из города (за 13-14  км) и там мы пробыли до 11 ноября.

  Первое время до обустройства пункта временной дислокации в лесу, нашим бойцам приходилось спать под открытым небом. В любой момент могла быть объявлена боевая тревога.

 Затем последовал приказ о возвращении нас на «зимние квартиры» в ГСВГ. Мы встали в колонну, и выдвинулись в направлении Германии, в г. Эберсвальде.

Танкисты стали готовить бронетехнику к отправке.

Минометчики также готовились встать в колонну:

 Марш был очень трудным. Всё делалось на ходу. Почти сутки не спали, постоянно находились за рулем. Временами начинались галлюцинации, это было страшно, стоило немного отстать от впереди идущей машины и начинало казаться, что на дороге появляется человек, который по колесу движущейся машины  или прицепа забирался под тент, или залазил в кузов. Это было наверное со всеми водителями, не только со мной, такие разговоры были уже потом, боясь друг друга, мы рассказывали об этом.

  Когда мы находились уже на территории Германии, поступила команда готовить и привести в порядок всю технику. При каждой остановке мы занимались этим, а однажды остановились у большого водоема и там-то, в основном, и была отмыта подготавливаемая техника. Встречали нас по всей Германии с радостью, с цветами, это было какое-то странное чувство, которое я никогда не испытывал, и всё это тронуло душу каждого из нас. В Эберсвальде был устроен целый праздник в честь нашего возвращения. В нем принимали участие люди, которые жили в Эберсвальде, их радостные, счастливые лица никогда не забудутся. Вот таким образом закончилась для меня полугодовая эпопея с выполнением нашего интернационального долга. Мы все были очень рады, в том числе и я, что мы с честью и до конца выполнили наш интернациональный долг перед Родиной под командованием нашего командира дивизии гвардии полковника В. Макарцева. А также вместе с нами принимали участие в операции «Дунай» военнослужащие стран Варшавского договора.

  С тех пор прошел не один десяток лет, почти полвека, и теперь нам говорят, что мы были не правы. Как бы нас не уверяли современные политики в том, что политика Советского Союза того периода была ошибочной по  отношению к  Чехословацкой компании, но мы убеждены, что мы были правы, выполнили свой солдатский долг до конца и этим горды. Мы в то время сохранили страну ЧССР и обеспечили мир в Европе.

           Танк «Мать-Родина» на территории 81-го гв. мотострелкового полка. (Из архива командира полка Т.А. Круглова)

 Как символ доблести и чести нашей части эта боевая фронтовая машина осталась в моей памяти навсегда.

Навсегда в памяти солдата.

  Ветеран боевых действий Моисеенко Николай Васильевич, г.Лозовая, Харьковской области, Украина.

  В 1968 году - рядовой, 841-й гвардейский гаубично- артиллерийский полк 11-й гвардейской танковой дивизии 1-й гвардейской ТА ГСВГ. Во время операции «Дунай» был откомандирован в Управление и штаб 11-й гвардейской ТА (ПВД-ЧССР-Тынец-на-Сазове).

   « В 1968 году нашей танковой дивизией командовал легендарный танкист гвардии полковник Подобед Иван Романович. К нему относились в соединении все без исключения, от рядовых солдат до его заместителей с большим уважением. Он был профессионалом высокого класса».

     (Авт.) Согласно данных Сунцева В.П. : 11 гв. ТД входила в состав 1 гв.ТА, а в период операции "Дунай" была придана 20-й гв. ОА.

 11-й гв. танковой Прикарпатско-Берлинской, Краснознаменной, Ордена Суворова дивизии (в/ч пп 58325) командовал с января 1968 года по май 1971 -го гв. полковник Подобед Иван Романович, в последующем генерал-майор, а затем генерал-лейтенант танковых войск.

    Подобед Иван Романович -  генерал - лейтенант в отставке, во время Великой Отечественной Войны во фронтовых условиях получил тяжелые ранения.

 После выполнения боевых задач в операции "Дунай", где он командовал 11-й гвардейской танковой дивизией 1-й гв.ТА,  будучи  уже генералом-майором танковых войск, был назначен заместителем командующего 10-й танковой армией. Готовил спецбатальон подводного вождения танков, который благополучно форсировал Эльбу под водой. Задолго до этого он самостоятельно преодолел в танке под водой Западную Двину. В 1974 году был назначен на должность заместителя командующего войсками Краснознаменного Уральского военного округа по боевой подготовке. В 2001-году был удостоен  звания почетного гражданина Свердловской области.

    Родина оценила заслуги Подобед Ивана Романовича заслуженными наградами:

   2-мя орденами "Красного Знамени", орденом "Отечественной Войны 1-й степени", 2-мя орденами "Красной Звезды", орденом "За службу Родине в Вооруженных Силах СССР 3-й степени".

   А также орденами и 25-ти медалями СССР и зарубежных стран.

 … « В начале лета усилилась боевая подготовка личного состава, и не только танкистов. Штаб в то время дислоцировался на окраине Дрездена – район Клотше. В одном городке рядом со штабом находились реактивный дивизион, зенитно-артиллерийский полк, ремонтно-восстановительный батальон.

   Полигоны были задействованы практически круглыми сутками. Оттачивалось взаимодействие и боевое мастерство солдат и офицеров.

 Почти весь летний период мы принимали участие в различного рода учениях. Жили в полевых условиях, перемещались на местности, меняя временную дислокацию. Где-то в середине августа месяца поступила команда на выдвижение походными колоннами в заданный район. Для танковых подразделений были обозначены конкретные места.

Формирование танковых колонн 11-й гв.танковой дивизии.

   В этот же период соединения часто стали посещать с проверками представители Генерального Штаба Минобороны СССР во главе с Министром Маршаллом А.А. Гречко. Даже среди солдат шли разговоры о том, что будем выполнять боевые задачи в Чехословакии.

 Министр Обороны СССР Маршал Гречко А.А.в сопровождении Главнокомандующего ГСВГ Маршала Кошевого П.К. посещает с инспекцией гарнизоны Группы войск.

   20-го августа 1968 года командиры всех степеней докладывали командованию о готовности войск к длительным маршам.

 Маршал Кошевой П.К. проводит инструктаж с доведением боевых задач командиру 27-й гв. мотострелковой дивизии генералу Сторч Н.В.

 Затем была объявлена тревога, построение в лесу на видимом расстоянии от наших палаток. В спешной обстановке был объявлен приказ на выполнение интернационального долга и проведен инструктаж, предупреждения и конечно вопросы взаимозаменяемости при развитии самых плохих обстоятельств на марше. А также при следовании через населенные пункты.

 Поступила команда получить боеприпасы…

   Мы прошли все дороги, испытания в окружении беснующихся толп людей. Сегодня уже нет смысла говорить о раненых, разбитых и сожженных автомобилях, душевной боли – когда в тебя плюют и стреляют.

   Наша 11-я танковая находилась в самой гуще событий, -  это Прага и близлежащие города, и другие населенные пункты.

Выполнение боевых задач артиллеристами 841-го полка в ходе операции «Дунай». ЧССР, август 1968 год, район Праги, ПВД – лес.

  После стабилизации обстановки и образования Центральной Группы войск, основные соединения и части начали выводить из Чехословакии к местам постоянной дислокации.

   В г.Карл-Маркс-Штадте подразделения нашей дивизии граждане ГДР встречали с цветами, везде проходили митинги. Люди благодарили нас за сохранение мира. Была такая теплая обстановка, что на лицах наших солдат блестели слезы.

 Возвращение.ГДР, город Карл-Маркс-Штадт.

   Митинг, посвященный возвращению Советских войск и частей Национальной Народной армии ГДР.

  В нашем гарнизоне прошли торжественные мероприятия, которые совпали с ноябрьскими праздниками:

 Боевое знамя 841-го гв. Черновицкого, Краснознаменного, орденов Богдана Хмельницкого и Красной Звезды, гаубично-артиллерийского полка 11-й гв. танковой дивизии. Поставленные задачи в ходе операции «Дунай» выполнены. Командованием дана высокая оценка.

Спустя время командир 11-й гв. танковой дивизии Подобед Иван Романович вручит боевую награду командиру 841-го арт.полка полковнику Козину Анатолию Семеновичу. 

 Солдатам в торжественной обстановке перед строем были объявлены благодарности Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза А.А, Гречко, в том числе и мне:

(Авт) О заботе и внимании... Следует заметить - рядовому солдату Благодарность подписывает лично командир дивизии!

   И сегодня, когда приближается 45-я годовщина операции «Дунай» невольно часто вспоминаешь ту пору, однополчан, наших командиров, которые нам давали путевку в жизнь.

   Зам.комдива помню был полковник Видов Александр Сергеевич, начальник штаба - полковник Кудрявцев, нач.политотдела -полковник Куницын, его зам. - подполковник Горбачев, нач.оперотдела -полковник Овчинников Владимир Иванович, нач.особого отдела - подполковник Бункин, нач.разведки - подполковник - Бородин, нач.автотракторной службы - подполковник Шапкин, нач. медицинской службы - подполковник Лайков, его заместитель - майор Алешин (трагически погиб в 1969 году), главный редактор дивизионной газеты "За нашу Советскую Родину" майор Караваев.      В оперативном отделе штаба помню майора Подгайского, старшего лейтенанта Широкого. Командиром комендантской роты в то время был капитан Быков Николай Васильевич, на его замену осенью 1969 года прибыл капитан Гусев, старшина роты Демчук Евгений Дмитриевич, командир автомобильного взвода старшина Махоткин Семен Павлович. Офицерской столовой руководил старшина Муранов (отличный специалист - кулинар), продовольственным складом заведовал ст.сержант Нарышкин.

   У меня есть контакт с бывшим командиром моего 841-го арт.полка полковником Козиным Анатолием Семеновичем, проживает в Москве.Там же проживает генерал-лейтенант Клецкин Станислав Сергеевич( начинал службу лейтенантом  в августе 1968 года в 249-ом мотострелковом полку).В Виннице проживает бывший врач моего полка Кульчицкий (имя, отчество найду в своих записях).В Белгороде проживает бывший командир автотранспортного взвода комендантской роты штаба 11-ой танковой дивизии старшина - сверхсрочник Махоткин Семен Павлович.

   Буду рад получить весточку от бывших сослуживцев, выполнивших с честью интернациональный долг.

 (Авт) К нашему общему сожалению, из беседы с супругой генерала Подобед Риммой Петровной стало известно, что Иван Романович скончался 29 сентября 2010 года.

Они тоже пели «Катюшу»!

   Гвардии сержант запаса Колотов Борис Александрович, г. Архангельск.

 В 1968 году – гв.мл.сержант, командир реактивной установки «БМ-14», 41-го гв. отдельного реактивного дивизиона (оредн), 35-й гв.мотострелковой дивизии 20-гв.ОА ГСВГ, в/ч пп 58322.Ветеран операции «Дунай». Награжден Благодарностью Министра Обороны СССР Маршала А.Гречко за выполнение интернационального долга.

  « В мае 1968 года после окончания учебки под Ленинградом, я, в звании мл. сержант прибыл для дальнейшего прохождения службы в ГСВГ, в 20 армию, 41 гвардейский отдельный реактивный дивизион,(в/ч пп 58322),который располагался  в Дальгов, недалеко от Олимпишесдорф. Я был назначен командиром БМ-14.В июне начались регулярные выезды по тревоге и отработка различных нормативов. Эти "репетиции" проходили почти каждую неделю. Уже в это время на политинформациях  и политзанятиях постоянно обсуждались события, происходящие  на территории Чехословацкой Социалистической Республики.

 И вот, в один из июльских  дней, поднятые по тревоге, мы двинулись по непривычному для нас маршруту. Обычно, как утверждали старослужащие ребята, путь следования многие знали наизусть. Дороги на артиллерийские полигоны были изучены. Здесь же мы двигались другим путем.

 В течение месяца дивизион продолжал находиться в лесу, неподалеку, как мы потом узнали, от чешской границы. Жизнь шла своим чередом. Построения, регулярные занятия по специальной, боевой и политической подготовке. Естественно, ни дня без спорта. Жили порасчетно в  укрытиях, сооруженных из индивидуальных плащ-палаток. По вечерам показывали советские кинофильмы, в основном по военной тематике. Все чаще на занятиях  и политинформациях темой изучения становилась Чехословакия: ее география, история, положение в современном мире.

 Большой резонанс вызвало письмо 99 рабочих завода "Авто-Прага" в газету "Правда". Было очевидно, что люди озабочены судьбой своей страны. На политзанятиях также обсуждали итоги совещаний братских партий в Чиерне-над-Тиссой, Братиславе.

  Между собой мы начали поговаривать о неизбежном походе в Чехословакию. Похоже об этом думали и наши офицеры. Все чаще с нами в курилке появлялся "контрик". Так мы называли офицера-контрразведчика, пожилого  капитана, которого раньше, на зимних квартирах, мы и не видели. Он подолгу беседовал с нами о положении в мире, событиях в ЧССР. За несколько дней до главных событий нам был показан американский(!) фильм"Спартак". Также перед воинами с большой концертной программой выступил ансамбль песни и пляски ГСВГ.

 И вот,20 августа, вечером было объявлено срочное построение, на котором командир дивизиона гв.п/п Алаев зачитал боевой приказ о походе на ЧССР.В течение часа были выданы дополнительные патроны к автоматам, боевые гранаты и индивидуальные перевязочные пакеты. Самое же главное, что поразило нас, это была команда расчехлить установки и зарядить все 16 стволов боевыми снарядами. Такого не было со времен Великой Отечественной войны, чтобы Боевая Машина на марше шла  заряженной и расчехленной.

  Нам было объявлено, что в случае какой-либо поломки автомобиля расчет пересаживается на другой, а неисправный  сталкивается в кювет, дабы не образовалась пробка. По лицам ребят можно было понять, что здесь уже не до шуток.

   По общему сигналу колонна стала выдвигаться из леса. В воздухе стоял сплошной гул. Это на шоссе  выходили другие воинские части. Впереди нас шла танковая колонна. Скорость, в отличие от той, к которой мы привыкли, двигаясь на ученья, была намного выше. Проезжая через населенные пункты ГДР, мы видели удивленные лица немцев. Минут за пятнадцать до границы по цепочке прошел дополнительный инструктаж о боевой готовности и о применении оружия. Говорилось о том, что применять  оружие  следует только в ответ на выстрел. И то если он произведен не из толпы.

 Границу проходили на удивление спокойно. Шлагбаумы были подняты. Стояло несколько советских БТР и группа военнослужащих. Спустя некоторое время колонна стала подниматься в горы. Шли по серпантину. Справа отвесная стена, слева-пропасть. Если мне память не изменяет, это были Рудные горы. Почему-то вспомнились фильмы о войне, когда двигающаяся колонна останавливается в горах у преграды из спиленных деревьев, а сверху их поливают свинцом партизаны.

 В эту ночь       Впервые  ощутили "гостеприимство", когда проезжая какой-то городок около трех часов ночи, на нашу машину бросилась группа  молодых, как показалось, пьяных людей. Они что-то громко кричали и бросали камни. Подобное повторялось неоднократно и днем.

  Самое неприятное началось утром, когда все  динамики на улицах населенных пунктов Чехословакии начали говорить об оккупации страны. Везде были приспущены флаги ЧССР, украшенные траурными лентами. По ходу движения нашей колонны  плотными рядами стояли  чехословаки, и, кто как мог, выражали свой гнев. В нас летели камни, бутылки.

  Отмечу ,что расчет БМ сидел открыто, под стволами, никакой защиты, кроме каски не было. Ребята уворачивались от " обстрела" кто как мог. Для того, чтобы встать на постоянное место, пришлось дважды менять позицию. После того, как прозвучала команда "К бою!", дивизионной разведкой, руководимой гв. ст.лейтенантом Малининым, были даны  цели, на которые были наведены установки.   Это были, как я помню, здания ЦК КПЧ, Правительства, Министерства обороны  и  другие важные объекты.                По-видимому, место дислокации было выбрано не очень удачно. Сзади огневой позиции проходила линия железной дороги, и, из проходящих вагонов электричек постоянно летели какие-то предметы. Ночь прошла очень тревожно. Все небо над Прагой высвечивалось трассерами, вспышками ракет. Слышались одиночные выстрелы и пулеметные очереди. На низкой высоте с ревом барражировали наши МИГи.    В эту ночь спать не пришлось никому. Созданный отряд заграждения с трудом сдерживал беснующиеся толпы.

  Следует отметить, что в основном это были молодые парни, но управляемые отдельными людьми в возрасте, которые подстрекали их.

  К этому времени у нас заканчивалась питьевая вода. Для пополнения запаса к водоколонке на цистерне ехать пришлось группе автоматчиков. Но поступила информация, что вода отравлена. Кстати, об этом сообщил пожилой чех. Пришлось искать другой источник.

  Через несколько дней поступил приказ о смене огневой позиции И снова мы на марше

Двигаемся днем, поэтому мощно ощущаем все "прелести гостеприимства". Все стены домов, заборов исписаны надписями на русском языке: "СССР-фашисты", "Идите домой!", "Советский цирк в Праге" и т.п.

  На наши машины летят кучи листовок с антисоветской пропагандой. Когда проехали через какой-то населенный пункт, попали под обстрел с двух сторон дороги.

  Все указатели населенных пунктов, названий улиц, автотрасс были преднамеренно разбиты или уничтожены. В какой-то момент несколько машин технических служб отстали от колонны. Их тут же окружила многочисленная толпа местного населения. Все они были агрессивно настроены: пытались открыть дверцы автомобилей, открутить крышки бензобаков, прокололи два колеса. И только, благодаря двум нашим танкам, пришедшим на помощь, удалось избежать более тяжких последствий. Правда, пострадал один из бойцов, которому камнем разбили лицо.

 Тогда мало кто обращал на подобное внимание. Главное было не попасть под обстрелы из автоматического оружия.

   Несмотря на ранения, нельзя бросить командира. …

 Через несколько минут вновь возникла угроза повторного нападения…А в кузове боеприпасы.

   На месте новой дислокации дивизиона вновь прозвучала команда "К бою!" И, вновь установки были наведены на определенные цели. А находились мы в районе Небушице, недалеко  от аэропорта Рузине. Для нашего прикрытия и боевого хранения в район позиций подошли танковые экипажи.

  Только успели выставить посты заграждения, как  из кустов появилась группа людей, человек пятнадцать.Как оказалось это были студенты, работающие в саду на уборке. Вели себя они очень агрессивно, показывая явное неуважение к советским воинам. Ценой неимоверных усилий удалось успокоить  эту толпу. Мы, простые солдаты, спокойно им объясняли  для чего пришли, какие наши цели и задачи.

 И такие встречи в первое время проходили ежедневно. Устраивались настоящие дискуссии. А солдаты наши были весьма подкованы в политических вопросах Все-таки сказалась работа замполита дивизиона гв.майора Ваулина Вспоминаю об этом с огромной гордостью Каждый солдат знал политическую обстановку в Чехословакии на пять с плюсом.  Так, на одной из таких дискуссий  местные жители с удивлением слушали весельчака  Отари Хихадзе из грузинского села Диликаури, который на ломаном русском рассказывал о том, как  в 13 веке  черниговская княгиня Кунгута стала женой чешского короля Пржемысла. А далее об Я.Гусе и Я.Жижке. Одним словом, братья-славяне. Многие чехословаки не верили, что с ними дискутируют простые солдаты. Нет, говорят, это переодетые офицеры, политработники.

 Так получилось, что в ЧССР я вступил в члены ВЛКСМ. Прием проходил в штабе 35 дивизии, в палатке. В заявлении так и написал, что хочу быть в первых рядах борцов с контрреволюцией. На комсомольский билет пришлось фотографироваться в полевых условиях, на фоне развернутой простыни.

 Наступила осень. Ночи стали дождливыми, холодными. В палатках были установлены «печурки-буржуйки». Умываться по утрам приходилось ледяной водой. Но, ничего, никто не заболел, все выдержали. В первых числах ноября стали готовиться к маршу домой, в ГДР. 7 ноября проходило торжественное собрание, посвященное Октябрьской революции, на котором присутствовали и приглашенные местные руководители КПЧ. После официальной части был дан концерт армейской самодеятельности и праздничный ужин.

  Уже было объявлено об образовании Центральной Группы Войск. Какие-то части оставались на территории Чехословакии, какие-то отправлялись домой, к месту постоянной дислокации. К маршу домой мы готовились творчески. Все установки были разряжены и зачехлены. На борта автомашин прикреплены флаги стран-участниц Варшавского договора, а также лозунги и транспаранты.9 ноября прозвучала команда "Вперед!". На одном  из домов, неподалеку от границы, висел плакат: "Спасибо Вам! Не уходите!". На территории ГДР, начиная от самой  границы, вдоль автострады ,стояла сплошная стена населения. Следует сказать, что весь марш проходил только в дневное время. Все улыбались, махали головными уборами. Наши машины были усыпаны  цветами, конфетами, пачками сигарет. По прибытии в гарнизон состоялся советско-немецкий митинг.  Каждому воину от местных властей был преподнесен небольшой подарок.

  Приближается 45-я годовщина операции «Дунай». Самому младшему из нас уже за 63. Непонятно только, почему нас не хотят признать участниками боевых действий. Где вы теперь, воины-интернационалисты? Вспоминаю офицеров, командира дивизиона подполковника Алаева, замполита майора Ваулина, комбатов ст.лейтенантов Сухоручко, Вященко, Сосовского.А мои друзья? А. Черкасский и В. Стеценко из Полтавы, Н.Врагов из Чернигова, О. Хвастин  и Г. Никитин из Питера. В.Смолькин из Правдинска, Н. Лаптий из Пензы, В. Столяров и Ф. Кисель из Бреста? Отзовитесь.

                                                                Как и тогда: «Никто кроме нас!»

                                              Ефрейтор запаса Сазонов Александр Васильевич, г. Таганрог. 

  В 1968 году – ефрейтор, разведчик-сапер 143-го отдельного инженерно-саперного батальона 7-й гв. Воздушно-десантной дивизии ВДВ СССР, в\ч 32553. Награжден Благодарностью Министра Обороны СССР, Маршала Гречко за выполнение интернационального долга. 

   Справа  Сазонов Александр, слева Кожаров Георгий. Вместе призывались и вместе возвращались на Родину в отчий дом после выполнения боевых задач, выполняя интернациональный долг.

   Не так давно мы отмечали День Воздушно-десантных войск, и не так уж много времени разделяет нас от другой даты – 45-летия операции «Дунай». Мне эта дата очень дорога, в первую очередь потому что мне довелось принимать участие в операции «Дунай» в 1968 году, по оказанию интернациональной помощи чехословацкому народу от происков и сил контрреволюции.

  Практически с первых дней службы в 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии началась интенсивная подготовка и в последующем, становление как солдата, воздушного десантника. Без физической подготовки, выносливости в этом роде войск служить невозможно. И мы со временем становились такими. Основную часть составляла боевая подготовка – прыжки по ночам с парашютами и оружием, иногда с техникой и снаряжением. Была и своя специфика по воинской специальности по водолазному делу, разведке и минированию, а  также разминированию. Иногда казалось, что интенсивная подготовка давала себя знать, действия доходили до автоматизма. Но на первый взгляд такое мнение было ошибочным, поскольку с каждым прыжком, боевой стрельбой, рукопашным боем, погружением в водные препятствия, минированием, и все эти действия на время, скорость и с расчетом на безошибочность, - выявлялись недостатки. Задачи ставились более сложные и ответственные. Это сознавал каждый из нас.

   В одном призыве служили ребята из Таганрога в нашей 7-й ВДД, а также Кундрюков Анатолий из Белокалитвенского района и Коломейцев Николай  из Каменского. Так что среди земляков было нескучно, да и некогда было скучать.

  Нашей выучкой постоянно руководил заместитель командира батальона по парашютно-десантной подготовке гвардии майор Жирков. В этом деле он был асом, воевал во время Великой Отечественной  войны в войсковой разведке и десантах, участвовал в боевых действиях в период операции «Вихрь» в Венгрии в 1956 году. Для нас он был, как говорят в народе, «как отец родной».

  Командиром взвода у нас был старший лейтенант Архипов, который был очень подготовленным офицером и потому пользовался уважением среди солдат. Мне неоднократно приходилось с ним погружаться с боевым снаряжением  и выполнять задачи в условиях, приближенных к боевым.

                              Справа – ст. лейтенант Архипов, слева ефрейтор Сазонов после погружения и проведенной разведки.

   Замполит неоднократно выступая перед личным составом батальона, информировал нас о международном положении. И мы знали, что обстановка в Чехословакии может выйти из-под контроля. На тот период начались расправы с мирным населением со стороны контрреволюционных элементов.

  20 августа 1968 года несколько раз объявлялась боевая тревога, мы в это время уже были расположены в запасном районе и жили в палатках. К вечеру поступила команда получить оружие и боеприпасы. Вся наша амуниция была при нас. Во второй половине дня мы вновь прибыли на автомашинах «ГАЗ-66» в район аэродрома, где неподалеку стояли нам знакомые десантно-транспортные «АН-12». Оружие сложили в пирамиды  с назначением  ответственных. По команде занялись проверкой снаряжения.

  Автомашины и другую технику, снаряжение начали грузить  в самолеты. И через некоторое время нам объявили, что будем вылетать в Чехословакию.

   Через полтора часа  у офицеров в планшетах уже были карты. Но что было непонятным, что будем вылетать без парашютов.

   Вечером, вернее в ночное время, вновь объявили тревогу, на этот раз настоящую. Мы опять оказались на аэродроме, погрузка прошла нормально. Затем вылетели. Через какое-то время началась гроза, шел сильный дождь.

   Приземлились в аэропорту Рузине на рассвете. В первую очередь необходимо было произвести разгрузку техники и боеприпасов. Всё это пришлось делать, не выключая двигатели самолетов.

  Первая команда поступила срочно выдвинуться  в район редакции «Руде Право», которая была захвачена контрреволюционерами. Нами частично был задействован гражданский местный транспорт.

   Преградами для проезда были массы людей. Но все обошлось благополучно. Правда, в одном месте, когда ехали по Праге, нашу автомашину остановили люди с чехословацкими флагами и транспарантами, и не давали возможности двигаться дальше. Старшим у нас был ст. лейтенант Архипов, который пытался их успокоить, но получил удар в лицо, затем из толпы раздались выстрелы. Мы были вынуждены сделать несколько коротких очередей вверх. После этого толпа расступилась и нам дали возможность проехать дальше.

   В других местах также была слышна стрельба и в небо уходили нити трассирующих пуль. Везде была неразбериха и беспорядок.

   Через трое суток мы возвратились в район аэропорта, где уже находились и прибывшие  солдаты Болгарской Народной Армии.

   В последующие дни мы по командам выезжали по указанным объектам, где изымали оружие и боеприпасы к нему из тайников в административных зданиях учреждений и министерств. Грузили его и вывозили под сопровождением и усиленными группами, иногда с танками и БТР на специальное складирование. Среди оружия было много автоматического, а также винтовки, пистолеты и боеприпасы иностранного производства.

   Однажды по приказу командира мы выехали в расположение тюрьмы, откуда по сообщению наших разведслужб работали подпольные передатчики и были запеленгованы. В связи с тем, что проникнуть на территорию было невозможно, пришлось совместно с танкистами вынести ворота. В результате были задержаны два человека с радиопередающими устройствами, а также изъяты листовки в мешках. Таковы были наши будни. В ряде точек и на объектах мы несли боевое дежурство.

 Перемещение по городу к новому объекту. Сазонов, солдаты из разведывательно-водолазного взвода. ЧССР, Прага, октябрь1968 года.

         Справа А. Сазонов, слева – старшина 2-й роты С. Гричук, возле Посольства СССР. ЧССР, Прага, октябрь 1968 года.

                                    Во дворе Посольства СССР (возле фонтана). Гричук С., Сазонов А. с сослуживцами.

         А еще через время нас вывели дальше в окраинную часть Праги.

        В центре: и.о. комбата капитан Семенчук А.И. Второй справа-налево: зам. командира майор Жирков и солдаты нашего батальона. ЧССР, район Праги, сентябрь 1968 года.

            Когда наступила осень, стало прохладно. Нас стали готовить  к возвращению в Союз на «зимние квартиры».

Последние часы перед вылетом на Родину. В первую очередь необходимо привести в порядок оружие. Второй справа налево: А. Сазонов. ЧССР, ПВД – лес в районе Праги. Ноябрь 1968 года.

   После выполнения поставленных задач мы все организовано вылетели в Союз. Нам всем была объявлена Благодарность Министра Обороны СССР Маршала Гречко А.А. за выполнение интернационального долга, чем я и мои однополчане – ветераны операции «Дунай» очень гордимся.

                                                   ... Должна работать связь - закон такой...

    Кляпетура Сергей Петрович г.Моздок, Северная Осетия. В 1968 году гвардии рядовой, радиотелеграфист радиостанции "Р-118БМ",150-й гв. ОБС  128 гв.МСД , 28 армейский корпус  ПрикВО, вч 23663. Награжден Благодарностью Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза А.Гречко за выполнение интернационального долга.

   Слева Кляпетура С.П.,справа  однополчанин Мытарев .Фото после боевого ночного дежурства в сети на радиостанции "Р118БМ".

    В составе Гвардейского отдельного батальона связи  в 1 час 47 минут 21 августа 1968 года мы пересекли границу с ЧССР. Наш батальон входил в состав 128-й гвардейской мотострелковой дивизии и дислоцировался в г. Мукачево.  В ЧССР входили через гор. Чоп.

  С марта по 20 августа 1968г. у нас проходили учения, отрабатывались нормативы по воинским специальностям, боевая учеба не прекращалась и в летний период. 20 августа 1968 года  начальник штаба  майор Белоиван,когда уже стемнело, в полевых условиях  проводил инструктаж по предстоящей миссии наших солдат по оказании помощи Чехословацкому народу от сил контрреволюции. Было объявлено  о начале проведения  операции "ДУНАЙ".Спустя некоторое время мы получили боеприпасы- полные боекомплекты для ведения боевых действий с вооруженными террористами,направленными на территорию Чехословакии для вооруженного государственного переворота. Их переброска проходила постепенно под видом и документами туристов.

 Представители контрреволюции заранее в большом количестве, под патронажем  ЦРУ подготовили схроны с различным вооружением, боеприпасами, взрывчаткой, и тд. В назначенное время эти контрреволюционеры должны были использовать оружие находящееся в тайниках и схронах.

  Но планам НАТО в части размещения ракетных баз вблизи Чехословацкой границы (тем самым приблизившись и к западным границам СССР) не суждено было сбыться. Войска Варшавского Договора завладев инициативой опередели боевые порядки их войск, которые принимали участие  в учениях приближенных к боевой обстановке на территории ФРГ и приближались к границам ЧССР.

 " кого я помню - в верхнем ряду- крайний слева - Кикнадзе (Грузинская ССР),второй слева направо - начальник радиостанции сержант Шидловский; третий Новиков (Краснодарский край), четвертый Мытарев (Ставропольский край). В центре командир взвода лейтенант (?) был призван из запаса .

Крайний справа - Шнайдер (Казахстан). Второй справа налево - Ярош (Украина), третий - Кляпетура ( Ставропольский край).

В нижнем ряду  крайний справа - водитель радийной автомашины по имени Равшан (Узбекистан). В центре Игнатьев. Чехословакия, октябрь 1968 года, в 120-ти км от Праги. В районе жд станции Шеветин".

  Задача артиллеристов тоже была выполнена . Последнее приготовление перед погрузкой орудий в эшелон для следования в ГСВГ к месту постоянной дислокации. Получился памятный снимок солдата - артиллериста Шарюк Владимира Федоровича (из города Великие Луки).Чехословакия, ноябрь 1968 года.

    Наш батальон поддерживал связь со штабами Армии,Округа,полков,батальонов и другими   группировками войск Варшавского договора. Принимали участвие с другими подразделениями по изьятию схронов с оружием,поддерживая их связью. Моя  служба проходила  на радиостанции "Р-118БМ",которая была установлена на автомобиле ЗИЛ-157, на нем я проехал от Мукачево до Шеветина (ЧССР). В состав радиостанции входил экипаж из четырех человек: начальник радиостанции, старший радиотелеграфист, радиотелергафист и водитель.  При передвижении по дорогам  ЧССР  на рассвете в районе   примерно в районе за г. Чьерне-над-Тисой на рассвете 21 августа 1968 г. нашу колонну обстреляли неизвстные. Водитель умница, мы его звали  Равшан (узбек), увел машину в безопасное место, мы ответили тем же. Подобные случаи были не единичными. Бог миловал, спасибо ему, остались живы!!!  Но свой интернациональный долг мы выполнили с честью.

  Прошло с той поры много лет. Даже не верится. что сравнительно через короткое время уже исполнится 45 лет операции "Дунай". Мы по жизни общаемся с ветеранами- непосредственными ее участниками. проживающими в селе Кизляр Моздокского района Республики Северная Осетия - Алания: Закороев Яроги Хусейнович (1946г.р.) , 224-й гв.мсп 27-гв.МСД 1-я гв. ТА ГСВГ, вч пп 58464; Аскеров Дрес Ахметович(1946 г.р), вч 24128 (в Союзе, ЧССР - вч пп 34780- штаб 38-й ОА ПрикВО, пункт временной дислокации в Тренчине; Гулаев Рашид Висингереевич (1947 г.р.), вч 54391 - (в ЧССР), 1097-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион  (38-ОА),ПВД - Курживоды; Гулаев Магометгерей Висингереевич (1949 г.р) вч пп 58639 - 23 тп 9 тд, 1-я гв. ТА ГСВГ, ПВД- Хотешов.

 Может отзовутся их однополчане ... 

С белой полосой в составе Прикарпатского фронта

   Юрий Мухажевич Ивазов, в 1968 году рядовой,  в/ч 69606, 164-м гвардейский мотострелковый полк, 30-й гвардейской мотострелковой дивизии Белорусского военного округа, который дислоцировался в городе Волковыске, Гродненской области Западной Белоруссии. Командирами полка были полковник Панов, затем подполковник Ратников, секретарем парторганизации полка  все это время был майор Жуков.

  Службу проходил в третьем батальоне третьей роты под начальством командиров: батальона - майора Шпак, роты - капитана Кунда.

  Часть подняли по тревоге 4 апреля 1968 года, и полк передислоцировали в Закарпатье между городами Чоп, Ужгород, Мукачево в горной местности.

  В 3 часа утра 21 августа 1968 часть подняли по тревоге, и мы пересекли государственную границу Чехословакии.  

  Скорость движения по маршруту была высокая, была команда не останавливаться, а в случае поломки или неисправности техники, ее оставлять на месте, и всем двигаться дальше. В начале движения по маршруту люди нам рукоплескали, на лицах людей была радость, и они с надеждой смотрели на нас. Вскоре, по мере продвижения, отношения изменились, люди стали более суровые, и появились лозунги «Ваши отцы и деды освободители в 1941-1945 годах, а вы оккупанты», кидали камни.

  В Кошице, на узких улочках народу было много, некоторые молодчики   на поворотах умудрялись стучать по капотам наших машин. Машины мотострелкового полка  сопровождали танки, за которыми мы чувствовали себя более безопасными, вызывали опасения со стороны контрреволюционных элементов.Нам не понятна была злоба граждан Чехословакии, так как мы считали своей миссией защиту социалистических завоеваний на их же благо. 

  Потом нам сообщили, что в районе Кошице пострадал персонал медсанбата, который ехал в арьергарде. Нападавшие на солдат причинили им ранения, вытаскивали водителей из автомашин и пускали под откос технику. Нас сдерживала команда не поддаваться на провокации.

  В городе Зволене полк участвовал в блокировании зенитного полка и лётной части. В  городе Римавска-Собота нам поставили задачу блокировать автобат Чехословацкой народной армии.

  Для взятия объекта были задействованы 4 танка, артиллерийский расчет из 3 орудий и система ПТУРСов. С воздуха операцию корректировали, наземные подразделения получали команды на продвижение танков и пехоты. Продвижение затрудняла пересеченная местность, на подступах был глубокий противотанковый ров и несколько рядов колючей проволоки.

  Мы, стрелки, по всему периметру окружили указанный объект. Наша задача заключалась не допустить прорыва личного состава из части. Мы были экипированы по требованиям военного времени, в касках, снаряжены саперными лопатами на случай рукопашного боя, у каждого было по 120 патронов к автомату Калашникова, готовы были отразить и химическую атаку.

  После 6-ти часового ожидания и продвижения на некоторое расстояние, курсировавший в воздухе вертолет произвел посадку в части чехословацкой армии. Мы были в тревожном ожидании и боялись за жизнь тех людей, которые оказались на территории части. Чувство сопереживания усиливалось каждую минуту. Как потом выяснилось, этим бесстрашным человеком был командир 164-го гвардейского мотострелкового полка и его штаб. Через 10-15 минут поступила команда выступить для занятия территории части, и всё пришло в движение. К счастью, оружие применено не было.

  Примерно на расстоянии одного километра мы оцепили по всему периметру это подразделение, и начали заходить. Въехавшие в расположение части интернировали солдат и их место занял батальон автомобилистов. Этой операцией руководил командир полка Ратников и командир батальона Шпаков.

 Наш мотострелковый полк остановился в 5-ти километрах от города Римавска-Собота. Прочесали лесной массив и прилегающую местность. Вокруг расположения прочистили 7-ми метровую полосу отчуждения для видимости, разбили палатки и в лесных условиях жили до 13 ноября.При этом по приказаниям командиров выполняли боевые задачи в районах населенных пунктов. В некоторых местах изымали оружие и боеприпасы.

   В окрестностях города Римавска Собота, сентябрь 1968 года, в/ч 49115.Третий слева направо Николай Кузьмин (БССР).Крайний справа водитель санитарной машины Ренат Ибрагимов (Узбекистан). 

  В условиях военного времени 164-й гвардейский мотострелковый полк вошел в состав Прикарпатского фронта под командованием генерал-полковника Бисярина В.З., а полку дали условный номер 49115. В условиях повышенной боевой готовности мы простояли там более двух с половиной  месяцев. И в ноябре мы маршем двинулись на запад и заняли расположение стрелковой части в городе Йелшава. Там и продолжил службу в составе войск вновь образованной Центральной Группы войск.

  Войсковая часть 49115. На снимке слева направо: мл. лейтенант командир 1 взвода Бондарчук,    командир 3 взвода 3 роты 3 батальона  - Золотарев,  командир роты капитан Кунда, мл. лейтенант командир 3 взвода Жуков. Временное место проживания  офицерского состава , ЧССР,ноябрь 1968 года.

  Построение перед постановкой боевой задачи (войсковая часть 49115) в районе Кошице сентябрь 1968 года. В строю военнослужащие мобилизованные из запаса и призванные на службу перед вступлением в Чехословакию. Второй справа врач полковой медицинскоц службы ст. лейтенант медицинской службы Халмыков Юрий Николаевич из Карачаево-Черкесской республики; следующий санитар Стрельников Анатолий из Сибири, Лешкевич Николай, водитель санитарной машины (Барановичи). Второй ряд первый слева Мираб Махатадзе из г. Гори Грузинской ССР.

  Следует отметить, что она отличалась от условий в Белорусском военном округе. Хотя служба в мотострелковой части никогда не считалась легкой, но здесь совершенствовали боевую выучку и днем и ночью. В условиях, приближенных к боевой обстановке, за время моей службы погибли мои однополчане: Михайлов Алексей, сержант полковой медицинской службы, и с 3-й роты сержант Старовойтов. Возможно, что в нынешнее время этим трагическим случаям придали бы иную оценку, а тогда просто позабыли.  Видимо секретность, и доля успеха бескровной операции, одержали верх над чисто людскими болями.

                 И вот в ноябре 1969 года наступил «дембель». ЧССР, Центральная Группа войск. Крайний слева – Ю. Ивазов.

                                                                      Командир орудийного расчета

Старший сержант запаса Гутов Ибрагим Хаутиевич, Кабардино-Балкарская Республика .

В 1968 году сержант, командир орудийного расчета, 1052-го гаубичного артиллерийского полка 20 ТД СГВ, в/ч пп 12255.

 Пункт постоянной дислокации части находился  в городе Свидница  Польской Народной Республики. Награжден Благодарностью   Министра обороны СССР А.А. Гречко согласно Приказа №242 от 17 октября 1968 года за участие в операции"Дунай".

  В преддверии к Чехословацким событиям, полк находился в полевых условиях недалеко от границы с Чехословакией в районе Елена Гура.

  Днем 20 августа 1968 года было построение, на котором выступил  генерал из Северной Группы войск и вкратце охарактеризовал политическую обстановку.

  Командир батареи капитан Боровой дал последние наставления перед маршем. Вечером собрали сержантский состав и нас дополнительно проинструктировали и вручили каждому старшему машины маршрут движения, где конечной точкой был обозначен город Ческе-Будеевице.

  В этом списке были помечены города, где надо было соблюдать особую бдительность и где надо быть особо осторожным. Согласно наставления, останавливаться и задерживать колонну было нельзя. Если какая-то машина выходила из строя, нужно было оттеснить её в кювет, а орудие прицепить к свободной машине, а таких было несколько на батарею, и ехать дальше.

  На границе пограничников не было. Как потом стало известно, их просто стоящие рядом польские пограничники  ко времени «Ч» успели обезоружить и запереть.

  Города Фридланд и Пардубице мы проехали рано утром и горожане не особо отличали войсковое учение от боевой операции и поэтому относились как-то безразлично. С продвижением на юг, людей в черном и с недовольной гримасой становилось больше. Первые плакаты: «Убирайтесь из Чехословакии», «Мы за Дубчека» мы увидели уже с рассветом. Потом я понял, какую непростую задачу мы выполняем. На маршруте я убедился, что мы не объезжали города, а ехали по центральным улицам, демонстрируя мощь войск Варшавского договора.

  Третий орудийный расчет, командиром которого я был, включили в командирскую походную заставу. Ехал я в кабине с водителем, а расчет на кузове. Мы были в голове колонны: 5 или 6 экипажем и имели возможность наблюдать за действиями головной команды. Водителем тягача «Урал-375» был выходец из Украины по фамилии Воробей. Мы себя считали старослужащими (мне было 21 год), а он был осеннего призыва, и ему не было еще 19 лет. По прошествии  времени,  я не перестаю удивляться его стойкости, с которым он вел машину, несмотря на молодость. За время движения, а ехали мы почти сутки без отдыха, у него на лице не было следов усталости или уныния.

   Рядовой Воробей был шестым ребенком из многодетной семьи. Совершенно мальчишка, а вел машину как возмужавший мужчина. Движение на большой скорости и частое переключение педалей были сопряжены с  перегревом агрегатов. Педали переключения были настолько горячими, что сапоги у водителя потели, и он на босую ногу переключал педали, при этом шутя говорил: «Ибрагим, это чтобы я не уснул, щекотно делаю ногам».  Я иногда присматривался за тем, чтобы он не уснул за рулем, но через некоторое время убедился, что водитель был стойким и не из робкого десятка. 

  Перед въезд