Кто же они...

 История знает много примеров по оказанию военной и интернациональной помощи другим государствам. В свое время Фидель Кастро высоко оценил политическую, экономическую и военную помощь со стороны Советского Союза, иначе революция была бы обречена на поражение.

  Благодаря всесторонней помощи и поддержке, которую оказали Демократической Республике Вьетнам Советское государство и другие социалистические страны, героическому вьетнамскому народу удалось защитить свою родину от агрессоров.

  Выполнение интернационального долга со стороны как Вооруженных Сил Советской Армии, так и армий стран-участниц Варшавского договора по защите социалистических завоеваний и борьбе с контрреволюцией, нашло свое отражение в документах ХIV съезда Компартии Чехословакии в 1971 году.

  Советские воины с чувством высокой ответственности выполнили свой патриотический и интернациональный долг.

  Однако, по непонятным причинам бывшие воины Советской Армии, принимавшие участие в Чехословацких событиях, не являются интернационалистами. И который год по счету они будут украдкой и скромно вспоминать об этом 23 февраля и 21 августа. А последние годы и 15 февраля, когда отмечается День воина-интернационалиста.

  Хотелось бы надеяться, что этот вопрос в будущем сможет прокомментировать вновь назначенный Министр Обороны РФ Герой России генерал армии Шойгу С.К., который всегда в любой обстановке относился к солдату с большим уважением.

  И действительно, у ветеранов операции «Дунай» до сих пор хранятся Памятки, Грамоты (ВЛКСМ) и Благодарности от Министра Обороны СССР за выполнение интернационального долга.

  

Для справки: Грамота Президиума Верховного Совета СССР изготавливалась двух видов:

- с надписью на развороте: «За мужество и воинскую доблесть, проявленные при выполнении интернационального долга в Республике Афганистан»;

- с надписью на развороте: «За мужество и воинскую доблесть, проявленные при выполнении интернационального долга».

 

   Согласно Приказа Министерства  Обороны СССР №220 от 05.07.1990 года был дополнен «Перечень государств, городов, территорий и периодов ведения боевых действий с участием граждан Российской Федерации» Республикой Куба. По непонятным причинам Чехословакия (единственная!) в список не была включена, и, как следствие, вышеуказанные грамоты не были вручены бывшим военнослужащим, выполнявшим интернациональный долг в этой стране в 1968 году. И если сегодня бывшие воины-интернационалисты операции «Дунай» не признаются таковыми, то кто же тогда они?

Наши боевые друзья из Казахстана…

 В памятные дни к 75-й годовщине Победы в Великой Отечественной войне из Республики Казахстан получена весточка от одного из однополчан по службе в Северной Группе войск – одного из потомков защитника Родины.

 

 Крайний слева – Адилов Кусманияр, проходил службу в рядах Вооруженных Сил СССР (1965-1968 гг.) в 8 гвардейском танковом полку (седьмая рота) в\ч пп 31695, 20-й танковой Звенигородской Краснознаменной дивизии СГВ, наводчик танка Т-62 в экипаже командира танка сержанта Локтева Г.В.

 В 1968 году принимал участие в защите социалистических завоеваний в ЧССР – военно-стратегической операции «Дунай». За образцовое выполнение интернационального долга приказом Министра Обороны Маршала Советского Союза Гречко А.А. №242 от 17.X.1968. Адилову К. объявлена Благодарность.

  Танкисты 7-й ТР, с честью выполнившие боевые задачи в ходе операции «Дунай».

 Впоследствии К. Адилов был назначен художником полка.

 На фотографии под названием «Фото из личного архива Локтева Г.В.», второй справа налево командир танка Локтев Г.В. со своим экипажем, я стою крайний справа.

Вводу войск в ЧССР предшествовала углубленная боевая и политическая подготовка. К. Адилов – при проведении политзанятий.

 Наш командир полка – легендарный танкист, Герой Советского Союза Клюев Василий Кузьмич (справа). Расположение 8-го ТП 20 ТД СГВ. Гарнизон Свентошув, Польша.

 (Авт.В. Шевченко) «С материалами ознакомлен бывший командир танка Локтев Г.В. – проживает в Миллеровском районе Ростовской области. А также оповещены бывшие военнослужащие 8-го гв. ТП – однополчане Адилова К. – с Украины, Белоруссии.

 И в этой связи публикуем биографического характера материалы, посвященные ветерану Великой Отечественной войны, Герою Советского Союза Клюеву Василию Кузьмичу под заголовком: «Наши учителя – командиры»:

 Клюев Василий Кузьмич

27.07.1922 – 30.06.1972

Герой Советского Союза

  Клюев Василий Кузьмич – в период Великой Отечественной командир взвода 36-й танковой Краснознаменной ордена Суворова бригады 11-го танкового Краснознаменного корпуса 69-й армии 1-го Белорусского фронта, лейтенант.

 Родился 27 июля 1922 года в деревне Инютино, ныне Богородского района Нижегородской области в семье зажиточного крестьянина. Русский. Член КПСС с 1953 года. У родителей был большой двухэтажный полукаменный дом и маслобойня. Когда началась коллективизация, чтобы спасти детей и не испортить им дальнейшую жизнь, Клюевы покинули деревню, оставив все нажитое добро. В 1930 году поселились в поселке Сормово (Нижний Новгород). Здесь в 1940 году Василий окончил школу-десятилетку N 115. В школе активно занимался спортом, готовился к службе в армии, в танковых войсках.

 В октябре 1940 года был призван в Красную Армию и направлен не в танковые войска, куда ему хотелось, а в кавалерию. Службу проходил в Забайкалье, на станции Отпор недалеко от границы. Стал отличником боевой и политической подготовки и был направлен на курсы младших лейтенантов. По окончанию учебы в мае 1941 года, воспользовался случаем уйти в технические рода войск и получил назначение в отдельный автотракторный батальон.

 Здесь встретил начало Великой Отечественной войны. С ноября 1941 года младший лейтенант Клюев участвовал в боях на Северо-Западном фронте, в разгроме Демянской группировки противника.

 В декабре 1942 года его направили на переподготовку на курсы офицерского состава при Харьковском танковом училище, эвакуированном в город Чирчик (Узбекистан). Через полтора месяца он стал командиром курсантского взвода. Готовя офицеров-танкистов для фронта, в совершенстве освоил технику. В сентябре 1944 года получил назначение в Нижнетагильское танковое училище преподавателем огневой подготовки.

 Только в конце 1944 года был направлен в действующую армию.
Лейтенанта Клюева назначили командиром танкового взвода в 36-ю танковую бригаду, находившуюся в районе Пулавского плацдарма на берегу реки Висла. В короткий срок Клюев сделал свой взвод одним из лучших в батальоне.

 В первый день Висло-Одерской наступательной операции, 14 января 1945 года, 11-й танковый корпус, на левом фланге которого действовала 36-я танковая бригада, был введен в сражение. К вечеру танкисты, прорвали оборону противника на глубину 20 километров. Продолжая стремительное наступление, на следующий день вклинились в оборону противника еще на 50 километров и 16 января взяли город Радом.

 Командир 3-го батальона капитан Рогозин послал Клюева с танковым взводом провести боевую разведку на западной окраине города. Разведчики обнаружили на дороге, идущей от города на запад, скопление автомашин, танков и обозов. Передав об этом в бригаду, Клюев решил нанести первый удар своим взводом. Три танка на большой скорости врезались с тыла в скопление вражеской техники. Огнем из пушек и пулеметов, гусеницами уничтожили 4 самоходных орудия, 12 пушек, 130 автомашин, 150 повозок с различными грузами, около 50 гитлеровцев. Танковый корпус продолжал движение вперед.

 В ночной разведке в районе населенного пункта Пшисуха взвод Клюева обнаружил большое скопление войск противника. Передав по рации координаты и состав встреченной группировки, Клюев решил создать видимость ее окружения и атаковал с запада. Его «тридцатьчетверки» на больших скоростях ворвались в боевые порядки и принялись давить вражескую технику броней и гусеницами. Пользуясь замешательством и паникой, нанесли фашистам большой урон.

 Когда бригада вышла в этот район, то на месте боя взвода Клюева обнаружили подбитыми 4 самоходных орудия, 30 грузовиков, 4 артиллерийских батареи. Около 40 гитлеровцев было убито, четырех офицеров взяли в плен. Кроме этого остались брошенными 90 автомашин и 75 груженых повозок, 8 ручных пулеметов...

 Отличился взвод Клюева и при ведении разведки у железнодорожной станции Опочно. Танкисты обнаружили уходящую на запад большую колонну грузовиков противника под охраной нескольких танков. Скрытно обойдя колонну и доложив в бригаду сведения о ее составе, Т-34 встали в засаду. Когда вражеские танки подставили им свои борта, открыли по ним прицельный огонь, а затем налетели на вереницу машин...

 19 января командир батальона Рогозин, представил танкистов взвода Клюева к боевым наградам, а отважного лейтенанта к званию Героя Советского Союза. Отмечая в наградном листе мужество, отвагу и решительность на поле боя командира взвода Клюева, его умелое командование взводом, он сообщал: "За период наступательных боев с 14-го по 19 января 1945 года взводом уничтожено 12 танков и самоходных орудий, 9 пушек, 14 ручных пулеметов, 2 миномета, 90 автомашин, 120 повозок с грузами и лошадьми. Убито 90 солдат и офицеров. Захвачены трофеи: 140 автомашин, 17 пушек, 13 минометов, 7 танков. Взяты в плен 36 солдат и 12 офицеров."

 20 января наградной лист подписал командир 36-й танковой бригады полковник И.А. Жариков. Согласился с такой оценкой подвига Клюева и командир 11-го танкового корпуса генерал И.И. Ющук.

Наступление продолжалось. 30 января отважный танкист участвовал в разгроме окруженной подвижной группировки противника, пытавшегося пробиться на запад из района Свебодзина. В первых числах февраля войска танкисты вышли на Одер, форсировали по льду реку и захватили на левом берегу в районе Кюстрина плацдарм. До Берлина оставалось 60 километров. Перед штурмом Берлина 11-й танковый корпус придали 1-й гвардейской танковой армии.

 Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года за образцовое выполнение заданий командования и проявленные мужество и героизм в боях с немецко-фашистскими захватчиками лейтенанту Василию Кузьмичу Клюеву присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда" (N 6401). Награду герой-танкист получил в боевой обстановке.

 16 апреля началась Берлинская операция. 20 апреля танковый батальон под командованием майора Рогозина первым ворвался на улицы города Мюнхеберг, прикрывающего подступы к Берлину. 23 апреля в числе первых танковый взвод Клюева ворвался на восточные окраины Берлина и участвовал в захвате Силезского вокзала. 29 апреля завязались ожесточенные бои на подступах к рейхстагу, лейтенант Василий Клюев был в одной из штурмовых танковых групп. 30 апреля у стен Рейхстага его танк был подбит, а командира раненого и без сознания товарищи отправили в медсанбат. Позднее за бои в Берлине Клюева наградили орденом Красной Звезды.

 Осколочные ранения у Клюева оказались нетяжелыми и вскоре он вернулся из госпиталя в свой корпус - 11-й танковый Радомский Берлинский Краснознаменный, орденов Суворова и Кутузова 2-й степени. Продолжал службу в Восточной Германии, стал старшим лейтенантом. В 1952 году окончил Высшую офицерскую бронетанковую школу, в 1959 году - Военную академию бронетанковых и механизированных войск.

 В начале 60-х в звании полковника проходил службу в 20-й танковой Звенигородской дивизии в должности командира 8-го гвардейского танкового полка Северной Группы войск с дислокацией – гарнизон Свентошув (Нойхаммер) Польша.

 Василий Кузьмич вырастил в боевом подразделении – полку – не одно поколение высоко классных специалистов 1-го класса и мастеров танкового огня, что в будущем сыграло очень важную роль при выполнении боевых задач в военно-стратегической операции «Дунай» в 1968 году, и чем мы гордимся до сегодняшнего дня.

 Помимо воинских специальностей танкистов, он личным примером выполнял упражнения на спортивных снарядах на «отлично», включая брусья и перекладину по принципу «Делай, как я!» …

 В 1970 году он окончил высшие академические курсы при Военной академии имени М.В. Фрунзе. Командовал танковой дивизией Уральского военного округа. Был награжден орденом Красного Знамени.

 Генерал-майор танковых войск Клюев В.К. скоропостижно скончался от сердечного приступа 30 июня 1972 года *. Похоронен в городе Челябинске на Успенском (Цинковом) кладбище (квартал 1). 

Похоронен на Успенском кладбище.
Фото май 2012 г.

 Награждён орденами Ленина, Красного Знамени, Красной Звезды, медалями.

 В Нижнем Новгороде именем Героя названа улица, на ней установлена мемориальная доска. На школе № 115, где он учился, также есть мемориальная доска, а перед школой поставлен памятник - танковая башня на высоком постаменте. Его имя вписано на стеле площади Героев.

 Мы всегда с благодарностью будем помнить нашего командира.

КЛЮЕВ Василий Кузьмич
(27.07.1922, дер. Инютино ныне Богородского района Нижегородской области — 30.06.1972, Чебаркуль)

   Участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (24 марта 1945), генерал-майор танковых войск. Работал на авиационном заводе. В армии с 1940; окончил курсы младших лейтенантов (1941). На фронте с декабря 1941; прошел переподготовку на курсах офицерского состава при Харьковском танковом училище (1943). Лейтенант, командир взвода 36-й танковой бригады 11-го танкового корпуса 69-й армии 1-го Белорусского фронта. Отличился в боях за города Радом, Опочно, Томашув-Мазовецки, Лодзь (Польша) 14—19 января 1945: действуя в составе разведывательного отряда, добыл ценные сведения о противнике, со взводом разбил несколько вражеских колонн, ликвидировал 12 танков и самоходно-артиллерийских установок, 9 пушек, 90 автомашин. После войны окончил Высшую офицерскую бронетанковую школу (1952), Военную академию бронетанковых и механизированных войск (1959), Высшие академические курсы при Военной академии имени М.В. Фрунзе (1970). В 1967—1968 командовал 68-й мотострелковой дивизией в Чебаркуле. Награжден орденами Ленина, Красного Знамени, Красной Звезды, медалями. В Нижнем Новгороде именем Клюева названа улица, установлена мемориальная доска.

Е. Л. Зорина 

Республика Казахстан. Генерал-майор Исенгулов Айткали Гусманович 

В 1968 году – старший лейтенант, заместитель командира 144-й роты специального назначения 1-й гвардейской Танковой армии Группы Советских войск в Германии (в\ч пп 38659) 

 Принимал участие в военно-стратегической операции «Дунай» в составе Центрального фронта. Согласно приказа №242 от 17 октября 1968 г. награжден Благодарностью Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза А.А. Гречко за образцовое выполнение интернационального долга.

 В 1970-1980 годах выполнял задачи в ряде стран, в том числе, в Африке и Юго-Восточной Азии, Афганистане, Анголе. ГСВГ, СГВ, БВО. САВО и другие округа знает не по бумажным отчетам.

 В 90-х годах являлся заместителем Министра Обороны Республики Казахстан.

 За военные заслуги награжден наградами СССР, ряда зарубежных государств, Казахстана и многими другими. Является полным кавалером медали им. Артура Беккера (бронза, серебро, золото) – Германская Демократическая Республика.

 Большую и многогранную деятельность на протяжении многих лет генерал Исенгулов А.Г. проводит по патриотическому воспитанию молодежи и общенародному признанию в Республике Казахстан ветеранами боевых действий, локальных войн и конфликтов участников военно-стратегической операции «Дунай» в 1968 году.

 Выполняя свой, в том числе и гражданский долг, генерал Исенгулов А.Г., является Президентом общественного объединения «Союз военнослужащих запаса» Республики Казахстан, членом Президиума общественного объединения «Совет генералов РК», заместителем Председателя «Партии патриотов Казахстана».

Узы дружбы и боевого товарищества продолжаются и в послевоенный период. На фото с последним экс-министром Обороны Маршалом Советского Союза Язовым Дмитрием Тимофеевичем и начальником Главной Инспекции Вооруженных Сил РФ генералом армии Якубовым Юрием Николаевичем в 2019 г. Крайний слева – генерал Исенгулов А.Г.

С бывшим Начальником ГШ ВС СССР – генералом армии Моисеевым М.А., с Начальником ГШ Болгарии и зам.Главкома ВМФ РФ Касатоновым в 2019 году на празднике 75-летия освобождения Крыма и Севастополя от немецко-фашистских захватчиков.

В 2020 году на 9 мая с сыновьями около памятника генералу Панфилову в Алматы!!!

 (Авт.)  Для справки: Генерал Панфилов Иван Васильевич родился 20 декабря 1892 года (1 января 1893 по новому стилю) в Петровске Саратовской губернии.

 В 1915 году был призван в Русскую императорскую армию и направлен на русско-германский фронт. В 1918 году добровольно вступил в Красную армию и был зачислен в 1-й Саратовский пехотный полк 25-й стрелковой дивизии. Участник Гражданской войны, воевал в составе 25-й стрелковой Чапаевской дивизии. После гражданской войны окончил двухгодичную Киевскую объединенную пехотную школу, вскоре после этого был назначен в Среднеазиатский военный округ. Принимал активное участие в борьбе с басмачами.

 Во время Великой Отечественной войны – командир 316-й стрелковой дивизии (с 17 ноября 1941 года – 8-я гвардейская). Дивизия набиралась из жителей Алма-Аты (ныне Алматы). Прославилась в тяжелых оборонительных боях на Волоколамском направлении.

 Во время обороны Москвы, он применял систему глубоко эшелонированной артиллерийской противотанковой обороны, а также подвижные отряды заграждений. По некоторым данным, в октябре 1941 года, когда шли бои под Волоколамском, он организовывал рейды в тыл врага, «чтобы у солдат было ощущение, что враг тоже живой человек и его можно победить». Главным призванием военачальника он считал сохранение жизни солдат на войне, теплое отношение и заботу. Командир дивизии Панфилов умел мотивировать солдат, укреплять их стойкость в бою и веру в победу. Бойцы называли Панфилова «генерал Батя». Он говорил солдатам и командирам: «Мне не нужно, чтобы ты погиб, нужно, чтобы ты остался живым!».

 Части дивизии во главе с Панфиловым вели тяжелые оборонительные бои с превосходящими силами противника, в которых личный состав проявил массовый героизм. В ходе боев 16-20 ноября на Волоколамском направлении 316 стрелковая дивизия (с 17 ноября Краснознаменная, с 18 ноября – Гвардейская) остановила наступление двух танковых и одной пехотной дивизии вермахта. Согласно официальной версии, взвод истребителей танков именно этой дивизии 16 ноября 1941 года, в ходе ожесточенных боев приостановил на 4 часа продвижение 50 вражеских танков, уничтожив 18 из них, что вошло в историю как подвиг 28 героев-панфиловцев. За успешные действия в ходе этих боев дивизия, уже ставшая 8-й гвардейской Краснознаменной, 23 ноября получила почетное звание Панфиловской. Генерал-полковник Эрих Гепнер, командовавший 4-й танковой группой, чьи ударные силы потерпели поражение в боях с 8-й гвардейской дивизией, называл ее в своих донесениях «дикой дивизией, воюющей в нарушение всех уставов и правил ведения боя, солдаты которой не сдаются в плен, чрезвычайно фанатичны и не боятся смерти». Генерал Иван Васильевич Панфилов погиб на фронте 18 ноября 1941 года у деревни Гусенево Волоколамского района Московской области.

 В кровопролитных боях за Волоколамск и восточнее его, навеки покрыла себя славой панфиловская дивизия. Ее в армии так и называли, и солдаты 316-й о себе говорили: «Мы – панфиловцы!». Счастлив генерал, заслуживший в массе бойцов так просто выраженную, но неизгладимую в сердцах любовь и веру». 12 апреля 1042 года генералу Панфилову посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.

 Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище. На месте гибели, в деревне Гусенево (сельское поселение Чисменское, Волоколамский район Московской области), установлен памятник.

 В Алма-Ате в парке имени 28 героев-панфиловцев установлен памятник генералу Панфилову

Наш боевой друг и однополчанин генерал Исенгулов Айткали Гусманович в быту с женой и сыном Жангиром сегодня… И добрых Вам пожеланий с нашей стороны.

Г. Пермь

Гвардии старший сержант Слиж Николай Алексеевич.

 В 1968 году – и.о. командира разведвзвода 30-го гвардейского танкового полка, 30-й гвардейской шести орденоносной Иркутско-Пинской дивизии им. Верховного Совета РСФСР. Принимал участие в операции «Дунай», Приказом Министра Обороны СССР Маршалом Советского Союза Гречко А.А. №742 от 17.10.1968 г. – Н. Слиж объявлена Благодарность за выполнение интернационального долга.

 … «В апреле 1968 года, после окончания учебного подразделения в Ново-Борисове Белоруссии, я прибыл в г. Гродно в в/ч 86681 30-й Гвардейский Выборгский Краснознаменный ордена Суворова танковый полк легендарной 30-й Гвардейской шести орденоносной Иркутско – Пинской дивизии имени Верховного Совета РСФСР в разведвзвод, командиром отделения плавающих танков ПТ-76. В отделении было три танка ПТ-76. В последствии разведвзвод был преобразован в разведроту: 1-й разведвзвод - три ПТ-76, 2-й разведвзвод - три БРДМ1 и 3-й мотоциклетный разведвзвод - три мотоцикла с пулеметами в колясках.

 Пятого июля 1968 года, в два часа утра, наш 30-й танковый полк был поднят по тревоге и вошел в район сосредоточения под Гродно, а вскоре уже грузился на железнодорожные платформы. Через неделю полк расположился на опушке леса где-то под Ужгородом. В полк прибыло около 100 грузовых гражданских разноцветных автомобилей с водителями для перевозки дополнительных боевых танковых комплектов снарядов и ГСМ в резиновых и стальных емкостях. Автомобили за сутки перекрасили в зеленый цвет. Дополнительно в полк добавили – дивизион тактических ракет и отдельный танковый батальон, оснащенный новейшими по тому времени Т-62. Кроме того, саперное подразделение – понтонёры.

 В средине августа 1968 года загрузили в танки и БРДМ полные боевые комплекты и нанесли белые опознавательные полосы на корпуса техники, чтобы свои не расстреляли. 19 августа 1968 года получили по три суточных сухих пайков на каждого члена экипажа. Личное оружие было пистолеты, автоматы и пулеметы с боекомплектами и гранаты Ф-1 у нас постоянно с момента выезда по тревоге из Гродно. Разведвзвод полка развернули в разведроту. Мне поручили командовать взводом БРДМ.

 В процессе передвижения, мы, как правило, принимали пищу в полевых условиях. 

 Командира разведвзвода лейтенанта Петренко назначили командиром разведроты. Кроме лейтенанта Петренко в роте больше не было офицеров. Замначальника штаба по разведке был майор Гришкин. Начальник штаба полка майор Шапиро. Командир полка полковник Гущин.

Командир полка полковник Гущин и начштаба – Шапиро. С командирами-фронтовиками служить было легко… и преодолевать трудности..

 Штабной ГАЗ – 69, где размещались начальник штаба и его замы, мы изнутри покрыли листовым металлом и фанерой и не зря. Впоследствии на автомобиль при движении в колонне нападали озверевшие местные жители из толпы с пиками, ножами и камнями, хотя он двигался между двух БРДМ.

 20 августа 1968 года часов вечером полк построили в походную колонну. Впереди три плавающих танка ПТ-76 разведроты с командиром лейтенантом Петренко, за ними танковые батальоны, мой разведвзвод БРДМ со штабом полка, разведвзвод на мотоциклах с колясками, дивизион тактических ракет, автомобили с танковыми боекомплектами и ГСМ, рота связи, рота химзащиты, саперы и тылы полка. При движении такая походная колонна растягивается до 10 километров. В течении месяца нам каждый день проводили занятия по политической ситуации в Европе и Чехословакии, мы прекрасно понимали, что идем на войну, обстановка была нервная и напряженная. Обмундирование у солдат за полтора месяца в полевых условиях постоянной носки было изношено до дыр, на лицах не было улыбок, взгляды потухшие, команды раздавались зло, резко и строго, солдаты стараются держаться ближе к командирам. К 22-00 часам полк был построен в пешем порядке. Вынесли знамя полка, подполковник Столбов - замполит полка, произнес напутствие, командир полка полковник Гущин, опустился на колено и поцеловал знамя полка. Раздались команды «К машинам», «По местам», «Заводи», полк начал движение в сторону границы.  Радиосвязь в колонне была запрещена, распоряжения командира полка батальонам, отдельным ротам, и службам передавались вестовыми мотоциклетного разведвзвода.

 Границу пересекли часов в 5-ть утра. Видел наших молча стоящих пограничников. Часам к 7-и утра мы остановились на берегу большого озера на окраине небольшого словацкого города Михайловцы с населением около 40-а тысяч жителей. Начальник разведки майор Гришкин показал мне на карте расположение воинской танковой части ЧНА и приказал на 2-х БРДМ выдвинуться к ней и заменить их часовых. О выполнении разрешил доложить по радиосвязи. У нас были старые карты ЧССР и небольшие книжные разговорники на русско-чешском и словацком языках. Подъехали к части к центральному въезду. Никого нет. Я постучал в калитку, вышел заспанный воин без оружия. Быстро его скрутили. Постучали еще, вышел еще один и его связали. Больше на КПП никого не было. Доложил о выполнении задания, быстро подошли танки основных сил полка и блокировали эту воинскую часть. Часть основных сил полка осталась в этой воинской части, а мы двинулись по дороге на их областной центр город Прешов. К часу дня вышли к Прешову. Входили с двух сторон. На улицах были толпы разъяренных людей. Изредка, на фоне ревущих танковых двигателей слышались хлопки одиночных выстрелов по колонне полка. У нас был приказ «На одиночные выстрелы не отвечать». В центральной части города на перекрестках основных улиц, в прямой видимости друг друга, установили по два танка. Штаб полка расположился за городом.  В городе был установлен «Комендантский час», жителям разрешено было выходить на улицы с 6-и утра до 10-и вечера. Организована была советская комендатура, комендантом был назначен зам. по строю нашего командира полка. Мой взвод охранял комендатуру.

 Мы также контролировали и направления в сторону Будапешта и Братиславы, проверяли автотранспорт на предмет провоза оружия, боеприпасов, а также антисоветской литературы и листовки с контрреволюционными призывами.

 Расположена комендатура была в центре города в жилом доме на 3-ем этаже, ранее там была их организация типа нашего ДОСАФ. Около подъезда двое наших часовых, пулемет на балконе и БРДМ под балконом. Через 10 дней танки из города вывели. Сухие пайки мы «израсходовали» в первые сутки. Тылы полка подошли к нам 25 августа. Сразу начали выдавать дополнительно «Фронтовой паек» - сырокопченую колбасу, тушеную говядину, дополнительно масло, сахар и сигареты с фильтром. Денежное довольствие было увеличено в два раза. Отравился и серьезно заболел командир нашей разведроты лейтенант Петренко, отправили в Союз. Был отправлен в Союз и старшина роты прапорщик, фамилию не помню, из-за утраты личного оружия. Офицеров в роте не осталось. Таким составом мы находились до конца октября 1968 года. 

 Затем часть войск начали выводить в Союз, но нашу дивизию оставили в ЧССР. На «Зимние квартиры» мы должны были прибыть в Оремов Лаз.

Оремов Лаз – «чертова дыра», на высоте 760 метров над уровнем моря. Бывший концлагерь для перемещенных лиц. Мы туда своим ходом из-под Прешева вошли с командиром полка полковником Гущиным на его ГАЗ -69 и 2-х БРДМ разведроты полка. В Зволене, в штабе нашей дивизии, нам дали 2-х саперов-минеров. За неделю все проверили внутри и вокруг Оремов Лаза. Потом под началом начальника штаба полка майора Шапиро по ж/д подтянулись танковые батальоны и др. силы полка. Там изначально было: 2 одноквартирных дома справа от КПП, 2-х этажное здание напротив плаца, где размещалось женское общежитие, котельная и одноэтажное здание, где разместился штаб и три больших барака с отверстиями 60х15 в см. В бараках поставили печки из бочек и разместили личный состав. На горе был сад, там разместили танки и авто.  Санчасть была в палатках, баня в котельной. Столовая в палатке, там же полевые кухни. Посты на КПП, в штабе и два на горе около техники. Круглосуточно экипаж разведчиков на БРДМ-1 по территории полка и ближайшим населенным пунктам. За все время службы в ЧССР, мы ни разу не одевали мундиров и шинелей. Масхалаты и танковые утепленные куртки, брюки, были нашей повседневной одеждой.

     Разведрота30-го танкового полка. Конец ноября 1968 года, ЧССР.

Фото на память… Крайний слева Николай Слиж. 

 21 ноября 1969 года я был демобилизован из армии и убыл в Союз. Интернациональный долг был выполнен. До настоящего времени храню военный билет, как память о службе в Вооруженных Силах СССР.

 Может отзовутся однополчане…» 

 Ветеран Слиж Н.А. и сегодня в строю… Беседа с представителями молодежи в музее по программе краеведения.

 

Минников Константин Ильич.

 По прошествии пяти десятков лет после проведения операции «Дунай», дочь офицера Советской Армии полковника Минникова Константина Ильича – Лариса напишет:

 … «Наши родители, Минников Константин Ильич и Минникова Валерия Вячеславовна поженились в 1955 году. Мамина семья была эвакуирована в Челябинск во время блокады Ленинграда. А семью отца эвакуировали из Днепропетровска. Служба отца сложилась очень удачно. После окончания Челябинского Автотракторного военного училища его направили служить в Ригу, затем в Калининград, оттуда в Венгрию, Секешфехервар, из Секеша в Калининград и опять в Ригу, где он закончил службу. Во время переворота в Риге вынужден был бежать в Россию, город Иваново, где они сейчас и проживают, дай Бог им здоровья. Там же живет и брат с семьей. А я с мужем в Риге».

 

Курсант Челябинского Автотракторного военного училища Константин Минников…

Впереди военная судьба и долгие годы службы от курсанта до полковника…

 

Ветеран Вооруженных Сил полковник в отставке Минников К.И. с супругой Валерией Вячеславовной (г. Иваново).

 Из воспоминаний жены офицера Советской Армии Минниковой Валерии Вячеславовны:

 … «Жены офицеров тоже служат со своими мужьями, хотя у офицеров жены чаще врачи или учителя. Я – учитель. Работала в школе №70 г. Секеш. Лето 1968 года. Наши мужья долгое время стояли на границе с Чехословакией. Наш госпиталь готовили к приему раненых. А мы, жены, тревожились за своих мужей, постоянно слушали все средства информации, все остальное отодвинулось…

 Однажды летней ночью раздался звонок, доложили, что без потерь перешли границу. Трубка выпала из рук…

 Мы не знали, как поведут себя мадьяры. С соседкой Медведевой Аннушкой решили пойти на рынок, нас там уже знали и там можно почувствовать отношение и атмосферу. Все обошлось спокойно и даже более внимательно и дружелюбно. Наш адрес был: три дома. Позднее нам стало известно, что наши дома охраняла народная милиция Венгрии.

 Тем не менее тревога не покидала нас. В это время я почувствовала женщин 1941 года. А что такое война я знаю, так как родилась в Ленинграде, в 1941 году мне было 6 лет. У моего поколения, особенно ленинградцев, война прочно навсегда поселилась в душах. Вижу, как наc бомбили в Тихвине во время эвакуации, хвост вагонов был полностью уничтожен…

 Тревожились из-за детей. У меня рядом с кроватью стояла кроватка сына, всегда рядом документы и пеленки. А дочка была доброй помощницей.

 Муж два раза приезжал на огромном грузовике, он привозил письма. Жены высыпали из домов, радовались, расспрашивали. Но у него было очень мало времени, он даже не успевал забежать в квартиру. Так тянулись дни до осени, тревожные и напряженные. Зато сколько было радости, когда вернулись! Местное население тоже встречало их цветами. На душе стало спокойно, что мы опять вместе. Я поняла до конца, что такое счастье, когда возвращались с Победой домой, кто ее добыл в Великой Отечественной войне.»

 Из воспоминаний ветерана операции «Дунай», офицера Советской Армии Минникова Константина Ильича:

 

Майор Минников К.И. в период проведения военно-стратегической операции «Дунай» в 1968 году, офицер 254-й мотострелковой дивизии. (в\ч 37795). Приказом №242 от 17.10.1968 г. Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза А.А. Гречко Минникову К.И. объявлена Благодарность за образцовое выполнение интернационального долга.

 … «В период проведения операции «Дунай» по команде заместителя командира дивизии по техчасти полковника Острижного П.С., я выезжал в войска с охраной для уточнения необходимых материальных ресурсов и доставки их в части. Все эти ресурсы на подвижном транспорте находились в месте дислокации тыла дивизи..

 

Постановка боевой задачи…

 24 августа при подходе к Братиславе я регулировал движение левой танковой колонны (дивизия шла двумя параллельными колоннами).

 Впереди двигался танковый батальон-авангард. Навстречу на мост выскочила фура с румынскими номерами. Фура намеренно развернулась поперек дороги, препятствуя колонне. Первый танк ударил по ней корпусом, Водитель выскочил, а фура улетела в Дунай…

 В один из дней на дороге возле штаба дивизии в Братиславе, которая охранялась 2 вооруженными солдатами, начали собираться гражданские жители Братиславы, и их настроение было весьма агрессивным.

 Дорога из города к Дунаю была ими заблокирована, а наверху находился их штаб дивизии. Наши два солдата не могли сдержать их натиск, тогда один из них открыл предупредительный огонь из автомата, а другой был застрелен нападавшими.

 Командир дивизии генерал-майор Борисенков В.Т. отдал приказ и с  2-х сторон, на вход в сторону Дуная и с другой стороны, подошли два БТРа и произвели также предупредительные выстрелы. Вся толпа быстро разбежалась. Остались лежать наш солдат и один из нападавших, которого притащили откуда-то и забрали. Тело нашего солдата самолетом отправили в Союз. Наш солдат, открывший огонь, был в трансе, и автомат отдал только после того, как врачи сделали ему укол.

 Мне поручили проверить несение службы на 4-й день нашего входа солдатами, охранявшими мост через Дунай. Я приехал, все объездил и в это время на мосту пошел поезд с пассажирскими вагонами в сторону Братиславы.

 Наши солдаты были подвергнуты обстрелу из проходившего поезда. К счастью, все обошлось без жертв.

 При прохождении одного из населенных пунктов на крутом повороте выстроились местные, решившие заблокировать БТР-152 разведбата. Чтобы не раздавить людей, водитель резко вывернул руль и улетел в обрыв. Все члены экипажа погибли. Их тела потом вывезли в Союз и похоронили на Родине.

 В один из дней я получил приказ вести колонну машин с боеприпасами для 66-го танкового полка, который прикрывал границу между Германией и Словакией. Разгрузившись, повел колонну назад во граве на автомобиле ГАЗ-69, с радиостанцией для связи со штабом дивизии, радистом и бойцом.

 На одном из небольших закруглений дороги, в малых Альпах, из расщелины выехала «Татра» и ударил в наш автомобиль, который развернуло и правой стороной, где я сидел, прижало к горе.

 Получив механические повреждения кузова и деформацию кабины, все были удивлены – как я остался жив. (В будущем, уже на месте постоянной дислокации после завершения операции, у меня появилась седина, а еще позже приступы стенокардии).

 Колонна остановилась, все выскочили из машин и бросились в расщелину, откуда выехала «Татра». Я приказал, чтобы никто в эту расщелину не входил, так как неизвестно, кто нас там встретит и не расстреляли ли бы нас сверху. После стали осматривать место происшествия и обратили внимание, что ограждение части дороги, где нас ударила «Татра», было отремонтировано. За ограждением был обрыв, глубиной метров 60. Осматривая его, я увидел радийный автомобиль ГАЗ-69, которого мы не могли дождаться. В нем был капитан Деревянко и 2 солдата. Спустившись к ним, обнаружили три трупа. Я связался по рации со штабом дивизии и попросил прислать БТР-60ПБ. Приехав, при помощи лебедки БТРа, вытащили машину с погибшими и продолжили движение к месту дислокации.

 Некоторое время занимались своими делами и налаживали связь с местным населением. При необходимости быть в войсках я на радийной машине выезжал с радистом и одним бойцом охраны, с соблюдением мер предосторожности.

 Постепенно обстановка начала нормализоваться. К нам стали приходить местные жители. Мы с ними вели дружеские беседы, разъясняя цели нашего прибытия в Чехословакию. Угощали их. Тем более, что из Союза к нам ежедневно прилетали 2 ИЛ-18 с продуктами. А у них в это время была напряженность с ними. По прилету самолетов можно было сверять часы – ровно в 12.00.

 Так как все аэродромы, как и воинские части, были заблокированы нашими войсками и военнослужащими армии ГДР, ни одни самолет ВВС Чехословакии в воздух не поднялся, а все пилоты были отправлены в отпуск.

 В один из дней по приказу комдива колонна машин (12 автомобилей) двинулась к своим складам в Венгрию, чтобы пополнить ресурсы. Я ехал в замыкании колонны. Попутно заехал в Секешфеевар, где располагалось здание штаба дивизии и в городе проживали наши семьи. Конечно, я заехал к семье. Вокруг собрались женщины и дети тех, кто был в Словакии. Мне дали письма для передачи мужьям. Я едва встретился с женой и детьми, т.к. надо было выполнять поставленную задачу. Выполнив ее, вернулся в дивизию.

 Конечно мы, кто вошел в Чехословакию, очень переживали за свои семьи, беспокоились, т.к. знали по 1956 году, как издевались над нашими незащищенными людьми во время событий того времени.

 Но нас успокоили, и жена мне сказала, что дома, в которых они жили вне военных городков, охраняла Народная милиция Венгрии, тоже вооруженная.

 Это нас немного успокоило, хотя жена, на случай экстренной эвакуации, с собой всегда рядом держала пеленки для сына и документы.

 …Таким образом, мне дважды приходилось выезжать в Венгрию за запчастями, которые там хранились на дивизионном складе в поселке Хаймашкер. И все же кое-где раздавались выстрелы. Напротив штаба дивизии была церковь, фотографии у меня имеются, из которой иногда стреляли в нашу сторону. Был отдан приказ захватить ее. После очередного обстрела начальник связи дивизии п/п Спиридонов с бойцами незаметно прошли в церковь. В тот момент, когда неизвестный приготовился стрелять, его задержали и стали разбираться. Оказалось, под церковью находился штаб ВВС Чехословакии и там даже была кухня, в которой был горячий обед.

 Через несколько дней по штабу дивизии было произведено несколько выстрелов. Наши наблюдатели определили откуда стреляют. Оказалось, из здания заксобрания Братиславы. Туда выехал взвод разведчиков из разведбата на 2-х БТРах и с ними был корреспондент газеты «Правда». Ворвавшись в это здание, было обнаружено автоматическое оружие. Все это запечатлено на фотографии этого корреспондента и опубликовано в газете.

 Постепенно взаимоотношения с населением стали более доверчивыми.

 

Офицеры 254-й МСД ЮГВ в период проведения операции «Дунай». Словакия.1968 г.

 В октябре месяце наша дивизия в полном составе вернулась в Венгрию, на место постоянной дислокации. В Чехословакии была организована ЦГВ.

 Я был представлен к награде, и, получил Благодарность от Министра Обороны СССР.

 Наш командир дивизии генерал Борисенков В.Т. был представлен к награждению орденом Суворова, ряд офицеров дивизии к орденам Красного Знамени.

(Авт.)

 На «зимних квартирах» нас население и родные встречали цветами. А сын смотрел как на чужого дядю и заплакал. Мне было так радостно, казалось, что я был самым счастливым человеком.

 Впереди была многолетняя военная служба.

 

Из семейного альбома.. Минников В.К. с сыном Вадимом….

 

И внуками Стасом и Владом…

 Служебный и жизненный долг выполнен достойно и честно!

 

 

 

 

 

                                                                       г. Зверево Ростовская область

           Записки комсорга

 

Старший сержант Саласин Михаил Петрович, командир танка, комсорг 1-го ТБ 28-го танкового полка 27-й гвардейской мотострелковой дивизии 1-й гв. танковой армии ГСВГ (в\ч пп 58616).

В составе Центрального фронта принимал участие в военно-стратегической операции «Дунай».

За образцовое выполнение интернационального долга Министром Обороны СССР Маршалом Советского Союза А.А. Гречко ему объявлена благодарность.

«… Сигнал о боевой тревоге застал на полигоне Ораниенбаум. Погрузившись в машины, мы прибыли в г. Галле и сразу в боксы. Дальше путь наш лежал на станцию сосредоточения возле границы. Это все случилось в начале июня месяца 1968 года. Все лето почти  простояли на границе, шли учения по всей нашей стране и нас подключали к ним. В основном занимались боевой подготовкой.


Офицеры полка и командиры танков на занятиях по боевой и тактической подготовке.

 Все было тихо, мирно. В 3 часа дня 20 августа в полевых условиях было большое построение, а в 23 часа прозвучала серена боевой тревоги. Получили задачу совершить марш на территорию Чехословакии для выполнения боевых задач по подавлению контрреволюции. Колонна начала движение к границе. На погранпосту никого не было, путь был свободен. Что ожидало нас впереди, никто не знал. На вооружении танкового полка - танки Т-55 и колесные машины с боеприпасами, вошли в горную местность. С левой стороны - горы, с правой - глубокие обрывы. И въехали в первый населенный пункт. Рано утром колонны остановили местные жители с хлебом и солью. Но как только наши офицеры приняли этот хлеб и сказали свое спасибо, местные выругались и разбежались. Дальше нашу колонну встречали уже с негодованием и плевками в наш адрес. Таким образом, мы дошли до города Соколово. Мой танк поставили охранять и контролировать выезд из города, у второго нашего танка отказал двигатель возле вокзала. Все это также вызывало возмущение среди местного населения, среди которых явно проявляли себя подстрекатели. Когда наступила глубокая ночь, автомашины рвались из города. Мы их останавливали, проверяли на предмет перевозки оружия и боеприпасов, листовок с призывами к вооруженному восстанию. В 9 часов утра полк подтянули к стадиону, где начался митинг. Выступает наш офицер, говорит о дружбе, выступают с их стороны жители, у всех «кулаки на руках». Так продолжалось до 11 часов дня. Митинг закончился и колонна стала входить в город. Мы еще далеко не заехали, как сверху бросили гранату. она упала на танк, отлетела и взорвалась между машин. Люк в танке был открыт и при таких обстоятельствах погиб механик- водитель Магафур Шарафутдинов.

 Колонна вошла в жилой массив, улицы узкие и на танки посыпались из окон камни, кирпичи, стекло и прочее. Вокруг на всех улицах были баррикады из автомашин и механизмов, и вокруг шла стрельба. На наших танках сидела пехота. Часов до пяти вечера мы выходили из этого Соколово. На некоторых танках были видны следы крови. Я помню, как бегал Суховеев Юрий - наш медбрат из медсанбата и кричал - «Бинты, давай бинты!».

 Первый день был самый страшный. Лето, жара, термометр показывал за 30 градусов, а в танке было еще больше. На колодцах были надписи: «Вода отравлена», «Ни капли воды вам». Как пить хотелось…

 В каждом населенном пункте одно и то же - люди встречали с керосином, факелами и выкриками проклятия. Все указатели были сняты, куда нам ехать - не знаем. Стояли направляющие и регулировщики из числа армии ГДР. Их никто не трогал, вся стрельба велась по колонне. Останавливались на кратковременный отдых в лесу, ночью, но и там было небезопасно.

 Я служил в 1-м взводе 1-го батальона, поэтому мой танк был всегда впереди. Толпа остановила колонну и заблокировала дальнейшее продвижение. На первом танке был привязан гроб. Вылез из танка Зданович Александр - замполит батальона, местные шумят, не дают ему слова сказать. Потом стали кричать - «Давай простого человека». Я вызвался ответить. Сказал, что нас, студентов, призвали в армию и направили на учения, затем пытался пояснить о цели нашей миссии по предотвращению контрреволюции… Показал пистолет, он был не заряжен. «Пустые гробы возите, нас пугаете», и рванула толпа на танк. Открыли гроб, там лежал погибший солдат. Толпа разошлась, и мы беспрепятственно проехали эту деревню.

 Я уже говорил, что все указатели были сняты, но вот один был населенный пункт Гжатец, на въезде стоял колодец типа «журавль», вот мы кинулись на ту воду. Экипаж моего танка дважды обстрелял мотоциклист. У меня пуля прошла межу темечком и ухом. Я доложил комбату Остапчуку и держал уже на мушке мотоциклиста. Комбат закричал - «прекратить стрельбу, экипаж к машине», - потом сам прибежал к танку. А все кинулись за водой, последнее из фляжек слили. А вода в колодце забурлила и исчезла.

 Шла колонна через населенный пункт, может там был светофор, но мы его не видели. Вдруг впереди идущий танк резко свернул вправо и врезался в препятствие, я за ним, сцепились, не поймем, что произошло. Тут на башне висела канистра с технической водой. Она оторвалась и полетела на землю. Ее тут же схватил местный житель и, открыв горловину, бросил на танк, а вслед полетели два факела. На поверку оказалось, что это были целенаправленные провокационные действия со стороны контрреволюционеров.

 При дальнейшем продвижении мы остановились на ночлег в лесу. только командиры установили свою палатку и офицеры батальона туда вошли, раздалась автоматная очередь. Тут еще вблизи стоял танк Кузовкина, и очередь еще не закончилась, как с танка был открыт огонь, за что впоследствии он, как командир танка (Кузовкин из г. Воронежа), получил правительственную награду. К большому счастью, пострадавших в палатке не было.

 Также мы принимали участие в разоружении танкового чехословацкого батальона. Так проходили мы по дорогам Чехословакии и проезжая деревни, города, везде нас встречали одинаково. А потом уже в середине сентября нас перебросили на Хебский перевал.

 

Командир танкового полка Гомен ставит задачи танкистам на построении. Чехословакия, сентябрь 1968 года.

 Так сталось, что наши недруги сожгли нашу кухню, и трое суток пришлось нам пребывать нам на «сухпайках». Разные провокации были почти ежедневно. Стояли мы с Маркиным Виктором на посту (он из г.Урюпинска) и заметили, как ползет человек в нашу сторону. «Стой! Руки вверх!», - скомандовал я, но он не отреагировал, тогда я выстрелили вверх, а он побежал в сторону расположения нашего батальона. Мне пришлось бежать, преследуя его. Этот местный житель был задержан, при нем обнаружен нож, и он был передан «особисту».

М. Саласин с сослуживцем по экипажу, 1968 год.

 Находясь в Чехословакии, мы понимали, что среди простого народа находились и контрреволюционеры, подстрекатели, призывающие людей к вооруженному сопротивлению, а также направленные из-за рубежа для совершения диверсий.

На Хебском перевале мы находились до 5 ноября, выполняя боевые задачи. Затем последовал приказ о возвращении в ГСВГ.

 

Фото на память о службе в самой славной армии мира… Командиры танков старшие сержанты М. Саласин справа и В. Маркин слева.

 6 ноября около полудня наша колонна танков вошла в г. Галле на территорию ГДР. Впереди нас шел немецкий танковый батальон, а наш - встык к нему. Это была встреча незабываемая, встреча воинов-интернационалистов. Нас обнимали, целовали, бросали цветы, менялись значками… Люди восторженно скандировали «Да здравствует дружба, фройнт шаф на веки вечные!». В родной части был праздничный обед для военных, добросовестно выполнивших свой воинский и интернациональный долг.


М. Саласин с танкистами Народной национальной армии ГДР.

 Время шло быстро, уже встретили 1969 год, затем весна. До нового года (а в декабре ожидался дембель) оставалось более полугода. Продолжалась боевая и политическая подготовка. Наш батальон принимал участие в различных соревнованиях, как спортивных, так и непосредственно по вождению танков, преодолению минных заграждений и т.п. Нам удавалось занимать передовые места в полку.

 

Командир батальона Осадчук благодарит победителей - командиров танков.

 Пришло время возвращения на Родину. Мы ликовали, когда поезд прибыл в Брест, а дальше на малую родину.

 Спустя годы я часто вспоминаю однополчан, командиров, нашу интернациональную миссию. Вспомнил и слова - предупреждения начальника штаба нашего батальона майора Ивко, которые он часто нам напоминал: «… К вам будут приниматься меры по законам военного времени!». Мы тогда стоя выслушивали, сами не понимая, что они означают. Вспомнил я и о том, что когда вернулись на «зимние квартиры», замполит батальона Зданович А.И., подготовил документы, в том числе и на меня, о награждении медалью Артура Беккера, но я ее так и не получил.

 Нам уже много лет, и мы стараемся держаться друг друга. Я имею ввиду ветеранов операции «Дунай», независимо кто какой национальности и где проживают. Для нас они как родные братья. И все мы стараемся как-то объединиться. В свое время у нас на Дону была создана общественная организация воинов-интернационалистов «Дунай-68», которая представляет наши интересы.

 А что касается подлинных документов о событиях той поры, то их можно не показать, не обнародовать, скрыть и т.д. Но из нашей памяти не вырвешь страницу жизни, она - эта память цепко сидит в наших душах.

 С болью в душе вспоминаются горестные минуты потерь однополчан».

 

Экипаж танка после преодоления водной преграды путем подводного вождения. Крайний слева - механик-водитель М. Шарафутдинов. 1968 год.

( В. Шевченко): До сих пор не выяснены официально до конца обстоятельства смерти механика-водителя танка Магуфура Шарафутдинова…

Прошло почти 50 лет, а сколько загадок со смертью Шарафутдинова появилось.

 

Рядовой Шарафутдинов  был награжден личной фотографической карточкой военнослужащего,снятого у развернутого Боевого Знамени воинской части,которой он был удостоин за высокие показатели в боевой и политической подготовке, за отличное освоение сложной боевой техники, за образцовое выполнение воинского долга.

 Экипаж машины боевой... Крайний справа механик-водитель танка М.Шарафутдинов.

Согласно справки: «Шарафутдинов Магафур Софиевич, 1947 года рождения, Башкирская АССР, Ишимбаевский район д. Мало-Мансютово, татарин. Призван Ишимбаевским РВК. Младший сержант, механик-водитель 28-го танкового полка 27-й гвардейской мотострелковой дивизии. Умер от болезни 21 августа 1968 года, захоронен в СССР».

 Однако, бывший командир танка старший сержант Михаил Саласин в своих повествованиях утверждает, как на самом деле погиб боец. Да и с другой стороны, - боевая обстановка с ночи и течение дня 21 августа 1968 года… Все военнослужащие в перенапряжении, повышенное чувство воинского долга, ответственности… И вдруг неожиданно, танкист, управляя грозной машиной, скончался «от болезни!?».

 Вывод ветерана: «чтобы правду описать, нужно там самим побывать!...». Некоторые высокопоставленные чиновники утверждают, что когда они там были, в них не стреляли. Зато в нас на каждом углу стреляли и поджигали технику. Вот и могила Шарафутдинова не имеет статуса военного захоронения. Человек из далекого Башкортостана в первые минуты пребывания в другой стране отдал свою жизнь за нашу Родину. Вечная ему память».

 На протяжении нескольких лет М. Саласин искал родственников Шарафутдинова, но поиски были безрезультатны.

 Но вдруг появилась надежда, и результат оказался успешным. Объявился бывший танкист Бекташев Фаниc из г. Мелеуза, который назвал родственников Шарафутдинова.

Фанис Бекташев.

 А еще через время по приглашению ветерана «Дуная» Саласина его семью в г. Зверево Ростовской области посетили родственники погибшего Шарафутдинова - его племянник Равкат Зулькарнаев с супругой из г. Салавата.

 

Теплая встреча на Донской земле в семье М. Саласина. 2017 год.

 После этого события Саласин напишет: «Я искал родственников в надежде рассказать правду жизни о тех далеких событиях 50-ти летней давности и ни о чем больше не мечтал. Не передать все это словами и не забыть эту встречу…»

 В жизни бывшего мастера танкового огня, командира танка, комсорга подразделения Михаила Саласина недавно произошло и другое событие: из городов Урюпинска Волгоградской и Калач Воронежской областей, выехали навстречу друг с другом, два товарища - сослуживцы по одному экипажу танка, и которые встретились на полпути. Это была радостная встреча, спустя 49 лет после расставания. Вспоминали время службы, Розенкруг, километровый плац, где учились ходить строевым шагом, и первого своего учителя - сержанта Качан. Вспоминали и как печатали шаг перед министром обороны Советского Союза Маршалом Гречко, пройдя в 20-ти метрах от него…


Слева - наводчик орудия, впоследствии командир танка Виктор Маркин, справа - Михаил Саласин.

 Встретились как родные братья после долгой-долгой разлуки. Не забыть и жаркий месяц август 1968 года. Сколько радости от встречи на душе, словами не описать… Да, было это, и бывшие воины гордятся, что они служили в Группе Советских войск в Германии.

 В последние годы проходят встречи ветеранов и проходивших службу всех поколений в ГСВГ.

 

 Бывший танкист, участник военно-стратегической операции «Дунай» Михаил Саласин, как всегда, принимает участие в подобных мероприятиях, активно участвует в движении по патриотическому воспитанию молодежи.

Фотографии М.Шарафутдинова любезно предоставлены его племянником Равкатом Зулькарнаевым из Башкирии, г. Салават.

Ставропольский край, г. Светлоград,

сержант Задорожный Владимир Иванович.                                                            в 1968 году - начальник аппаратной ЗАС (отдельный взвод) 710 ОБС пп 45504), 20 Танковой Звенигородской Краснознаменной Дивизии СГВ.

За выполнение боевых задач в ходе операции «Дунай» награжден Благодарностью Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза Гречко А.А. согласно Приказа №242 от 17.10.1968 года.

 

… «Начали отзывать из отпусков военнослужащих, которые находились в Союзе. Была поставлена задача привести всю технику (связи, автомобильную и  бронетанковую) в рабочее состояние, пополнить запасы ЗИПов и рем.материалов. На  машины стали устанавливать кассеты, куда крепились канистры с бензином из расчета пробега машины на 1000 км. Всем военнослужащим выдали пайки на 3-4 дня. Всё это грузилось в машины с целью по первой команде, без промедления покинуть расположение части. Проводились занятия по специальной и технической подготовке, совершенствованию навыков в вопросах использования средств связи в различных условиях боевых действий. Читались лекции для солдат, офицеров и семей военнослужащих. В мае 1968 года дивизия была выведена  с постоянного места дислокации по тревоге. Постепенно все полки дивизии передвигались по территории Польши к границе Чехословакии и располагались в лесах в районах  Любани и Завидова.

20 августа 1968 года в 21 час в лесу, где находился наш палаточный городок прозвучала команда на построение. Командир батальона подполковник Назаров охарактеризовал сложившуюся обстановку о Приказе на выполнение боевых задач по оказанию интернациональной помощи братскому чехословацкому народу. Рядом стояли представитель Особого отдела и командир роты  капитан Валитов. В заключении инструктажа подполковник Назаров предупредил о соблюдении воинской дисциплины, выполнении указаний командиров.

Поступила команда получить боеприпасы. Через несколько минут послышался нарастающий гул танковых двигателей. Мы выехали из леса и оказались на шоссе в южном направлении, в свете фар увидев номера на танках и белые полосы. На башне танка Т-62 номер 001 - мы знали еще в Свентошуве, что это танк командира дивизии генерала Жебрунова. В аппаратной была радиостанция, которая работала на прием, было слышно, как генерал в микрофон произнес: «Дивизия! Слушай мою команду… Вперед!». При освещении фар появлялись другие колонны автомашин с солдатами, кузова которых покрыты тентами. Они уходили по другим дорогам в южном направлении. Дивизия входила в ЧССР тремя колоннами из пунктов постоянной дислокации.

Экипаж нашей аппаратной состоял: водитель Цымбал Николай и рядом ПНШ по ЗАС ст. лейтенант Макеев Ю.А., и в аппаратной 3 человека. Каждому экипажу было определено место в колонне. Группа ЗАС и часть радиостанций, обеспечивающих связь с вышестоящим  штабом и подчиненными частями и подразделениями, определили место в составе ПКП, который шел непосредственно за передовым отрядом. Кроме того, в составе ПКП была выделена отдельная группа, в которую были включены машины шифрооргана, машина секретной части штаба, где находилось Знамя дивизии, и группа ЗАС из 3 аппаратных. На эту группу была выделена специальная охрана, один танк, который шел во главе этой группы, и БТР с отделением пехоты в замыкании.

Старший лейтенант Макеев Ю.А. провел занятие о порядке уничтожения аппаратуры ЗАС и документов, в случае угрозы их захвата.

Границу пересекли 20 августа в 23-45. В светлое время суток колонну с воздуха прикрывали  два МИГ-21. По обочинам попадались деревья, поваленные танками. Ночь и день прошли относительно спокойно. Поздним вечером наша колонна вошла в г. Табор. В центре города стоял памятник нашим воинам-освободителям, облитый смолой. Митингующие - это молодежь с флагами и листовками, которые они разбрасывали в разные стороны. Колонна была блокирована со всех сторон агрессивно настроенной молодежью. В нашу сторону полетели камни, началась стрельба. Но после ответных выстрелов молодежь разбежалась, и наша колонна двинулась дальше к нашему конечному пункту Ческе-Будеевице  и Глубоке над Влтавой.

Штаб дивизии и 710 ОБС расположились между этими городами в лесу. Другие части дивизии были расположены вблизи границы с Австрией и ФРГ. После развертывания аппаратных мы начали вести боевое дежурство по обеспечению связью штаба дивизии со штабом 1-й гв. Танковой Армии.

Дежурная смена узла связи перед инструктажем. Слева направо: 1-й - Колесниченко Алексей, 2-й - Дерунов Николай, 4-й - Коптев Александр, 5-й Задорожний Владимир, 7-й Салмин Виктор (остальных назвать затрудняюсь..)

Спустя месяца полтора, когда все начало налаживаться и напряжение спало, стали заниматься бытом. Поступило распоряжение устанавливать дружеские контакты с местными властями и личным составом войсковых частей чехословацкой армии. 

Крайний справа-налево - Колесниченко А., второй - Задорожный В., третий - Кривошеев В.

 

Крайний слева - Задорожный В.,

крайний справа - Колесниченко А.

 Стали готовиться к зимовке. Вырыли гнезда для палаток глубиной с человеческий рост, обшили досками, построили двухъярусные нары, установили печки-буржуйки, накрыли двойными палатками.

 В ноябре, когда стало известно, что дивизия возвращается в Свентошув, был оглашен график вывода частей. Колесная техника выходила своим ходом, а гусеничная - ж\д эшелонами. Батальон ушел, а нас в составе оперативной группы с одной аппаратной под руководством старшего лейтенанта Макеева Ю.А., оставили для обеспечения связи для докладов о ходе вывода войск.

 Канал связи обеспечивала Р-400, из Группы Советских войск в Германии.

 После того, как был отправлен последний эшелон с гусеничной техникой, ОГ штаба дивизии свернулась, и мы своим ходом вернулись в Свентошув.

Ветеран боевых действий - Маршицкий Вячеслав Григорьевич, Украина.

рядовой, пулеметчик 255-го гвардейского стрелкового полка 20-й танковой Звенигородской Краснознаменной дивизии, Северной Группы войск, пп 61412. За выполнение интернационального долга награжден Благодарностью Маршала Советского Союза Гречко А.А. (Приказ МО №242 от 17 октября 1968 года).

… «В сентябре 1966 года я был призван на военную службу.

Повестка на призыв в Армию. 12 сентября 1966 года. Есть она у меня и сегодня…

 Вначале попал во Владимир-Волынский, а через месяц уже проходил дальнейшую службу в Польше в гарнизоне Страхув. Это был гвардейский мотострелковый Краснознаменный полк. На первом году проходил службу во 2-м батальоне (зенитной батарее), командир капитан Однокозов, заместитель - Мотрийчук.

Командир полка, которого хорошо помню - полковник Ершов. Командир 2-го батальона - подполковник Воловик, ротный - Букеев, командиры взводов: Калмыков, Бастрыгин, Страхов. Начальник штаба - Кацуба.

 Весь 1967-й год и первое полугодие 1968 года проходила боевая учеба, с боевой стрельбой на полигоне, освоением техники и навыков по воинским специальностям. Получали новое вооружение, доукомплектовывали подразделения.

Военный ДОТ на Щебеньском полигоне. Польша 1967 г.

 С весны 1968 года техника была выведена на плац. Через некоторое время мы маршем в колоннах вышли из гарнизона и до 19 августа находились в полевых условиях, совершенно в другой местности. В лесу также продолжалась учеба, политзанятия, отработка нормативов. Для боевой стрельбы использовался полигон одной из частей Войска Польского.

Примерно в это время наше расположение посетил Министр Обороны СССР Маршал Гречко в сопровождении нашего командира 20-й танковой дивизии генерала Жебрунова и других высокопоставленных военачальников. Командир полка докладывал министру обстановку и готовность личного состава к выполнению боевых задач. Задачи нам огласил и генерал  Жебрунов - наш командир дивизии. 

Граница с Чехословакией, август 1968 года. На башне танка командира дивизии генерала Жебрунова - справа Пыч Михаил, слева - Будгусаимов Константин.

А вечером нам были выданы боеприпасы и проведен инструктаж поротно и повзводно. Мы были поставлены в известность о выполнении интернационального долга, оказании помощи народу Чехословакии в  борьбе с контрреволюцией. Также предупредили, что во время проведения операции могут быть жертвы.

На рассвете 21 августа полк пересек границу  и дальше мы ехали в колоннах. В пути следования толпы людей неоднократно перекрывали дороги. При этом были попытки выведения из строя автомашин и другой техники.

Противостояние, «игра нервов», продолжались часами. Люки в танках задраены. Дышать танкистам трудно. Однако высовываться не разрешали ни при каких обстоятельствах. В ряде мест  после длительных и изнурительных переговоров люди отступили.

Мы, да и я в частности, объясняли людям цель нашего прихода. Наша колона двинулась вглубь Чехословакии.

Когда мы вошли в Южно-Чешскую область, приказано было остановиться и окопаться. Громоздкую крупногабаритную технику замаскировали.

В новых условиях служба продолжилась. Блокировали выход из г. Тин-над-Влтавой. Наш блок-пост постоянно подвергался обстрелам со стороны контрреволюционных элементов.

При такой обстановке я потерял друга и земляка - доброго и веселого Николая Маренича, родом из села Набокова Городищенского района, что на Черкасщине. Случилось это 27 августа 1968 года. В тот злополучный день был сильный туман. Бронетанковую «змею» охраняли «челноком» - друг другу навстречу. Вдруг послышались автоматные очереди. Пошел обстрел поста охраны. Под огонь попал Маренич и его напарник Виктор Тронь. Последний был убит сразу, а Маренич умер 28 августа - в день своего рождения. Похоронили солдата в его родном селе, и я теперь бываю у друга на кладбище.

По выполнению интернационального долга - мы выполнили боевые задачи, были верны Присяге и воинскому долгу.

Прошло много десятков лет после тех событий.

Я рад, что между нами существует мост дружбы и взаимопонимания.

Страхув и Свентошув как близнецы-братья… А это так и есть! Ведь только услышишь, что служил в Страхуве, а большинство танкистов проходило учебку в Страхуве и продолжали службу в Свентошуве и других гарнизонах, то как-будто побываешь на Родине… Ох, как бы хотелось увидеть  ростовских, кубанских, грозненских и других…

 

 На всю жизнь остались мне как братья мои однополчане: Анатолий Ярошенко, Петр Присяжнюк, Виктор Коровник, Владимир Гордиенко, Павленко, Страхов, Мотрийчук. Может кто-то отзовется…

                                        Воспоминания ветерана.                                                            

  Ростовская область, пгт Целина младший сержант Горишний Алексей Александрович, в 1968 году - ст. водитель БРДМ, разведчик, командир отделения 2-й роты 96-го отдельного разведывательного батальона 20-й танковой Звенигородской Краснознаменной дивизии Северной Группы войск. Принимал участие в военно-стратегической операции «Дунай». Награжден Благодарностью Министра Обороны  СССР  Маршала Советского Союза Гречко А.А. за выполнение интернационального долга (Приказ МО СССР №242 от 17.10.1968 года). 

БРДМ 

 Службу я начал в гарнизоне Свентошув, в Польше, в 20-ой Звенигородской Краснознаменной  танковой дивизии (командир- фронтовик  генерал–майор танковых войск Иван Леонидович Жебрунов), 96-ой  отдельный разведывательный батальон 28348; командир батальона - участник ВОВ, подполковник Карасёв; начальник штаба майор Ерещенко; зам. по тех. майор Крувялис, командир 2-ой роты БРДМ - капитан Бровко.

В процессе воинской службы проходила боевая учеба, занятия по политической подготовке с анализом международной обстановки: 

Расположение 96-го разведбата. Ленинская комната. Подведение итогов учебного периода. Гарнизон - Свентошув. 

Осенняя проверка обучения. Проходят экзамены по строевой подготовке. Сентябрь 1967 года. Гарнизонный плац. Свентошув. 

  На втором году службы, после учений, вернувшись в расположение части, в мае 1968 года наш батальон был передислоцирован к Польско- Чехословацкой границе. На границе наш батальон  стоял до 20 августа  1968года . 2-ая рота находилась при штабе батальона 28348, и здесь же ежедневно находился комбат  подполковник Карасёв. Наша  задача была не обнаружить себя. Связь с командиром  дивизии осуществлялась только по рации. 

  20 августа в 21:30 был дан  сигнал «Тревога!». Мы были полностью укомплектованы боевым снаряжением:  был приказ «Рожки автоматов заряжать!» - 2-а простых, 1 трассирующий патроны;  гранаты; все ящики с патронами были вскрыты в каждом  БРДМе.Построившись в колонну, мы подошли к Польско-Чехословацкой границе.  В  23:00  был дан  приказ  пересечь границу  в 24:00.  Но со стороны  Чехословакии  появился свет фар. В моём экипаже  был  человек из «особого»  отдела. По связи начали  уточнять  наши дальнейшие действия. В это время свет фар на территории Чехословакии  развернулся и удалился. И в 23:00  поступила команда «Вперед!». Мы  пересекли  Польско-Чехословацкую границу 20 августа 1968 года.Наш батальон шел на 20-50 км впереди дивизии. При батальоне были саперы, они должны были  проверять окрестности, мосты и т.д. на предмет заминирования. Проехали города: Брно, Табор, Чешские Веленицы,ЧешкиеБудуёвицы.  В 21:30 21 августа 1968 года  экипаж нашей  машины БРДМ № 426  стоял на Австрийско-Чехословацкой границе. Все транспортные средства,въезжающие в Чехословакию со стороны Австрии мы проверяли на предмет оружия. А выезжающим из Чехословакии в Австрию путь был открыт для проезда.

 Командиром дивизии Жебруновым И.Л. был дан  приказ найти действующий военный аэродром для приема советских самолетов, так как на карте был  фиктивный аэродром.К утру аэродром был найден. За эту операцию командир батальона подполковник Карасёв получил благодарность от командира дивизии Жебрунова И.Л.Мы также принимали участие в разоружении учебно-танкового Чехословацкого полка. Операция прошла, можно сказать, мирно.

В октябре месяце наш батальон собрали вместе, и мы находились в ожидании приказа дальнейших действий. В конце октября 1968 года поступил приказ нашей  1 роте гусеничных танков ПТ-76 (плавающих) погрузить на ж/д платформы, а  колесный транспорт своим ходом отправить в расположение гарнизона Свентошув, включая взвод мотоциклистов  нашей роты.

 Но по просьбе правительства Чехословакии, где с 1945 года народ  Чехословакии не видел  советских солдат, проехать по городам и селам. Где состоялись дружеские встречи с жителями этих населенных пунктов.  Нас  встречали школьники, рабочие. Общение было теплым, дружественным!

 По возвращении в Польшу нас также тепло и радостно встретили жители Польши.

 В период службы я стал специалистом по воинской специальности 2-го класса, отличником Советской Армии.

 Командир разведбата подполковник Карасев вручал мне Грамоту за успехи в боевой и политической подготовке.

 

Грамота 

Служебная характеристика 

Память о службе в Вооруженных Силах СССР мне очень дорога.

К 49-й годовщине операции «Дунай»

   г. Ростов-на-Дону

     В составе 7-й гвардейской….


  Гвардии рядовой Бакланов Николай Михайлович, 143-й гвардейский отдельный саперный батальон (ОСАПБ) 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии (в\ч 32553). Принимал участие в военно-стратегической операции «Дунай». Награжден Благодарностью  Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза А. Гречко за образцовое выполнение интернационального долга согласно Приказа №242 от 17 октября 1968 года.

  «… 13 ноября 1966 года я был призван в ряды Советской Армии Первомайским райвоенкоматом г. Ростова-на-Дону. До призыва окончил курсы шоферов по линии ДОСААФ, а также в период подготовки к службе по линии военкомата обучался в аэроклубе г. Новочеркасска, где совершил три прыжка с парашютом.

 Из сборного пункта (г. Батайск) мы прибыли для дальнейшего прохождения службы в г. Каунас в расположение саперного батальона 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Через некоторое время я стал проходить службу по специальности в качестве водителя многоколесных автомобилей в в\ч 32553. Там же мы проходили курс молодого бойца, и приняли военную Присягу. Проходила служба в рамках боевой и политической подготовки.

Элементы  профессионального мастерства. Перед очередным прыжком.

В центре - рядовой Бакланов Н., г. Каунас, 12 марта 1968 год.

 

Мастерство десантника начинается с земли. Ежедневные занятия по отработке нормативов на снарядах. Упражнение выполняет рядовой Бакланов Н.

 

Подготовка к полетам и десантированию. Рядовой Бакланов среди однополчан на укладке парашютов. Слева - Михаил Гончаров - 143-й отдельный саперный батальон 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Каунас, июнь 1968 год.

 

Слева - рядовой Волчинский В., справа - рядовой Бакланов Н.

 

Земляки… «Как молоды мы были…»

Внизу - Николай Коломийцев (Каменский район Ростовской области). Слева: Бакланов Николай, в центре - Гончаров Михаил, справа - Волчинский Владимир.

  В 1968 году нас направили с транспортом на уборку урожая. Но не успели мы приступить к работам, как нас вернули в постоянное место дислокации. Часть подразделений дивизии по тревоге были уже сосредоточены в районе аэродрома.

  В ночь на 21 августа нас также подняли по тревоге и на автомобилях «ГАЗ-66» мы выехали на склады боеприпасов, где загрузились противотанковыми минами и другими боеприпасами. После чего, прибыв на аэродром, погрузили автомобили «ГАЗ-66» в самолеты «АН-12» по две единицы в каждый. Когда летели, была большая «болтанка», гроза. Приземлились в Пражском аэропорту. Кругом все гудело, земля дрожала. Поступали команды одна за другой о срочной разгрузке, необходимо было принимать последующие борта с десантом и техникой. Мы отвели автомобили в безопасное место. А еще через время мы выехали в г. Прагу. В городе население не давало проезда транспорту, начались обстрелы, поджоги наших танков, автомашин. В некоторых местах шли целые уличные бои. Были убитые и раненые.

  Вначале временный пункт дислокации у нас был в районе аэропорта, а через несколько дней был разбит палаточный лагерь.

 

Чехословакия, Конец августа месяца 1968 года.

Личный состав 3-го взвода инженерно-технической роты 143-го отдельного гвардейского саперного батальона 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии.

 Спустя две недели нас перевели в лес, в нескольких километрах от аэропорта.

 В конце октября месяца мы таким же порядком взлетали из Праги «домой», в пункт постоянной дислокации в Литву.

 В начале декабря 1968 года в торжественной обстановке, перед строем нам были вручены Благодарности от имени Министра Обороны СССР с подписью командира части.

Привет однополчанам и ветеранам операции «Дунай».

К 49-й годовщине"Дуная"

 

г. Серпухов, Московская область.

Мы вели машины во время «Дуная»


    Рядовой Антонов Дмитрий Ильич, военный водитель 56-го отдельного автомобильного полка СГВГ в составе в/ч пп 84388 (30-го отдельного автомобильного батальона). Принимал участие в военно-стратегической операции «Дунай» в 1968 году. За образцовое выполнение интернационального долга награжден Благодарностью Министра обороны СССР Маршала Советского Союза А.А. Гречко.

 … «Срочную военную службу проходил в Группе советских войск в Германии, в 56 автомобильном полку, воинская часть 84388, командир части был полковник Коновалов, начальник штаба - майор Гавдзинский, дислокация в городе Куммерсдорф-Гут. Перед отправкой в Чехословакию нашему батальону присвоили номер воинской части - 80958. Командир отдельного батальона был назначен командиром части - подполковник Оспищев, начальником штаба - майор Журко, а замполитом - майор Петров, командир роты был капитан Кужель. Первый раз, когда подняли по тревоге, то м две недели стояли на границе с Чехословакией, потом дали «отбой», и мы вернулись в часть. Второй раз, когда подняли по тревоге, мы приехали в г. Дрезден в танковый полк, а танки уже стояли на границе с Чехословакией. 20 августа 1968 года в 23 часа подняли по тревоге, а вошли в ЧССР на машинах «Урал-377» с прицепами в количестве 100 машин и груженные грузом в 4 часа утра 21 августа 1968 года.

В период нахождения в ЧССР, при выполнении боевых задач приходилось неоднократно, при продвижении танковых колонн и  артиллерии, подвозить боеприпасы. При смене мест временной дислокации наших частей, мы иногда следовали через населенные пункты, поскольку не было дорог объезда. При таком следовании, на окраине одного из населенных пунктов, толпа людей перекрыла дорогу, не давая возможности проезда 3-м нашим машинам. Люди вели себя очень агрессивно, на второй автомашине разбили стекла в кабине. Мы очень переживали за наш груз, в кузове несколько тонн снарядов. И применять оружие нельзя. Мы пытались отталкивать наседавших, и я не увидел как кто-то из толпы сзади нанес мне сильный удар выше коленного сустава каким-то тяжелым предметом. Дальше я не мог оказывать сопротивление. Когда отполз к подножке кабины, сидя на земле выпустил очередь вверх, при этом крича, чтобы все разошлись. Не знаю, поняли они или нет. Сопровождающий солдат по моей просьбе помог сесть за руль. Я завел двигатель  и, сигналя, проехал место, где была толпа, они расступились. За нами пошли и другие машины. Груз вовремя был доставлен в заданный район.

В «горячке» я не чувствовал каких-либо осложнений. Но со временем боли все чаще стали ощущаться.

Уже когда мы по окончании операции вернулись на «зимние квартиры» в свой гарнизон, меня направили в наш госпиталь  в г. Берлин, где я находился на излечении.

За участие в Чехословакии замполит майор Петров объявил, что меня представят к ордену «Красной Звезды», но наградили «Почетной грамотой» за подписью Главнокомандующего Группой советских войск в Германии Маршала Советского Союза П.К. Кошевого.

 Тем солдатам, которые погибли при выполнении интернационального долга - вечная память.

 

 Спустя много лет Антонов Д.И. - воин-интернационалист приветствует однополчан с наилучшими пожеланиями в новом году. Возможно, кто-нибудь откликнется из числа сослуживцев по 30-му ОАБу…

         Участники «Вихря» вспоминают

    (В адрес сайта продолжают поступать воспоминания участников операции «Вихрь»)

 

Мальцев М.А. Венгрия.1956 год.

 г. Ростов-на-Дону, старший сержант  Мальцев Михаил Алексеевич, помощник командира саперного взвода 56-го гвардейского Венского Краснознаменного механизированного полка 17-й гвардейской Енакиево-Дунайской Краснознаменной ордена Суворова механизированной дивизии (из состава Особого Корпуса, Сомбатхей, в\ч полевая почта 16101). Участвовал в подавлении контрреволюционного мятежа в Венгрии с 24 октября по ноябрь 1956 года.

 В августе 1953 года Кировским райвоенкоматом г. Сталинграда бал призван на военную службу и направлен в часть. Военную присягу принял 18 октября 1953 года.

 «Начну свое повествование со дня призыва, - это 29.08.1953 г. Призван был Кировским РВК г. Сталинграда. Курс молодого бойца проходил в лагерях ст-ии Прудбой в течение 2 месяцев. 18.10.1953 г. принял присягу, а 27-28 был отправлен в Венгрию, куда прибыл 4.11.53 г. и по распределению был зачислен сапером в роту управления 56-го гвардейского ордена Суворова Краснознаменного механизированного полка, который входил в состав 17-й гвардейской Енакиево-Дунайской ордена Суворова Краснознаменной механизированной дивизии, входящей в состав ЦГВ до сентября 1955 года.

  После вывода войск из Австрии на территории Венгрии был создан Особый корпус, в состав которого вошла и наша 17-я дивизия. Хочу несколько остановиться и рассказать о командирах. По прибытии меня в полк командиром полка был Герой Советского Союза подполковник Ждановский Леонид, а весной 1954 года ему досрочно было присвоено звание полковник, и по замене он был отправлен в СССР (СКВО). Должность ком.полка принял полковник Бородков, прибывший из Сталинграда (СКВО). Прямой мой начальник инженер полка м-р Дудченко Олег Александрович, ком.взвода Трунцев Вячеслав Леонидович, москвич, с которым я служил все 3 года 5 месяцев.

 

Слева направо в первом ряду: Самылин С., Миронов Д., Трунцев В.Л., Мальцев М., Кобзев А., Мочаев А., Соколов Д., Бабанов Н.А.За полгода до начала контрреволюционного мятежа. Венгрия. 3 апреля 1956 г.

В 1954 г. рота управления полка была реорганизована и наш саперный взвод стал отдельным взводом, а я был назначен на должность зам.ком.взвода с октября 1955 г., до дня увольнения, а вернее до приказа по части до 23.10.1956 г. Но уволиться не получилось по случаю венгерских событий до января 1957 года. Боевых наград я не имею, ранений нет. За добросовестный солдатский труд имею фото у развернутого знамени части и почетную грамоту ЦК ВЛКСМ за образцовое выполнение заданий командования  

 

  Со мной служили товарищи, которых нет в списках участников (в книге) - Соколов Дмитрий - г. Шахты, Блохин Николай - Ремонтненский район, старшина Лыткин Николай - г. Каменск, Булованчик Владимир - г. Батайск, Кравченко Владимир, механик-водитель танка - г. Ростов-на-Дону.

  Чем конкретно было занято наше подразделение при участии в подавлении контрреволюционного мятежа в Венгрии? Нашему взводу была поставлена задача по несению службы на блок-посту при въезде в Будапешт со стороны Вены. Надеюсь, не следует описывать службу на блок-посту, она всем ясна.

  Был случай изъятия оружия у местного населения и изъятия легковоспламеняющихся веществ, в частности бензина для зажигалок. И так с 24.10.1956 по 31.10.1956, а затем полк был снят и переброшен на охрану австро-венгерской границы, где нам пришлось нести службу по охране границы до января 1957 года.

Хочу рассказать об одном случае на границе…

  Выполняя задачу по охране австро-венгерской границы, на участке 2-го батальона нашего 56 гв. мех. полка, обнаружили нарушителя, пытающегося пересечь границу из Венгрии в Австрию. На требование приостановить свои действия нарушитель не отреагировал и продолжил свое движение в сторону Австрии. Тогда солдаты Лопатин М.П., 1953 года призыва и Галиев, не знаю год призыва, пошли на перехват. Это было где-то в конце ноября, выпал снег и закрыл КСП. Солдаты, увлекшись погоней, пересекли границу, что позволило австрийцам открыть пулеметный огонь за спинами наших солдат, лишь бы их возвратить на свои посты. Так они оказались в плену. Во время конвоирования Лопатин предложил Галиеву бежать в разные стороны. Случай подвернулся быстро. Навстречу им шла автомашина австрийских пограничников, осветив своим светом конвой и пленных. Лопатин незамедлительно выскочил из оцепления и стал уходить, но австрийцы быстро обнаружили отсутствие одного из задержанных, и увидев его на снежном поле открыли огонь по уходящему Лопатину, и результат - расстрел в спину. Галиев бежать не стал, и был доставлен военным властям Австрии. На все вопросы Галиев отвечать отказался, требуя представителя Советских властей, отказался он просить и политического убежища. При встрече с представителями Сов. посольства, также отказался давать показания, требуя присутствия военачальников из своей части, которых он знал в лицо. Так по этому случаю были направлены на встречу зам. командира полка по строевой подполковник Чемирис и командир 2-го батальона подполковник Карпенко. Встреча прошла с положительным результатом. Галиев был возвращен в часть, а труп Лопатина был передан нашим офицерам в конце ноября 1956 года. Поступок Галиева по выполнению воинского долга был высоко оценен командованием и ставился в пример, как надо выполнять требования присяги, за что Галиев был переведен на службу из пехоты в разведку полка.

Эту историю поведал военнослужащий нашего полка, зампострой подполковник Чемирис у гроба погибшего.

(Авт.) Справка: Лопатин Михаил Петрович, 1934 года рождения, Алтайский край, Марушинский район, с. Бочкарево. Призван Марушинским РВК. Рядовой, пулеметчик, 56-й гвардейский механизированный полк 17-й гвардейской механизированной дивизии. Погиб 25 ноября 1956 года. Похоронен на воинском кладбище на юго-западной окраине г. Сомбитхея - Венгрия.

31.01.1957 года я был уволен в запас.

(Авт. Шевченко)

 

В настоящее время ветеран Мальцев Михаил Александрович активно участвует в патриотическом воспитании молодежи.

 

 

Мы тоже были под пулями...

21 августа Дагестанская региональная общественная социально-ориентированная организация ветеранов Чехословацкой боевой операции «Прага-68» провели заседание. Встречу приурочили к очередной годовщине Чехословацкой боевой операции.

 На встречу были приглашены ветераны, проживающие в Дагестане. В начале мероприятия присутствующие почтили память погибших товарищей минутой молчания. Затем выступил председатель правления ДРО СОО ВЧБО «Прага-68» Магомедтагир Гасанов.

Он отметил, что в августе 1968 года в мире сложилась такая обстановка, что от своевременных и решительных действий наших воинов, их храбрости и умения ориентироваться в сложной обстановке как в военной, так и в политической зависела судьба не только Европы, но и всего человечества.

– К этому времени арсенала ядерного оружия хватало для уничтожения всей нашей планеты, и противостояние между лагерем капитализма и социализма грозило всемирной катастрофой. Вот в таких условиях мы вынуждены были по приказу Родины участвовать в этом конфликте, – сказал Гасанов.

Далее он подробно остановился на боевой операции «Дунай», рассказал, как выживали солдаты в эти тяжелые дни. Председатель Правления проинформировал, что на сегодняшний день в Дагестане около 200 ветеранов боевой операции «Дунай». В музее боевой славы в парке им. Ленинского комсомола, в музее ТОКСа и в музее Боевой славы ДГПУ созданы уголки участников этой боевой операции. Создание таких же уголков планируется и в библиотеке им. Пушкина и в других городах и районах республики. Выступивший также отметил, что в Казбековском и Ботлихском районах республики созданы филиалы региональной организации, на стадии завершения такие филиалы и в Каспийске, Избербаше, Буйнакском и Каякентском районах.

– Мы все знаем, в каких условиях вынуждены жить наши ветераны, какую они получают пенсию. Правда, по-нашему обращению благотворительный фонд «Чистое сердце» 2-3 раза помогал нашим ветеранам и инвалидам мукой, сахаром, рисом, маслом, но этого очень мало. Да и еще экс-мэр Махачкалы в праздники «Дня памяти» 15 февраля оказывал нам внимание, выделяя материальную помощь в размере 5 тысяч рублей, организовывая нам застолье. Вот, пожалуй, вся наша поддержка, – сказал Гасанов.

Говоря о проблемах ветеранов, Гасанов отметил, что организация ветеранов Чехословацкой операции «Прага-68» добивается, чтобы их признали ветеранами-интернационалистами и предоставили все те льготы, которые имеют участники других боевых операций – это и повышенные пенсии, земельные участки, льготы на лечение и другие льготы, предусмотренные постановлением Правительства РФ и РД.

Также Гасанов в ходе встречи сообщил, что председатель Дагсовета ветеранов отстранился от помощи участникам операции «Дунай» и ни на какие мероприятия не только не приглашает, но даже просто не информирует. – Наши письма, статьи не доходят до адресатов. Ответы-отписки мы получаем от каких-то третьих лиц, – добавил выступающий.

Представитель Казбековского района Осман Абдулвагабов подчеркнул, что необходимо наладить тесную связь с высшими учебными заведениями республики.

– Молодое поколение должно знать, что была такая операция и в ней принимали участие дагестанцы, некоторые из которых не вернулись живыми. Если мы не будем этого делать, то через некоторое время о нас совсем забудут и с удивлением будут спрашивать, а была ли такая операция, не выдумано ли все это, – сказал Абдулвагабов.

– Почему сегодня на этой встрече нет представителей власти? Получается, что мы пришли сюда просто излить свою душу, поделиться друг с другом о наших проблемах. Почему нас не слышат? Мы тоже все-таки были под пулями, – возмутились ветераны.

В завершение мероприятия было составлено и одобрено соответствующее обращение к депутатам Госдумы ФС РФ, Народного Собрания РД и Махачкалинского городского Собрания.

Ссылка на источник:http://www.mi-dag.ru/news/403/Bezobasnost/2014/08/21/13029

И танки наши...

 



   Сержант запаса Костюк Владимир Тимофеевич г.Магнитогорск, Челябинской обл.

  В 1968 году - сержант, командир полка "Т-62" 235 танкового полка 40 гв. ТД 11 гв. ОА Прибалтийского военного округа, в/ч 38449.

  За выполнение интернационального долга награжден Благодарностью Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза А.А. Гречко

 

   "12 ноября  1966 г. был призван в Советскую Армию из г. Магнитогорска. Прибыли на сборный пункт в г. Челябинск. Четверо суток формировался эшелон. На сборном пункте я встретил земляка Василия Бойкова в форме сержанта танковых войск. На мой вопрос, куда нас повезут  он ответил, что в Прибалтику. Перед посадкой в эшелон был митинг. На нем выступали фронтовики, рабочие давали напутствия. И вот строем через весь город, под звуки «Славянки», нас повезли на вокзал. Погрузили в эшелон из пассажирских вагонов. К утру эшелон тронулся. Везли по Северной Ж.Д. Брали призывников из Свердловска, Ижевска, Удмуртии, Чувашии, Златоуста. Проезжали по Уралу вокруг горы, сосны, ели и снег. Дома мне подарили шариковую авторучку (они только начали появляться) и толстую общую тетрадь. Всю поездку до Риги и дальнейшую службу, а также и «Дунай» я делал пометки, записи. И по прибытию из ЧССР в декабре 1968 г. эту тетрадь у меня увидел особист, может, кто и сказал ему. Он забрал ее у меня и пообещал мне 2 года дисбата. Но потом мне вручили Благодарность и отправили в отпуск. После отпуска ком.полка Прощаев сказал - отдохнул нужно послужить. Был переход с 3-х лет службы на 2 года и «учебки» с 9 месяцев на 6.

 Отвлекся от основного. Проезжали Котлас. Потом пошла безлесная местность. Проехали Ярославль - снег с дождем. В Пскове такая же гнилая погода. Привезли в Ригу утром. Сводили на медкомиссию - 3-я по - счету. Отобрали нас для танковых войск. Помыли в бане, одели в солдатскую форму. Здесь я познакомился с Анферовым Николаем из В-Уфалея Челябинской обл. Вечером нас повели на Рижский железнодорожный вокзал и повезли в г. Вентспилс. В электропоезде где мы ехали все пассажиры говорили по латышски - не привычно. Привезли нас ночью. Вели через порт. Вокруг морские корабли, много иностранных. Привели в казармы. Покормили и отбой. Не успел уснуть, - подъем, зарядка, кросс по стадиону, который находился на берегу моря Балтийского. На берегу шла КСП, колючая проволока, вышки пограничников - сухопутная, граница, до нейтральных вод со Швецией 48 миль. Вентспилс - незамерзающий порт СССР. Учебное подразделение было 50/50 -готовили танкистов и морпехов для КБФ. Программа подготовки была общая - для морских пехотинцев. 5 декабря на день Конституции присяга на плацу у знамени, а 6 декабря в караул. Проучились мы до июня.

   В июле экзамены и наш взвод, как лучший направили на Рижское взморье строить военно-спортивный лагерь для ребят из Риги. Ком. роты у нас был капитан Валяев, ком. нашего взвода ст. лейтенант Турчин - морской пехотинец, служил на о.Саарема на плавающих танках «ПТ-76». Сержанты Романовский Э. Я. - г. Резекне ЛССР, Кальвялис – Литовской ССР. После отдыха, экзамены, стрельба на РУЦе (Рижский учебный центр) - штатным снарядом ОФ. После этого всего, нас разобрали «покупатели», на автобусе, повезли в Калининградскую область, г. Советск (Тильзит) - это на берегу Немана, пограничная река с Литовской ССР.

  В расположении дивизии (40 гв. Померанская, Доваторская танковая - почему Доваторская, потому что в войну эта дивизия была конницей, который командовал Л. Доватор, после войны ее пересадили на танки). Шутя еще добавляли, - «бронекопытная». Отобрали нас 20 человек и повезли в командировку в Чернышевск (Алерштайн) на границе с Литвой, через речку г. Кибартай. Литовской ССР (готовили  молодых солдат для ГДР). Сделали три выпуска, нам присвоили звания сержантов и отправили в г. Советск на постоянное место службы. Распределили по батальонам, экипажам. Все офицеры, старшины рот были в основном фронтовики, многие участвовали в Венгерских событиях 1956 г.. Наш взвод из «учебки» весь, зачислили в 3 батальон ком. пп-к Ковалевский, зам. по тех. майор Тюрин. В 9-ю танковую роту - ком. кап. Горбунов, зам по тех кап. Крысин - фронтовик, ком взвода старший лейтенант В. П. Носков - фронтовик,военное училище закончил в г. Магнитогорске, после ранения.

 

Участники военно-стратегической операции «Дунай» слева направо:

1. Костюк В.Т.- командир танка, г. Магнитогорск.

                    2.Анферов Н.- командир взвода, г.Уфалей, Челябинская обл.

                                     3.Рочев Валерий – зам. ком.взвода, баянист, дивизионный композитор Коми АССР,г.Ухта. 40 гв. тд., г.Советск.

    Нашей роте была придана разведрота из чеченцев - были неплохие ребята. Потом начались обычные солдатские будни - ночные, дневные стрельбы, подводное вождение танков через Неман, на танкодромах, «через день на ремень, через два на кухню». И так до марта 1968 г., на политзанятиях стали преподавать денежные знаки ГДР, Польши, ЧССР, историю, быт, культуру. На наш вопрос, для чего это? - говорили, что так нужно и все. И так до июля. 22 июля сидели на комсомольском собрании, проводил комиссар батальона Сайбулов (из Троицка, Челябинской обл.), - живой ли? На стене этажа 3 т.б. было два прибора, один для учебной тревоги - обыкновенный звонок и для «боевой тревоги», который мы ни разу не слышали. Как сейчас помню перед обедом, 22 июля, день жаркий, комсомольское собрание, раздаётся страшный рев. Забежал дежурный по батальону в ленкомнату и крикнул: «Тревога»,  потом добавил - боевая. Весь полк пришел в движение. Все брали то, что ему распределено по боевому расчету. Ящик с пистолетами. Я взял записанный на меня АКМС ОПВТ. Танки нашего взвода (боевые) стояли на качалках на огневом городке за городом. Подставили под качалки тренажера чурбаки, завели танки и съехали на твердую землю (песок). Когда наш взвод  выезжал в пункт сосредоточения, нам на встречу ехал «Газ-66» из  него вылез генерал-майор Бутенко, спросил, "в чем дело?",и ему сказали что объявлена боевая тревога,и он уехал в дивизию. Доехав до танковых окопов в лесу (20 км от Советска) ...замаскировали машины. У меня в машине был заряжающий Гиматдинов из Казани - разжалованный командир танка. На момент тревоги его на месте не оказалось . Потом стали привозить офицеров из города. На другое утро после полевого завтрака нас, выстроили возле машин, поэкипажно. Идет ком.полка Прощаев, зам. полит.полка-Побединский, начальник штаба Шутов и незнакомый капитан. Спросил, где третий, заряжающий - не знаю, я ответил, - вчера утром был. «Батя» на меня показал, - «ефрейтор» - разжаловал. И до самого отпуска ходил им. После отпуска вернули звание сержанта. 

    На другой день зарядили пулеметные ленты боевыми патронами - 10 банок. Нам сказали, что мы участвуем в командно - штабных учениях «Влтава». Со всех трех республик призывали «партизан» (резервистов). ВАИ останавливали гражданские машины - машины, загоняли в помещение дивизии, призванных переодевали в военную форму, а машины окрашивали в защитный цвет, вооружали «АК-47» первой модификации. Многие прибалтийцы в армии не служили, а здесь принимали присягу прямо в лесу. В общем, весь округ стоял на «ушах». Через неделю своим ходом доехали до г. Черняховска (Инстенбург). Стояли в районе железнодорожной станции. Стояла жара, всех заставляли ходить в трусах, чтобы загорали. Простояли мы дней 15. Потом подошли два состава с деревянными коробками на платформах. Подъехали мотострелки,  стали разгружать - оказалось, что это БМП из Н. Тагила, база бронетанковая (склад) - это были первые машины, до этого их в войсках не было. Длинные машины, с короткими пушками «ЧПТУРСами», серебристого цвета. Дня через три в сторону границы и вечером низко прошли «АН-12» - насчитали 45 штук. На другое утро подали платформы с тележками на узкую колею. Мы поняли – по нашу душу. В обед, по команде стали грузиться на платформы (танки крепили на шипы - гусеницы, промеж катков забивали башмаки, крепили скрутками из проволоки - «шестерки»). К вечеру эшелонами доехали до границы с Польшей - пограничная станция поселок Железнодорожный. Всю ночь пограничники с собаками проверяли эшелоны с танками. У меня был фотоаппарат «Смена – 9» пришлось запрятать в танке (с бака стеллажа выдвинул снаряд,  всунул фотоаппарат и задвинул). Проверяли, сдавали документы (военные и комсомольские билеты, деньги) лотерейные билеты у кого были, отсылали домой на станционной почте, фотографии.

  Танки были «Т – 62» в то время новые - секретные. Необходимо было заклеить башенные номера. Разрешали только покупать сигареты - советские, наши курить с фабрики изготовления, (чтобы по  окуркам невозможно было определить откуда военная часть) (все сигареты фабрик - Рига, Вильнюс, Таллин). Поздно ночью эшелоны отправились через границу Польши. В это время я стоял на хвосте эшелона в карауле. Остальные свободные, ехали в товарных крытых вагонах. Впечатление осталось - территория СССР весь горизонт в свету, впереди Польша - мрак как в бане, скорость была 35 - 40 км. Первая остановка была маленькая станция, перон освещен двумя маленькими лампочками. Молодежь на вокзале увидев, что эшелон на вокзале стали петь «Катюшу».

 Утром отправились. Проехали Ольтштын - польский город. Остановились в Кракове. Красивый город, вокруг замки - бывшая столица. Простояв часов 5 - отправились. К вечеру подъехали к реке Одеру, остановились на пограничной станции с ГДР.  Ночью эшелоны потянули к Одеру. Около моста через реку нас ждали немецкие паровозы. С польской и немецкой сторон в окопах сидели солдаты, охраняли мост,  стояли «Шилки» - ЗСу. К утру доехали до первой немецкой станции. На станции немецкая комендатура на каждой платформе с танками. Прибит плакат (АХТУНГ! Не подходить ближе 50 м - открывается огонь без предупреждения) - по немецки. Подъехали к кому-то крупному городу, остановился состав напротив вокзала - здание старинное, огромное, чем - то напоминает Казанский вокзал в Москве. Спросили у железнодорожников долго ли стоять (неплохо понимают по-русски) - около 5-ти часов - впереди много эшелонов. Я стоял на посту на хвостовой платформе. Простояли около часа. По громкоговорящей объявили, что наш эшелон отправляется.

 Ехали долго, паровоз тянул 30 - 40 км, из-за колеи путей. Гусеницы танков выступали см на 10 с каждой стороны советских наших платформ. Подъехали к станции Котбус, вся станция забита эшелонами. Нам горел разрешающий сигнал  по боковому пути. Все эшелоны нашей дивизии пустили вперед. Пошла холмистая местность. Проехали ночь, на другой день остановились на станции небольшого города Дёберн. Комбат сказал, что здесь будем разгружаться. После обеда составы с танками, стали загонять под пакгаузы, предназначенные для разгрузки тяжёлой техники.

 Каждый экипаж раскреплял свою машину и по команде стали съезжать. Немецкие регулировщики (ВАИ) направляли нас через город в лесную зону (у них вся Германия в заповедниках). От места выгрузки и до пункта сосредоточения стояли полицейские с автоматами, по обе стороны колонны танков, вторые молодые ребята с собаками - овчарками в гражданке (по - видимому из ШТАЗИ). Население относилось не плохо. В конце города была не большая остановка, танки облепили ребятишки. За одну эмблему танка, в мой шлемофон накидали всяких значков (половину), затем все -  таки прибыли на место. Стали строить городок (пилили сосны, делали каркас, накидывали два танковых брезента) - получалось не плохое жилье, с норами, грибками для часовых, мхом выкладывали всевозможные патриотические лозунги.

 Поужинали - опять к утру боевая тревога. Приказ, все лишнее сгораемое выбросить. Ехали долго, все по брусчатке да бетонке. Не доезжая Дрездена остановка на какой-то большой поляне. Построили по - экипажно около танков (весь полк). Начальник штаба, зачитал боевой приказ (нашему 235 полку разоружить чешскую дивизию - у них танки «Т-54» ,у нас же «Т-62»).

 Выдали каждому экипажу по банке белой нитроэмали, кисти и поступила команда нанести белые полосы с переднего броневого листа через башню и на трансмиссию (двигатель) и с боку на бок (союзные полосы). Тюрин – зам. по тех. батальона - фронтовик, вел инструктаж - при езде через города ЧССР танки должны идти в шахматном порядке с опущенными пушками над двигателем впереди идущей машины (на случай попадания бутылки с горючей смесью и делать выстрел ОФ снарядом, чтобы воздухом от выстрела потушить пожар).     Всем идти с закрытыми люками – по-боевому. При въезде в ЧССР нам должны были придать десантников -  немцев или наших из Каунасской «дикой» дивизии ВДВ. Выехали на бетонку, «Гитлер трассе» -  называлась, широкая,планировалась когда-то для посадки  самолетов.    Было двойное движение по обеим сторонам. В центре до самого Дрездена был цветник, а по обочинам этой автострады были посажены фруктовые деревья. Офицеры нам запрещали рвать фрукты (мотивируя, что мы выполняем интернациональный долг), но немцы удивлялись, почему мы не рвем, все равно опадают. Но потом стали рвать. Пошла горная местность, начинались,  как мне вспоминается Рудные горы. Въехали на холм, а впереди протекала Эльба, а за ней находился Дрезден с его замками, - как могли эти англичане, превратить такую красоту в руины в 1945 году?

  Стояли опять немцы регулировщики и показывали путь следования через мост и на Дрезден. Проезжая через мост и все время по ходу движения, следили за своими гусеницами, и впереди идущей машины, «пальцы» вылезают наружу, что бы танк не «разулся», чтобы не слетела гусеница. Проехав через Дрезден, наша танковая колонна пошла дальше. Пошли сплошные горы покрытые лесом. За нами шла какая-то крупная немецкая воинская часть. Офицеры говорили что десантники. Здесь мы уже не останавливались, как говориться ехали на полной скорости. Карл Маркс - Штадт прошли по окраине. Останавливались на небольшие перевалы, что бы поесть, умыться (горных ручьев много). Остановились на границе с ЧССР, охрану границы (пограничников) чехи сняли, ее охраняли немецкие пограничники. На наших глазах чехи спустили флаг свой и стали кричать в нашу сторону всякие гадости махать кулаками, по - нашему матерились, и наши ребята не остались в долгу. Был дан приказ в туалет ходить по двое - один охраняет другого. Комбат  сказал, что после разоружения чешской дивизии, наш полк пойдет на границу с ФРГ, чтобы сменить там полк тяжелых «Т-10» (которые вернутся в ГДР), а мы будем стоять в бетонных окопах.

  Наш «Т-62» назывался истребитель танков (пушка длиннее на 0,5 м остальных танков). Выдали карты ЧССР - маршруты следования. Первый населенный пункт ЧССР под названием Гробовице - вызвал неприятное чувство. Пересекли границу между ГДР и ЧССР. Ни пограничного столба, ни флага, ни охраны чешской, одни германские пограничники охраняли и свою и чешскую границу с Австрией и ФРГ. Чешские контрреволюционеры ездили к войскам НАТО и просили, чтобы они вышли и помогли спасти «Пражскую весну».  Доехав до Гробовице,  простояли весь день. Комбат сказал, что наш 3 батальон остаётся, а разведрота и остальные 2 батальона пойдут вперед. Видно уже не куда было ехать, без нас войск было много. Стояли около месяца, вернулись эти два батальона. Потом уже в полном составе вернулись в ГДР в район Кенигсбрюка. Сказали нам, что наш полк оставляют в ГДР в Группе войск. Дислоцироваться будем в г. Риза. Построили палаточный городок в горах.

  Вокруг лес насаженный ровными рядами. Стояли в заповеднике, лани пятнистые подходили прямо к танкам. Вокруг, с гор бегут небольшие реки - ручейки. Вода холодная и много форели. Внизу у подножья гор был поселок - городок. Нас туда отряжали патрулями, на всякий случай. Командир взвода нашего, Носкова В.П. демобилизовали еще в Советске. А нам дали «партизана», старший лейтенант, фамилию не помню. Меня с ним отправили патрулями. 

   Недалеко была Кирха, слышались звуки органа. Мы сели на лавочку, рядом, был памятник немецким солдатам 14 - 16 лет. Вокруг ивы и был фонтан. Проходили до вечера и вернулись в лес в расположение полка. Потом были вождения танков, стрельбы ночные и дневные, в общем, повседневные армейские будни. 

 ПрибВО 11 гв. ОА в/ч 14015, 40 гв.танковая Померанская Доваторская дивизия в/ч пп 15309, 235 танковый полк в/ч 38449. Калининградская обл, г.Советск.

На снимке: 1 ряд- Костюк В.Т. – ком. танка; парень с Литвы – не помню; наводчик Белякин- Полетаево, челябинская обл.; наводчик – Суслов М. – г.Златоуст, Челябинская обл.; Пешков – Горьковская обл. Верх- Мишкевич – ком.танка, г. Рига; парень из Азербайджана; Шпилев – ком. взвода; мех.водитель Мильчиков. На башне сидит фамилии не помню – ком.танка.

  В конце ноября полк снялся и пошли на погрузку в г. Фрейбург. Пока шли по населенным пунктам, немцы, жители, нас забрасывали пакетами с фруктами. Прибыв в г. Фрейбург погрузились на платформы. Немцы оборудовали теплушки буржуйками и мешки с брикетами торфа. Много ящиков с фруктами, с бутербродами с тминной колбасой и термосами с кофе. Выстроили по – экипажно,  пришли местные партийные работники и немецкие комсомольцы и пионеры в синих галстуках. Был митинг. Немецкие ребята каждому подарили небольшие подарки и цветы, как сейчас помню - красные гладиолусы. У многих были слезы на глазах. Много всего хорошего было, все не вспомнишь. Отправились под звуки интернационала – играл немецкий оркестр на перроне. До сих пор осталось теплое чувство об этой стране. В начале декабря приехали в Союз п. Железнодорожный, люди бежали к эшелону с криками «Наши приехали». Мужики несли самогонку, но наши офицеры были проинструктированы не на этот случай.

 Дотянули до Советска - разгрузились и по - частям. Неделю обслуживали танки (чистили, мыли, красили, гудронировали гусеницы, загоняли в боксы). Потом нас в парке построили в комбинезонах. Меня вызвали из строя и вручили благодарность министра обороны, объявили мне, что возвращается звание сержанта, объявили отпуск на Родину - 10 суток. Сказали, что через два часа проходит электричка на Вильнюс. Я в финчасть, проездные требования, деньги советские и командировочные за 3 месяца в ГДР. Доехал до Вильнюса ночью, самолет до Москвы утром. В Магнитку ехал десантник, мы с ним пошли на площадь, где похоронен генерал армии Черняховский. Утром сели в "ТУ-104" -бывший бомбардировщик, долетели до Московского аэропорта "Домодедово", а дальше "ИП-18"  до Магнитогорска. Через 20 дней отпуск закончился, мне его продлили на 10 суток. Опять часть, половина уехали на дембель, а нас командиров танков оставили дослуживать.

 Мне вот 67 лет 1 января исполнилось, а на душе такое чувство, что это было вчера. И чувство обиды за наших последних руководителей СССР, что они предали Варшавский договор, страну СССР и наше поколение, армию и все остальное.

 Офицеры полка  командир полка Прощаев - фронтовик, замполит полка пп-к Побединский - фронтовик, зам по строевой части пп-к Ермаков - фронтовик. Нач. штаба полка - майор Шутов.

 Зам по тылу пп-к Лягуша - фронтовик, чемпион по боксу. Офицеры 3 танкового батальона - комбат - пп-к Ковалевский, нач. шт. майор Волков,  замполит майор Безверхий.  Командир 9 тр. К-н Горбунов, зам по тех роты Крысин - фронтовик, зам по тех батальона м-р Тюрин - фронтовик, ком. взвода Носков В.П. ст. л-нт -фронтовик. Старшины роты - Дроздов -фронтовик, участвовал в операции" Вихрь" в Венгрии 1956 году,личный механик - водитель комбата Яфалов - фронтовик, командир танка Костюк В.Т.

                                                             Участники военно - стратегической операции" Дунай":

                                                                                                                      
 Сидорчук Анатолий Никифорович, г.Хмельницкий, УССР.

       Шпилев А.,ком.взвода, г. Иркутск,11 ОА.                             

 

 Спустя более 45 лет хотелось бы услышать однополчан, очень близких и родных мне людей, с которыми пришлось выполнять порой с риском для жизни боевые задачи. В тоже время интернациональный долг выполнен достойно и честно." 



Вспомним 7-ю гвардейскую ВДД...операцию "Дунай"

 

 

 

 

 Шалухин Владимир Васильевич -  г. Самара.старший радиотелеграфист КШМ, 119 гв. парашютно десантный полк 7-й гвардейской ВДД, в/ч 10075. Награжден Благодарностью Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза А.А.Гречко за выполнение интернационального долга.

 

 

  

 

   «В сентябре 1966г. приходит повестка из РВК-явится в ДОСААФ для подготовки к совершению прыжков с парашютом в г. Куйбышеве.

 Совершив по 3 прыжка с самолёта АН-2, нас через 1,5 месяца призвали в армию. Прибыли мы в Литву г. Капсукас. 22 ноября 1966г. Наш призыв состоял из ребят с Поволжья: г. Астрахани, Саратова, Таганрога, Казани, Бугульмы, Самары (Гришенков В.К, (Зобов А.В), Нуркин И.Е, Нагорнов В.М, (Бурханов В), Полупанов П, (Морозов А.В),  Байчуров Н,  Кашлев А. и других. После карантина нас перевели в разные подразделения: меня и Зобова А.В. в роту связи, где уже на втором году службы все получили военные специальности и должности.

 За этот период мы проходили подготовку по различным направлениям воинских специальностей, но в тоже время и общую, характерную для воздушных десантников:

  Впоследствии ст.  с-т Королькевич,  из Таганрога, стал зам. ком взвода, я старшим радиотелеграфистом КШМ,  Зобов-старшим радиотелеграфистом, Павлов Виктор, из Саратова - водителем-механиком КШМ. В июле 1968 года, я как раз только вернулся из Каунаса в/ч 93613,где участвовал в соревнованиях по радиоспорту за  в/ч 10075. Нас подняли по тревоге, и мы выехали  в лес Калининградской обл. Разбили лагерь недалеко от аэродрома.  Жили в палатках, каждый день политзанятия, изучали три аэродрома в ЧССР, на которые возможно будет приземление, обучали вождению автомобиля ГАЗ-66.Все радиостанции настроили на выданные нам частоты, запасные, основные и выключили, чтобы нас не могли обнаружить. Всю технику, автомобили ГАЗ-66,ГАЗ-69,КШМ, АСУ-57, разместили по самолётам и зашвартовали. Нам сказали, будем приземляться посадочным способом. Примерно 17-18 августа нам привезли боеприпасы – патроны, гранаты, мины. Мне в КШМ выдали ящик кумулятивных гранат для танков и дали ещё всем по две гранаты и патронЫ – целую противогазную сумку. Противогазы сказали, не пригодятся, если начнётся  3 мировая война, то мы окажемся в эпицентре взрыва. Выдали  нам тельняшки и малиновые береты. Домой  писали письма, но их не отправляли-соблюдали секретность операции.  С каждым днем обстановка становилась все более напряжённой, и наконец поздно вечером вверх взмыли три ракеты. Прозвучала команда: «К самолётам!» и мы, собрав палатки, двинулись к аэродрому (1- 1,5км) погрузились в самолеты АН-12.Стоял такой гул, самолёты один за другим поднимались в небо. Пролетали над Польшей (высота 200-300м) чтобы радары нас не могли обнаружить. Перед посадкой, минут за 15, мы завели двигатели на своей технике. В 5ч.30м. произвели посадку на аэродроме "Водоходи"(28км. от Праги). Нам сказали, что аэродром захвачен нашими десантниками из головного самолёта. Самолёты приземлялись с интервалом в 30 сек. После высадки и сбора мы изъяли с маршрутов несколько автобусов и двинулись на Прагу. Я на КШМ со штабным офицером нашего полка, во главе командир полка подполковник Минигулов Ш.Х. на ГАЗ-69.остальные на АСУ-57, ГАЗ-66 и на конфискованных автобусах.

 Рукопожатие командующего ВДВ с командиром 119 гв. парашютно-десантного полка Минигуловым в знак признательности и благодарности.

   Нам, 1 батальону, Роте связи, батарее зенитчиков, подр. АСУ-57, предстояло взять под охрану Филиал Телецентра на пл. Сеноважна. Когда мы ехали колонной, на нас никто не обращал внимания - думали, идут учения.

  К 7.00 мы вышли к Карлову мосту через р. Влтава, а к 08.30 уже объект был взят нами под охрану.

   Здесь уже народ понял, что произошло и начали собираться демонстранты в основном молодёжь.С флагами, транспорантами. Всех сотрудников филиала, мы попросили покинуть здание. Опечатали двери, ключи сдали вахтёру. У каждой двери установили часового, на крыше выставили посты. На Пражский центральный телецентр устремился другой отряд 119 гв. ПДП во главе с командиром полка подполковником Минигуловым Ш.Х.Я был в это время на связи. Через некоторое время в эфире я услышал доклад "первому" об обстановке. Демонстранты, сделали баррикады из автобусов, трамваев, не пропускают наши подразделения, кидают в солдат камни, бутылки с зажигательной смесью, даже со спины кто-то стал стрелять с балкона из пулемёта по демонстрантам,появились раненые. Поступил приказ по демонстрантам не стрелять- стрелять в воздух, а на огонь отвечать огнём. И тут началось. Поднялась такая стрельба и взрывы, что даже стало страшно за наших ребят, которые были там. После ребята рассказывали, в пулемётчика, что стрелял с балкона дома по демонстрантам - выстрелили из гранатомёта. Таким образом, ко второй половине дня 21 августа все намеченные планом объекты были заняты и блокированы.

  Ночью я получил приказ доставить офицера штаба (фам. не помню) в штаб дивизии, который находился в центре Праги, экипаж КШМ: ряд. Замуруев -2 номер радиотелеграфист,  с-т Павлов-водитель-механик и трое автоматчиков. Продвигаясь по ночной Праге, мы увидели неприятную картину: обгорелые автомобили, автобусы, обстрелянные памятники, дома с разрушенными балконами,дырами от снарядов. Днём нас одолевали чехи,  спрашивали, зачем мы приехали у нас всё хорошо. Приходилось вести разъяснительную работу. Стали прибывать различные провокаторы и демонстранты  с требованием немедленного ухода с территории ЧССР,с антисоветскими лозунгами, пока мы не организовали строгую комендантскую службу.  Правда  старшее поколение чехов относилось к нам дружелюбно и с пониманием,  подходили и говорили, что правильно мы  ввели войска, потому что молодёжь  распоясалась, стала употреблять наркотики, посещать ночные развратные заведения, готовился переворот, заговор против социалистической Чехословакии. А сущность эта сводится к тому, чтобы добиться выхода ЧССР из Организации Варшавского Договора, объявить Чехословакию так называемым «нейтральным государством», ориентировать ее на сближение  с  империалистическими государствами, прежде всего ФРГ, которые претендуют на роль опекунов ЧССР. В Праге мы неоднократно подвергались обстрелу. Как наступал вечер, так пули свистели над головами, всё небо было в трассирках. Рано утром мы подверглись обстрелу из пулемёта, который строчил из окна противоположного дома. Стреляли по окнам, где находились наши командиры. Тут же мы открыли ответный огонь и подавили огневую точку. Туда кинулись наши гвардейцы и обнаружили небольшой склад с оружием.  К счастью никто не пострадал.


  На следующее утро контра подожгла танк, который находился возле филиала телецентра. Возникла угроза взрыва боекомплекта. Срочно стали тушить и вынимать боеприпасы.  В результате пожар ликвидировали, всё обошлось. В этот же день сгорело ещё несколько танков. Один раз нас обстреляли свои. Ночью, находясь на посту на крыше филиала телецентра, мы делали обход, а в низу, заметив нас, подумали, что это контра и открыли по нам огонь,  слава богу, никого не зацепили.


  Часто молодёжь, провокаторы, инсценировала ранение в голову или в ногу. Подходили к нам и кричали, почему мы стреляем в мирных безоружных  демонстрантов.  Наши ребята поймали одного длинноволосого «раненого» и сняли бинты. Оказалось, никакого ранения нет,  бинты обмазаны красной краской.  Его постригли наголо и отпустили.    Каждый день нам зачитывали приказы  об убитых и раненых, об отравлениях питьевой водой или продуктами.В нашем полку было 6 раненых: 
 1.Амосов Юрий Аркадьевич мл. сержант 119 гв.пдп 7 гв.вдд. Отличился при взятии и удержании редакции "Руде Право" в г. Прага. Защищая входные двери редакции первым обнаружил противника и огнем из личного оружия уничтожил огневую точку. В бою был тяжело ранен в паховую область правой ноги. Товарищами по оружию ему была оказана первая медицинская помощь с последующим отправлением в госпиталь. 
 2.Герасимов Андрей Иванович рядовой 119 гв.пдп 7 гв.вдд. При выполнении боевой задачи был ранен выстрелом из огнестрельного оружия. 
 3.Горб Виктор Владимирович ст. сержант 119 гв.пдп 7 гв.вдд. При выполнении боевой задачи по охране тылов полка в парке Риегрове, был ранен в ногу. Не смотря на ранение продолжал оставаться в бою и выполнять боевые задачи.  
 4. Давыдов Георгий Георгиевич рядовой 119 гв.пдп 7 гв.вдд. Имел задачу охранять здание университета. При выполнении боевой задачи получил легкое ранение, но боевого поста не оставил. 
 5.Сергеев Николай Николаевич рядовой 119 гв.пдп 7 гв.вдд. При выполнении боевой задачи получил пулевое ранение. Оставался в строю до утра другого дня. 
 6. Черепов Владимир Иванович рядовой 119 гв.пдп 7 гв.вдд. При выполнении боевой задачи получил легкое пулевое ранение. После боя от госпитализации отказался. 

   Два наших земляка погибли, выполняя воинский долг: Тугушев Б.А 1948г.р.- Самарская обл. г. Сызрань, Одуденко Н.И. 1946 г.р. - Самарская обл. г. Сызрань.  В соседнем  108ПДП – двое убитых. Буянкин Н.И. 1949г.р.- с Украины, Королько А.В. 1946 г.р. - с  Белоруссии. Мы патрулировали улицы  усиленным составом, проводили досмотр автомобилей, задерживали распространителей листовок антисоциалистического характера, хулиганов и мародеров задерживали.…Вскоре обстановка начала стабилизироваться.…Через некоторое время нас вывели сначала в пригород Праги, а к ноябрьским праздникам мы уже вернулись к постоянному месту службы…».    И чтоб про нас не говорили,  мы с честью выполнили свой интернациональный долг по защите социалистических завоеваний! 

 Я всегда буду помнить своих боевых друзей, однополчан. Да,это были наши юные годы, но память осталась навсегда:

 

 

 

В последние четыре года в День воинов-интернационалистов исполнявших воинский долг за пределами границ своей Родины, мы в первую очередь чтим память о невернувшихся. 

 

Военные автомобилисты в операции «Дунай»

 

                                                          

                                                                 

  Дудула Николай Степанович –  райцентр Левокумское, Ставропольского края.

Рядовой, водитель МТО 155 тп, 20-й танковой Звенигородской

Краснознаменной дивизии CГВ,в/ч пп 68415.

За выполнение интернационального долга

 награжден Благодарностью Министра Обороны СССР

 Маршала А.Гречко

согласно приказа №242 от 17 .10.1968 года.

 

    В мае месяце 1968 года группы военнослужащих, в числе которых был и я, из Явора перебросили в Свентошув, где началась наша боевая подготовка, марш - броски и переподготовка водителей. Так же мы прошли 700 км-й марш. Неоднократно объявлялись тревоги, офицеры перешли на казарменное положение, нас усиленно готовили к экстремальным ситуациям. Многие думали, что это связано с начавшимися на Севере Польши антиправительственными выступлениями («Солидарность»). Боевая техника была снята с консервации и обслуживалась, вешались брёвна для торможения автомобилей в горах, так же тщательно готовили танки и другую бронетехнику.

 Затем, спустя несколько дней было торжественное построение дивизии на нашем дивизионном плацу. Личный состав оповестили о предстоящих учениях, тревогу ждали во второй половине дня, так как обед прошел раньше. В боевой парк прибыли по тревоге, технику выводили через запасные ворота и выстраивали колонны в лесу, заранее в определённых местах. Я двигался за танками, автомобили были заправлены на 700 км, дополнительно мы залили  канистры бензином. После построения, по команде колонны двинулись  и спустя несколько часов, остановились поздно в лесу. Там стали и обживаться, простояли около месяца в непосредственной  близости от границы с Чехословакией в районе г. Любань.

 Подразделения часто посещал и проверял лично готовность по всем воинским специальностям командир нашей 20-й танковой дивизии генерал Жебрунов. К солдатам и сержантам он всегда относился как к своим детям, несмотря на требовательность.

                 20 августа 1968 года  представителем главного командования был объявлен приказ о вводе войск в Чехословакию. По правому флангу командир 20-й ТД генерал - майор танковых войск И.Л. Жебрунов. ПВД - район г. Любань, Польша.

 

                                      Место дислокации под г. Любань.Танки 155-го танкового полка застыли в ожидании приказа

 

В ожидании были и мы - воинослужащие 155 танкового полка.

  По команде, на башнях танков и автомашинах с боеприпасами непосредственно в лесных массивах были  нанесены белые полосы.

20 августа 1968 г поступил приказ всем боевым машинам становиться в колонны, ближе к 17 часам было проведено комсомольское собрание, где нам был зачитан приказ Министра Обороны, в котором приказывалось: «На предельной скорости идти по маршруту - Либерец- Вимперк», во время марша радиосвязь должна была работать в режиме радиомолчания,только на прием. Так же было приказано в  колонне держать дистанцию 5 метров, посторонние гражданские автомобили должны выдавливаться из колонны. Мы загрузили  боеприпасы, получили патроны и по две гранаты, указали место получения дополнительных боеприпасов  на случай вооружённого  сопротивления, огонь открывать при оказании вооруженного сопротивления и препятствия продвижения сопряженного с покушением на жизнь военнослужащих. На время марша нам были выданы сухие пайки на трое суток, так же сало и сухари, и были предупреждены об ответственности и придания полевому суду по законам военного времени за мародерство во время продвижения колонн.

Части двинулись перед сумерками, остановились в районе г. Любань в ожидании дальнейшей команды. Ночью, примерно в 23 ч 30 минут поступила команда: «Вперёд!».  Мы начали движение по заданному маршруту. Пограничники Чехословакии на заставах были разоружены, шлагбаумы и постройки были разрушены, дорога свободная для дальнейшего движения. Наш маршрут проходил через города: Либерец, Млада Болеславец, Градец Кралове, Писек, Ческе – Будеевице, Табор,  Вимперк. Наша задача была перекрыть  Австро - Германскую границу со стороны ЧССР и заблокировать её, предотвратив ее нарушение натовскими войсками, которые намеревались провести  21 августа широкомасштабные  учения с заходом в Чехословакию под условным наименованием « Черный лев » и удерживать её до основного подхода войск.

Специальным корреспондентам журнала "Советский воин" тоже был интересен быт советских военнослужащих в пунктах временной дислокации войск.

  Наш первый город Либерец  в который мы вошли очень рано, когда начало только светать, зазвучала музыка с репродукторов, висевших на столбах, стали появляется  люди, музыка затихла и послышались извещения об   угрозе и призывы к вооруженному сопротивлению. Нам поступила команда закрыть окна и приготовиться к движению.

 Колонны пересекали границу  с разных направлений и двигались параллельно нам. Марш проходил очень тяжело, сутки не спали, если колонна останавливалась,  и кто-то засыпал мы все стояли не зная, что впереди,  поэтому офицеры выясняли обстановку и не давали уснуть.

Кратковременная остановка по маршруту  продвижения в обход населенных пунктов 21 августа 1968 года, ЧССР, район - г.Писек.

  Дальше контрреволюционеры нам закрывали дорогу детскими колясками, автомобилями и группами людей, но мы обязаны были выполнять приказ. В некоторых случаях танками проламывали строение, чтобы объехать людей выставленных контрреволюционерами. При подходе к городу Табор нас встретили пулеметными и автоматными очередями и большим скоплением людей. Дорожные знаки были сорваны, карты устаревшие и мы были заблокированы в городе. Нам перекрывали  на бензобаках краны, двигатели автомашин глохли, в небе выла авиация, которая с грохотом и воем проносилась над колонами распугивая людей, которые окружили нас. Пришлось стрелять вверх. Когда мы выбрались с города, пошли в горы, при подходе к мосту через Влтаву нас обстреляли из пулемётов, пришлось открывать ответный огонь, которым были подавлены огневые точки. Мост через Влтаву был разобран и возле него стояли рабочие. Покрытие моста было снято, оставались только шпалы. Когда саперы проверили мост, а он был метров 100 в длину, а в низ ещё больше, пустили первый танк и потом поехали. Чехи только качали головами и говорили, что испытывать мост им теперь не нужно. В горах под Вимперком нам еще раз перекрыли дорогу военные ЧНА  ПТУРСами,  которые были нацелены на наши колонны и прицельным огнем могли  уничтожить нас, но здесь договорились, окружили и разоружили. Дальше в Вимперке  наши танковые батальоны блокировали танковый полк ЧНА, так же были взяты под охрану казармы и весь военный городок. К вечеру в городе завыли сирены, контрреволюционные  элементы  пытались поднять восстание. В их расположении было замечено движение, наши танки пошли на сближение и остановились в метрах 400-х от гарнизона. Спустя несколько часов все решилось мирно. Отношение Чехословацкого  населения к нашему присутствию было различное, проезжавшие, проходившие люди, выражали свое недовольство, но таких было меньшинство.

  Через некоторое время мы последовали по заданному маршруту, расположились в Баварском лесу. Учения запланированное на 21 августа НАТО провели у себя, мы слышали  выстрелы и канонаду, так как стояли в 5 км от границы с ФРГ. В лесу установили палатки, наполовину вкопав в землю.

  Спустя несколько дней подвезли печи и уголь в брикетах,  усилили наше питание и мы продолжали вести боевую службу. Спустя месяц нам начали  выдавать сертификаты, а впоследствии стали  приезжать автолавки из ГДР. Еще через время когда обстановка начала стабилизироваться в свободное от службы время  помогали населению косить и убирать хлеб.

  В начале ноября стали собираться  к месту постоянной дислокации в Польшу. Технику отправляли в первой декаде ноября месяца на железнодорожных платформах, а я уехал своим ходом. А еще через какое-то время был первый дембель выслуживших срок службы после выполнения интернационального долга и оказания помощи чехословацкому народу.

 

Крайним слева во втором ряду Дудула Н.С., второй Володко П., крайний  справа  Щербанев Евгений  из Волгодонска; Второй справа налево Алибеков Марат, третий  Давыдов Александр,  четвертый Керимов.

 Как бы мне хотелось увидеться с однополчанами спустя 45 лет и командирами: командир полка - Архипов Владимир Михайлович,командир батальона - Алексеев, зампотех бат. - Вакулюк. За выполнение и оказание интернационального долга Министр Обороны Гречко А. объявил всему личному составу благодарность.

 

… «Маресьев» нашей поры…

                                                

                                              

  Гвардии полковник в отставке Рудницкий Николай Михайлович (г.Минск) В 1968 году – старший лейтенант, командир мотострелковой роты 96 - го мсп 254 –й мотострелковой дивизии Южной Группы войск. За выполнение интернационального долга награжден орденом «Красная звезда». 

  « За месяц до ввода наш полк вывели в район сосредоточения, — рассказывает Н.М. Рудницкий. - 20 августа 1968 года моя рота погрузилась на гусенично - самоходные паромы, и по Дунаю мы прошли до Братиславы. Патронов и других боеприпасов мы загрузили полные БТРы. Другие подразделения дивизии шли через Комарно, - пограничный словацкий город. Приказ был: если на мосту застрянет какая-нибудь техника - сбрасывать в Дунай. По моей оценке, мы тогда входили как воины-интернационалисты, спасая социалистическую республику, по просьбе населения. Об этом же нам говорили на политзанятиях накануне.

  Моей роте была поставлена задача  разоружить инженерно-саперный батальон чехословацкой армии в Братиславе. Разыскали эту часть, собрали чехословацких офицеров в одном из учебных классов. Из окон казарм на советских солдат были направленны пулеметы. Но стрельбы и сопротивления не было. Мы сообщили местным военным о цели своего прибытия. Запомнилось, что у седых чехословацких офицеров, многие из которых, наверное, воевали во время Великой Отечественной войны, текли слезы по лицу. Но они, видимо, уже получили приказ от своего Министра Обороны сохранять нейтралитет.

  Народ в Братиславе встречал нас поначалу дружескими улыбками. Но затем обстановка стала накаляться. На улицах появились толпы людей, которые выкрикивали антисоветские лозунги. Вещала какая-то подпольная радиостанция, которую разыскивали советские солдаты: ее нашли в каком-то захудалом домишке. Моя рота расположилась на площади Готвальда, слева было Национальное собрание, справа университет. И мы оказались как бы в мешке.

  К обеденному времени 22 августа непонятно откуда началась стрельба. Надо сказать, что личному составу было запрещено первым открывать огонь. Отдали приказ: в случае выстрелов открывать ответный огонь на поражение. И когда по нам начали стрелять,то мы, естественно, отстреливались. Одного солдата нашей роты убили. Тут и меня подстрелили тяжело. Видимо, была разрывная пуля -17 сантиметров ноги отхватило. Командующий Южной группой войск прислал за мной вертолет. И меня, отправили почему-то  в венгерскую областную гражданскую больницу. Хотя возле границы с Чехословакией на случай боевых действий было развернуто буквально море советских палаточных госпиталей - готовились к приему большого числа раненых.

   Около месяца я лечился в Секешфехерваре, затем четыре месяца - в Будапеште. Говорили: с таким ранением в армии не служат, хотели ампутировать ногу. Но супруга добилась,чтобы меня отправили в Ленинград в Военно-медицинскую академию им. С.М. Кирова,где и спасли ногу. Всего в госпиталях и больницах я провел два с половиной года.

   Встретил потом своего бывшего командира полка Самойлова. Он рассказал, что стрельбу по нам в Братиславе вел заместитель председателя Национального собрания. Моя фуражка вся была изрешечена. У солдата пуля пробила каску. Были потери среди наших военнослужащих и в других городах Чехословакии. В Брно прапорщик был ранен в голову, умер в госпитале...»

  (Авт.) До наших дней в архиве Н.М. Рудницкого сохранилась газета "Ленинское Знамя" за 26 сентября 1968 года со статьей повествующей о мужестве и героизме советских солдат:

 

 Эта вырезка из газеты говорит только об одном конкретном факте на территории Чехословакии - как погибали советские воины, защищая интересы СССР.

 

 Этот снимок сделан контрреволюционерами в августе 1968 года в г.Братислава(Чехословакия). Подобными снимками они оклеивали здания домов и подписывали их"оккупанты". На данном снимке старший лейтенант Рудницкий - командир мотострелковой роты 96 мсп 254 мсд. Южной группы войск и рядовой Запорощенко А.П. из Оренбургской области.

  Фотография сорвана со стены дома представителем Особого отдела части и была передана мне в госпиталь.


Привет ветеранам"Дуная" из Белоруссии

 




   Гвардии генерал-майор в отставке Кольцов Анатолий Антонович,(г.Минск) Белорусcия.
 В 1968 году-лейтенант, командир танкового взвода учебной танковой роты.
 В период выполнения интернационального долга в ЧССР - находился в составе танкового полка 7-й танковой дивизии ГСВГ.


  В ожидании. Командир танкового взвода лейтенант Кольцов ставит задачу по совместным действиям предстоящего марша с военнослужащими ННА на территории ГДР. Рекогносцировка на местности в 180 км от гарнизона Ютербог. ПВД - лес. 19 августа 1968 года.

   Для справки: Впоследствии, после окончания Академии бронетанковых войск офицер Кольцов А. проходил дальнейшую службу в должностях:зам.командира танкового полка, нач.штаба 22-й танковой дивизии 6 ТА(КВО). С 1978 года - НШ танковой дивизии в ГСВГ, командир 47-й ТД ГСВГ, (гарнизон - "Хилерслебен"- район Магдебурга).


Становление защитников Родины

...Спустя 45-лет бывший старшина в/ч пп 45504 (СГВ) Беркут Николай Васильевич из г.Абинска, Краснодарского края предоставил фотографии молодых солдат, которым в ту пору было всего по 19 лет. И которые впоследствии с честью выполнили воинский и интернациональный долг.

  Справка (авт.) На следующий день все запечатленные на фотографии были отправлены для дальнейшего прохождения службы в Польшу (Северная Группа войск).

  В будующем - все они принимали участие в операции"Дунай" в составе войсковых частей. К сожалению, некоторых из них уже нет с нами...

 В зимний период 1968 года, особенно с января месяца началась интенсивная подготовка по воинским специальностям солдат и офицеров. Отрабатывались нормативы по разворачиванию средств связи и совершенствовалось мастерство. В то время среди солдат вопросы предстоящего участия в будущих событиях даже еще не обсуждались.

Выполнение нормативов по разворачиванию станции. Крайний слева:Командир 710 обс 20-й танковой дивизии СГВ подполковник Назаров А.Д.,в центре - зампотех телефонно-телеграфной роты ст.лейтенант Завгородний. Под антенной сержант Мартынов В.

Первая весенняя фотография на территории отдельного батальона связи 20-й танковой дивизии(гарнизон Свентошув) - на память...

Крайний слева: Беркут Н.В. В центре - командир взвода(дежурный по батальону) лейтенант Харченко В.Г., 1968 г.

... Впереди было еще много дорог, пунктов временной дислокации и выполнение боевых задач...

    Может кто узнает себя на фотографии?

Из фотоархива ветерана "Дуная"

 

   



  Ромашок Евгений Константинович, г.Ростов-на-Дону.

  В 1968 году гвардии-ефрейтор, заряжающий танка " Т-54", 330-й танковый полк, 14 гв. МСД, 20 гв.ОА ГСВГ в/ч пп 34999.

  Награжден Благодарностью Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза СССР А.А. Гречко за выполнение интернационального долга.

 

 К 45-летию операции"Дунай", мне, как ее непосредственному участнику хотелось бы передать сохраненные фотографии 1968 года. На некоторых из них запечатлены высшие должностные лица Министерства Обороны СССР перед вводом войск в ЧССР. Некоторые, непосредственно в Чехословакии. И возвращение на "зимние квартиры", в пункты постоянной дислокации - в Германскую Демократическую Республику:

 Министр Обороны СССР маршал Советского Союза А.А. Гречко лично инспектирует готовность соединений ГСВГ, расположенных в лесистой местности. Территория ГДР, август 1968 года.

 На фото: Крайний слева - Министр Обороны СССР маршал Советского Союза А.А. Гречко, в центре - Начальник Главного Политического Управления Советской Армии и Военно-Морского Флота генерал армии А.А. Епишев, второй справа налево - Главнокомандующий Объединенными вооруженными силами государств - участников организации Варшавского Договора Маршал Советского Союза И.И. Якубовский. Доклад одного из руководителей войсковой разведки. Август 1968 года. Пункт временной дислокации.

Постановка задач командному составу соединений войск ГСВГ Министром Обороны СССР маршалом А.А. Гречко. Август 1968 года. ПВД-лес.

Знакомый почерк в ЧССР... Конец августа месяца 1968 года.

 

 


 Повсеместные надписи в населенных пунктах одного из многочисленных действий штаба клуба "231".

Один из привалов на территории ЧССР. Ромашок Е. в левой части фото,сентябрь 1968 года.

Е.Ромашок выполняет поручение однополчан - приобретение письменных принадлежностей.

По мере стабилизации обстановки в передвижном клубе можно было посмотреть кинофильм.

А еще через время в ПВД прибыли артисты из ГСВГ с концертом, октябрь 1968 года.

Радостные минуты - вертолетом доставлены письма от родных и близких. ПВД - лес,ЧССР.

Так в ГДР встречали возвращающиеся войска из Чехословакии, ноябрь 1968 год.

Гарнизон - Ютербог, ГСВГ. Привет Советским воинам с честью выполнившим свой интернациональный долг.

 С гвардейским приветом ко всем участникам, теперь уже - ветеранам операции "Дунай" .

...И все-таки, мы воины - интернационалисты и эти гордимся...

Евгений Ромашок

Память не стереть

 




 Менщиков Владимир Гаврилович, г.Курган. В 1968 году-рядовой, 833-й иаб, 126-й истребительной авиадивизии, 16-й воздушной армии ГСВГ, в/ч пп 79902.

 19 августа 1968 года наш полк был поднят по тревоге, а в ночь на 21 августа вошли в ЧССР. Я очень дорожу воспоминаниями того времени и память о моих боевых товарищах останется навсегда.

За несколько часов до команды: "По машинам", "Вперед"... Все слушали сообщения по радио.

 Фото 20 августа 1968 года - слева направо: рядовой Шапоткин Степан, сержант Мазняк Иван, лейтенант Замощик Александр, рядовой Асаёнок Николай, сержант Кремерс Петерис, рядовой Докунин Виктор, рядовой Тасенко Игорь, рядовой Халиков Александр, рядовой Бабкин Анатолий, рядовой Тетёркин Павел, рядовой Менщиков Владимир.

Август 1968 год, ЧССР. Во время обеда на переднем плане: рядовой Архипов Анатолий и рядовой Менщиков Владимир.

 Может кто откликнется из однополчан?!

 Наша солдатская жизнь проходила не в условиях изоляции. Мы старались направить письма друзьям, с которыми нас связывали товарищеские отношения еще до службы, с которыми познакомились в "карантине", в "учебках", в ходе учений "Шумава" в 1968 году. И с нетерпением ожидали ответа. Один из друзей проходил службу в Германии и выполнял интернациональный долг в ЧССР:

 

  Мазняк Иван Иванович - г.Белогорск, Амурской области.

  В 1968 году - сержант, 833 - й истребительный авиационный полк 126 - й авиадивизии, 16 - й Водушной армии ГСВГ, в/ч пп 79902, - классный специалист 1- го класса.

 

 

 Состав ТЭЧ АП 833 иап в период проведения боевых задач.

Первое сообщение о возвращении полка в ГСВГ на "зимние квартиры". Снимок газеты Группы войск.

...и настало время возвращения на Родину, где нас очень ждали...

Может откликнутся однополчане!...

В преддверии 45-летия "Дуная"

 


   Майор внутренней службы в отставке Невский Геннадий,г.Псков.

 В 1968 году - гвардии ефрейтор, 243-го гв.мотострелкового полка, 27-й гв.мотострелковой дивизии,1 гв.танковой армии ГСВГ, в/ч пп 47290.

 Награжден Благодарностью Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза А.Гречко за выполнение интернационального долга.

    21 августа 1968 года в составе 1-го эшелона мой 243 гв. мсп в составе Центрального фронта вошел в Чехословакию и уже в 4 часа утра блокировал участок границы ЧССР С ФРГ в районе города АШ.

   Моя батарея 122 мм гаубиц Д-30 занимала огневые позиции на горе, а впереди в 300 метрах окопались мотострелки. Возле орудий были приготовлены очищенные от консервации снаряды. Обстановка была боевая. Потом до нас довели замполиты о том, что мы опередили войска ФРГ на 4 часа, так как они видимо тоже хотели войти в ЧССР. Эти позиции мы удерживали несколько суток, затем нас сменили другие части, а нашему полку была поставлена другая боевая задача с передислокацией в район г.Карловы Вары .

   Там мы выполняли боевые задачи до 27 октября 1968 года. Нас хотело командование оставить в ЧССР, но по личной просьбе бывшего секретаря КП ГДР Вальтера Ульбрихта нашу 27 гв. МСД вернули в ГДР в прежнее место дислокации г.Галле. Когда мы возвращались в ГДР, был понедельник, но Вальтер Ульбрихт объявил выходной день для немцев по пути нашего следования. Нас встречали во всех населенных пунктах и городах как победителей , которые отстояли социализм в Чехословакии. Я рад, что мои сослуживцы на Украине имеют статус участника боевых действий. В память о тех событиях имею БЛАГОДАРНОСТЬ МИНИСТРА ОБОРОНЫ СССР МАРШАЛА СОВЕТСКОГО СОЮЗА А.ГРЕЧКО !!! Уже скоро будет 45 лет,с того дня как мы выполняли боевые задачи в Чехословакии. Хочу передать пламенный привет однополчанам и наилучших пожеланий.


  Чехословацкие события 1968 года глазами сержанта Советской Армии и юриста.

 

 

 



  Синельщиков Юрий Петрович, заслуженный юрист Российской Федерации, депутат Государственной думы Федерального собрания, кандидат юридических наук, г. Москва.

  В 1968 году- сержант, начальник радиостанции «Р-104», 647-го ОБС, 35-й мотострелковой дивизии 20-й гв.ОА ГСВГ, в/ч пп 58347. Награжден Благодарностью Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза А.А. Гречко за выполнение интернационального долга.

     «В небольшой статье мне, как рядовому участнику тех событий, хотелось бы поделиться своими наблюдениями и оценками, которые спустя десятилетия мало изменились, хотя существенно изменилось наше общество, менялся и я сам, пройдя за эти годы серьёзную жизненную школу, работая на различных должностях в прокурорско-следственных органах. 

   В ту пору мне довелось служить в 35-й мотострелковой дивизии, которая входила в состав 20-й Гвардейской армии и дислоцировалась в Германской Демократической Республике близ Потсдама, а в августовских событиях 1968 года действовала на главном направлении — обеспечивала решение стоящих перед Советской Армией задач в Праге. Я располагал достаточно обширной информацией о том, что происходило не только потому, что находился в столице Чехословакии, но также благодаря тому, что был начальником радиостанции в составе 647 отдельного батальона связи, который обеспечивал руководство дивизии радио и телефонной связью, а также являлся секретарем комсомольской организации роты. Причем информацию о событиях я черпал не только из официальных и полуофициальных источников (радиотелеграммы, переговоры руководства дивизии по радиотелефону, участие в совещаниях комсомольского актива дивизии и т.д.), но и прослушивая многочисленные западные радиостанции.

 

 
   Оценивая события тех лет, я придерживаюсь мнения, что это была попытка совершения государственного переворота в Чехословакии внутренней оппозицией при активной поддержке западных стран, а Советские войска оказывали помощь законному правительству чехословацкому в обеспечении правового порядка.
   Напомню, что после II мировой войны Прага оставалась важнейшим коммуникационным перекрестком Европы. В этом городе располагались важнейшие центры международного профсоюзного, журналистского и коммунистического движений. Значение Праги в то время вполне отвечало известной оценке О.Бисмарка: «Кто владеет Прагой, тот владеет Европой».      Это сосредоточение беспокоило Запад. К 1968 году у США и НАТО было достаточно оснований для того, чтобы попытаться выбить «чехословацкое звено» из оборонной цепи Организации Варшавского договора (см.: Чехословацкие события 1968 года глазами КГБ и МВД СССР // Сб. док.; сост.: А.А.Зданович, В.Ф.Лашкул, Ю.Н.Моруков, Ю.Х.Тотров. — М., 2010. С. 5—6).
    Впервые разговоры о возможном вводе Советских войск в Чехословакию в нашей дивизии повелись в начале апреля 1968 года. Как известно 23 марта 1968 года в Дрездене состоялась встреча руководителей партий и правительств шести стран — СССР, Польши, ГДР, Болгарии, Венгрии и ЧССР. Собравшиеся, в том числе советская делегация, подвергли жесткой критике происходящие в Чехословакии реформы. А спустя неделю, в Прагу прибыл министр обороны СССР А.А.Гречко, который предупредил чехословацкое руководство о том, что Москва не допустит разрушения социализма в Чехословакии. На состоявшемся в начале апреля дивизионном собрании партийного и комсомольского актива было заявлено о том, что 35-я мотострелковая дивизия может быть размещена в Чехословакии уже в мае 1968 года, причем на постоянной основе. 15 мая 1968 года дивизия была сосредоточена на юге ГДР у чехословацкой границы. Туда же прибыли и другие соединения 20-й армии. В первый день солдатам сообщили, что дивизия перебрасывается для проведения учений. Однако необычность этих учений стала очевидна в первый же день, так как с места постоянной дислокации были выведены практически весь личный состав и вся техника. Нас сразу же начали готовить к долгому стоянию, так как для проживания в лесу устанавливались большие палатки с нарами для сна, появились набитые соломой матрацы, каждому выдали простыни и одеяла.
Спустя три дня солдатам объявили о предстоящей переброске дивизии в Прагу. Ввод Советских войск в Чехословакию наши политработники обосновывали необходимостью борьбы с контрреволюцией. При этом они сообщали, что об этом просят чехословацкие рабочие и крестьяне. В этой связи зачитывалось письмо рабочих одного из заводов Праги, по-моему, завода им. К.Готвальда («Авто-Прага»), в котором прямо высказывалась просьба об оказании народу Чехословакии такой интернациональной помощи.
  Началась идеологическая и тактическая подготовка солдат и офицеров. Нас знакомили с историей Чехословакии и особенностями этой страны, обучали тактике городского боя, правилам организации радио и телефонной связи в условиях города и в горной местности. Перед солдатами и командирами выступали офицеры, имевшие опыт военных действий в Венгерских событиях 1956 года. Собственно эти люди рассказывали не столько о положительном опыте, сколько о многочисленных ошибках, которые допустило наше командование в той операции. Как выяснилось, Советские войска в то время готовились не к боевым действиям, а к митингам с участием местного населения. Наши солдаты вошли в Венгрию без боеприпасов, поэтому в первые дни полегло несколько сот военнослужащих, расстрелянных венгерскими боевиками. С учетом этого нас вооружили, что называется «до зубов». У каждого солдата было не менее двух снаряжённых магазинов к автомату АКМ плюс гранаты. У меня в автомобиле, на котором базировалась радиостанция, постоянно находился ящик гранат Ф-1. Офицерам давали карты маршрута, а также карты предстоящего места дислокации частей нашей дивизии в Праге.
   С мая до середины августа батальон связи постоянно участвовал в самых разных учениях: тыловые учения, учения войск связи, учения войск ПВО. Однако части нашей дивизии при этом никуда не перемещались. Учения для нас носили командно-штабной характер.
На корпусе танков и другой техники белой краской наносились две полосы крест накрест, шириной 10-15 см. Это делалось для того, чтобы можно было отличить (в том числе с воздуха) советскую технику от чехословацкой.
Как известно, решение о вводе войск Политбюро ЦК КПСС приняло 16 августа 1968 года. Сразу после этого началась уже непосредственная подготовка войск.
   Перед частями дивизии были поставлены четыре задачи: 1) охрана наиболее важных объектов в Праге совместно с двумя полками внутренней охраны Министерства охраны общественного порядка СССР; 2) предупреждение и пресечение в городе массовых беспорядков, хулиганских проявлений; 3) захват и изъятие у «контрреволюционных элементов» вооружения и боеприпасов, подпольных типографий и радиостанций; 4) блокирование частей чешской армии по месту их нахождения. Уже через несколько дней после ввода войск в Прагу была поставлена и пятая задача: проведение разъяснительной работы среди населения. Непосредственной задачей батальона было обеспечение командования дивизии радио, телефонной и фельдъегерской связью с полками и другими частями дивизии, а так же с вышестоящим командованием.
Ввод войск начался в ночь с 20 на 21 августа. Сначала в 23 часа советский транспортный самолёт, сообщив о якобы неисправном двигателе, совершил «вынужденную» посадку на аэродроме в районе Праги. Подразделения ВДВ выпрыгнули из самолёта ещё до его полной остановки, и бегом направились к контрольной вышке. Чехи не оказали вооруженного сопротивления сопротивления. Захват аэродрома обеспечил переброску 7-й гвардейской  воздушно-десантной дивизии на самолётах типа «Антонов». Через несколько часов активно началась высадка воздушно-десантных войск. Вскоре мощная колонна двинулась к центру Праги. Одновременно другие подразделения спецназа, проникшие в Прагу несколькими днями ранее под разными  прикрытиями, к утру блокировали радио, телецентры, телефонные узлы, редакции газет и журналов и т. д. Под охрану было взято большинство складов оружия. С чисто военной точки зрения, как отмечали позднее западные специалисты, операция по оккупации ЧССР была проведена чётко, быстро, точно и эффективно (см.: Чехословацкие события 1968 года глазами КГБ и МВД СССР... С. 82). В 23 часа в соответствии с планом стратегической операции, которая именовалась «Дунай», я передал в радиосеть условный сигнал, и части дивизии двинулись к границе. Впереди шёл отдельный танковый батальон и рота дорожных регулировщиков (на мотоциклах). Марш был непростым: ночные условия, узкая горная дорога, которая в некоторых местах была в неудовлетворительном состоянии. Но техника двигалась строго в соответствии с графиком. Помогла правильно выработанная нашим командованием тактика: заглохшую технику не ремонтировать, не пытаться взять на буксир, а сталкивать под откос с тем, чтобы не терять время на марше. Вспоминаю картину: внизу под горой горящая автоцистерна, а на обочине дороги стоящий солдат-водитель с растерянным заплаканным лицом. Его машину после неудавшейся попытки завести столкнул вниз прибывший БТР-40.
  Как только начало светать, по ходу движения автоколонны в населённых пунктах мы стали встречать скопления людей, которым разъясняли, что идут учения войск стран Варшавского договора, а после окончания учений мы уйдём на зимние квартиры. Народ встречал войска настороженно, но не агрессивно. Агрессия нас ждала в Праге.
  Утром 21 августа все основные объекты города были взяты под охрану войсками 20-й армии. Все части 35-й дивизии действовали слаженно и быстро. За предшествующие два года службы я был участником примерно дюжины учений и, честно говоря, такой оперативности и решительности ни разу не видел.
  Части дивизии совместно с Внутренними войсками МООП СССР установили охрану здания ЦК КПЧ, Центральной военной комендатуры советских войск, пражского телецентра, советского торгпредства и военного атташе, управления госбезопасности г. Праги, посольств ПНР, ВНР, США и др. Военнослужащие дивизии несли патрульную службу на улицах Праги.
Авто- и бронетехника размещались на улицах и площадях города, демонстрируя своё присутствие. На площадях устанавливались танки по количеству улиц, которые радиально расходились от площади. В каждую улицу был направлен ствол танкового орудия. Войска находились внутри автомобилей, танков и бронетранспортёров. Питались сухим пайком. Там же спали. Вскоре стал вопрос о туалетах. В качестве таковых использовались кусты, аллеи, парки, овражки и т. д. Иногда приходилось справлять нужду на глазах у горожан.
Скопление техники на площадях и улицах выглядело невыгодно для нас. Эта демонстрация оружия отрицательно влияла на умы горожан. Запугать такой акцией мы их не смогли, а породить отрицательное отношение к Советской Армии сумели. Присутствие большого числа танков и бронетранспортёров нарушало нормальную жизнь горожан. К тому же стоящая на улицах техника оказалась уязвимой. Было, по крайней мере, два случая поджога наших машин. В одном случае танк Т-55 поджигали таким образом: девушка ударом кирки пробивала запасную бочку с соляркой, а парень к пробитому отверстию подносил факел. Если бы дело дошло до реальных боев, то мы не досчитались бы многих боевых машин.
Наконец 23 августа техника стала перемещаться в парки. Большинство подразделений батальона связи находилось в парке им. Ю.Фучика. Впрочем, в основном радиомашины размещались там, где это было удобно командиру, для которого с этой радиостанции давалась связь.
Буквально с первых часов ввода наших войск чехи начали демонстрировать активное неповиновение. В Праге и других местах велись перестрелки. Советских солдат убивали из-за угла. Наши войска отвечали автоматными очередями. Гибли люди с одной и другой стороны. Сообщалось, что уже в первые дни чехам удалось сбить два советских вертолёта. Я лично был очевидцем событий, которые разворачивались у здания исторического музея в Праге. С чердака здания по нашим солдатам был открыт автоматический огонь. Перестрелка с людьми, засевшими на чердаке, продолжалась около двух часов. Подавить огневую  точку удалось только при помощи танкового орудия. Наши военнослужащие ежедневно находили новые тайные склады оружия в помещениях самых разных организаций, предприятий и учреждений. На вопросы, откуда это оружие и для чего, чехи обычно отвечали, что это оружие народной милиции. Однако в это трудно было поверить с учётом того набора, который в этих складах хранился. Это были не только пистолеты и автоматы, но и противотанковые гранаты, тяжёлые пулемёты, гранатомёты, ящики взрывных шашек, пластической взрывчатки и т. д. Разумеется, для организации, которая занимается охраной общественного порядка всё это ни к чему, но в самый раз подошло бы для террористических и диверсионных структур. К тому же всё это хранилось в хорошо замаскированных местах, в потайных помещениях и даже в подземных складах.
Чешское радио работало на патриотические чувства чешских граждан. В эфире распространялись небылицы о том, что советские солдаты расстреливают женщин и детей, уничтожают дома. Наши военнослужащие представлялись примитивными, бескультурными людьми. Говорилось о том, что советские солдаты — немыслящие существа, а офицеры — душевно ограниченные тупицы и варвары. Говорилось о том, что Советская Армия голодает, поэтому людям надо прятать собак и кошек. Молодёжь призывалась к вооружённому сопротивлению. По радио передавались инструкции об уничтожении и порче дорожных указателей направлений движения. О том, как реализовывалось это последнее требование, мы узнали уже утром 21 августа. На подъезде к Праге практически не было указателей, а те, что сохранились, были развернуты в противоположную сторону. В самой Праге в ряде мест отсутствовали названия улиц и номеров домов, которые были сорваны и побиты. В этих условиях неоценимую помощь колонне оказала рота дорожных регулировщиков.
  Значительную сложность для наших войск представляла работа по выявлению и ликвидации радиостанций. В течение нескольких дней мощные радиопередатчики продолжали антисоветское вещание. Ещё на подходе к Праге в эфире на коротковолновом диапазоне мы обнаружили такие передатчики. Они работали как на чешском, так и на русском языках. Позже антисоветские передатчики появились и в ультракоротковолновом диапазоне. Передатчики постоянно блокировали наши дивизионные радиосети, высказывая в эфире требования, чтобы мы уходили домой в Россию. Один радиохулиган (судя по навыкам, это был радист чехословацкой армии) опекал радиосеть, в которой я работал, на протяжении нескольких дней. Обычно он входил в сеть ранним утром со словами: «Здравствуй, „Палатка-69” (это был позывной моей радиостанции), тебя приветствует Йозеф». Далее он перечислял позывные всех полковых радиостанций, работавших в этой сети, и предлагал уезжать в Россию. Когда радиостанции нашей радиосети переходили на работу в запасных частотах, он находил нас и там. Подобные включения имели место и в других радиосетях нашей дивизии. Позже советской контрразведкой было установлено, что в работе радиостанций оппозиции активно использовались средства военной связи некоторых соединений чехословацкой армии (см.: Справка КГБ СССР «О деятельности контрреволюционного подполья в Чехословакии» // Чехословацкие события 1968 года глазами КГБ и МВД СССР… С. 288).
   Чехами систематически выводились из строя проводные линии связи: вырубались соединительные муфты, перерезались телефонные кабели. Иногда на линиях вырезались протяженные куски кабеля, так что прибывшему на линию нашему телефонисту не хватало даже целой катушки для восстановления связи.
  Уже через 2—3 дня после нашего вступления в Прагу в работе подпольных радиостанций появилась некая система. Одну и туже информацию можно было услышать на разных волнах и от разных дикторов. Заканчивая вещание, некоторые станции не только сообщали, когда они выйдут в эфир вновь, но и называли частоты, на которых могут вещать другие радиостанции, пока данная будет молчать. О том, что работой радиостанций руководит единый центр, говорилось и в советской прессе. В частности сообщалось, что 22 августа в 5 часов 35 минут подпольные радиостанции передали призывы к радиолюбителям ЧССР всячески создавать помехи для радиостанций объединенных войск Варшавского договора, находящихся в ЧССР, «забивать» эти радиоточки. Одновременно они обратились к чехословацким воинским частям — предоставить свои радиостанции для ретрансляции передач «легальных, патриотических» радиостанций (см.: К событиям в Чехословакии. Факты, документы, свидетельства прессы и  очевидцев. Вып. 1. Пресс-группа советских журналистов. — М., 1968. С. 133).
  В конце августа в Прагу прибыла специальная радиотехника для создания радиопомех в коротковолновом диапазоне с целью недопущения прослушивания подпольных радиостанций населением. Первоначально помехи создавались на 30 частотах, потом к ним прибавилось ещё 12 частот. Большинство подпольных радиостанций стало недоступно для прослушивания. Однако эти «радиоглушилки» поначалу мешали работе и наших армейских радиостанций.
  Утром 22 августа мы не узнали город. Прага была буквально заклеена и исписана листовками, плакатами, лозунгами антисоветского содержания на чешском и русском языках: «Демократия без СССР и коммунистов», «Оккупанты, идите домой», «Захватчики — вон из Праги», «США — Вьетнам, СССР — Чехословакия», «Русские, вы нас можете изнасиловать, но рожать не заставите», «Смерть оккупантам», «1938 = 1968 г.». Среди них было много явно оскорбительных: «Советские солдаты, водка в Москве — уезжайте туда», «Русские пьяницы, отправляйтесь в Сибирь к своим медведям». Немало надписей было посвящено персонально Л.И.Брежневу, рядом с его фамилией чаще всего стояли какие-либо нецензурные выражения. Много встречалось и антикоммунистических лозунгов: «Хороший коммунист — это мертвый коммунист», «Бей коммунистов» и др. На стене одного из домов в центре Праги мы увидели рисунок, занимающий несколько этажей, где был изображен медведь (с надписью на нём «СССР») и ёж (с надписью «ЧССР»), а поверх всего этого слова: «Медведь никогда не сможет съесть ежа». Уже на второй день эта композиция дополнилась надписью (вероятно, ее сделали советские солдаты): «А если его побрить?».
Корреспондент АПН Вадим Ардатовский, находившийся в эти дни в Праге, свидетельствовал: «Я видел тысячи листовок, расклеенных на пражских стенах. Всемирно известные памятники были кощунственно испещрены каракулями. Святому Вацлаву досталось больше всего, но не пощадили и короля Карла и Яна Жижку. Искусственно взвинченная контрреволюционерами молодёжь как бы демонстрировала своё пренебрежение к славной истории собственного народа» (цит. по: там же. С.134—135).
  В первые дни мне удалось сфотографировать много таких «шедевров». Однако впоследствии нас предупредили командиры, что при увольнении в запас на Советской границе у нас могут возникнуть серьёзные проблемы с этими фотографиями, так как их провоз через границу может повлечь уголовно-правовые последствия. С сожалением я уничтожил эту пачку. Очень жаль, что не удалось сохранить такие фотографии.
Утром 26 августа, выражая протест против «советской оккупации» в Праге зазвонили церковные колокола, встал общественный транспорт, загудели автомобили, автобусы, завыли сирены. Началась всеобщая одночасовая забастовка. По-видимому, советская разведка и командование были осведомлены о подготовке этой акции. Но для наших солдат, командиров взводов и рот эта акция была не просто неожиданностью. Она многих привела в уныние. Ведь мы искренне полагали, что чётко контролируем положение дел в городе. Стало понятным, что быстрой нормализации обстановки в столице Чехословакии и в стране не произойдет.
  К борьбе с населением наши войска не были готовы. Солдаты и офицеры готовились вести боевые действия с чехословацкой армией и даже с армией ФРГ, но не с гражданским население. Наши войска, численность которых достигала полумиллиона, заняли всю территорию страны, однако порядки там были подчёркнуто антисоветские. Это вызывало растерянность у командиров всех уровней, которые не знали, как этому противостоять.
Существованию активного противодействия советским войскам, по-видимому, способствовала и международная реакция. Так от чехов я не раз слышал, что войска НАТО вот-вот войдут в их страну. (Правда, перспектива ввода войск ФРГ чехов не радовала). Населению было хорошо известно, что войск стран Варшавского договора в Чехословакию осудил генсек ООН У.Тан, президент США Л.Джонсон, румынский генсек Н.Чаушеску, руководство Югославии, правительство Франции и Французская компартия.
В процесс противостояния, к счастью, не включилась чехословацкая армия. Ее стремились нейтрализовать как советские командиры, так и чехословацкие руководители. Как известно, накануне 21 августа значительная часть офицеров чехословацкой армии ушла из частей в отпуск на 10 дней. В войсках был до минимума сокращён запас горючего, из танков изъяты боекомплекты, некоторые части без вооружения вышли на командно-штабные учения. Мне известен лишь один инцидент, заставивший изрядно поволноваться наших командиров. Речь идёт о случае, когда танковая рота чехословацкой армии (по другим данным — танковый батальон) прошла по тылам 20-й гвардейской армии. Танки чехов были зажаты в овраге танковым подразделением нашей армии. Операция прошла бескровно.
  Через несколько дней после ввода в Прагу наши войска активизировали разъяснительную компанию среди населения. К этой работе были привлечены буквально все, от рядового до командира части. Солдатам была дана команда использовать все возможности для контактов с местным населением. О том, что говорить, наши воины понимали, материалы политзанятий хорошо легли в головы практически всех моих сослуживцев. Чехи удивлялись тому, как наши солдаты убежденно излагали советскую позицию. Я не раз слышал от чехов высказывания, что перед ними не рядовые Советской Армии, а переодетые офицеры КГБ, политруки и комиссары. Большинство чехов шли с нами на контакты не потому, что мы были им приятны (скорее наоборот), их просто раздирало любопытство: «А что там скажет русский Иван?». Однако многие из чехов боялись своих. Так нам хорошо был известен факт, когда в Праге 3 сентября несколько девушек в наказание за разговор с советскими танкистами были острижены.
Много внимания уделялось распространению среди населения советских газет «Правда», «Известия», «Комсомольская правда» и др. Для каждой армейской комсомольской организации устанавливалась норма экземпляров этих изданий, которые нужно было распространить. Так на нашу ротную организацию ежедневно привозили от двух до пяти мешков периодики. Чехи боялись брать газеты, хотя и проявляли любопытство. В парке им. Ю.Фучика мы раскладывали издания на скамейки, где сидели люди, и наблюдали из кустов за их поведением. Как только человек убеждался, что на него никто не смотрит, он украдкой брал газету и прятал её в сумку или под одежду.
В середине сентября в Прагу из СССР прибыли профессиональные комсомольские работники, которые были временно мобилизованы в армию для оказания нам помощи в пропагандистской работе среди населения. Затея эта оказалась пустой. Комсомольские инструктора плохо владели ситуацией, не были осведомлены об армейской службе, не обладали методами, которыми должна была вестись работа в тех условиях. Работу они вели под опекой наших старослужащих солдат и армейского комсомольского актива.
  Как известно роль «ударного отряда» сил оппозиции выполнял «Клуб-231». Он насчитывал около 40 тыс. членов, в нём находилось много бывших уголовных и государственных преступников. Даже газета «Руде право» в то время отмечала, что в составе этого клуба можно встретить бывших нацистов, эсесовцев, министров бывшего марионеточного, так называемого Словацкого правительства, существовавшего во время гитлеровской оккупации, и др. «Клуб-231» был учреждён 31 марта 1968 года и назван так в связи с тем, что в его состав вошли многие из тех, кто был осуждён на основании ст. 231 Конституционного закона о защите республики в социалистической Чехословакии после разгрома реакции в феврале 1948 года. Согласно этой статье, каралась по закону антигосударственная и контрреволюционная деятельность. Этот клуб имел свои многочисленные филиалы в городах Чехословакии. Филиалы клуба также имелись и за границей. Руководители клуба открыто рекламировали свои заграничные связи, в том числе финансовые (Записка председателя КГБ Ю.В.Андропова в ЦК КПСС от 13 апреля 1968 г. // Чехословацкие события 1968 года глазами КГБ и МВД СССР… С. 306). О деятельности клуба были широко информированы рядовые граждане. Помню, один из них с гордостью заявлял о личных связях с генеральным секретарем клуба Бродским, который по утверждению даже нынешних российских средств массовой информации в прошлом был фашистом.
Взаимоотношения военнослужащих с местным населением складывались по-разному, чехи охотно общались с польскими и венгерскими военными, менее охотно с советскими солдатами и офицерами, а к солдатам ГДР относились с ненавистью. Я не раз слышал высказывания чехов: «Ну ладно сами пришли, а вот немцев-то зачем привели с собой». Правда, именно военнослужащие ГДР вели себя наиболее безупречно, чётко выполняли инструкции и требования своего и советского командования. В связи с этим вспоминаю случай с советским танком Т-34, который стоял на постаменте в г. Мельник. Этот танк 25 августа группа чехов с помощью грузовика пыталась сбросить с постамента. Позже его дважды обливали краской. В начале сентября у танка был выставлен пост военнослужащих Народной армии ГДР. После этого танк простоял нетронутым несколько десятков лет.
  Всякий раз, когда чехи называли нас «оккупантами», я приводил им неотразимый контрдовод — пример из советской «оккупационной практики». Наши войска в Праге заняли для своих нужд только одно здание – это здание на проспекте Революции, в котором располагалась центральная военная комендатура советских войск в Праге. Да и то, спустя три дня после нашего входа в Прагу, эта комендатура была передислоцирована в здание средней школы при Советском посольстве. Все остальные подразделения Советской Армии находились в палатках, либо штабных автомобилях.
Среди населения весьма заметна была дифференциация взглядов. Позиция гражданина очень часто определялась не его социальной, а возрастной принадлежностью. Старшее поколение относилось к пребыванию иностранных войск как к неизбежному акту со стороны, причём многие давали этому событию положительную оценку. Но почти вся молодёжь, включая армейскую, к этим событиям относилась резко отрицательно, не веря в то, что советские войска в стране находятся временно. Некоторые молодые чехи открыто заявляли, что в случае мобилизации они, не задумываясь, будут воевать против русских.
  В октябре издательство Агентства печати «Новости» выпустило в свет сборник «К событиям в Чехословакии», в котором приводились факты, документы, свидетельства прессы и очевидцев о том, как чехословацкая оппозиция, опираясь на поддержку Запада осуществляла подготовку условий для государственного переворота. Книга была издана на 6 языках общим тиражом около миллиона экземпляров. Это издание было хорошим подспорьем в нашей агитационной работе. Книга подверглась резким нападкам чехословацких газет, кино и телевидения. Некоторые граждане публично жгли или рвали эти книги. Однако это вызывало ещё более повышенный интерес к книге, и когда её раздавали  (чаще всего у наших военных комендатур) она была нарасхват. Экземпляр этого издания сохранился в моей домашней библиотеке.
Вместе с тем нельзя не отметить, что пропагандистскую работу наши войска начали с запозданием, впрочем, до ввода войск в Прагу никто к ней и не готовился. Достаточно сказать, что первоначально нам вообще запрещалось общаться с чехами, и на все их вопросы давать один ответ: «Идут учения». Первую советскую листовку в Праге я увидел только на седьмой день нахождения там. Для пропагандистских целей советская сторона  фактически не использовала возможности радио- и телеэфира.
  Участие в операции укрепляло боеспособность войск, поднимало уровень их политической подготовки. Однако не всё так гладко было и в нашем стане. Так в одной их воинских частей, находившейся в Праге, у офицеров были обнаружены три пистолета чешского производства, которые они изъяли в одном из подпольных складов. Вскоре после этого последовало указание от руководства дивизии, обязывающее командиров и политработников производить проверку личных вещей военнослужащих и автотранспорта в целях обнаружения табельного оружия, враждебной литературы, порнографии.
  Другой пример того, что не добавляло нам авторитета. Солдаты автомобильных подразделений уже с первых дней приноровились имеющийся у них в избытке бензин выменивать у чехов на кроны, радиоприемники, порнографические журналы. Такие случаи становились известными командирам взводов и рот, однако их замалчивали. Подобные случаи были вплоть до вывода наших частей из Чехословакии.
К 10—12 сентября обстановка в Праге стабилизировалась, дома и улицы были отмыты от надписей и плакатов, преступили к работе предприятия и общественный транспорт, замолкли антисоветские радиостанции. Части нашей дивизии были выведены в лесисто-горную местность неподалеку от Праги. Здесь мы обустроили долговременное жильё, полагая, что возможно в нём придется остаться на зиму. Палатки утеплялись, в них сооружались нары, а в начале октября в каждой из палаток была установлена печь, позже был завезён уголь (польский в брикетах). Надо сказать, что снабжение войск с первых дней пребывания на территории Чехословакии было налажено безупречно. Военнослужащие получали усиленный продовольственный паёк. Еженедельно организовывалось мытье в бане на колесах, регулярно менялось нательное и постельное бельё, происходила замена порванной одежды и обуви. В соответствии с распоряжением Совета Министров СССР военнослужащим начислялись полевые деньги в советских рублях, а также выдавались наличными сертификаты Всесоюзного объединения «Внешпосылторг» на текущие расходы. Эти сертификаты наши солдаты именовали «дубчеки».
  В связи с этим вызывает некоторое недоумение утверждение С.Лавренова и И.Попова о том, что советские войска «вынуждены были довольствоваться взятым в поход двухдневным сухим пайком, столкнувшись с молчаливым сопротивлением чехословацкого населения, которое отказывалось давать даже воду» (Лавренов С, Попов И. Советский Союз в локальных войнах и конфликтах. — М., 2005. С. 172).
  Некоторое потепление отношений с чехами мы почувствовали после 18 октября 1968 года когда Национальным Собранием ЧССР был одобрен «Договор об условиях временного пребывания советских войск на территории ЧССР». Нам стали встречаться чехи, которые выражали удовлетворение решением об оставлении в ЧССР союзных войск. Однако протестные демонстрации в Праге с лозунгами против советской  оккупации продолжались и в конце октября, активно они проходили 7 ноября, когда мы отмечали годовщину Великой Октябрьской революции. Чехи нередко высказывали соображения о том, что происходящее в стране является политическим насилием.
  После этого начался поэтапный вывод войск организации Варшавского договора с территории Чехословакии. Отдельный батальон связи, в котором я служил, был выведен в ГДР к месту постоянной дислокации 11 ноября 1968 года.
  Несколько слов о наших потерях в этой операции. Как видно из таблицы лиц, погибших в ходе проведения операции «Дунай» в Чехословакии, составленной подполковником в отставке В.П.Сунцевым, их общее число составляет 100 человек (см.: Чехословацкие события 1968 года глазами КГБ и МВД СССР… С. 481-490). Однако на сайте того же В.П.Сунцева в сети Интернет говорится о 105 погибших. Полагаю, что более верной всё же является вторая цифра. Так в упомянутой таблице указаны четыре фамилии военнослужащих 35-й мотострелковой дивизии. Однако в сводках командования дивизии фигурировало пять погибших. По данным чешских источников, из числа гражданского населения погибло 72 человека.
   Уже будучи в Германии, мы пристально следили за тем, что происходило в Чехословакии. Помню, как в январе 1969 года мы весьма болезненно переживали самосожжение чешского студента Яна Палаха в знак протеста против военной интервенции стран Варшавского договора в Чехословакию. После смерти Палаха такие попытки предприняли ещё целый ряд мехов, некотрые из них погибли. Не припомню, что на этот счет говорилось в советских средствах массовой информации, но до комсомольского и партийного актива эти факты политруководителями дивизии доводились, и в ходе их обсуждения высказывались самые искренние сожаления.
Серьёзной вехой в нормализации обстановки в Чехословакии мы считали тогда отставку А.Дубчека с поста первого секретаря ЦК КПЧ, которая произошла в апреле 1969 года. Надежды на стабилизацию в стране в связи с его отставкой высказывались многими нашими военнослужащими. Тогда наши солдаты говорили: «Дуб убрали, ЧК осталось».
  Наконец, уже будучи студентом, я с радостью узнал о состоявшемся в декабре 1970 года Пленуме ЦК КПЧ, который принял документ «Уроки кризисного развития в Компартии Чехословакии и обществе после 13-го съезда КПЧ», в котором отмечалось, что интернациональная помощь братских социалистических стран была своевременным, необходимым и единственно правильным решением.
25 августа 1968 года на Красной площади советские диссиденты П.Литвинов, Л.Богораз-Брухман и другие предприняли попытку проведения демонстрации протеста против ввода Советских войск в Чехословакию. Они имели при себе плакаты с надписями «Руки прочь от ЧССР», «Долой оккупантов», «Да здравствует свободная и независимая Чехословакия». Пятеро участников событий прокуратурой г. Москвы были привлечены к уголовной ответственности и осуждены судебной коллегией по уголовным делам Московского городского суда по статьям 190-1, 190-3 Уголовного кодекса РСФСР.
  Диссидентские акции тогда вызвали у нас резкое осуждение, мы были убеждены, что эти лица совершили преступления, а именно — распространяли заведомо ложные измышления, порочащие советский государственный и общественный строй, и совершили групповые действия, повлекшие грубое нарушение общественного порядка. Позже, став первым заместителем прокурора Москвы и ознакомившись с некоторыми документами из того дела, я понял, что тогдашние мои оценки с точки зрения юриспруденции были поспешными. Эти лица, с учётом действовавшего тогда законодательства, тянули лишь на административную ответственность. Кстати, для меня, как для юриста, представили интерес две вещи. Во-первых, дело было расследовано и рассмотрено в суде, что называется, молниеносно. С момента происшествия до приговора прошло немногим более полутора месяцев. Во-вторых, нельзя не обратить внимание, что спустя неделю после возбуждения дела Ю.В.Андропов (КГБ), Н.А.Щёлоков (МООП) и М.П. Моляров (Генпрокуратура СССР) в своей информации в ЦК КПСС уже определили меру наказания в отношении главных участников событий, указав следующее: «Предполагается, что в отношении Богораз-Брухман и Литвинова, ввиду нецелесообразности их содержания в местах заключения, суд ограничится ссылкой их в отдаленные районы страны» (Информация КГБ, МООП и Прокуратуры СССР от 05.09.1968 г. в ЦК КПСС об активистских действиях группы диссидентов в связи с событиями в ЧССР // Чехословацкие события 1968 года глазами КГБ и МВД СССР… С.200—201).
В середине сентября на одном из политсеминаров я узнал о том, что 88 писателей Москвы подписали «Обращение», в котором осуждали ввод Советских войск в Чехословакию. В числе этих писателей якобы был и Александр Твардовский.
Эти две политические акции заставили меня впоследствии предельно критически оценить все то, что Советский Союз делал в Чехословакии. Однако по сей день я остался при убеждении, что по большому счёту все делалось правильно.
  Во время «перестройки» М.С.Горбачёв, останавливаясь на чехословацких событиях, первоначально (1987 г.) дал им такую оценку: «…Некоторые социалистические страны пережили серьёзные кризисы в своем развитии. Так было, например, в Венгрии в 1956 году, в Чехословакии — в 1968 году… У каждого из таких кризисов была своя специфика. По-разному из них выходили. Но объективный факт таков: ни в одной из стран социализма не произошло возврата к старым порядкам… В трудностях и сложностях развития социалистических стран виноват, разумеется, не социализм, а в основном просчёты правящих партий. Ну и, конечно, есть здесь и «заслуга» Запада, его постоянных и упорных попыток подорвать развитие социалистических государств, поставить им подножку» (Горбачёв М.С. Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира. — М., 1987. С. 168).
  Однако вскоре новая официальная оценка чехословацких событий была дана на встрече руководителей Болгарии, Венгрии, ГДР, Польши и Советского Союза, проходившей 4 декабря 1989 года в Москве: ввод войск пяти государств ОВД в Чехословакию явился вмешательством во внутренние дела суверенного государства и должен быть осуждён (см.: Чехословацкие события 1968 года глазами КГБ и МВД СССР… С. 5—6).
Ещё в студенческую пору на одном из семинаров по международному праву мы обсуждали правомерность ввода в Чехословакию войск стран Варшавского договора. Тогда мы, студенты, пришли к почти единогласному мнению, что СССР действовал в соответствии со ст. 5 Варшавского договора, в которой говорилось, что участники этого договора «согласились о создании Объединенного Командования их вооружёнными силами, которые будут выделены по соглашению между Сторонами в ведение этого Командования, действующего на основе совместно установленных принципов. Они будут принимать также другие согласованные меры, необходимые для укрепления их обороноспособности, с тем чтобы оградить мирный труд их народов, гарантировать неприкосновенность их границ и территорий и обеспечить защиту от возможной агрессии». Эти оценки я разделяю и по сей день.
  Советское присутствие в Чехословакии закончилось в июне 1991 года — с выводом из страны Центральной группы войск, которая к тому времени насчитывала 100 тыс. военнослужащих.
 Спустя 40 лет 21 августа 2008 года я побывал в центре Праги, где отмечался юбилей тех событий. В тот день Вацлавская площадь была расписана лозунгами в духе времён сорокалетней давности.

 

   Правда, агрессивные и нецензурные призывы здесь не размещались. В центре площади был установлен советский танк Т-55 с соответствующей разметкой — белой полосой на корпусе. Люди рассуждали о том, что приобрели, и что потеряли чехи в тех событиях, но голосов ненависти в адрес русских я не слышал».

 

Воинский долг и обычный солдат...

 


     

     Якубсон Владимир Алексеевич, Краснодарский край , х.Александровский.

 В 1968 году-гвардии рядовой, водитель-разведчик "БРДМ" разведроты 82-го гв.мотострелкового полка 6-й гв.МСД 20 гв.ОА Группы Советских войск в Германии, в/ч пп 47545.

   Командиром роты в то время был гвардии старший лейтенант Кокорин. Служба проходила в гарнизоне г.Бернау ГСВГ.

  10 мая 68 года наш полк был поднят по тревоге и переброшен под видом учений на юг ГДР г.Циттау ,где мы простояли до 21 августа.20 августа экипаж БРДМ в составе командира экипажа гв.мл.сержанта Барашкина Александра, разведчика гв.рядового Коновалова Анатолия, водителя-разведчика гв.рядового Якубсона Владимира были отправлены в распоряжение начальника разведки дивизии гв.подполковника Мартьянова, боевого офицера,участника Великой Отечественной войны.

   Границу с ЧССР мы пересекли при поддержке двух танков разведбата "ПТ-76" в 23.00. Скорость движения была высокой, на брусчатой дороге танки из-за большой скорости теряли управление и их место занял наш экипаж. Во время марша над нами постоянно висели наши вертолёты,с которыми была постоянная связь.В 5.30 утра мы были на окраине Праги, где было выбрано место для штаба дивизии. Наш экипаж совместно с комендантской ротой," ПТшками" разведбата находились в оцеплении и охране штаба дивизии.

  Население, особенно молодежь были в первое время настроено очень враждебно.На вторые сутки мы полностью сдали охрану штаба дивизии комендантской роте. В Праге были полностью в распоряжении начальника разведки дивизии гв.подполковника Мартьянова, который прошёл войну и знал цену солдатской жизни. На третьи сутки офицерам был отдан приказ о технической форме одежды без знаков различия, это было вызвано тем,что на офицеров началась охота с чешской стороны, которая была настроена антисоветски . Очень много в первое время было поджёгов нашей техники в основном танков в центре Праги на Вацловской площади, где день и ночь крутились корреспонденты зарубежных средств массовой информации.Мы были полностью укомплектованы боекомплектом.

  За время нахождения в Праге нам под командованием гв.подполковника Мартьянова приходилось участвовать в сопровождении и охране Члена Военного Совета генерала армии Васягина. В Праге есть кладбище ,где захоронены наши военные освобождавшие Прагу и на этом кладбище были похоронены сослуживцы генерала армии Васягина. Однажды проезжая возле кладбища, он приказал остановиться и оставаться на своих местах, а сам в парадной генеральской форме при всех орденах и медалях отправился на кладбище. Гв. подполковник Мартьянов сказал, если с ним ,что-нибудь случится, нам всем светит трибунал, но приказа не посмел нарушить. Через минут тридцать пять,которые нам показались вечностью он вернулся и сказал,что в боевого генерала Советской Армии никто не посмеет стрелять. Кстати гв.подполковник Мартьянов технику тоже не носил. Часто приходилось бывать в штабе 20- й ОА, где встречал ребят из 7-й гв.дивизии ВДВ. После вывода из Праги мы вернулись в свою разведроту и стояли в лесу в пяти километрах от Праги до возвращения в ГДР.

И в ноябре месяце вернулись на "зимние квартиры в Группу Советских войск в Германию. Буду очень рад получить весточку от друзей-однополчан по нашей разведроте спустя 45 лет...

                                                                       «Я помню вас – однополчане!...»

 

 






      Сержант запаса Журавлев Виктор Семенович, г. Москва. В 1968 году – ефрейтор, старший радиотелеграфист, 400-й артиллерийский полк 6 гв. мотострелковой дивизии 20-й гв. ОА ГСВГ, в\ч пп 61103. Награжден Благодарностью Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза А. Гречко за выполнение интернационального долга в операции «Дунай».

   В период проведения военно-стратегической операции я проходил службу во взводе управления 2-й батареи полка с пунктом постоянной дислокации в г. Франкфурт на Одере.

  Командир полка-подполковник Попов, командир дивизиона- подполковник Глазунов , зам.полит майор Горленко - все они были участниками Великой Отечественной Войныкомандир батареи - капитан Агаев. Возвращаясь к предистории: наш полк 13 мая 1968 г.был поднят  по боевой тревоге и выдвинут к границе ЧССР, где и находились до 21.08.1968 г. 21 августа, с полным боекомплектом, пересекли границу и проследовали к г. Прага. Артиллерийский полк находился в пригороде, а мы на автомашине разведки ( комбат- Агаев, водитель Еремеев А.,разведчики: Сайхутжинов, Рябушкин Ф., радисты: Мазурец П. и я Журавлев Виктор) проследовали в г. Прага, в район указанный командованием, для определенного вида задания. В пути следования мы неоднократно покидали автомашину в виду целенаправленного обстрела из автоматического оружия. В виду постоянной угрозы нападения со стороны лиц враждебно к нам относящихся и попыток применения к нам физического насилия - мы могли применить оружие, но благодаря выдержке комбата Агаева, его терпению, умелое общение с отдельной агрессивной частью населения - не дошло до кровопролития.

   Непосредственно в г. Прага ( район "Дом пионеров им. Ю. Фучика") мы находились два месяца,  впоследствии, в пригороде Праги, в расположении батареи. Хочется выразить слова благодарности нашим отцам- командирам. Благодаря их опыту, умению в воспитании солдат и сержантов в духе патриотизма, на примерах А.Матросова, З. Космодемьянской, наше с вами неизбалованное , послевоенное поколение выполнило свой интернациональный долг. И еще хотелось бы сказать, что успех любой военной операции оценивается не количеством погибших и раненных, а выполнением поставленной задачи. Советская Армия, в числе которой находились и мы, задачу выполнила.

  Может через столько десятков лет кто-нибудь из однополчан увидит себя на фотографии и отзовется…Думаю, что это важно для каждого из нас, в первую очередь, морально.

 

На фото – декабрь 1968 г., расположение части. Сидят – Корень В., комбат Агаев,  Квасник И., Айдаев А.; стоят слева-направо Басарский В., Канивец М., Журавлев В., Завьялов В., Андреичев В., Дюсенов М., Джумаев К., Мозговой В.  Верхний ряд: Вабишевич В., Егоров, Шумейко, Савонов С.

 

 Расположение нашей части. А. Васюхин и я. Фотография на память о службе.

 Конечно, мне, да видимо и всем участникам боевой операции, хотелось бы побольше внимания…но если мы имеем на руках документы о выполнении интернационального долга – мы интернационалисты или...?

С уважением ко всем ветеранам – однополчанам, Виктор Журавлев.

 

"Возвращаясь в гущу событий 68-го"

 (Авт.) Анализируя деятельность ряда частей в ходе выполнения боевых задач, встречаешься с материалами, представляющими повышенный интерес. Особенно, когда они исходят от непосредственных участников, очевидцев событий.

  Одним из таких примеров явился факт издания в Москве в 2005 году книги "Летим в Чехословакию" полковника в отставке Кукушкина А.В. В ней описываются конкретные действия подразделений 7-й гв. Воздушно-десантной дивизии под командованием генерала Горелова Л.Н., которые ложились в основу официальных боевых донесений Главному Командованию операции.

  На период подготовки и проведения операции, в целях координации 7-й и 103-й воздушно-десантных дивизий, а также взаимодействия с соединениями других родов войск и армий стран Варшавского договора была создана оперативная группа из состава командования ВДВ СССР.

  Руководство оперативной группой возглавил известный десантник, заместитель Командующего воздушно-десантными войсками генерала армии Маргелова В.Ф. – генерал Курочкин Константин Яковлевич. В состав группы вошли: начальник штаба ОГ Кукушкин А.В., а также Хохлушин Н.Н. и Голубков А.Т., за плечами которых боевой опыт Великой Отечественной войны. 

      
    Курочкин Константин Яковлевич
    Начальник ОГ
 Кукушкин Алексей Васильевич
Начальник штаба ОГ
   Хохлушин Николай Николаевич    Голубков Алексей Тихонович

    Спустя 37 лет полковник ВДВ Кукушкин А.В. в отличие от других различных публикаций и толкований с привычными, почти одинаковыми, краткими и сухими фразами, в своей книге опишет – как в действительности воины-десантники выполняли поставленные задачи.

    "С посадкой первых самолетов (как и планировалось) 2-я рота 108 ПДП (нештатная разведывательная) сразу же взяла под контроль КДП и другие диспетчерские службы, заняла и блокировала аэровокзал; 72 отдельная разведрота дивизии перекрыла дороги, ведущие в аэропорт, обеспечила охрану и оборону прибывающего десанта.

   Посадка самолетов и разгрузка их проходили быстро и организованно. Освобождающиеся от десанта самолеты тут же взлетали, освобождая полосу и рулежные дорожки для других.

   Увидев массовую посадку военных самолетов и заслышав первые выстрелы, значительная часть работников аэропорта и пассажиры в панике разбежались, оставив свой багаж и автомобили.

  К 4.30 - 5.00 21.08 дивизия была полностью десантирована.

  Прага еще спала и не предполагала, что через час в город войдут до 8 тысяч вооруженных до зубов десантников.

  Полки, точнее их боевые группы, после высадки устремились в город к захвату и блокаде намеченных объектов.

   Первой в город вошла 72 разведрота дивизии на боевых разведмашинах со взводом самоходок АСУ-57 и взводом СПГ-9 (станковых противотанковых гранатометов). Разведчиков вел начальник разведки дивизии подполковник Серегин Михаил Владимирович.

  Миновав мост через Влтаву, разведчики наскоро уточнили район размещения объектов захвата и устремились к дому правительства и резиденции А. Дубчека. Улицы практически были пустыми, жители Праги еще спали.

  Обезоружив охрану, ошеломленную внезапным появлением десантников, разведчики стремительно ворвались в здание. Разоружив внутреннюю охрану, приступили к выполнению главной задачи.

  Первым был выведен из строя коммутатор, при котором дежурили трое связистов. На вопрос, где кабинет Дубчека, один из них указал глазами на второй этаж.

  В это же время группа сержанта Карпова проникла в подвальное помещение и вывела из строя правительственный узел связи.

Бросок, и десантники во главе со ст. лейтенантом Крючковым Ю.А. уже перед дверями кабинета с членами ЦК и Правительства.

   У Дубчека шло совещание, которое началось еще с вечера 20 августа. Внезапное появление десантников буквально ошеломило всех присутствующих.

В кабинете, кроме Александра Дубчека были: Смрковский, Кригель, Шимон, Шпачек, Млинар и др., всего 26 человек.

  Подполковник Шишкин В.Я. вспоминает:

-        «Захожу в кабинет Дубчека, полно народу. Я поприветствовал их. но в ответ - презрительное молчание. И вдруг заявляет Кригель: «Господа?! Что это за армия пришла к нам?!» Мы ответили ему, что пришла Советская Армия для защиты чешского народа и завоеваний социализма в ЧССР и добавили: «Господа! Просим Вас сохранять спокойствие и порядок. Охрана Вам будет обеспечена».

Офицеры вспоминают:

-  «Дубчек попытался звонить Брежневу Л.И., но ст. лейтенант Жаднов в вежливой форме отказал ему, обрезав шнур телефона».

Млинар заявил нашим офицерам: «Мы рассчитывали, что ваши части появятся у нас где-то часов в 10 -11. Мы заседали всю ночь и не предполагали, что вы застанете нас врасплох».

  В последующем Смрковский и Кригель попытались открыть окна и обратиться к прибывшей разъяренной толпе демонстрантов, но офицеры, охраняющие их, запретили это делать.

Вели они себя грубо, вызывающе, требовали авторитетных представителей, а также связи с Червоненко.

  Затем, когда состоялось решение о встрече Брежнева и Людвика Свободы в Москве для обсуждения дальнейших действий, Дубчек, Смрковский, Кригель и Шимон были выведены через хоздвор и под руководством полковника Коршуна А. С. и под охраной разведчиков на бронетранспортере доставлены в аэропорт к самолету для последующего полета в Москву.

В целом задача по захвату здания и блокированию работы партийных органов было выполнено разведчиками быстро, четко и без каких-либо силовых излишеств. При этом отличились:

- заместитель командира роты старшин лейтенант Якуб Е.И. и ефрейтор Дюкарев. Они первыми ворвались в здание; в последующем, они же с группой разведчиков на двух БрДМ и СУ-85 блокировали здание газеты «Руде-Право» и освободили из под ареста редактора этой газеты Швестку;

-  группа младшего сержанта Карпова. Она быстро обнаружила центры связи, отключила ЦТС и коммутаторы;

- лейтенант Костеля с группой младшего сержанта Литвиненко А.И. блокировали и организовали охрану всех входов и

выходов из здания;

- старшие лейтенанты Крючков Ю.Н. и Притолюк, разведчики младший сержант Корнеев П.Н. и рядовой Киманов быстро организовали изоляцию и охрану Дубчека и его группы.

  Умело действовал старший лейтенант Руденко (зам. командира роты по связи). Он с группой радистов обеспечил надежную связь начальника разведки со всеми разведгруппами, с командиром дивизии, а также связь представителя Советской Армии при Генеральном штабе ЧНА с генералом Гореловым Л.Н. подполковником Серегиным М.В. в ходе всей операции.

 Руководство этой операцией осуществлял подполковник Серегин М.В.

  К 15.00 21.08 на помощь 72 орр к зданию ЦК КПЧ подошел танковый батальон майора Родионова от танковой дивизии 20А. Родионов быстро организовал внешнее кольцо охраны всего комплекса зданий от подошедшей толпы демонстрантов. В течение почти трех суток (до 23.08) разведрота и танкисты несли охрану и отбивались от яростной толпы горожан пытаясь по-доброму разъяснить им цель нашего прихода в Прагу и политику Советского Союза, не поддаваясь но явные провокации и злобные оскорбления Тем не менее за эти трое суток от рук хулиганов и провокаторов получили ранение пять человек, т.ч. двое десантников.

 А как же шли дело на других направлениях и объектах Праги, в т.ч. у Дома Правительство?

2-я рота 108 гв ПДП, выполнив задачу на аэродроме Рузине, с батареей 85мм самоходок на захваченных в аэропорту автобусах в шестом часу устремилась в город к Дому Правительства.

  Подъехав к зданию, быстро спешилась, одним взводом блокировала здание с внешней стороны, а отделением сержанта Павлова блокировала входные ворота. Самоходная батарея CУ-85, взвод СПГ-9 артиллерийская батарея полка прикрыв подступы к Дому Правительства со стороны городской площади и мостов через р. Влтава.

  В это же время лейтенант Графов с четырьмя группами десантников ворвался в здание, нарушил связь и изолировал Правительство.

  В 6.40 подполковник Гордиенко (зам. командира 108 гв. ПДП) и командир 2-ой роты старший лейтенант Тарабанов вошли в зал, где заседало Правительство ЧССР.

 Члены Правительства были буквально шокированы появлением десантников.

Офицеры после рассказывали:

- «Черник (председатель Правительства) встал, подошел к отдельному столу и заплакал».

  Подполковник Гордиенко попросил всех членов Правительства находиться на своих местах и ждать дополнительных указаний.

  В это же время сводный отряд 108 гв. ПДП под руководством подполковника Титова десантом на самоходных установках АСУ-57 и захваченных автомобилях выдвинулся к зданию МВД и окружил его, блокировав все подходы. Группа из 12 десантников во главе с Титовым ворвалась в помещение, разоружила сотрудников и приказала собраться всем в одной из комнат, где они были взяты под охрану. С прибытием специальной группы офицеров, десантники передали им всех задержанных.

  Между тем толпа провокаторов в это время пешим порядком и на автомобилях пыталась прорваться к зданию. Десантники с трудом двое суток сдерживали их натиск и только 23 августа группа Титова была снята с охраны этого объекта.

  Как известно, Пражская военно-политическая академия была рассадником оппозиционных настроений и контрреволюционных взглядов не только среди военных. Ее сотрудники активно поддерживали любые вылазки оппозиции и откровенной контрреволюции.

  Ее захватом и блокадой лично руководил командир 108 гв.ПДП подполковник Соколов. Его сводный отряд в 8.30 ворвался на территорию академии, перекрыл все входы и выходы, блокировал казарму солдат, общежитие офицеров и главное здание академии.

 Личный состав был обезоружен. С прибытием других подразделений блокирован был весь академический городок.

  Однако этим дела на объекте не закончились. Полковник Рубаник Н.С., бывший тогда начальником штаба полка, вспоминает «После блокады академии мы в одном из помещений развернули штаб полка. Сначала все было спокойно. Но вдруг по нам открыли огонь, десантники ответили. Из наших никто не пострадал, но радиостанция Р-125 была повреждена».

  Важным объектом считался штаб 2А ПВО.

3-й батальон 108 гв. ПДП в 7.00 со всеми мерами охранения вышел в район расположения штаба.

8-я рота старшего лейтенанта Мокрушина, развернувшись в цепь, блокировала здание с внешней стороны.

  Взвод сержанта Солуянова и взвод СПГ-9 лейтенанта Киселева ворвались в здание, разоружили охрану и офицеров штаба,отключили каналы проводной связи и прекратили работу радиостанций.

 Другие подразделения батальона проверяли автомобили на стоянке во дворе штаба, рабочие кабинеты и чердачные помещения. И не зря. В чердачных окнах были обнаружены готовые к стрельбе пулеметы.

  Большинство офицеров штаба, в т.ч. и начальник встретили десантников крайне враждебно.

  Важнейшими источниками контрреволюционной и антисоветской истерии были Пражский радиоцентр и телевидение.

  На блокаду радиоцентра был нацелен сводный отряд 119 гв. ПДП под командованием зам. командира полка подполковника Бурова Л. Г.

  Этот отряд смог выйти из Миловице где-то в 7.30 утра. Проводником добровольно вызвался чешский солдат. Однако к радиоцентру отряд вышел лишь к 8 часам. В центре города уже собралась мощная толпа демонстрантов численностью около 7-8 тысяч человек.

  Собравшиеся жители выкрикивали оскорбительные антисоветские фразы, лозунги, ругательства.

  Сам радиоцентр был окружен баррикадами из тракторов,автокранов, автомобилей, трамваев.

  Отряд был вынужден остановиться. В солдат тут же полетели комки грязи, зажженные пачки бумаги, пустые бутылки. Наиболее наглые провокаторы плевали в лица солдат, обзывая их самыми оскорбительными словами.

  Только колоссальной выдержкой удавалось сдерживать ответные действия солдат.

Лишь к полудню отряду с большим трудом и с помощью танков удалось растащить баррикаду, прорваться в радиоцентр и прекратить его работу

  Первый батальон 119 гв. ПДП имел несколько задач.

 Вот что вспоминает бывший командир этого батальона подполковник Давидовский:

- «в 5.30 наш полк приземлился на заводском аэродроме рядом с аэропортом После высадки и сбора мы изъяли с маршрутов восемь автобусов. С нами вызвался ехать в город в качестве проводника один из военнослужащих ЧНА. Он же должен был вернуть автобусы в Миловице.

Батальон наш действовал отдельно. Нам предстояло взять под охрану управление МВД. Пражский государственный университет, здание академии наук, типографию «Знание» и здание театра, что напротив академии наук, затем охранять посольство Польши и ГДР.

  К 7.00 мы вышли к Карлову мосту через р. Влтава, а к 10.00 уже все объекты были взяты нами под охрану. В это же время мы встретили генерала Курочкина, который на БТРе искал дорогу в Советское посольство.

  Свой КП я развернул в здании академии. Связь поддерживал по радио, а потом и телефону городской сети.

  В октябре все объекты сдал по акту чехам».

 На Пражский телецентр устремился другой отряд 119 гв. ПДП во главе с командиром полка подполковником Минигуловым. И ему с большим трудом удалось прорваться через разъяренную Прагу.


 Однако Шарип Минигулов все же немного опоздал. Ворвавшись в телецентр, они упустили его директора Иржи Пеликана. Торопясь, он не успел даже закрыть сейф, в котором оставил личный пропуск, пистолет, 8 тысяч крон и колоду фотографий полуобнаженных девиц.

  Вскоре этот «директор» и бывший главный комсомолец объявился за границей, откуда долгое время обливал грязью через натовские «голоса» своих земляков чехов и Советский Союз.

  Несмотря на захват радио и телевидения и прекращение их деятельности, работало множество подпольных передатчиков и передвижных радиоузлов, которые заполнили эфир провокационными передачами, грязной клеветой и призывами к активному сопротивлению.

  Было ясно, что контрреволюция загодя тщательно готовилось к подобному развитию событий.

  Захват и блокада Министерства обороны и других объектов особых осложнений не вызвали.

Артиллерийский полк дивизии не участвовал в захвате объектов. Бывший его командир полковник Красный Л. М. вспоминает, что полк был в готовности дивизионом 122 мм гаубиц поддержать действия частей дивизии из района Рузине, а несколькими батареями нес охрану мостов через р. Влтаву.

Таким образом, ко второй половине дня 21 августа все намеченные планом объекты были заняты и блокированы

Главная задача 7-ой гв. дивизии была выполнена блестяще."

  (Авт.) Гвардии подполковником в отставке В.Г. Давидовским из личного архива были любезно предоставлены фотографии тех лет:

 Генерал Горелов Л.Н. и подполковник Калядин А.Н. подводят итоги десантирования.

 Рузине. Встреча командующего ВДВ Маргелова В.Ф. и командарма 20-й армии Величко И.Л. с офицерами 7-й  гв.ВДД. (Фото из личного архива Давидовского В.Г.)

 Со временем, по мере стабилизации обстановки, у личного состава появилась возможность привести в порядок снаряжение и обмундирование. А затем состоялся первый парад…

 

      Первый парад 7-й гвардейской дивизии ВДВ на аэродроме Рузине. На переднем плане сохранившейся фотографии 1-й парашютно-десантный батальон 119-го ПДП (в/ч - 10075). Впереди – командир батальона гвардии подполковник В.Г. Давидовский. ЧССР, конец сентября 1968 года.

 

 Генерал армии Маргелов В.Ф. вручает орден Красной Звезды гв.подполковнику Давидовскому В.Г., 1968г.

 

  После возвращения  в место постоянной дислокации в г. Капсукас (Литва). Крайний слева -гв. майор Мальцев Ю.И., четвертый слева- начальник штаба гв.подполковник Давидовский В.Г., далее-командир 119-го гвардейского парашютно-десантного полка гв.подполковник Минигулов Ш.Х., Герой Советского Союза гв. майор Малышев В.А., гв.старшина Хорхордин и др.

                                                

 

  Начальник штаба 119-го гвардейского парашютно-десантного полка 7-й гвардейской воздушно - десантной дивизии ВДВ СССР гв.подполковник Давидовский В.Г., 1970 г.                                  

                                               

 

 

…Спустя более четырех десятков лет В.Г. Давидовскому довелось вновь побывать в тех местах, где когда-то выполнялись поставленные задачи.

 

                  2 августа 2010 года. Прага, Карлов мост.


             (Авт.) Это наша история.  Фотографии личного архива предоставлены Серебряковым Александром Анатольевичем из Литвы.

 

Рассвет 21 августа 1968 г. После приземления в Рузине. На переднем плане командир 7-й гв. воздушно-десантной дивизии генерал Горелов Л.Н.

 

     Вместе с военнослужащими 22-го МСП Болгарской Народной армии в районе аэропорта. Август 1968 г., ЧССР.

 

 После выполнения боевых задач – на первом параде 7-я гвардейская дивизия ВДВ на аэродроме Рузине. Заместитель комдива полковник Коршун А.С. докладывает генералу Горелову Л.Н. о построении дивизии и готовности для проведения парада. Чехословакия, сентябрь 1968 г.

Доклад о готовности командующему Воздушно-десантными войсками ВС СССР Герою Советского Союза генералу армии Маргелову В.Ф.

 

Прохождение торжественным маршем.

 

 Командующий ВДВ генерал армии Маргелов В.Ф. принимает парад.

 

 Рукопожатие командующего ВДВ с командиром 119 гв. парашютно-десантного полка Минигуловым в знак признательности и благодарности.

  

  В центре – командующий ВДВ генерал армии Маргелов В.Ф.. Справа – командующий 20 гв. ОА ГСВГ генерал-лейтенант танковых войск Величко И.Л. Слева – комдив 7-й гв. ВДД генерал-майор Горелов Л.Н.  Крайний слева – заместитель комдива 7-й гв. ВДД полковник Коршун А.С., крайний справа гв.подполковник Ковенев Ю.Ф.,третий слева-направо – командир 119-го гв. ПДП Минигулов Ш.Х. Внизу сидит в центре зам.командира 119-го ПДП гв.подполковник Буров Л.Г. , правее гв.подполковник  Смирнов.

 

Фото на память с командующими.

 

Командующий ВДВ генерал армии Маргелов В.Ф. ставит последующие задачи.

 

Прилет правительственной делегации.

 

 Возложение венков к памятнику погибшим советским воинам при освобождении Праги в 1945 году.

 

 Этому малиновому берету тоже исполняется 45 лет, который принадлежит и хранится как дорогая память в семье ветерана военно-стратегической операции «Дунай».

 (Авт.) О выполнении боевых задач в ходе операции «Дунай» и о роли подразделений 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии поведал в своих воспоминаниях  и боевой офицер, фронтовик – Николай Федорович Шевченко. В своей книге «Мои дороги», изданной в 1999 году в г. Вильнюсе, бывший майор оперативного отдела штаба 7-й гв. ВДД, впоследствии назначенный начальником разведки дивизии, обстоятельно описал события 1968 года, выдержки из которой публикуются ниже:

 

                                 

 

                                          

 Август 1968 г. в Праге. Гвардии майор Шевченко Н.Ф. – первый слева – и.о. начальника оперативного отдела 7-й гв. ВДД.

 О подготовке дивизии к выполнению задач автор озаглавил  как «Десант готовится к прыжку».

 " В июле 1968 года нашу дивизию в полном составе вывели на аэродромы с целью проведения учения. Одновременно началась подготовка к десантированию на Прагу. Дивизия была рассредоточена на 15 аэродромах Литвы, Латвии и Белоруссии. Для подъема в воздух всей ВДД потребовалось 5 дивизий военно-транспортной авиации, что составило 500 самолетов. Десантирование в Праге предполагалось осуществить на трех аэродромах посадочным способом после их захвата. В городе были намечены и распределены между частями, подразделениями основные объекты для захвата, блокирования, а также их удержания до подхода наземных войск, которые будут введены в Чехословакию с территории ГДР и Польши. В числе основных объектов,намеченных для захвата, были: аэродромы (в первую очередь), здание правительства, президентура, министерства обороны и внутренних дел, воинские части, телевидение, театры, центральный почтамт, тюрьмы и другие объекты.

   Каждая группа захвата, получив задачу, изучала свои объекты по снимкам и картам, разрабатывала планы своих действий, проводила тренировки, отрабатывая способы действий в условиях города.

   В середине августа мы направили в Прагу трех командиров полков и офицера штаба дивизии для осмотра и изучения своих объектов, как говорится, на местности. Они привезли из Праги наряду с ценными сведениями одну неприятную новость. Оказывается, наши противники тоже не дремали. Из трех аэродромов два были закрыты. Причем таким образом, что воспользоваться ими стало невозможно ни посадочным, ни десантным способом. Взлетно-посадочные полосы были загромождены различной техникой: бульдозерами, тракторами, кранами, автомашинами и тому подобным. Безусловно, эта информация представляла огромную ценность. Можно себе представить, что бы случилось, если бы мы узнали об этом уже в процессе операции.

   В рабочем состоянии оставался аэропорт Рузине - центральный международный аэропорт Праги. Мы получили распоряжение из штаба ВДВ о том, что будем десантироваться на один аэродром всей дивизией. Способ десантирования - посадочный или на парашютах - будет уточнен накануне.

   Я в это время исполнял обязанности начальника оперативного отдела подполковника Калядина, который, в свою очередь, замещал начальника штаба дивизии. Такая ситуация позволила мне быть в курсе всех дел по подготовке десантирования на Прагу.

  Одновременно начали командно-штабные учения войска Варшавского Договора, нацеленные на участие в ликвидации мятежа в Чехословакии.

     Командующий вызывает в Москву

19 августа в штаб дивизии, развернутый на аэродроме в Паневежисе, позвонил командующий ВДВ генерал армии Маргелов В.Ф. Он потребовал у комдива, чтобы тот немедленно отправил в Москву начальника штаба с замыслом действий для его утверждения и передачи важных указаний, которые нельзя передать по телефону.

В это время начальника штаба дивизии не было, и комдив, согласовав с Маргеловым, отправил в Москву меня.

Я немедленно вылетел в Москву на четырехмоторном самолете АН-12 с документами и двумя сержантами охраны, вооруженными автоматами. В аэропорту Внуково меня ждала машина. К пяти часам я приехал в штаб ВДВ, размещенный в скромном на вид здании на улице Матросская тишина. В этот момент офицеры суетливо покидали штаб. Я успел застать Маргелова в кабинете, доложил о прибытии. Он сказал мне, что выезжает сейчас на похороны маршала Рокоссовского, а я должен ждать его в приемной, пока он не вернется.

Я прождал командующего до утра. В 8 часов он вошел в свой кабинет и пригласил меня Командующий просмотрел мою карту с планом города Праги и обозначенными для захвата объектами и утвердил. Однако накануне выяснилось, что на карте не обозначено здание ЦК КПЧ. Пожалуй, в этом была причина моего срочного вызова, подумал я. Сбоку на карте Маргелов написал своей рукой: "Командиру 7-й ВДД приказываю в первую очередь захватить здание КПЧ, арестовать Дубчека, Смрковского, Шпачека, Цысаржа. Всех отправить в Москву". Ниже он указал свою должность, фамилию и расписался. После этого командующий в двух словах объяснил мне, что записанное на карте он не мог передать по телефону. Потом добавил:

- Вылетай немедленно и передай мой приказ командиру дивизии, чтобы он из своего резерва немедленно выделил специальную группу десантников для выполнения этой задачи. Передай, что это главная задача дивизии.

Я возвратился на аэродром в Паневежисе к обеду и сразу передал командиру дивизии приказ Маргелова. Выполнение этой задачи было поручено начальнику разведи! подполковнику Серегину Михаилу Владимировичу.

В этот же день после ужина в 19 часов по всем аэродромам был отдан приказ: "Всему личному составу дивизии надеть парашюты и погрузиться в самолеты, ждать команды на взлет".

Команда на взлет поступила после 24 часов.

Начало операции

  В первом самолете разместились наш передовой командный пункт. 80 солдат-разведчиков, командир дивизии генерал Горелов Лев Николаевич, я с четырьмя радистами и документацией, пять офицеров-диспетчеров от авиации и представитель от артиллерии.

 Перед нашей группой стояла задача по захвату здания аэропорта, замене чешских диспетчеров на наших. О захвате аэропорта Рузине я должен был сообщить по радио в Москву и в группу наших войск в ГДР.

 Самолет, в котором мы летели, пилотировал сам командир авиационной дивизии, а наш комдив все время находился рядом с ним. После взлета комдив приказал мне, чтобы я наблюдал в иллюминатор при подлете к Праге. Если будут зажжены огни с двух сторон взлетно-посадочной полосы, то значит, мы сможем совершить посадочный десант, если нет, придется десантироваться на парашютах.

 Долго мы летели к Праге. В воздухе нас сопровождали все время истребители. Наконец показались огни ночной Праги. Приближаясь к аэродрому, мы обнаружили наличие огней вдоль посадочной полосы. Поступила команда "снять парашюты!" Самолет пошел на посадку, ровно в 4 часа утра.

  После посадки наш самолет сразу свернул в направлении здания аэропорта и помчался к нему напрямую на полном ходу.

  Остальные самолеты тоже, только коснувшись бетонной полосы и пробежав немного вперед сворачивали в сторону, чтобы освободить полосу для последующих самолетов.

 Наш самолет остановился метрах в 400 от здания аэропорта. Мы быстро покинули борт корабля. Я дал команду "к бою", десантники развернулись в цепь и быстро побежали в направлении здания. В боевом порядке подразделения бежали и командир дивизии, и диспетчеры.

  У здания аэропорта раздался шум двигателей автомобилей. Работники и служащие аэропорта в панике покидали аэропорт на машинах в сторону города. Раздались два выстрела в нашу сторону, никого не задевшие. Наши солдаты открыли ответный огонь. Мы с комдивом остановили их. Когда наша цепь приблизилась к зданию метров на 50, от центрального входа в нашу сторону побежал человек, по- русски крича на ходу. "Не стреляйте! Не стреляйте!"

  Подбежав к боевой цепи, он приостановился в поиске старшего. Я схватил его за руку и спросил, что ему надо.

 - Скорее побежали за мной! - крикнул он в ответ и первым вбежал в здание аэропорта.

 В здании аэропорта десантники действовали быстро и решительно согласно отработанным заранее приемам. Все знали, что кому делать. Вся публика была сосредоточена в одном конце зала и контролировалась группой солдат. Мы с командиром дивизии и остальными гвардейцами вместе с мужчиной, встретившим нас, поднялись на пятый этаж, где был оборудован диспетчерский пункт. В диспетчерской комнате было пусто, ни одной живой души. Вся аппаратура была брошена включенной. Звенели телефоны. Авиационные диспетчеры, прибывшие вместе с нами, быстро сели за пульты управления. Человек, который нас завел сюда, сказал:

 - Вот и все. моя миссия закончилась. Дальше действуйте согласно своему плану. Затем он быстро сбежал вниз по лестнице. Я не успел даже спросить, кто он такой, но было очевидно, что он действовал в нашу пользу и нетрудно было предположить, что он являлся сотрудником нашей спецслужбы.

 С пятого этажа было хорошо видно, как приземлялись наши самолеты. Они быстро разбегались в разные стороны с бетонной посадочной полосы, освобождая ее для других самолетов. Десантники быстро покидали корабли и группами уходили в город

 Сначала каши радисты развернули радиостанцию на крыше диспетчерского пункта, но из-за помех, вызываемых турбогенераторами, установить связь не удалось. Пришлось выйти во двор аэропорта и здесь снова развернуть аппаратуру. Сеанс связи прошел успешно. Я передал войскам в ГДР и в Польше о начале десантирования посадочным способом. Затем мы развернули командный пункт на втором этаже. К нам начала поступать информация из города о действиях групп захвата. Прибытие и посадка наших самолетов продолжались до восьми часов утра.

 От групп десантников, действующих в городе, начали поступать сообщения о том, что улицы города заполнены массами людей, разгоряченных, с плакатами, шумно пытающихся препятствовать передвижению наших солдат. Потерь с обеих сторон еще не было.

  Вскоре мы получили доклад от начальника разведки дивизии подполковника Серегина о том, что его группа подошла к зданию Министерства обороны, во дворе которого находится около батальона возмущенных солдат. На площади перед зданием - полно народу.

 Командир дивизии приказал Серегину продолжать движение к зданию ЦК КПЧ и арестовать, кого положено, а меня с резервной группой направил к Министерству обороны. В составе резервной группы были взвод десантников, 4 бронетранспортера типа БРДМ, одна самоходка АСУ-57 и две машины с радиостанциями.


                                                                                                В Министерстве обороны

   Когда мы подходили к зданию МО, нас догнал на своей машине командир дивизии. Мы с большим трудом добрались через толпу к зданию министерства. Я приказал развернуть боевые машины задней частью к подъездам здания, а орудиями и пулеметами в сторону разъяренной толпы. Мы старались никого к машинам не подпускать.

  Я с отделением солдат подбежал к центральному входу и начал автоматом стучать в дверь. Дверь открылась, и перед нами показались трое очень солидных на вид гражданина. За ними стояли пять чешских офицеров, а еще дальше группа солдат.

 Один из гражданских лиц, стоявший впереди всех, сказал:

 -Я военный атташе Советского Союза в Праге генерал Ямщиков. С кем имею честь говорить?

 Я сразу подумал, не провокация ли это и решительным голосом ответил:

 - Согласно приказу я должен войти в здание. Прошу посторониться.

 - Вы все сделаете только с моей помощью. Для этого мне нужно связаться с вашим командованием, - ответил мужчина.

 Наш разговор слышал комдив и быстро подошел к нам. Он был, как и все десантники, в комбинезоне без погон. Военный атташе, еще не зная, что это подошел наш комдив, продолжал:

 - Поставьте отделение солдат у входа, а я проведу вас на второй этаж к министру обороны генералу Дзуру. Вот эти офицеры, - он показал рукой на стоявших за ним чешских полковников, - нам помогут.

 Я расставил отделение солдат у входа, военный атташе закрыл дверь на замок и повел нас всех на второй этаж.

 Вскоре мы оказались в кабинете министра обороны. Здесь перед нами представилась следующая сцена: генерал Дзур сидел в своем кресле в бессознательном состоянии. Двое докторов пытались уколами и массажем привести его в чувство. Рядом стояли начальник генштаба и еще два генерала.

Наш военный атташе обратился к начальнику генерального штаба:

 - Вот перед вами руководство советского десанта. Здание занято, ваше сопротивление бесполезно.

 В это время вышел вперед наш комдив и представился.

 Нам сразу же предложили занять пустую комнату рядом с кабинетом министра и помогли развернуть там КП. Нам содействовали несколько чешских полковников со значками на мундирах нашей военной академии. Но другая группа офицеров в открытые окна звали толпу на помощь. Комдив приказал убрать из здания всех, кто препятствует нашим действиям, в том числе батальон солдат, стоявший во дворе. При помощи лояльных к нам чешских офицеров нам удалось отправить на машинах из здания всех, кто препятствовал нашим действиям.

   В это время огромная толпа людей подошла к зданию и к нашим машинам. Разъяренные люди мгновенно перевернули машину ГАЗ-69, в которой находились наши связисты. Вытащили из кабины водителя и, опрокинув его на землю, стали отнимать автомат. Я видел эту картину из окна второго этажа и дал несколько очередей из автомата поверх толпы. Многие разбежались, кто-то упал на асфальт. В мою сторону полетели камни. Я тогда понял, что только решительными действиями мы сможем отбиться от этой толпы и, бросив гранату в окно, побежал вниз к выходу. Толпа немного разбежалась и отошла от наших машин, но продолжала еще кричать и махать руками. Я дал еще несколько очередей поверх толпы, что подействовало как холодный душ, и большинство народа, оценив мою решительность, разбежалось в разные стороны. Затем я подбежал к водителю и развязал ему руки. Машину мы поставили на колеса, а водитель подогнал ее вплотную к нашим БРДМ.

  Между тем, по радиостанции мы получали информацию о ходе операции. Как оказалось, нигде не удалось обойтись без стрельбы. В саперном батальоне погиб один сержант и два солдата были ранены.

                                                                                                 Беспокойная Прага

 Первые двое суток действий в Праге нам с командиром дивизии пришлось довольно прилично помотаться по городу, принимая непосредственное участие в захвате объектов, когда ситуация этого требовала особенно остро. Иногда комдив отправлял меня одного. Однажды я ехал на БРДМ по улице. Чтобы лучше ориентироваться по городу, я вылез в люк, открыл карту и подавал команды механику-водителю, куда ехать. В это время из окна одного из домов начали раздаваться угрожающие крики. Я успел поднять голову и увидеть, что в нашу сторону из открытого окна мужчина бросил гранату. Мгновенно я нырнул в люк и попытался захлопнуть крышку, но не плотно. Граната ударилась о борт машины и разорвалась. К счастью, никто не пострадал. Я открыл люк и дал автоматную очередь по гранатометчику. Нам было приказано первыми не стрелять, но на один выстрел мы имели право ответить десятью.

  На второй день утром на одной из площадей были установлены наши зенитки. По боевым расчетам орудий периодически вели огонь из чердака одного дома. Личный состав зенитных орудий вынужден был постоянно прятаться в подъездах ближних домов. Во время обстрела был ранен наш сержант - командир расчета. Мне было поручено разобраться в обстановке и принять меры.

  Я подъехал к площади на БРДМ. Наши орудия стояли по кругу площади. Мне показали дом напротив площади с четырьмя чердачными окнами, из которых вели огонь по зенитчикам. Я принял решение дать залп по чердачным окнам из гранатометов. Для этого я отобрал гранатометчиков и приказал зарядить их и изготовиться к стрельбе по окнам. Затем собрал гвардейцев и сказал:

- Я не приказываю, а прошу , кто может выбежать на площадь к своим орудиям. Нашлось трое добровольцев. Я выбрал одного сержанта и разрешил ему бежать к орудию.

 Когда сержант побежал, из чердачных окон раздались выстрелы. Я тут же дал команду гранатометчикам на поражение цели. После залпа гранатометов крышу, как языком слизало - вся она взлетела на воздух. Я первым вышел на площадь. Больше выстрелов небыло. За мной вышли расчеты к своим орудиям. Я при всех обнял и расцеловал сержанта за смелость. Из других чердаков тоже больше не осмелились стрелять. Инциндент был исчерпан, и я уехал на КП.

Министр обороны Дзур

  От нашего разведчика я узнал подробности нейтрализации министра обороны ЧССР генерала Дзура. Это событие непосредственно связано с приказом нашей авиации и десантникам приготовиться к взлету, полученному 20 августа ровно в 19 часов.

 В это время Дубчек отдал распоряжение всему руководящему составу после окончания рабочего дня не покидать своих мест, а ожидать важного решения, которое будет направлено во все инстанции власти.

 Это распоряжение Дубчека мгновенно стало известно в Москве. Министр обороны СССР маршал Гречко позвонил немедленно военному атташе генералу Ямщикову и приказал ему быть ровно в 19 часов в кабинете Дзура. Он сообщил, что будет передавать для министра обороны ЧССР важное сообщение. Ямщиков должен был следить за реакцией генерала Дзура и не допустить, чтобы министр передал какие-либо распоряжения своим войскам. Ровно в указанное время в кабинете Дзура раздался телефонный звонок.

- Ямщиков у вас кабинете? - Гречко.

- Да, у меня,- подтвердил Дзур.

- Хорошо. В таком случае я прошу вас внимательно меня выслушать и выполнить все мои распоряжения, сказал наш министр.Затем он продолжал:

 - Через несколько часов войска стран Варшавского Договора перейдут границу Чехословакии и к утру будут в Праге, Братиславе и других городах. История ставит перед вами, генерал, сложный вопрос: с кем вы, кто вы? Я убедительно прошу вас не давать чехословацкой армии никаких распоряжений. Противодействие ваше и армии действиям наших войск будет бессмысленным и только приведет к ненужным жертвам. Хорошенько подумайте и все вопросы решайте с Ямщиковым. Будьте благоразумны, - сказал наш военный министр и положил трубку.

Генерал Дзур, выслушав советы маршала Гречко, до утра не мог прийти в себя. Он ни с кем не разговаривал и никому никаких распоряжений не отдавал. Всю ночь в его кабинете провел начальник генштаба чехословацкой армии. Дзур не разрешил и ему отдавать какие-либо распоряжения армии. Ямщиков со своими тремя сотрудниками до утра просидел в приемной Дзура.

Рано утром чешский министр узнал о десантировании в Праге нашей дивизии, и потерял сознание. Мы зашли в его кабинет в то время, когда два врача оказывали ему медицинскую помощь, приводя в сознание. Именно таким образом случилось то, что чехословацкая армия в августовских событиях участия не принимала.

Домой

  Благодаря нейтралитету чехословацкой армии и решительным действиям войск Варшавского Договора, блестяще организованному посадочному десанту нашей и Витебской воздушно-десантных дивизий очень скоро в стране был наведен порядок. Волнения прекратились. Вместо митингов люди начали ходить на работу, наладилась нормальная жизнь.

   Все это обошлось ценой минимальных потерь с обеих сторон.

  Вскоре первым секретарем ЦК КПЧ был избран Густав Гусак, который сумел поднять уровень идеологической работы в стране на нужный уровень.     Значительную роль сыграл президент ЧССР Людвик Свобода, командовавший в годы Великой Отечественной войны 1-й Чехословацкой дивизией.

  Солдаты всех родов войск проявили высокий моральный дух и понимание поставленных задач.

  В современных условиях подавление мятежа контрреволюционных сил в ЧССР оценивается как ликвидация демократии, оккупация.

  В первых числах октября 1968 года наша 7-я воздушно- десантная дивизия с чувством исполненного долга отправилась в эшелонах к местам своей дислокации.

 Через два месяца после августовских событий накануне Октябрьских праздников пришел приказ министра обороны о присвоении мне звания подполковника, а вслед за этим в дивизию приехал командующий ВДВ генерал армии В.Маргелов. В Каунасском Доме офицеров в торжественной обстановке он вручил ордена и медали офицерам, отличившимся при выполнении воинского долга в Чехословакии.

 Ордена Красного Знамени получили заместитель комдива полковник Коршун А.С., начальник разведки дивизии подполковник Серегин М.С. и командиры трех ПДП.

Семеро офицеров управления дивизии, в том числе и я, были награждены орденом Красной Звезды. Всего было награждено 35 человек.

    

 (Авт.) Спустя 45 лет мы вновь мысленно возвращаемся в гущу событий 1968 года. И помогают всем нам в этом ветераны операции, на плечах которых была колоссальная ответственность.

 

 


 

 
«Правда не побеждает.  Правда остаётся,
когда всё остальное уже растрачено»
«Две тысячи слов»,
  Людвик Вакулик,июнь 1968г.   

                                 

 

 

Пражская осень глазами очевидца.

 

 

 

 

 

  Полковник ВВС в отставке Пилипчук Алексей Алексеевич г.Николаев, Украина. Военный летчик-истребитель-бомбардировщик-носитель 1-го класса, инструктор, начальник политического отдела, Ветеран труда, участник боевых действий, Член национального совета союза журналистов Украины.

  В 1968 году-лейтенант, летчик-истребитель "МИГ-21" 192-го истребительного авиаполка, 131-й истребительной авиационной дивизии 57-й Воздушной армии Прикарпатского военного округа.По ЦГВ- в/ч пп 80544.

    То, что произошло в Чехословакии в 1968г., потом стали трактовать покаянно: «…приняли во внутреннем споре позицию одной стороны, Оправдание такому подходу виде­лось в то время в острой конфронтации Востока и Запада».

  Но вот мнение одного из свидетелей тех событий, организатора и участника боевых дейст­вий 192-го истребительного авиационного ордена Кутузова III степени полка начальника штаба 192-го иап полковника Турубинера Юрия Борисовича: «Конечно, «чешские события» тех дней – это ни что иное, как блестящая операция по вторжению и временной оккупации страны. Мне думается, что это самая выдающаяся акция из подобных, проведенных после Большой войны. И весь блеск ее заключается в том, что она практически проведена бескровно. Достигнуто  это было четким планированием операции (в полку о сути плана знали только ко­мандир и начальник штаба, даже замполит не знал), достижением высокой тактической вне­запности, ну и, конечно, смелостью и отвагой ее исполнителей.

  Так вот,  этот весь «блеск» операции теперь обернулся против ее исполнителей. Мало было крови, значит, не было боевых действий. А легенда про «Дунай» как средство оператив­ной маскировки, теперь выдается как невинная армейская игра. Да и боекомплекты были у всех далеко не «учебные», и боевые задачи стояли реальные. В общем, у нас, участников тех собы­тий, вопросов, как говорится, нет. Вопрос есть у современных политиканов и иже с ними».          Не смотря на то, что правительство Украины официально признало события осени 1968г. в Чехословакии (с 20 августа 1968г. по 1 января 1969г.) периодом боевых действий, все же о том, что происходило в ЧССР из­вестно мало. Да  много ли можно узнать, если изучение карты - приказа командующие армий вторжения накануне производили без записей, в течении 30 минут.  Даже на совещании у Министра обороны СССР 18 августа, боевая задача ставилась устно на основании продемонстрированой карты-при­каза, а главнокомандующим  и командующим армиями вторжения Министром было запрещено делать ка­кие-либо записи или пометки в рабочих тетрадях. Боевые задачи до командиров дивизий были доведены только 19 авгу­ста, а до командиров полков—20 августа 1968г.

  В 1998 году вышла в свет книга бывшего командарма генерала А. Майорова «Вторжение. Чехословакия в 1968 году», в которой утверждается, что уже в начале апреля 1968 года разработка операции была завершена.

 Также в воспоминаниях генерала А. Майорова, бывшего к моменту чехословацких событий командующим войсками 38-й Армии, которая дислоцировалась в Прикарпатском военном округе на территории семи областей Западной и Центральной Украины, приводится точная дата предварительного плана вторжения советских войск в Чехословакию, под кодовым наименованием «Влтава-666» - 11 апреля 1968 года. План был подписан Министром Обороны А.А. Гречко и начальником Генерального штаба М.В. Захаровым. С этим планом в форме «карты-приказа» автор мемуаров был ознакомлен командующим Прикарпатским военным округом генерал-полковником В.З. Бисяриным 12 апреля 1968 года в присутствии начальника Главного оперативного управления  Генштаба генерал-полковника М.И. Повалия. Документ имел заголовок: «карта-приказ…» и далее, ниже заголовка, также тушью, но мелким каллиграфическим почерком было написано: «…на вторжение 38-й армии (в скобках был определен ее состав) в ЧССР с целью подавления, а при необходимости, и уничтожения контрреволюции на ее территории».

  Командующие армий вторжения, и только они, были ознакомлены  с приказом на втор­жение ещё 12 апреля 1968г. в течении 30 минут.  Также без права записи и пометок в секретных тетрадях.  И с этой даты начинается отсчёт  гениальнейшего скрытного  передви­жения  и сосредоточения в заданных районах в указанное время колоссальной массы войск. Ведь только сейчас можно понять, почему на ремонт был закрыт наш аэродром «Дизельный». Полк передислоцировался на «Мазутный». И в конечном итоге оказался в Чехословакии.   Эту выдающуюся во­енную операцию, даже годы спустя, мы не изучали в военных  академиях.

 Но стоит вспомнить те месяцы и ту обстановку, чтобы снять с участников тех событий клеймо непрошенного захватчика, душителя свободы и ещё раз восхититься гениальности её организаторов и чёткости и мастерству исполнителей. Я имею в виду военную фазу, участником которой был сам.

 С началом 1968года на территории соседней с ЧССР Западной Германии не­прерывной чередой проходят военные учения бундесвера и войск НАТО. Вот только некоторые: с  17 по 18 мая «Зампан-4», с 3 по 22 июня «Полярный экспресс», с 28  августа «Серый бобёр», На аэро­дроме в Упевере с11 июня проходят соревнования истребителей-бомбардировщи­ков НАТО с атаками аэродрома Нордхорн. С 21 июля на маневрах «Колибри-6», в районе Ингольштадт-Мюнзинген (Бавария и Баден-Вюртемберг),  1-ая воздушно-десантная дивизия бундесвера и во­здушно-транспортная эскадра отрабатывают выброску крупных воздушных десантов. Вместе с ними участвуют и французские вооруженные силы. Неоднократно переносятся маневры НАТО под названием «Черный лев», в которых наряду с бундесвером примут участие фран­цузский полк, танковая дивизия США, авиация группы «Зюд» и части обеспечения. Уче­ния планируются в районах Вюртенберга, Швабии, Франконии и Верхнего Пфальца с исполь­зова­нием полигонов Хоэнфелье и Графенвер. Войска НАТО, организованные, обученные и хорошо оснащённые, готовятся  к большим сентябрьским  манёврам на территории  ФРГ, вблизи чехо­словацких границ. 

   Канцлер ФРГ Кизингер официально  заявил о планируемом увеличении численности бун­десвера на 10%, привлечении на «гражданскую службу» в бундесвер призывников ограни­ченной годности (считайте тотальную мобилизацию), введение « военного налога» на мужчин до 45 лет, не призванных в армию. Правительство ФРГ намеревается внести проект закона о при­зыве бывших военнослужащих пограничных войск для участия в учениях.  «Бундесмарине» рассматривает замену существующих средств ведения войны на море новыми системами воо­ружения. 21 июня  1968г. вступила в строй  Бундесмарине одиннадцатая подлодка U-11.

   30 июля 1968г. официальный представитель НАТО заявил: «НАТО отнюдь, не дремлет, что на территории ФРГ силы НАТО приведены в состояние частичной  боевой готовности»,     «…американские силы с запасами тактического атомного оружия находятся на расстоянии 40 мильот границы с Чехословакией». То есть, у границ Чехословакии уже атомное оружие!

   Воздушная группировка НАТО на Центрально-Европейском театре представляла  собой два Объединенных тактических авиационных командования (ОТАК): 2-е и 4-е.

  2-е ОТАК – штаб Мюнхен – Гладбах включало ВВС Англии, Бельгии, Голландии и две дивизии ТАК ВВС ФРГ. 600 боевых самолетов (из них 200 – носители ядерных бомб), 72 ПУ «Першинг 1А», 500 ПУ ЗУР «Найк Геркулес», которые тоже способны нести ядерные заряды.

  4-е ОТАК – штаб Рамштейн – Пфальце включало 3-ю и 17-ю воздушные армии США, ди­визию авиаподдержки и дивизию ПВО ФРГ, Канадскую авиационную группу и насчитывало 800 боевых самолетов (658 носителей), 36 ПУ «Першинг 1А» и 36 ПУ ЗУР «Найк Геркулес».

   В ФРГ стало признаком «хорошего тона» говорить о пересмотре границ  Второй мировой войны, об «устранении исторической не­справедливости». 28 июля прошел слет реваншистов в районе Драйзессельберга. На конец ав­густа планировалось участие 25 тысяч западных немцев у границ с ЧССР. Если в апреле въездная виза гражданам ФРГ выдавалась за 8 долларов, и 5 КПП пропускали в ЧССР до 7 тыс. автомашин в день ка­ждый, то в июле на австрийско-чехо­словацкой границе вообще не было контроля и таможен­ного досмотра.  Пропускали всех.

 Внутри Чехословакии с избранием на январском (1968г.) пленуме ЦК КПЧ  Первым секрета­рем Александра Дубчека стали избавляться от накопившихся ошибок прошлого. А. Дубчек вы­двинул лозунг: «Построение социализма с человеческим лицом». 23 марта в Дрездене состоя­лась встреча глав стран участников ОВД - СССР, Польши, ГДР, Болгарии, Венгрии и ЧССР. В ходе Дрезденского совещания впервые был поставлен вопрос  о необходимости изменения сложившейся ситуации, в том числе и с применением военной силы.

  В конце марта 1968г. в ЦК КПСС была подготовлена закрытая информация о положении в  ЧССР. Основное содержание которой: «В Чехословакии ширятся выступления безответственных элементов, требующих создать «официальную оппозицию», проявлять «терпимость» к  различным антисоциалистиче­ским взглядам и теориям. Неправильно освещается прошлый опыт социалистического строи­тельства, выдвигаются  предложения об особом  чехословацком пути к социализму».

  27 июня Национальное Собрание  ЧССР приняло постановление об отмене политической цензуры и реа­билитации всех политзаключенных. В июне подали заявки на регистрацию более 70 общест­венных организаций. Поднял голову «Клуб-231».Еще с марта девиз члена клуба Радована Про­хазки  был: «Самый лучший коммунист – это мертвый коммунист». Не отставал от «Клуба-231» и «Клуб беспартийных активистов» («КАН»). Пошло гонение на членов КПЧ, и друзей СССР. Работу теряли и простые рабочие. 40 человек от рядовых рабочих до руководящих со­трудников покончили с собой. Первым застрелился генерал Янку, который от А. Дубчека узнал о своей отставке. На предприятиях расклеивались листовки с фамилиями и призывами к убий­ствам, к стрельбе из засад, к захвату оружия. 30 июля в «Правде» было опубликовано письмо - обращение чехословацких рабочих завода «Авто-Прага»: «дорогие товарищи, наши советские друзья!..Мы цепенеем от опасения за будущее нашей родины…». Из студии государственного чехословацкого телевидения в Праге каждый вечер ведёт передачи боннский комментатор, поливая грязью все советское, призывая к ревизии существующего строя. В Чехословакии назревала братоубийст­венная война.   

  20 июня, с заслушивания в г. Миловице, под  Прагой, руководства 2-го Западного фронта  начались командно- штабные учения «Шумава», войск Варшавского Договора, продолжав­шиеся до 2 июля. После их окончания, с некоторой задержкой, все иностранные войска были выведены с территории Чехословакии.  27 июня авторы манифеста «Две тысячи слов» заверили правительство, что встанут на его защиту «с оружием в руках».

 Наш 192-й истребительный ордена Кутузова ІІІ степени авиационный авиационный полк, 131-й Новго­родской Краснознаменной истребительной авиационной дивизии, 57-й Воздушной армии При­карпатского военного округа в котором я, только что прибывший из училища лейтенант, лётчик-истребитель проходил службу,  базировался тогда на аэродроме Ивано-Франковск. Вооружен был самолетами МиГ-21пфм, МиГ-21УС и УТИ МиГ-15.  15 мая 1968г. полк передислоцировался на аэродром Коломыя. Все лето полк непрерывно участвовал в различных учениях на территории ПрикВО.  В том числе с 23 июля 192-й иап принимал участие и в учениях «Небесный щит». Садились мы, лейтенанты, на другие аэродромы, в том числе и на грунт аэродрома в районе  Красилова.

  В воскресенье, 28 июля, в День Военно-морского флота, 192-й иап с аэродрома Коломыя перелетел на аэродром Шпротава (Польша). Перед взлетом, мы на МиГ-21пфм проруливали перед Знаменем части на рулёжке, рядом с которым  стояли  два офицера-ассистента. Летели в Шпротаву с  полным боевым комплектом в режиме радиомолчания в разомкнутых боевых по­рядках.  Записал в лётной книжке «Упр. 15 Полёт в составе эскадрильи по маршруту».Я шёл в паре. Моим ведущим был майор Николай Чернявский тоже на МиГ-21пфм. Но так как у него отказал АРК, пришлось мне выйти вперёд и привести его на аэродром в Шпротаву.

  29 июля в Чиерне-над-Тиссой состоялась встреча полных составов: Политбюро ЦК КПСС и Президиума ЦК КПЧ. 3 августа в Братиславе состоялось совещание шести братских партий. В принятом на нём Заявлении указывалось, что активизация сил реваншизма, милитаризма и неонацизма в Западной Германии непосредственно затрагивает безопасность социалистиче­ских государств и создаёт угрозу делу всеобщего мира. В Братиславе Л.И.Брежневу скрытно было пере­дано письмо-обращение пяти членов ЦК КПЧ с просьбой о помощи.

  В Шпротаве  лётный состав разместился в больших одноэтажных казармах и приступил к плановым полетам. 14 августа 1968г. я выполнил зачетные полеты,  сдал экзамены и стал воен­ным летчиком ІІІ класса. Там же мы начали готовиться к передислокации в Чехословакию. По фотографиям изучали чехословацкие  аэродромы. Я, так как немного рисую, помогал бойцам штаба полка оформлять карту – «Решение командира полка на сопровождение самолетов военно-транспортной авиации в район Праги» и поэтому знал всю воздушную обстановку. Нашему авиаполку, как потом выяснилось, предстояло действовать на главном  направлении - прикрывать первый стратегический эшелон десанта на Прагу. Вскоре к нам, в Шпротаву, посадили 92-й иап подполковника Ф. Гарсианишвили из Хойны (Польша).

  16 августа в Москве на заседании Политбюро ЦК КПСС состоялось обсуждение положе­ния в Чехословакии. Было одобрено решение о вводе войск.

 18 августа  в Москве состоялась закрытая встреча лидеров стран «пятёрки», на которой союзники, признав, что все политические средства воздействия исчерпаны, согласились на ввод войск своих армий в Чехословакию.

  В тот же день состоялась  устная постановка задачи у Министра обороны СССР Главкомам видов Вооружённых Сил, командующим армиям вторжения и заслушивалась их готовность. Делать пометки или  какие-либо  записи Министром обороны было запрещено.

  20 августа под вечер личный состав нашего 192-го авиаполка на аэродроме Шпротава, у самолетов, перед Знаменем части провел митинг под девизом: « …не дадим братоубийства, поможем, выручим, спасем…». Вечером в общежитии произвели отбой, но никто спать не ложился, все были возбуждены. Вскоре поступила команда: «Подъем! Строиться!» На построении объявили: «Установить на всех часах московское время,  присту­паем к полетам.».  После построения мой командир нашей 2-й эскадрильи майор Длугач Леонид Владими­рович сказал мне: «Полетите на спарке с капитаном Васильевым на прикрытие нашего аэро­дрома».  Потому, что я на полёты не планировался, не был ни на постановке задач, ни на контроле готовности к боевым вылетам. Но приказ есть приказ. Занял я заднюю, инструкторскую кабину.

  Взлетели мы глубокой ночью до начала полётов, минут за 20 до времени «Ч». В передней кабине  МиГ-21УС капитан Васильев Всеволод Васильевич, в задней, инструкторской – лейтенант Пилипчук Алексей Алексеевич. Боезапас 2 блока УБ-16, по 16 неуправляемых реактивных снарядов  РС-57.

  С высоты 6-7 тыс.м. мы наблюдали спящую Европу перед грандиозным вторжением. Но вот начали вспыхивать взлетные огни наших аэродромов. Было видно, как с нашего и аэро­дрома Жагань (в30 км. западнее) на форсаже с огромным факелом огня взлетают истребители на сопровождение самолетов Ан-12 с десантом на борту. По времени определили, что через границу пошли наши вой­ска. Земля нас запрашивала обстановку, не видно ли вспышек, зарева, трасс. Мы этого не на­блюдали. Так и докладывали. Зная по карте воздушную обстановку, я мысленно представлял себе все 7 воздушных трасс- коридоров, по которым шли с северо-запада через Польшу самолеты  Ан -12 с воздушно- десантными дивизиями на чехослоавцкие аэро­дромы Прага-Рузине, Прага-Кбели и другие.

  Блокировал объекты в Карловых Варах и обеспечивал посадку самолётов на аэродром Доупов (Карловы Вары) командир мотострелкового взвода 29-го гв. мсп 20-й гв. мсд 8-й гв. ОА ГСВГ  гвардии лейтенант  Шуляк Пётр Иванович, будущий начальник Генерального штаба Вооружённых Сил Украины.

 После посадки, заправки  в Шпротаве, мы  В.В.Васильевым сделали второй вылет ночью.

 Так как я, тогда лейтенант, не имел допуска к полетам в инструкторской кабине ночью, то эти два ночных вылета я в свою летную книжку, согласно методе и указа командира, не записал. А дневные полёты, расписал как контрольные полёты под шторкой с большими углами крена и тангажа (Упр.19) и Упр.18- контрольный полёт по маршруту, со своим командиром звена майором Мальцевым Вениамином Степановичем, а не с капитаном Васильевым В.В. с которым фактически  летал.

  С рассветом, лётчики не расходились и нам сообщили, что 192-й иап свою задачу выполнил. Наши десантники в Праге!  Необходимо составить списки на награждение, кто принимал участие в вылетах. Вскоре поступила новая вводная: полку перелететь на аэродром ЧНА Пардубице в Чехословакию. Тут же, у барака, на колене, старший штурман полка ка­питан Шильников Леонид Васильевич рассчитал маршрут полета, а мы переписали его в свои наколенные планшеты. Первым вылетел в Пардубице на МиГ-21УС командир полка подпол­ковник Баранов Павел Дмитриевич со старшим инженером полка майором Шелехом в задней кабине. Но на связь они не вышли.. Тогда на ретрансляцию команд боевого управления снова подняли на МиГ-21УС капитана Васильева В. В. и лейтенанта Пилипчука А.А.  Но устойчивой связи до­биться не удалось. Мы слышали только обрывки фраз, которые тут же передавали на землю. Спустя 57 мин. мы приземлились. Но поступил приказ на перелёт. Когда мы приземлились в Шпротаве,  пошла  на Пардубице первая группа МиГ-21пфм с боекомплектом. Время было обеденное и нам выдали талоны на обед. «Мол  чехи вас накормят».

  Заправив самолет, с полным боекомплектом и талонами на обед, мы с капитаном Василье­вым В.В. вылетели в Пардубице. Приводные радиостанции не работали, радиолокационного контроля не было, а на первом перелётном  радиоканале стоял такой сплошной русский фольклор, что ни связаться, ни докричаться и ни до кого не дозваться. Это советская  воздушная армада 16-й, 4-й и 5-й Воздушных Армий занимала аэрод­ромы ЧНА.  Находясь в воздухе, мы наблюдали колонны войск, словно большие гусеницы, двигавшиеся по территории Чехословакии. Погода в Пардубице была сложная, дымка с огра­ниченной видимостью. Но Всеволод Васильевич, скрутив третий разворот «вокруг хвоста» между дальним и ближним, мастерски приземлил нашу спарку. Сруливая с полосы, я увидел солдат  в незнакомой форме, а на ангаре большими белыми буквами надпись: «Ленин плачет!», «звезду» и в середине «1938 -1968». Все МиГи нашего 192-го иап успешно перелетели.


  Вместе со мной перелетели лётчики-истребители лейтенанты: Михаил Петрович Аплеснев, Алесандр Иванович Дегтярёв, Юрий Яковлевич Деревицкий, Григорий Васильевич Игнатенко и Игорь Павлович Микерин. Все шесть выпускники Харьковского ВВАУЛ ВВС 1967 года.

  Об участии в операции "Дунай" вспоминает бывший военный летчик-истребитель 1-го класса ЗАЭ 159-го иап 131-й иад (в1968 г.-капитан), подполковник авиации в отставке Евгений Николаевич Иванов. В 1968 году (до 21 августа) в/ч 55714,  57 ВА ПрикВО.  В ЧССР -ЦГВ, п/п 19981.   В Черлянах на все самолёты МИГ-21пфс подвешен боекомплет, лётчикам выдано личное оружие. 21 августа над аэродромом туман, около 5.00 сумели поднять в воздух разведчик погоды. Нижний край облачности 80 м. Дана команда на взлёт. Взлетели, полет в режиме радиомолчания. Первую пару в Кошице  принимает начальник связи полка, остальных зам.ком.ап. первым севший. 

  И в 6.00 на аэродром  Кощице, училищный аэродром ЧНА,  произвел посадку 159 Таллинский Краснознаменный ИАП, позже в составе ЦГВ под номером 114 ИАП. На МиГ-21пфс  перелетели: лейтенант Антонец Владимир Михайлович, будущий командующий ВВС Украины вместе с ведомым лейтенантом Винокуровым Павлом Григорьевичем, а также лейтенантами Валерием Батаровским, Анатолием Телятником, тоже выпускники Харьковского ВВАУЛ ВВС 1967г. Передовой команды техников и механиков полка нет ( передовую команду- механиков, послали на охрану аэродрома). Привлекли  к заправке самолётов солдат ЧНА охраняющих стоянку своих самолётов. Они не в курсе происходящего до поры до времени. Время раннее, им говорим, что прилетели на учения Варшавского Договора. Позже по чешскому радио было объявлено по всей стране о сути акции, о неприменении вооруженного противодействия союзным войскам. А что было-бы  не будь такого обращения со стороны руководства Чехословакии?! И в первую очередь со стороны Министра Обороны ЧССР  М.Дзура! В Кошице произошел инцидент с перестрелкой. Были жертвы с обеих сторон.

  На аэродром Жатец на Як-28 со своим полком садился в это же время лейтенант Ляшенко Виктор Яковлевич, будущий начальник Главного штаба ВВС Украины и с ним десять лейтенантов, выпускников Харьковского ВВАУЛ ВВС 1967 года.

 После этого  вертолетами Ми-6 к нам стали перебрасывать передовую техническую команду. За­тем инженерно-технический состав с имуществом (чехлами, заглушками, колодками, крыш­ками, козелками, противогазами). Тогда же было переброшено управление полка и Знамя части. И на спарке МиГ-21 УС начальник штаба полка подполковник  Турубинер Юрий Борисович.  С док­ладом о выполнении боевой задачи в Шпротаву на боевом МиГ-21пфм полетел подполковник Беспалов Вик­тор Фёдорович Так как не было другой возможности связаться.   Пришлось нам с аэродрома предотвратить угон транспортного самолёта Ил -14.

  Вечером в сумерках подошла комендатура с одним БТР-152  (ещё с открытым верхом) и двумя приводными радио­станциями. На ночь заняли круговую оборону и в качестве главного оборонительного оружия подняли на козелок нос спарки УТИ МиГ-15 с пулемётом УБК.(Калибром12,7 мм). Ведь на земле ракеты наших МиГов не эффективны. Завернув­шись в самолётные чехлы на земле, мы провели ночь под крылом самолёта.

 На следующий день, в полдень, мы увидели мчащиеся на нас по аэродрому с запада танки. Из облаков  поднятой пыли торчали только стволы пушек. Зрелище красивое, но страшное. Послышалась команда: «В ружьё!». Но это оказался танковый батальон Войска Польского, кото­рый должен был нам обеспечить плацдарм ещё накануне. Они были очень злыми, так как потеряли пару БТРов с десантом. (Потому и задержались). Стало веселее. Весь лётный состав с помощью жовнежов Войска Польского разместился в домике дежурного звена. Под вечер поступила команда: «В Гавлючков Броде восстал танковый полк». Мы всю ночь изучали маршруты подхода и строили маневры. Но, слава Богу, действовать не пришлось.

 Через несколько   дней нам сообщили о сбитых советских вертолетах над Теплице, и о стрельбе по са­молетам. Спустя несколько дней в Пардубице был застрелен наш боец-часовой из нашего полка. Его тут же , завернув в брезент, вертолетом отправили на «сборный пункт».

 38-я общевойсковая Краснознамённая Армия, двигаясь из Ужгорода по Словакии, как спустя много лет я узнал, на 23 августа потеряла 12 человек убитыми и 76 ранеными, сожжёнными 7 боевых машин. При чём несколько БТР сгорели вместе с экипажами. Повреждены 300 автомо­билей. Но в разных источниках разные данные.

  15 октября 1968г. Правительства СССР и ЧССР в Праге подписали соглашение, по кото­рому определенному контингенту (130 тыс.) советских войск было разрешено оставаться в Че­хословакии.

 17 октября1968 г.  МО СССР Маршалом Советского Союза Гречко А.А. за отличное выполнение боевых задач и интернационального долга всему личному составу, принимавшему участие в операции объявлена «благодарность».  Приказ №242.

 

 

 

 

 

 С техником самолета старшим лейтенантом Сергеем Ветроградским.

  Согласно директиве МО СССР № орг /1/126386 от 18 октября 1968г. была образо­вана Центральная группа войск и 131-я иад, переименованная в 131-ю смешанную авиадиви­зию, вошла в ее состав. И наша «войсковая часть 36608» стала именоваться «полевая почта 80544». В конце октября1968 г. наш,  192-й иап перебазировался на север Чехословакии, в Судеты, в учебный центр Мимонь на аэродром Градчани. В Градчанах мы разместились в городке на аэродроме в од­ноэтажных  каменных флигелях-общежитиях по два человека в комнате- лётчики и по четыре инженерно-технический состав и офицеры штаба. Бойцы разместились в здании штаба полка на пер­вом этаже. Наш аэродром получил постоянный позывной «Напад».

  25 октября 1968г. генерал-лейтенант А.М. Майоров отдал приказ №1 о своем вступлении в должность командующего ЦГВ. Эта дата считается Днём образования Центральной группы войск. В этот же день начался вывод  войск, не вошедших в состав  Центральной  группы войск, закончившийся 4 ноября1968 г.

 Надвигалась зима, а личный состав многих соединений, в том числе и лётчики, жили в палатках. Подобным же образом обосновались и штабы. Под открытым небом стояла боевая техника. Не хватало столовых, бытовых помещений.

 С 10-12 ноября началась передача чехословацкой стороной фондов, военных городков и учебных полей советским частям. Передавали далеко не лучшие гарнизоны, нуждающиеся в хорошем ремонте. 4 декабря 1968г. нам впервые выдали денежное содержание в чехословацких кронах и были составлены денежные аттестаты на семьи, оставшиеся в Союзе.

 Через год, перед строем, зам. начштаба полка капитан Слиняков Геннадий Павлович всему личному составу полка объявил «благодарность» от Министра обороны СССР «за грамотные и решительные действия на учениях  1968г.», о котором шла речь выше, но с другой формулировкой .

 Но, ещё вечером 31 декабря 1968г. Леонид Ильич Брежнев по телефону командующему ЦГВ Александру Майорову сказал: «Центральный Комитет благодарит Группу войск и вас лично за бдительное несение службы. Объявите благодарность всем войскам за выполнение боевой задачи». (А.Майоров. ВТОРЖЕНИЕ 1968. Стр.347).  

 Через три года, летом 1971г. нам разрешили, наконец, привезти в Чехословакию из Советского Союза се­мьи и у нас началась нормальная семейная жизнь. Прослужил я в Чехословакии  в 192-м иап до лета 1974г. когда был направлен в военную академию. 

  Но только в 1981году я узнал, что «учение», в котором  принимал участие наш полк и я, носило  кодовое обозначение «Дунай». Через тридцать лет я узнал, что наши с капитаном Ва­сильевым В.В. доклады в воздухе в ночь с 20 на 21 августа1968 г. принимали  воздушный, наземный, подземный, надводный и подвод­ный командные пункты Верховного Главнокомандующего на одном из которых встретил рас­свет 21 августа Генеральный секретарь Л.И.Брежнев.  Войсками вторжения союзников, группой армий «Север», командовал главком Сухопутных войск генерал-полковник Павловский Иван Григорьевич. Ему «За умелое управление войсками, личное мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистск.-захватчиками» 21 февраля 1969г. было присвоено звание Героя Советского Союза. Авиацией вторжения командовал заместитель главкома ВВС генерал – полковник авиации Пстыго Иван Иванович. На КП адиб в Шпротаве находились зам. командующего Воздушной армией СГВ генерал-лейтенант авиации Староконь И. И. и командир авиадивизии истребителей-бомбардировщиков генерал-майор авиации Фесенко.  Что в первом стратегическом эшелоне шли из ГСВГ 1-я гвардейская танковая армия генерал-лейтенанта  Кожанова К.Г., и 20-я  гвардейская общевойсковая армия генерал-лейтенанта Величко И.Л. а  из  Ужгорода им навстречу 38-я  общевойсковая армия генерал-лейтенанта  Майорова А.М. Всего до 20  диви­зий войск Варшавского договора.

  И в последующие  4 -5 дня - второй эшелон из ПрибВО,  11-я армия   генерал-лейтенанта Науменко,   ещё 10 дивизий.

 Все приграничные округа СССР, то есть первый стратегический  эшелон для ведения «большой войны» - ЛенВО, ПрибВО,  БВО,  КВО,  ПрикВО,  и ОдВО  - а это 85-100  дивизий пребывали в повышенной боевой готовности.

 В Польше, ГДР, Венгрии и Болгарии решением правительств этих государств национальные войска также были приведены в повышенную боевую готовность - в общей сложности 70-80 дивизий.

  Всего в Организации Варшавского Договора  в состояние повышенной боевой готовно­сти было приведено до 200 дивизий, более двух миллионов человек. Главное - стратегические  силы атомного нападения, на­ходясь в высочайшей степени боевой готовности,  были способны уничтожить любые группи­ровки противника, его резервы, его  военно-промышленные объекты.

 Мир стоял на грани войны, и лишь глубоко продуманные,  скрытно подготовленные и стремительно предпринятые действия руководителей  войск Варшавского Договора с целью сохранить  Чехословакию в составе  социалистического  содружества  исключили начало третьей мировой войны. Как писал командующий ЦГВ генерал-полковник Майоров А.М.: «Операция была осуществлена - в стратегическом смысле - одним рывком, дерзко и организо­вано».

 Наблюдая из своего убежища в Испании за происходящим, знаменитый диверсант Третьего рейха Отто Скорцени назвал операцию спецназа по обеспечению начального этапа вторжения «блестящей».

  Кирилл Трофимович Мазуров, вернувшись 27 августа из Праги в Москву, сказал жене: «Главное не то что я вернулся, а что вернулся ни одного чеха не похоронив…»  «В конкретной обстановке  августа 1968г. я поступил согласно убеждениям. и, если бы сегодня ситуация по­вторилась, вёл бы себя точно также».       

  В словах  К. Мазурова глубокий гуман­ный смысл, именно потому, что не пришлось хоронить чехов и словаков осенью 1968, стала возможной «бархатная» революция  в ноябре 1989 года, которая прошла с лозунгом: «Не бейте коммунистов!».

                                                        
      Почти 45 лет разделяет нас с теми событиями. Но уточняющих вопросов еще большое множество. Поэтому исследовательская работа продолжается.  А.А.Пилипчук перед слушателями аудитории. Региональная Николаевская краеведческая конференция с участием доктора исторических наук А.П.Хаецкого. г. Николаев, Украина.                                                                               

    

…И вновь 9-я рота!

   Письма однополчан – привет с Украины…

   (Авт.) 9-я танковая рота 8-го гвардейского полка считалась «элитной». И в первую очередь потому, что служили в ней мастера  воинских специальностей. Солдаты и сержанты, которые по уровню подготовки, деловых качеств могли выполнить любые боевые задачи в сложных условиях. Как тогда все говорили, что для этих людей нет преград.

 

 

 

 

  Командиры батальонов и их заместители были фронтовиками, как и сам «отец родной» - командир 8-го гвардейского  Герой Советского Союза гвардии полковник Клюев Василий Кузьмич, который еще во время Великой Отечественной войны, несмотря на молодой возраст, был известен как мастер танкового боя и огня.

   Поэтому подготовка танковых экипажей осуществлялась по «особым» правилам и наставлениям. К его девизу: «Делай как я», привыкли все – рядовые и сержанты, механики-водители, заряжающие и наводчики. Ну а командиры стремились быть  похожи в манерах и привычках, старались «выложиться, но не подвести».

 

   Тогда они еще не знали, что в августе 68-го будут выполнять боевые задачи. В казарме 8-го гвардейского танкового полка 20-й Звенигородской танковой дивизии. Крайний слева – П. Власенко, в центре Е. Осипов, крайний справа  - А.Медведев. Польша, Свентошув, январь 1968 года.

   П.С. Власенко: «Готовясь к знаменательной для нас дате – 45-летию военно-стратегической операции «Дунай», мы стараемся найти однополчан, с которыми в боевых условиях принимали пищу с одного котелка, делились сокровенным, доверяли друг другу свои жизни, надеялись и верили, что на каждого члена экипажа можно положиться как на себя.

   Наше становление как солдат проходило постепенно, но отношение к службе было ответственным делом. Сложность состояла в подготовке каждого из нас по принципу взаимозаменяемости, на случай выхода из строя любого члена танкового экипажа. Но со временем каждый из нас освоил смежные специальности в совершенстве. В этом плане требование командиров для нас было законом.

   Мы также, как и все остальные, занимались в том числе строевой и физподготовкой, выполняли нормативы и все остальное, что предусматривает солдатская служба.

 

Танкисты 9-й танковой роты на гарнизонном плацу Свентошува в период занятий по строевой подготовке

   После выполнения интернационального долга в Чехословакии мы возвратились в ноябре месяце на «зимние квартиры» в Польшу, в гарнизон Свентошув, и сфотографировались на память:

 

Военнослужащие срочной службы 9-й танковой роты 8-го гвардейского танкового полка:

  Слева направо: Мурай Анатолий С.– Черниговская область (Украина),Скосарь Сергей – Сумская область (Украина), Подлас Иван М. – Могилевская область (Белоруссия),Медведев Анатолий Р.– Краснодарский край, Скорик Василий – Донецкая область, Юрженко Владимир – Черкасская область, Дедяев Геннадий – Волгоградская область, Осипов Евгений – Волгоградская область, Палатченко Василий А. – Черниговская область, Смирнов Владимир – Донецкая область, Власенко Павел С. – Черкасская область, Чиликин Владимир – Волгоградская область, Церих Григорий – Черкасская область. Расположение 8-го гв. ТП, Свентошув, ноябрь 1968 г.

   Наша служба продолжалась, также боевая учеба, стрельбы, полигоны – все как обычно. После выполнения боевых задач в операции «Дунай», солдат, сержантов и офицеров представили к наградам.

  Срок службы составлял уже почти три года. И мы с нетерпением ожидали «дембельский» Приказ. Уже весной 1969 года, приказ, о котором мы мечтали, наконец, увидел «свет».


 Проходя службу в армии – по воинской специальности – заряжающий танка «Т-62», я был принят в члены партии. При политотделе 20-й Звенигородской танковой дивизии окончил партийную школу.

 

   После службы у каждого свой удел в жизни, как говорится «своя полоса». Но память о тех годах запала мне в душу, и таким как я, на всю оставшуюся жизнь. О нас помнят и знают не только родственники, друзья и знакомые. Мы являемся участниками боевых действий.

 

 

 

  Спустя 42 года после расставания, казалось навсегда, бывшие солдаты и сержанты вновь встретились. Сколько радости, тепла и воспоминаний…А после встречи, судя по отзывам, ушли все недуги, у кого они были. Может наше общение и память являются чем-то лечебным?!

 И, конечно же, снимок на память через десятки лет:

 

 Призыв 1965-66 гг. Польша – Свентошув.

 Слева направо: Палатченко Василь Алайдович – Черкасская область, Головащенко Григорий Сафронович – г. Самара, Руденко Николай Сергеевич – Черкасская область, Чередник Виталий Владимирович – Харьковская область, Власенко Павел Степанович – Черкасская область, Назаренко Николай Степанович – Харьковская область, Емец Сергей Григорьевич – Черкасская область, Смирнов Владимир Николаевич – Донецкая область, Церих Григорий Леонидович – Черкасская область, Шкарупа Александр Прокопович – Черниговская область, Юрженко Владимир Александрович – Черкасская область, Скорик Василий Арсентьевич – Донецкая область, Кальянов Константин Анатольевич – Донецкая область.

 По всем из них есть конкретные адреса и номера телефонов. События тех лет – это уже история, факты из которой с нашим участием регулярно освещаются в средствах массовой информации, в том числе и о боевом братстве, особенно к воинским праздникам, ко Дню воина-интернационалиста, за что мы признательны и благодарны государству.

 В этой связи в газете «Нова Доба», №93, 20 листопада 2012 року была опубликована статья:

                                                                       «Встретились весной, чтобы вспомнить «Пражскую весну».

     Бывшим танкистам 9-й роты пришлось «спасать Чехословакию от реваншистов».

   Правду говорят, что армейская служба с годами не угасает. У тех, кто когда-то проходил срочную воинскую службу, до конца остается в сердце чувство товарищеского плеча товарища, с которым делил одну казарму, одну солдатскую еду, заступал вместе в наряд или «воевал» в одном танке. После завершения службы друзья-однополчане продолжают общаться: пишут друг другу письма, поздравительные открытки, звонят, встречаются на праздники.

 Встреча через 42 года.

  Так повелось среди бывших воинов, которым пришлось служить в конце 60-х годов прошлого столетия в 9-й роте 8-го гвардейского полка 20-й Звенигородской Краснознаменной танковой дивизии, которая дислоцировалась в Польше. Впервые за 42 года после демобилизации однополчане встретились. Случилось это осенью 2010 года. Встретились у Василия Палажченко. Они вспоминали солдатские будни, говорили про проблемы, общались. Особенно вспоминали 1968 год, участие в операции «Дунай»…

 …Слава Богу, что не пришлось стрелять!»

   20 августа поздно вечером полк получил приказ на выполнение интернационального долга – оказать помощь чехам и словакам от реваншистов. Был наказ: пройти 400 км маршем всю Чехословакию и блокировать город Табор. Колонна вышла вечером и шла всю ночь. Что тогда творилось в Чехословакии, сложно описать! Довелось понюхать пороха… «Оппозиционные группировки», как тогда называли их, стали обстреливать нас из автоматов и пулеметов. Появились первые убитые. Стрелять в ответ нам не разрешали. И, Слава Богу, что нам не довелось стрелять. От пережитого остались рубцы на сердце. А что мы могли сделать, мы выполняли приказ командиров. И по-другому быть не могло. Но мы выполнили Приказ и свой интернациональный долг.

  Только очень обидно и жаль, что погибли наши боевые товарищи, что их не дождались матери. Другим повезло, что они остались живы, чтоб через десятки лет вновь встать в армейский строй, но только для того, чтобы сфотографироваться на память. Ни память, ни армейская дружба не угасает…

 
  Я также направляю список участников боевых действий, состоящих на учете в военкомате по Смелянско-Каменскому району Черкасской области Украины в количестве 120 человек с указанием войсковых частей на период операции «Дунай» в 1968 году. Может, найдут ветераны друг друга – однополчане по одним танковым экипажам, орудийным расчетам…
  Приближается 45-я годовщина операции «Дунай». Мне и моим боевым друзьям хочется пожелать однополчанам здоровья и благополучия, а при встрече сказать: «Живите долго! Вы это заслужили!»
 С уважением, бывший заряжающий «Т-62», в\ч пп 31695 Павел Степанович Власенко, Украина.

 

 Малиновые береты

 

 



  Ветеран боевых действий Гусейнов Иван Алексеевич, Черкасская область, Украина. В 1968 году – гвардии старшина, командир взвода 143-го гв. ОСВБ 7-й гв. Воздушно-десантной дивизии ВДВ СССР, в\ч 32553. Награжден благодарностью Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза А. Гречко за выполнение интернационального долга согласно Приказа №242 от 17 октября 1968 года.

 Попасть служить в Воздушно-десантные войска считалось большой честью, тем более, в нашу 7-ю гвардейскую дивизию. И это несмотря на высокие физические нагрузки и перегрузки. Особенно это проявлялось в круглогодичном режиме специальной подготовки десантников. Прыгать с парашютами необходимо было летом и зимой, при любой погоде, с боевой выкладкой, быть готовыми атаковать противника, занять плацдарм до прихода основных сил. И в этой связи постоянная отработка нормативов.


Укладка парашютов личным составом.

 

Слева направо по фото: ком. взвода Воробьев Валерий Борисович, солдат Конобаев В.М., солдат Журавлев Л.К., ком. взвода старшина Гусейнов Иван Алексеевич.

  В начале июня 1968 г. 7-я гв. Воздушно-десантная дивизия была поднята по учебной тревоге и убыла на ранее подготовленный палаточный городок, который находился в пяти км от аэродрома (военного) г. Паневежис.

  В лагере мы приступили к занятиям повседневной жизни, приближенной к боевой. А это значит: отрабатывали методику и тактику уличного боя, рукопашные бои, метание боевых гранат. Вот тут стало ясно, что предстоит нам впереди. Обстановка не очень, на душе было немного тревожно. Мы догадывались, что возможно придется участвовать в интернациональной помощи чехословацкому народу. На планерках офицерского и старшинского состава нам сообщили, что идут переговоры в Чиерне-над-Тиссой на высшем уровне, но результаты не известны.

 В ходе боевой подготовки уделялось большое внимание и партийно-политической подготовке личного состава.

Партийное собрание в полевых условиях  перед вылетом в Чехословакию проводил зам. командира дивизии по строевой части полковник Дорошенко.

  И так, в повседневных буднях прошло время с 10 июля по 18 августа 1968 года. 18 августа вечером командир батальона Куленко Г.В., экстренно собрал всех офицеров и старшин, познакомив нас с Приказом командира дивизии гв. генерал-майора Горелова, срочно получить боекомплект на весь личный состав батальона. А это значит: три боевые гранаты, три «рожка» и в пачках патроны к АКМС, сухой паек на 3-е суток, - это все на одного человека. Всем офицерам и старшинам получить АКМС и пистолет «Макарова». И с этого началось тревожное ожидание, которое длилось до 20 августа.

 

Осмотр палаточного городка командиром дивизии. Гвардии генерал-майор Горелов Л.Н. и комбат подполковник Куленко Г.В.

  20 августа в 20-00, уже после ужина объявили построение батальона с полной боевой выкладкой. Никакой паники, суматохи не наблюдалось, все шло как обычные занятия, посадка в автомобили и переезд на аэродром. По ходу с аэродрома нам сообщили, что десантироваться не будем, а приземлимся посадочным способом. Выдали командирам взводов топографические карты г. Праги. В 23-00 производилась посадка на борт самолетов, которые уже были готовы к взлету. Самолеты АН-12 вмещали по 100 человек личного состава. В 2-00 наш батальон взлетел с аэродрома г. Паневежис в направлении г. Прага. Это ожидание с 23-00 до 2-00 было самым тяжелым ожиданием неизвестности.

  21 августа в 3 часа 20 минут десантники на двух самолетах АН-12 уже высаживались на аэродром Рузине под г. Прагой. Это был наш 143 гв. ОСВБ 7-й гв. ВДД. В составе батальона находилась 2-я рота, 2-й взвод в таком составе:

1-е отделение:

сержант Пузиков В.Т. – г. Москва; рядовой Журавлев Л.К. – Ростовская область; рядовой Филичкин Л.В. – Тульская область; рядовой Конобаев В.М. – Тамбовская область; рядовой Сухий В.М. – Минская область; рядовой Спитрис В. – г. Каунас (переводчик); рядовой Дубровский В.А. – г. Могилев.

2-е отделение:

Младший сержант Кудашов С.В. – г. Москва; рядовой Ляпин  В.С. – г. Ростов; рядовой Зайко И.М. – Гродновская область; рядовой Пучкаревский Н.М. – Витебская область; рядовой Бакулин А.П. – Тульская область; рядовой Толканица З.В. – г. Могилев.

3-е отделение:

Сержант Гулидов В.Е. – Волгоградская область; рядовой Гришанов Г.И. – Ростовская область; рядовой Ефремов А.И. – Тульская область; рядовой Юров И.И. – Тульская область; рядовой Ризнако Н.В. – Брестская область; рядовой Кутневич В.М. – г. Могилев.

  Когда подлетали к аэродрому Рузине, то видели, что были потушены фонари взлетно-посадочной полосы, но самолеты АН-12 имеют возможность садиться  на своих осветительных приборах. После приземления самолета, сразу уменьшают обороты двигателей до минимума, и высадка производится на ходу, на обе стороны борта (заднего). Самолеты не останавливались, а сразу же взлетали за очередной партией личного состава. Рузине – аэропорт международного класса, только что был введен в эксплуатацию.

  Приземлились на рассвете, около 4-х утра. Сразу поступил приказ командира дивизии моему взводу на выезд для обеспечения охраны Посольства СССР. В то время послом был Червоненко. Взвод лейтенанта Агеева был направлен в здание редакции газеты «Руде право», остальным взводам также были поставлены задачи.

 Здесь проявилась находчивость наших ребят. Быстро реквизировали пожарную машину «Татра», и мы быстро прибыли к месту назначения. Обезоружили охрану посольства, высвободили помещения. Посольство охраняли вольнонаемные чехословацкие военнослужащие. Оружие опечатали, а сами приступили выполнять их обязанности.

 И так, с 6-00 утра до 18-00 вечера, под охрану приняли: корпус Министерской связи, служебные здания, школу, жилые здания, периметр ограждения посольства, а также другие здания, которые входили в обслуживание посольства. К вечеру нас сменили специально обученные подразделения.

 В городе были демонстрации, и проехать  к месту назначения было очень сложно. Первую ночь провели под открытым небом на аэродроме Рузине, спали прямо на земле. Ночь прошла очень тревожно, были слышны автоматные и пулеметные очереди, на горизонте, окраине г. Праги, стоял шлейф трассирующих пуль.

 В это время в Прагу входили дополнительные войска 11-й танковой дивизии, 10 отдельного танкового батальона и другие подразделения 6-й гв. МСД, разведбаты и отдельные части 20 ОА, подразделения 35-й МСД, управления ракетных войск и артиллерии, подразделения «Спезназа», 22-го МСП 11-й МСД Болгарской Народной Армии и другие. В аэропорт продолжали прибывать самолеты с личным составом. Вскоре прибыл личный состав братской Болгарии, с ними очень хорошо общались на русском языке. Как оказалось, их перевезли из-под Львова, вид формы у них был не праздничный. Что можно сказать о внешнем виде наших солдат: при подготовке к переброске нашего личного состава, нам выдали новые комбинезоны и сапоги, а тельняшки и малиновые береты выдали в Праге. Это вызвало недоумение чехов, они думали, что ввели еще какие-то войска.

 

  Слева-направо: комбат подполковник Куленко Георгий Васильевич, начштаба майор Дадыченко, зам. по тылу капитан Денисов, парторг майор Дорохов, командир роты капитан Семеновых, командир 2-го взвода ст. лейтенант Яшников.

 Последующие дни наше подразделение выезжало в г. Прагу на спецзадания: захват объектов, ликвидацию и разминирование складов с вооружением. По городу в некоторых местах были обстрелы личного состава, поджоги танков и автомашин.

 Много было зафиксировано фактов уличных боев, были убитые и раненные. К счастью, в нашем подразделении (батальоне) убитых и раненных не было, за исключением лейтенанта Имерякова А.И., ему досталось осколком от взрыва гранаты, обожгло лицо.

 Отлично подготовились тыловые части во главе с капитаном Денисовым. На третьи сутки уже готовили горячую пищу, развернули полевой госпиталь и установили баню. Питьевой водой снабжались «приватизированной» пожарной машиной «Татра». Водителем был рядовой Семихатский Юрий и старшим машины  был назначен командир хозвзвода ст. сержант Нориков А. Воду привозили с территории ГДР, потому что воду на территории расположения войск стран Варшавского договора  отравляли контрреволюционеры. Мы это знали, потому что были случаи отравления личного состава.

 26 августа выехали на захват следственной тюрьмы. По данным разведки в местной следственной тюрьме скрывался руководитель группы контрреволюционеров под кличкой «Павел».

 Нашему батальону был дан приказ завладеть территорией тюрьмы, обнаружить  и задержать членов группы. В помощь были выделены три танка. Тюрьма находилась на окраине г. Праги. Прибыли на рассвете, объект захватили быстро. В подвале тюрьмы в камере находились семь человек контрреволюционеров. При них было обнаружено: радиостанция, небольшая типография, склад оружия, листовки с призывами вооруженного сопротивления союзным войскам. Среди арестованных главаря «Павла» не было.

 После выполнения задания по захвату тюрьмы, мы отправились в наше расположение. Это был недостроенный ангар возле аэропорта. Мы продолжали выполнять поставленные задачи.

Инструктаж перед выездом на задание 2-го саперного взвода 2-й саперной роты.

  Командирам рот, взводов, вышестоящим командованием было дано указание: составить списки о предоставлении личного состава к правительственным наградам. Все командиры рот, взводов были представлены к ордену Красной Звезды. Командиру батальона подполковнику Куленко Г.В. было присвоено звание «полковник». Солдат, награжденный орденом Красной Звезды, уничтожил трех бандитов, которые вели огонь из автомата по нашим солдатам, я его фамилию уже не помню. Все отличившиеся сержанты и солдаты представлены к медалям «За отвагу» и «За боевые заслуги». Бланки представлений к наградным листам мы сдали в канцелярию начштаба майора Дадыченко. Дальнейшая судьба этих заполненных наградных документов нам была неизвестна. Слухи шли, что был приказ свыше – больше не награждать.

 После 10-15 сентября мы перешли в палаточный городок, где-то в 7-8-ми километрах от аэропорта. Там небольшой лес и ручей.

  Пример подчиненным должен быть во всем, и несмотря на обстановку и полевые условия – быть гладко выбритым. В центре – командир взвода гв. старшина И. Гусейнов. За его спиной, склонившись – солдат Журавлев Леонид Кузьмич из г. Таганрога.

  Рядом с нами расположился отдельный батальон связи нашей дивизии. Неподалеку было небольшое пшеничное поле, которое летом было убрано, но тюки соломы лежали на поле. Мы этими тюками воспользовались, устелили в палатках, и было очень тепло ночью спать, так как ночи уже были прохладные. В деревне раздобыли железную печку, после чего решили построить «русскую баню». Нашлись плотники и каменщики, и за несколько дней выстроили русскую баню с парилкой. Приезжали командиры с других подразделений попариться в нашей интернациональной «русской бане».

 В конце октября, а точнее 19 октября 1968 года, я в составе батальона вылетел на постоянное место службы. С криками «ура» в самолете мы взлетели из г. Праги и приземлились в г. Каунас (Литва).

 На душе было уже спокойно. Задачи, поставленные командованием, мы выполнили.

 Прошло уже почти 45 лет после операции «Дунай» и выполнения боевых задач в ходе ее проведения. Но память жива. И не хватает общения с моими боевыми друзьями. В заключение я представляю поименный список командиров нашего батальона тех лет.

 В состав батальона входило: 2-е саперные роты, инженерно-техническая рота (ИТР), разведывательно-водолазный взвод (РВВ), отделение связи, хозвзвод, ремонтные мастерские.

Командир батальона – полковник Куленко Г.В.                        

Начальник штаба – майор Дадыченко                                    

Зам. комбата – капитан Шаюнов В.К.

Замполит – майор Могилянский

Зам. по техчасти – капитан Бобков Н.С.

Зам. по тылу – капитан Денисов

Пом. начальника штаба – ст. лейтенант Васильев Л.

Парторг – майор Дорохов

Комсорг – лейтенант Имеряков А.И.

Командир 1 сап. роты – капитан Семеновых

Командир 2 сап. роты – капитан Мосейчук В.М.

Командир ИТР – капитан Семенчук А.И.

Командир РВВ – ст. лейтенант Архипов Ю.А.

Начальник ПДП – майор Жирков

Хозвзвод – ст. сержант Нориков А.

Командир 1-й саперной роты – капитан Семеновых

Командир 1-го взвода – ст. лейтенант Косаров

Командир 2-го взвода – ст. лейтенант Яшников

Командир 3-го взвода – ст. лейтенант Левкин Л.В.

Старшина роты – старшина Рудковский

 Командир 2-й саперной роты – капитан Мосейчук В.М.

Командир 1-го взвода – лейтенант Агеев

Командир 2-го взвода - старшина Гусейнов И.А.

Командир 3-го взвода – лейтенант Воробьев В.Б.

Старшина роты – ст. сержант Гричук С.

Командир ИТР – капитан Семенчук А.М.

Командир 1-го взвода – ст. лейтенант Бугаев

Командир 2-го взвода – лейтенант Петров Е.

Командир 3-го взвода – лейтенант Имеряков А.И.

Старшина роты – старшина Юрковский А.Т.


 

Слева направо задний план:

Ст. лейтенант (не могу вспомнить имя), лейтенант Воробьев В.Б., ст. лейтенант Косаров, капитан Семеновых, майор Дадыченко, полковник Куленко Г.В., майор Дорохов, капитан Мосейчук В.М.

Слева направо сидят:

Ст. лейтенант Яшников, лейтенант Агеев В., старшина Гусейнов, ст. лейтенант Левкин Л.В.,  лейтенант Имеряков А.И., капитан Денисов.

 

Слева направо: Ст. лейтенант Левкин Лев Васильевич, капитан Мосейчук Василий Михайлович, лейтенант Агеев Владимир, старшина Гусейнов Иван Алексеевич, лейтенант Воробьев Валерий Борисович.


 Слева направо: Ком. роты Мосейчук Василий Михайлович, нач. мед. батальона Святский, комсорг Имеряков Александр Иванович

 

А это «Ростовский» призыв, т.е. наши десантники из г. Ростова-на-Дону и Ростовской области, которые с честью выполнили свой интернациональный долг в операции «Дунай».

Справа налево верхний ряд: Гричук Станислав, Режако, Сазонов Александр, (далее имен не помню), предпоследний в верхнем ряду – Кожаров Георгий.

Справа налево в нижнем ряду (сидят): Колесников, второго не помню, третий – Гусейнов Иван, …, пятый Левкин Лев…

  Надеюсь, что возможно с кем-нибудь встретимся, созвонимся… До встречи, боевые друзья!

"...Мы вели машины..."

 


 Старший сержант запаса Переведенцев Владимир Викторович (г.Тамбов)

 В 1968 году - зам. командира взвода - 59-го отдельного автомобильного батальона, Северной Группы войск, в/ч пп 77935.

 (Во время проведения операции 59-й ОАБ был придан 20-й танковой Звенигородской дивизии СГВ).

 Награжден Благодарностью Министра Обороны СССР Маршала А.Гречко за выполнение интернационального долга.

 

 Я служил в рядах СА с 1967-1969 гг. Воинская часть дислоцировалась в ПНР г.Свидница.Выполнял интернациональный долг в Чехословакии, что подтверждается записью в военном билете на стр.24 серия НМ №7437968. Министром Обороны СССР была объявлена благодарность за отличное выполнение интернационального долга по защите социалистических завоеваний в Чехословакии (приказ МО СССР №242 от 17.10.1968 г.). Письменные обращения в 2008 г. в МО и областной военный комиссариат о признании меня воином-интернационалистом никаких результатов не дали.

 В августе 1968 года наша рота подвоза ГСМ отдельного автомобильного батальона в/ч пп 77935 была передислоцирована из Польши на территорию Чехословакии. Нашей задачей был подвоз ГСМ на полевые склады, заправка танков, самолетов, а транспортная рота занималась перевозкой боеприпасов, продуктов, инвентаря и т.д.

 Прошло уже почти 45 лет, но воспоминания о службе и выполнении боевых задач в ходе операции "Дунай" для меня святы. Направляю фотографии - память о тех годах и буду надеяться, что откликнутся мои однополчане:

Слева направо -Донченко, Переведенцев, Шевченко, Зверев, Щуров.

Слева направо - Аминев А.,Переведенцев В.,... .

Слева направо - Баскаков, Переведенцев, Шевченко, Донченко, ..., Новиков, Пономарев, Полежаев, ... .

Слева направо - ..., Переведенцев, Матвеев,... .

 Всем мой солдатский привет! И добрых пожеланий! 

                                                                 «…И танки наши быстры…»

 

 

 

 

 

    Бородавка Виктор Кириллович, (г. Тимашевск, Краснодарский край), в 1968 году – сержант, механик-водитель танка «Т-62» (специалист 1-го класса), 52 гв. танкового полка, 6-й гв. ТД, 1-й гв. ТА ГСВГ (на период операции «Дунай» был придан 6-й гв. МСД 20 гв ОА), пп 60833. Награжден Благодарностью Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза А. Гречко за выполнение интернационального долга. 

   В первую очередь я хотел бы вспомнить своих командиров, которые нас научили военному мастерству и дали нам дорогу в жизнь.

  Командир полка – полковник Рябенков, человек очень уважаемый в полку, офицер с войны, любим среди солдат и офицеров. 1 тб - командир подполковник Гуменюк, замполит майор Тарасов, зам по тех. – капитан Клоков, участник событий 1956 года в Венгрии, классный специалист, умный офицер, многому научил нас, как вести себя на танках в городе, все это пригодилось нам, особенно когда нам выдали ремни для эвакуации из танка и доп. мед. аптечки, и до нас дошло, зачем это нужно. 1 танковая рота, в которой я служил, командир роты капитан Жигалко, грамотный офицер, порядочный человек, которого уважали и понимали в роте. Зам. по тех – ст. лейтенант Купчик, иногда его обязанности исполнял ст. сержант Царев. Командир 2 взвода – лейтенант Козловский, офицер, который и сейчас в моих глазах как этикет каким должен быть офицер, очень порядочный человек, грамотный, специалист своего дела. Командир 3 взвода – ст. сержант Вандзюк – остался после службы и дослужился до ст. лейтенанта.

 Я же сам призван в 1966 году из Ейского с\х-з техникума, специальность  - техник-механик, так что с техникой я был знаком и любил ее с того времени и по настоящий период. Из группы на 3-м курсе нас было призвано 12 человек, после месячного карантина в Новороссийске, отправили в Германию, учебный полк в г. Дрезден, но не  в сам полк, а в отдельный батальон механиков-водителей средних танков. Через год закончил обучение с отличием и попал служить в линейную часть, т.е. 52 гв. танковый полк, 1 танковую роту, 1 танковый батальон капитана Жигалко, механиком-водителем во второй взвод лейтенанта Козловского, сначала рядовой машины, а в скорости и на машину командира взвода.

 Когда стали нагнетаться события в Чехословакии, наш полк, как полк со времен войны (бригада Лелюшенко), участвовавший в помощи восставшей Праге, решено было отправить и в этот раз. 24 июля 1968 года нас подняли по тревоге и по железной дороге отправили к границе ЧССР, г. Цитау, где мы месяц простояли, пока там решались вопросы с вводом войск.

 Там, вдали, государственная граница с Чехословакией. Местность в районе г. Цитау, Восточная Германия. Крайний справа Бородавка В., август 1968 г.

  Мы готовили технику, хотя она была новой. Я получил Т-62, на котором был пробег 150 км, т.е. вся техника была новой. В этом очень красивом лесу мы провели месяц, где нас политически, технически и по линии сан. части «поднатаскали», ввели в курс дела о наших задачах, о нашей роли защитников, воинов – интернационалистов в дружеской нам Чехословакии.

В ожидании команды: «Вперед!», заданный район, август 1968 года.

   В последний день нас укомплектовали полностью, выдали все положенные пайки и с наступлением темноты мы покинули свою стоянку.

  Пока двигались по территории Германии, всё было нормально, хотя тревога нарастала всё больше и больше. Где-то в 23.45 мы подъехали к гос. границе, и так как я был механиком-водителем командира, а взвод был разведдозорами, то я со своим экипажем и еще двумя танками оказался во главе колонны. До сих пор я как мех.- водитель ехал по походному, а теперь когда перед носом граница, надо было решить, как быть, так как надо было поворачивать вправо на 90 градусов, а место водителя слева в танке, т.е. мне почти ничего не видно, и еще одна мысль сверлила голову, - хоть чехи и друзья, но это граница, а она как известно, должна охраняться. В общем, за этот короткий промежуток времени мыслей в голове прошло много, и естественно разных. А задача наша была такова: первая машина, т.е. я, должен завалить  правую сторону ворот со стойкой, сзади идущий танк – левую, а третий танк, на котором был навешен бульдозер, должен всё это, что осталось от ворот, столкнуть с дороги. Тем самым очистить ее, т.к. за нами шли автомобили взвода регулировщиков.

  В общем, когда поступила команда «Вперед!», я свою сторону завалил, а вторая машина, на которой был молодой водитель, вместе с воротами левой стороны, сползла в ров, а мой друг Ахмадуллин Равкат из Казани смёл все остатки в сторону, и колонна устремилась в неизвестность…

  Вся ночь была впереди, и чего только не было на этом марше: и блуждание, так как карты были еще со времен войны и не всегда соответствовали действительности, и сносили заборы в одном месте. От блуда спасал вертолет, который выводил колонну на правильный маршрут. В конечном итоге на рассвете, где-то после 5 часов  пути, мы выехали на автобан, на котором я увидел указатель PRAГA – 8 км. Наступал новый день – 21 августа 1968 года. Было уже видно и по трассе шли автомобили, водители которых по-разному реагировали на происходящее, так как в армии ЧССР были такие же танки, а что происходит на самом деле, никто не знал. По мере движения некоторые чехи, у которых я думаю, были включены радиоприемники, узнали о том, что же все-таки произошло. Они начали показывать кулаки, другие притормаживать нас, заехав вперед, тем самым показывая свое отношение к нам. Зайдя в Прагу, нам была поставлена задача: остановить движение, и это в утренние часы, когда просыпается город, а движение  там – три ряда в одну сторону и три – в другую, а посредине – два трамвайных полотна. И когда мы на перекрестке, опустив пушки, все это остановили, волос лично у меня стоял дыбом, а еще в воздухе кружили самолеты, из которых на землю летели парашютисты, по которым с крыш домов велась стрельба из автоматов. Зрелище было удручающее. Из тех же автобусов, трамваев, автомобилей, которые мы остановили, стали выходить люди и лезть к нам на танки. Их приходилось сметать оттуда при помощи пушек (стволом), включив стабилизатор.

  Бочки с горючим «представители» контрреволюции прорубывали и поджигали, не думая о том, что в башне полный боезапас снарядов. И мы, конечно, не рассчитывали, что люди могут пойти на это и заранее не догадались сбросить дополнительные бочки с топливом, т.к. там же на полке лежали лом, лопата и шансовый инструмент, который был на каждом танке, и контрреволюционеры  им же и пользовались. В нашем полку не было, а вообще были случаи поджога танков и другой техники.

  Хочу сказать, что в первый день, т.е. 21 августа мы на себе испытали, что такое народный бунт, и кто ты в данной ситуации, так как были те, кто нас приветствовали, но были и те, кто ненавидел нас. Огромное количество автомобилей, в которых находились люди с флагами, размахивая которыми, они что-то кричали нам, ясно было, что не очень приятное. Были надписи краской и известью на проезжей части: «Ваня, езжай домой», «До Москвы 1200 км», «Оккупанты» и т.д. Но были и такие люди, которые приносили нам хлеб, колбасу, сыр, воду – в основном, это были люди пожилого возраста, которые доброжелательно относились к нам. Ведь не зря же они сами после говорили, что если бы не мы, то к ним вошли бы из Западной Германии немцы и американцы, т.е. войска противоположного лагеря. При этом время исчислялось не днями, а часами. В это же время в ФРГ проходили учения НАТО «Черный лев» и это действительно так.

  Трое суток провели мы в городе, и в ночь на четвертые сутки нас вывели из города за 13 км, где мы полностью всем батальоном стояли до ноября месяца.

 

 Боевые машины выведены из Праги. Пункт временной дислокации – ЧССР, сентябрь 1968 г.

 

Полевая столовая под открытым небом. Район Праги после вывода танкового подразделения из города. ЧССР, сентябрь 1968 г.

А еще через некоторое время мы стали готовить технику к отправке по железной дороге.

 

Готовность к движению. Ноябрь 1968 года, район Праги. У танка «Т-62» механик-водитель В. Бородавка.

 

  После выполнения боевых задач уже почти закончена  погрузка боевых машин. В ближайшее время отправимся «домой», в Германию. ЧССР, ноябрь 1968 г.

   И 9 ноября 1968 года мы вернулись в город нашей постоянной дислокации Лютерштад Виттенберг. Вернулся и экипаж, который отстал при ликвидации ворот границы, командиром которого был Миша Новокщенов из Воронежской области. Они выбрались из своего плена и участвовали в разоружении чехословацкой армии (полка) в составе другого батальона. За время проведения операции в нашем 1 тб потерь не было, все вернулись в часть. Нас очень хорошо встречали жители нашего городка, кому было положено – уволились в запас, нашему году пришлось дослуживать и в 1969 году, а в июне месяце нас тоже демобилизовали.

 

Фото боевых товарищей на память. Перед отправкой на Родину у обелиска части (пп 60833) г. Виттенберг, Германия. Крайний справа В. Бородавка. (от автора: …обязательная традиция – выглаженные сапоги и надраенные до состояния зеркала бляхи ремней..)

   Некоторые из участников тех событий были представлены к наградам, у меня письменная благодарность Министра Обороны. Мой командир лейтенант Козловский был награжден орденом Красной Звезды.

  Я до сих пор благодарю судьбу, что довелось служить в ГСВГ, что у меня были такие командиры, как л-т Козловский, к-н Жигалко, который взял меня после ЧССР старшим механиком-водителем роты. И мои друзья, с которыми я прослужил почти три года, делил с ними все радости и трудности. И я останусь с тем, что армия – это хорошая школа, которая делает из мальчишек мужчин. Хочу вспомнить здесь моих товарищей:

  Мосейчук Николай – с Украины, Медников Валерий – Кривой Рог, Жесан Василий – Житомирская область, Глебов Михаил – г. Москва, Ахмадуллин Равкат Ахатович – г. Казань. Может через 45 лет услышим друг друга…

 

 

…Почти 45 лет назад…

 

 

 

 

 

  Дворниченко Анатолий Петрович, (г. Ростов-на-Дону), в 1968 году – ефрейтор, ст. дальномерщик подразделения «Батарея управления артиллерийской разведки – БУАР», 283-й гв. артиллерийский полк 35-й МСД 20-й гв. ОА ГСВГ, в\ч пп 47573.

        В 1968 году наша часть дислоцировалась на территории местечка Олимпишесдорф вблизи г. Потсдама.

   В части было несколько взводов – связи, дозиметристов, радиолокационщиков и наш взвод разведки. Взводом командовал лейтенант Косенков. Мы постоянно занимались по спец.программе. Я был кандидатом в мастера спорта по боксу, другие солдаты также имели первые спортивные разряды и являлись кандидатами в мастера по другим видам. Кроме физподготовки изучалась организация иностранных армий, а также спец.подготовка с задействованием приборов ночного видения, перископов, дальномеров, элементов взрывного дела, отрабатывались приемы рукопашного боя и метание ножей. В рамках учений наша задача заключалась в том, что когда часть выезжала в полевые условия, за ней следовала иностранная «миссия связи», за которой мы вели наблюдение. Отрабатывались варианты распознавания британских, ФРГ и американских миссий и методика их захвата.  На всех подобных мероприятиях  с нами был начальник разведки дивизии подполковник Дёгтев. Это был очень уважаемый человек, фронтовик. Он был небольшого роста, несмотря на то, что мы годились ему в «сыновья», он свободно выполнял  «флажок» на перекладине. Наш взвод (группа) был прикомандирован  к Управлению и штабу 35-й МСД, в\ч пп 60654 «А».

   В августе месяце  наш командир взвода сказал, что мы должны выдвинуться в район границы с ЧССР и будем ожидать дальнейших распоряжений.

  По прибытию в заданный район я был восхищен красотами местности. Это горная местность, изрезанная озерами. Когда-то там добывали камень, а впоследствии образовались искусственные озера. За нами закрепили «БТР-152» и автомашину «ГАЗ-66» с тентом. На вооружении были автоматы  и пистолеты Стечкина.

  20 августа подполковник Дёгтев поставил задачу: в ночь на 21-е августа перейти границу ЧССР в первом эшелоне войск, прибыть в г. Прагу, в парк им. Ю.Фучика для охраны Советского посольства и ждать подхода основных сил для эвакуации посольства.

  Ровно в 1 час ночи 21 августа  наш взвод пересек границу, прошли горный хребет Татр, и уже к утру были в Праге у посольства. Когда заняли позиции, через несколько часов к зданию посольства наши военнослужащие начали свозить найденное в разных местах и конфискованное оружие, которое было предназначено, в том числе, и против войск дружественных нам армий. Оружие сваливали рядом с посольством. Среди обнаруженного в подвалах  и помещениях министерств, ведомств, разных учреждений были пистолеты, автоматическое оружие – автоматы и пулеметы, минометы. В основном, оружие и боеприпасы были иностранного производства. Много было пистолетных кобур из кожи темно-желтого цвета и патронов в ящиках с маркировками на непонятном языке. Несколько раз переносили веревки, которыми были обтянуты  по периметру кучи с оружием, в буквальном смысле этого слова, поскольку эта «гора» росла все больше с прибытием каждой автомашины. А еще через некоторое время подъезжали другие автомашины, грузили и вывозили все на специальный центральный склад. 

  На вторые сутки командир сообщил, что поступил сигнал под условным наименованием «Золотое кольцо», и мы выдвинулись на Вацлавскую площадь. Там уже было сконцентрировано огромное количество людей. Все они находились в каком-то движении, бегали, кричали, размахивали флагами. По виду можно было определить, что они выражали недовольство.

  Мы обошли здание ЦК КПЧ с тыльной стороны, при этом продавив решетчатые ворота БТРом  путем тарана, проникли во двор, а затем и в здание. Во дворе встретили наших солдат с автоматами, которые были одеты в непривычные нам комбинезоны без погон цвета хаки с ремнями без блях.

  Каждый из нас занял свое место. Подполковник Дёгтев дал команду подтянуться  к кабинету, где шло совещание, и где находились члены правительства под руководством Дубчека. Охрана здания была усилена. По мере продвижения в здании шли перестрелки. Когда все стихло из кабинета вышли три наших военнослужащих и человек в гражданском костюме. Ребята сказали, что это Дубчек.  Среди выводивших был и подполковник Дёгтев. Я обратил внимание, что у Дубчека  было забинтовано запястье на левой руке. Через несколько минут сопровождающие и Дубчек сели в наш «БТР», впереди был «УАЗик» с брезентованным верхом и еще один бронетранспортер. Эту небольшую колону замыкал «ГАЗ-66» с нашими солдатами. Отъехали с тыльной стороны, которая прикрывалась нашими подразделениями. По прибытию в аэропорт Горошержитце (так мне запомнилось его название) там находился самолет «ТУ-124» и группа людей в строгих костюмах. Самолет был серебристого цвета с красными звездами на крыльях и хвостовом оперении. Люди в костюмах сопроводили по трапу Дубчека в самолет, который через время вырулил на взлетную полосу.

  Когда мы вернулись в район Вацлавской площади, солдаты рассказали, что другой кортеж объезжал с центрального входа. Жители, видимо в знак протеста, бросали младенцев под колеса. Но оказалось, что это были куклы, завернутые в различный материал. Эти женщины, которые бросали муляжи, надеялись, что наши ребята спасуют перед таким проявлением протеста, но они просчитались.

  Наша группа во главе с подполковником Дёгтевым перебазировалась в предместье Праги и в течение трех недель мы находились в лесу.

  Затем поступила команда выдвинуться в район Братиславы и ожидать дальнейших распоряжений. За это время мы выезжали в город, где отдельные группы людей провоцировали местное население  к активному сопротивлению нашим войскам.  Всевозможные места пестрели лозунгами и призывами, например: «Ленин и Сталин, пробудитесь, Косыгин и Брежнев сошли с ума», «Советские оккупанты – вон из Чехословакии». Также встречались рисованные пятиконечные звезды со свастикой в центре и т.п.

  В ноябре месяце мы возвращались в расположение своей части, в Группу Советских войск в Германии уже другим маршрутом. На этом наша миссия в ЧССР была завершена.

 И вновь продолжалась боевая учеба. Экзамены на «классность» сдавали комиссии при штабе дивизии:

 Пришло время готовиться к «дембелю».

 

 Крайний справа ефрейтор А. Дворниченко, слева – водитель «БТРа».

 И было это почти сорок пять лет назад…

 

                                                          Ответственность за многих…

 






   Гвоздик Михаил Васильевич (Песчанокопский район Ростовской области). В 1968 году – рядовой 246-го отдельного автомобильного батальона Северной Группы войск, в\ч пп 41196. 

    Службу в Вооруженных Силах проходил по воинской специальности водителя автомобиля «Урал-377» в отдельном автобатальоне группового подчинения. Дислоцировались мы в то время в г. Вроцлав (территория Польской Народной Республики).

  В начала 1968 года мы проходили обучение по воинским специальностям по усиленной программе. Практически каждый месяц принимали участие в различных учениях Северной Группы войск. Мы – военные водители, также как и все остальные солдаты из других подразделений, стреляли и метали боевые гранаты на полигонах, учились перевязывать раненных и т.п.

  Рано утром 20 августа нас подняли по боевой тревоге. Когда технику выгнали из боксов, выстроились в колонну и вышли в заданный район.

  К вечеру выяснилось, что мы прошли в направлении границы с Чехословакией и остановились в колонах на лесных дорогах, в нескольких десятках от нее. Когда нас построили, командир батальона подполковник Богданов объявил Приказ о выполнении боевых задач и что наша миссия заключается в оказании помощи братскому чехословацкому народу от контрреволюции. Затем  в присутствии командира роты капитана Черных сказал, что солдаты – автомобилисты такие же двадцатилетние, как и мы,  в годы Великой Отечественной войны, а также в 1956 году в Венгрии, показали образцы героизма, и что мы должны достойно продолжить боевые традиции фронтовиков, показать свою боевую выучку. Замполит батальона в своем выступлении еще раз напомнил, что мы будем перевозить личный состав, подвозить боеприпасы, горючее для других подразделений, продовольствие, а также других средств, необходимых для ведения боевых действий. Но помимо этих задач не исключена эвакуация раненных и больных. Кроме того, возможна при выходе из строя буксировка транспорта и транспортировка техники. Эти выступления и инструктаж лично на меня произвели впечатление. Командир батальона был фронтовиком и участвовал в венгерских событиях…

  Через некоторое время с участием командира взвода лейтенанта Гвоздь и командира отделения сержанта Соболева нам выдали полный боевой комплект. И здесь же объявили и предупредили – первыми огонь не открывать, несмотря на возможные провокации населения и отдельных лиц. При этом говорили, что вводится военное положение, и ответственность будет наступать по законам военного времени.

  В тревожном ожидании и в полной боевой готовности все ждали сигнала. В полночь все пришло в движение, рокот двигателей, сотен механизмов. Границу прошли спокойно. Часа через два в ночном небе послышался монотонный гул самолетов. Как выяснилось, шла переброска десантных подразделений.

  Продвигаться по территории, дорогам Чехословакии было сложно, поскольку указатели населенных пунктов и городов были уничтожены. Наш маршрут пролегал на г. Прагу. Уже на рассвете мы стали подъезжать к ее окрестностям.

  По пути продвижения в городках и населенных пунктах жители строили баррикады, чем препятствовали нашему продвижению. Когда невозможно было проехать, останавливались. Командирам, старшим машин и нам приходилось доказывать, что мы пришли помочь им. Каждый выстрел мог разразиться в погром и уничтожение друг друга. Но мы, стиснув зубы, держались, строго соблюдали приказ не стрелять. Несмотря на всякие препятствия и провокации, мы дошли до Праги.

  Через некоторое время уже возили продовольствие с аэродрома в г. Прагу для военнослужащих. Иногда привозили пищу нашим солдатам и офицерам за 20 километров, в связи с тем, что в городе шли перестрелки, а иногда и уличные бои. Было трудно, так как из-за баранки не вылезали по трое суток. Также приходилось привозить военное снаряжение из Польши (Северной Группы войск).

 

 

 




 

 

 

  Водитель  из нашего батальона, совершавший регулярные рейсы из Польши в Чехословакию. (На снимке – фрагмент польско-чехословацкой государственной границы, сентябрь 1968 г.)

   Примерно месяца через полтора обстановка начала стабилизироваться. Однако, в рядом расположенный полевой госпиталь, привозили раненных наших солдат и офицеров.

  А еще через время поступила команда возвращаться в пункты постоянной дислокации. На этот раз мы уже ехали медленно, но казалось, что очень быстро. Иногда думал я, что обманывает спидометр. По прибытию в г. Вроцлав я попал в госпиталь…К сожалению, последствия ощутимы до сегодняшнего дня.

  Приближается 45-я годовщина операции «Дунай». Смотрю на фотографию и думаю – как сложилась судьба моих боевых товарищей? Может, увидят, да и тоже вспомнят….

  В первом ряду: третий справа налево – М. Гвоздик, четвертый – Черепаха (Ростовская область), пятый – Белецкий, второй слева направо -  Шевченко (Ростовская область); второй ряд: крайний справа – командир отделения сержант Соболев (Ростовская область), третий справа налево – А. Неснов (Ростовская область), пятый – Н. Останко, и третий слева – направо – Пахомов (Ростовская область).

  Это солдаты, выполнившие свой интернациональный долг и уже ожидавшие «дембель».

  Помню и других однополчан: Писковец, Дедогрюк, Скорикова, Буркина, Дудкина, Коваленко, Кохана, Парасоцкого, Симкина – в основном, это ребята были с Украины.

 

                                                                  Условия боеспособности

 

 

 

   

 

  Лобачев Анатолий Иванович (Песчанокопский район РО).

В 1968 году – гв. рядовой 40 гвардейского танкового полка, 11 гвардейской танковой дивизии, 1 гв.танковой армии, ГСВГ, в\ч пп 47518.

   Гарнизон Кенисбрюк, в котором дислоцировался наш полк и в котором я проходил службу, располагался в пятидесяти километрах южнее г. Дрездена на территории ГДР.

   Солдатская жизнь проходила, как говорится в «штатном режиме»: по утрам зычная команда: «Рота, подъем!», физподготовка, строем на завтрак, развод на занятия, обслуживание техники, стрельбище, танкодром и т.п. Командование полка в лице командира полковника Мещерякова и замполита, лично и часто посещали занятия и контролировали нашу подготовку.

   В начале августа месяца 1968 года в полку была объявлена тревога. Первыми из боксов были выведены танки, и в скором времени их колонны ушли за пределы гарнизона, в заданные районы, в лесную местность. Остальные подразделения выстроились по всем дорогам, также в колонны, и в течение ночи все покинули место дислокации. Через несколько часов мы остановились в лесном массиве на расстоянии 45-ти км от чехословацкой границы. Курировал нас начальник штаба полка подполковник Мошкин. В тыловую службу входил передвижной пункт для заправки топливом танков, бронетранспортеров и другой броне- и автотехники, с учетом условий длительных маршей. Поэтому место оборудовали как положено по всем канонам требований. Но прошло полмесяца и поступила команда сменить месторасположения. Опять все колонны пришли в движение и через некоторое время мы стали лагерем в 10-ти км от госграницы с ЧССР. Местность – также лесистая. На протяжении этого периода ежедневно на политзанятиях нам доводилась информация о политической обстановке в ЧССР, разгуле контрреволюционных элементов, расправах с неугодными лицами и т.п. В ночное время мы несли службу в караулах по усиленному варианту. Часто, во второй половине ночи внезапно появлялся замполит с командиром роты в целях проверки и выявлению фактов недобросовестного отношения к караульной службе и недопущению сна на поста. Зам. командира был фронтовик и неустанно повторял, как бы предостерегая: «Жизнь ваших товарищей зависит от бдительного несения службы в карауле», и часто рассказывал, как фашисты  во время войны по ночам вырезали наших солдат.

   20 августа, уже смеркалось, всех построили в лесу по подразделениям. Командир  полка Мещеряков объявил приказ о вводе наших войск на территорию Чехословакии для оказания помощи и недопущения государственного переворота, а также возможном вступлении войск НАТО со стороны ФРГ…Затем были выданы боеприпасы и все стали ожидать команды. Где-то в полночь такая команда прозвучала. Вначале техника шла медленно, затем при потушенных огнях скорость стали наращивать.

  Пройдя несколько десятков километров по территории ЧССР нашей колонне отвели место для расположения в лесу, недалеко от трассы. Там расположилась ремрота, склад ГСМ и хранение, в том числе, вещевого имущества, - одним словом, тыловая служба полка. Несколько танков стали на боевое дежурство вдоль трассы, с тыльной стороны леса – три БТР и два орудия. Танковые колонны по нескольким направлениям прошли вперед.

   21 августа во второй половине по трассе на большой скорости проехали несколько легковых автомашин, из окон которых выбрасывали пачки листовок. Они были написаны на русском языке, с обращениями и требованиями покинуть территорию их страны, что мы – оккупанты, захватчики, янки и т.п.

   Через день вновь последовала команда продвигаться вперед. Наша база остановилась, также в полевых условиях, в районе Бенишова. Здесь мы уже окопались, завели технику и приступили к оборудованию складов. Также нас обеспечили прикрытием, на случай нападения. Начальник штаба перед отъездом предупредил, что возможен прорыв мотострелкового подразделения ЧНА в направлении границы с ФРГ, и они могут воспользоваться возможностью временного захвата складов для дозаправки транспорта, завладения боеприпасами и продовольствия. На этот случай нам были приданы силы с бронетехникой, для охраны и обороны объекта.

  Через некоторое время стала поступать информация о нападениях на наших военнослужащих и обстрелах в городах и населенных пунктах. Вечером нам пришлось заправлять «ГАЗ-53» - новые автомобили «резервистов» с Прибалтийского военного округа. Их задача заключалась в доставке продовольствия и воды из ГДР в Чехословакию. Также эти машины возили белье в прачечный комбинат, который работал круглосуточно. Мы производили заправку этих автомобилей и танковой техники на нашем передвижном складе ГСМ.

  Через некоторое время прибыл «УАЗик», в котором находились наши солдаты с ранениями, доставляемые в полевой госпиталь.  Мы быстро заправили эту автомашину, и они с регулировщиками уехали.

  Информация о боевых действиях в Праге и других городах продолжала поступать. Нам эти вести приносили, в первую очередь, водители боевых машин, которые иногда приезжали для дозаправки и мелкого ремонта. Часто представители контрреволюции при нападениях и обстрелах фотографировали свои действия, в первую очередь, для отчета. Наши солдаты и «особисты» старались изымать фотоаппараты и пленки.

                

 

 

 

 

 

 

 

 

   Горит советский танк, который подбили из гранатомета с третьего этажа Музея культуры. Два наших танка подошли, чтобы взять горящий танк на буксир.

                 Танк войск ГДР открыл огонь по месту выстрела гранатомета. Возникший пожар ликвидируют пожарные ЧССР.

  Иногда приезжали к нам на «базу» автомашины с выбитыми стеклами и пулевыми пробоинами. Вместе с тем, к счастью, в нашем полку потерь личного состава не было.

Спустя время, когда было уже прохладно, на построении и инструктаже командир сказал, что мы свою задачу выполнили достойно.

В ноябре месяце мы вернулись на постоянное место дислокации, в Группу Советских войск в Германии.

Как память храню до сих пор Благодарность Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза А.А. Гречко за выполнение интернационального долга согласно Приказа №242 от 17.10.1968 года.

                                                                       «Переодетый политработник»

                                             

 

 

  

 

  Майор запаса Арапов Николай Михайлович, г. Волгоград. В 1968 году – мл. сержант, 849-й артиллерийский полк, 24-й МСД ПрикВО, в\ч 48731. Награжден Благодарностью Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза А. Гречко за выполнение интернационального долга.

   В 1968 году, после призыва в ряды Вооруженных Сил был направлен для прохождения службы в Прикарпатский Военный округ. Вначале службу начал в спецшколе, но командование, узнав о том, что я работал по линии ВЛКСМ, перевели меня для службы в г. Львов. Прослужив там четыре месяца, был направлен в в\ч 48731, где избран на должность секретаря комсомольской организации части.

   В июле месяце 1968 года наш полк был поднят по тревоге и маршем был передислоцирован на территорию Польской Народной Республики. В нескольких десятках километров от Чехословацкой границы мы остановились лагерем в лесистой местности, запарковав боевую технику, установив боевое охранение. В кратчайшее время выполнили задачи по обустройству. Жили в палатках. Ежедневно нам доводилась международная обстановка, особенно в районах боевых действий и вооруженных конфликтов.

  Помимо боевой подготовки, не менее значимой являлась и политическая подготовка личного состава.

  Из числа боевой техники у нас были установки системы «Град», орудия «Д-30» с круговым сектором обстрела (мы их называли «лягушками»),  противотанковые и противопехотные орудия. Несколько раз мы подивизионно выдвигались на полигоны СГВ и Войска Польского по выполнению упражнений с боевой стрельбой.

  20 августа вертолетом прилетел Первый Заместитель Министра Обороны СССР генерал армии Соколов С.Л. Полк был построен буквой «П» по подразделениям. Как нам сообщили, замминистра делал облет войск, проверял готовность к возможному выполнению боевых задач. И через некоторое время он объявил Приказ Министра Обороны СССР о вводе войск в Чехословакию. Как мне запомнилось, он сказал: «Сынки! Через короткое время вы должны вступить на землю Чехословакии для подавления контрреволюции. Отвечать выстрелом – на выстрел, чтобы не повторилось Венгерских событий, и чтобы вы все живы и здоровы вернулись домой…»

         

  

 

  Маршал Советского Союза Соколов Сергей   Леонидович.

 

 

  До сих пор меня охватывает гордость, что по существу каждый из нас выполнил приказ будущего Маршала Советского Союза.

    Замполит полка в период построения говорил  нам о том, что Зам.министра по воинской специальности танкист, ветеран двух войск. И конечно, мы все с чувством глубокого уважения слушали его выступление и «ловили» каждое слово.

  Поздно, получив боеприпасы, по сигналу наши колонны с боевой техникой двинулись в ночь в направлении границы. Вначале шли на тихом ходу, затем получили приказ ускорить движение. Кое-где проходили по окраинам населенных пунктов. С наступлением рассвета, и особенно утром, все изменилось. Толпы народа не давали нам возможности дальше продвигаться. При этом бросали булыжники в нас и по машинам, разбирали брусчатку. Дороги перегораживали автомашинами, устраивали баррикады.

  Я видел, как горел наш танк, задняя часть которого была объята пламенем, и из закрепленной разрубленной бочки вытекало горючее. И как экипаж пытался тушить огонь, но им не давали этого делать, забрасывая камнями. Люди не сознавали, что могут начать «рваться» боеприпасы.

  Видел, как с верхних этажей здания с нескольких точек начали стрелять по колонне, и командиры танков закрыли за собой люки и вынуждены были открыть ответный огонь, тем самым спасая жизнь наших солдат, которые были не в броне. И в тоже время наши военнослужащие принимали участие в тушении пожара, когда на верхних этажах того же здания он возник.

  В г. Острава мне пришлось применить оружие – несколько предупредительных выстрелов из пистолета, после того, когда нам под колеса бросили большую бульварную скамейку. После остановки толпа набросилась на солдат, избивая их кольями и металлическими предметами, при этом некоторые из них пытались завладеть нашим оружием и боеприпасами. Ведь у каждого на ремне были подсумки с гранатами и по четыре «магазина» с забитыми патронами к автоматам. Помимо автомата, я был вооружен и пистолетом «ПМ».

  В других местах происходило подобное. Мы очень переживали за боеприпасы и орудия, ведь могли пострадать люди. Некоторые из них не сознавали, какой мог быть исход при поджоге машины.

  К концу дня 21 августа мы прибыли в заданный район. Это были населенные пункты – Стары, Богумил. Привели всю боевую технику для стрельбы по целям и ждали команду на открытие огня. Неоднократно поступала информация о выходе боевой техники ЧНА из своих гарнизонов, в некоторых из них пытались выйти с боекомплектами. Для пресечения таких попыток наши части и части союзников блокировали места дислокаций, в первую очередь, танковых и артиллерийских частей  Чехословацкой армии.

 30 октября начался выход нашего полка из пунктов временной дислокации из ЧССР в Союз.

  Спустя месяц в Штабе Прикарпатского Военного округа было принято решение, согласно Приказа МО СССР, сформировать отряд в количестве пятидесяти человек военнослужащих срочной службы, которые отслужили уже по два года и принимали участие в операции «Дунай». В их число был включен и я. Мы должны были оказывать содействие офицерам, командирам всех степеней по обучению и воспитанию молодых солдат в Центральной Группе войск в Чехословакии, поскольку большое количество военнослужащих подлежало демобилизации, и им должна была быть подготовлена достойная смена. Наш отряд был сформирован, в основном, из сержантского состава и классных специалистов первого и второго классов  по воинским специальностям и направлен в Турку. Так я вновь вернулся в Чехословакию, был распределен в артиллерийский полк, где временно был подчинен, куда временно входил и мотострелковый батальон. Наша часть располагалась на месте бывшей воинской части ЧНА в г. Лазна-Есеник в Словакии, в районе границы с Австрией.

  В течение службы приходилось решать различные вопросы по обучению и подготовке как специалистов по воинским специальностям солдат первого года службы, которые были призваны весной и осенью 1968 года.

  Иногда с офицерами полка приходилось быть на встречах с местным населением, выступать на митингах.

                                                                                    

 

 

 

 

 

 

   Выступление проходило в небольшом городке рядом с памятником Советскому солдату – символом освобождения словацкого народа от фашистских захватчиков, с участием представителей местной власти, офицеров Советской Армии и Чехословацкой Народной Армии.

   Перед населением выступает солдат срочной службы младший сержант Николай Арапов.

   В одном из своих обращений к жителям, сержант Николай Арапов сказал: «Мы оказываем интернациональную помощь, в первую очередь, народу Чехословакии от происков контрреволюции и наши совместные усилия должны служить миру. Наши отцы и деды воевали на этой земле, освобождая населенные пункты и города один за другим от фашизма и нацизма. Десятки тысяч из них отдали свои жизни и похоронены в вашей стране…

  Я призываю вас к бдительности, всем нам необходимо сообща укреплять обороноспособность наших дружественных армий. Содружество социалистических государств должно быть всегда готово дать отпор проискам реакции».

  (Авт.) Видимо это один из примеров, когда чехословацкие граждане  после общения с советскими солдатами считали, что перед ними – офицеры-политработники, переодетые в солдатскую форму.

 …Но вот настала и моя пора возвращаться на Родину, как и мои однополчане, я подлежал демобилизации. Командир полка настаивал, чтобы я остался, планировал направить меня на офицерские курсы. Но у меня были другие планы. И все равно так сталось, что я стал офицером, а в последующем мне было присвоено звание майора.

  Спустя почти четыре с половиной десятка лет начинаю вспоминать события тех лет. И все как вчера, помню своих командиров, однополчан – боевых друзей. И, конечно, солдатский долг, который был выполнен сполна и с честью. А дни 15-го и 23-го февраля отмечаю как жизненные праздники.

 

                                                                          Засоренный эфир 

 

 

 

 

    Комаров Юрий Петрович,  г. Таганрог. 

  В 1968 году, ефрейтор, рота связи,7-го гвардейского танкового полка, 11-й гв.ТД, 1-й гв.ТА, ГСВГ, пп 60636.   

  Награжден Благодарностью Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза А.Гречко за выполнение интернационального долга в операции"Дунай".

   «Командиром полка  у нас был подполковник Нечаев Геннадий Иванович, начальник штаба – подполковник Макаров, замполит – Каратеев Иван Павлович.

  …С зимних квартир мы вышли еще в апреле 1968 года и до 20 августа,перемещаясь, проживали в палаточных городках, в лесных массивах в районе госграницы с Чехословакией. В течение всего этого периода мы занимались боевой и политической подготовкой в полевых условиях. Выполнение нормативов по воинским специальностям было нормой, но более ответственно, в первую очередь со стороны командиров всех рангов. Практически раз в неделю мы посещали стрельбища и полигоны, где отрабатывались навыки ведения огня из автоматического оружия и метания боевых гранат. Танкисты осваивали подводное вождение танков.

    Вечером на построении 20-го числа нам зачитали приказ Министра Обороны и в ночь мы вошли на территорию Чехословакии. Впереди шла танковая колонна, а мы следом за ней на радийных машинах ГАЗ-69 с  118-ми радиостанциями. Прошли Прагу в обход и далее в направлении  границы с ФРГ, где находились  двое суток. Работать на радиостанциях было довольно сложно поскольку эфир был засорен и работали мощные генераторы помех со стороны ФРГ. Кроме того мы были хорошей мишенью для контрреволюционеров, особенно при одиночных передвижениях даже в районах пунктов временных дислокаций. Затем нам на смену пришли воинские части из СССР, а мы вернулись сначала под Прагу, а затем стали под Карловыми Варами и г. Кошице. Сначала по отношению к нам население было настроено крайне агрессивно, в нас кидали в нашу технику бутылки с зажигательной смесью, а в нас камни, даже обстреливали, пытались угощать  нас отравленным пивом. Были организованы провокации с участием молодых девушек, которые сами подходили к нам чуть ли не раздетыми, а затем запускали дезинформацию о домогательствах со стороны советских военнослужащих. Преследовалась цель даже таким образом вызвать ненависть к советским солдатам.

  Впоследствии нам приходилось проводить разъяснительную работу среди населения, устанавливать дружественные отношения.

   Спустя время контакты с местным населением были налажены. Помню, однажды у моего сослуживца чех спросил, зачем мы сюда пришли, а тот ответил: «я пришел искать могилу своего отца».

 Наш полк был развернут в районе Бенешов (Северный). И 30-го октября поступила команда о возвращении нас на зимние квартиры ГСВГ.Интернациональный долг был выполнен.

  Может быть к нашему юбилею операции на фотографиях тех лет кто-то из однополчан узнает друг друга, ведь прошло уже почти 45-лет.

                                                                      Фото из личного архива:

                                                    Рота связи.В центре - заместитель командира роты старший лейтенант Гутник.

                                                                 Рота, которая выполняла интернациональный долг в ЧССР в 1968 году

                             

ЧССР, район Бенешова, конец октября 1968 года.               

            

 Первые минуты отдыха после длительного марша.

                

              Свидетельство Ю.П. Комарову за достижение в военной подготовке

 и овладение техникой на территории ГДР от имени союза

немецкой молодежи. 

 

                                                             « Благодарность» танкисту... 

 

 

 

 

 

   

 

   Цеперинда Николай Иванович г. Таганрог, Ростовской области.

  В 1968 году во время операции "Дунай" ефрейтор, , механик-водитель танка ПТ-76 ,803-го гв.мотострелкового полка 25-й ТД 3-й ОА ГСВГ, пп 47448. 

    Наш 803-й гв.  МСП выведен был из пункта постоянной дислокации 25-й танковой дивизии и ее тремя танковыми полками летом 1968 года.

   Временно мы находились в полевых условиях в различных районах Восточной Германии. Много внимания командирами уделялось тактике ведения боя с применением танков и взаимодействия с мотострелковыми подразделениями. Все это отрабатывалось на полигонах как наших, так и Национальной Народной армии ГДР. Наши экипажи досконально, помимо всего остального, глубоко изучали материальную часть танков.

 В период интенсивной подготовки отрабатывались навыки вождения и другой бронетехники в условиях взаимозаменяемости.

 Вождение командирского «БТР-50 ПУ». Крайний справа Н. Цеперинда, слева: механик-водитель, ефрейтор Гурам Папава (из Абхазии).

   Иногда в части приезжали представители Группы войск, интересовались нашей подготовкой. Среди офицеров уже тогда шли разговоры, что через какое-то время мы будем выполнять длительный марш.

  Наши танки способны были преодолевать форсированные марши до 150 км, а также безостановочные и ночные марши с высокими скоростями движения – порядка 45 км/ч. Кроме того, эти танки – плавающие и позволяющие вести огонь на ходу: как на суше, так и на плаву. 76-и мм пушка и пулемет «ПКТ» обладали также качествами меткости стрельбы с ходу. Для достижения всех конечных задач многое зависело от подготовки, навыков и мастерства  механиков-водителей этих машин. На танке за счет монтажа дополнительного топливного бака запас хода составлял до 400-х км. Также машина была оборудована ночным прицелом. Кроме того, в целях мобильности и слаженности действий с мотострелками, мы могли идти с десантом по 15 человек на каждой машине. Поэтому почти круглыми сутками занимались технической подготовкой. Бывало, что мне приходилось спать в танке.

                  

 

 

 

 

Не скрою, было осознанное чувство большой ответственности, как перед     солдатским   воинским долгом, так и за жизнь  членов экипажа и  десанта.        Я и мои  товарищи, механики-водители, себя к этому готовили.

     Помимо служебных обязанностей, я очень любил технику, вождение боевой машины приносило мне удовольствие. Так за время службы я стал специалистом (по воинской специальности) 3-го класса, затем – 2-го и 1-го. Мастером стать не успел, хотя мечтал об этом.

 

  20-го августа нас построили в лесу поэкипажно. Командир полка объявил Приказ Министра Обороны СССР об оказании помощи чехословацкому народу и выполнении интернационального долга. Затем был проведен инструктаж, выданы карты маршрутов продвижения, получены боеприпасы. Перед построением на наши машины были нанесены полосы белой краской. Уже вечерело.

 

 

 

 

   

 

      Первые минуты после команды «Разойдись!». И тогда я впервые задумался –           какая     ответственность ложится на наши плечи!

   

 

 

 

 

  

 

  А спустя несколько часов, в ночь на 21 августа наша танковая колонна уже шла на прикрытие границы в районе Карловых Вар. Командир полка был полковник Гижа, командиром роты – капитан Васильев. Движение осуществлялось ночью, светился только щиток приборов в танке, а все наружные осветительные приборы были потушены. Скорость движения была довольно высокой, и когда мой танк остановился из-за какой-то задержки впереди, задний танк не успел среагировать и на полном ходу врезался в нас. Полетели искры, затем вырвалось пламя. Командир танка и заряжающий вылетели к бакам, а я получил сотрясение мозга, травму позвоночника и все передние зубы были выбиты. От боли я потерял сознание и очнулся уже в медсанбате, в Чехословакии. Там в госпитале я узнал, что в заднем танке один солдат погиб…

  Медсанбат располагался в лесу в палатках в районе Карловых Вар. Спустя неделю меня вертолетом доставили в Германию в госпиталь г. Лихэн (это бывший госпиталь «Люфтваффе»), где я находился порядка полумесяца. Затем меня перевезли в другой госпиталь г. Белецштадт, который был обозначен в\ч пп 25755 и где располагалась военно-врачебная комиссия.

 Вместе со мной в этом госпитале лежал экипаж летчиков, самолет которых крылом зацепил верхушки деревьев в лесу. Все из них были травмированы, но к счастью, остались живы.

 После всех обследований в течение двух с половиной недель, 4 ноября 1968 года было принято решение меня комиссовать.

 

   Помимо документов военные медики сказали, что я должен пожизненно быть инвалидом 2-й группы.

  По приезду в Союз, будучи уже дома, в Неклиновском районе мне определили 3-ю группу инвалидности. А через два года сказали, что я здоров, как и все, и отобрали медицинские документы.

  История болезни с описанием самого события и заболевания в причинной связи, а также Протокол, выданный в госпитале, затеряли в военкомате, к моему большому сожалению.

 

  Но жизнь продолжается. Хотелось повидаться с однополчанами, но двоих из моего полка (с кем поддерживал дружескую связь) уже не стало. Может к 45-летию операции «Дунай» с кем-нибудь доведется свидеться..

 «Пражская весна» 175-го ВТАП

                            

 

  Генерал-майор авиации в отставке Шевченко Анатолий Николаевич,г.Москва. Кандидат военных наук, прошел путь от рядового летчика до командира авиадивизии, воевал в Афганистане.  

                                     

     

  В  1968 году - командир 175-го военно-транспортного авиационного полка, 7-й военно-транспортной авиадивизии, Военно-Транспортная авиация ВВС СССР, в/ч 30143, КВО.

  « В 2013 году исполнится уже 45 лет со дня ввода войск Варшавского Договора в Чехословакию. Этот рассказ я посвящаю своим боевым товарищам, беззаветно служившим в отечественных Военно- воздушных силах и исполнявшим политическую волю советского руководства. Сегодня, когда вновь близится годовщина этих событий, хочется еще раз вспомнить о значительном эпизоде «пражской весны».

  Незадолго до тех событий я был назначен командиром 175 втап. Еще недавно этот авиаполк был переведен из состава Дальней авиации в Военно-транспортную авиацию, перевооружен с бомбардировщиков Ту-16 на военно-транспортные Ан-12, включен в 7-ю втад и теперь дислоцировался на аэродроме Мелитополь. «Стрыйский» полк (неофициальное название по месту его прежней дислокации) был одним из наиболее сильных в ВТА по летной подготовке. Я был первым и единственным офицером, назначенным в него из состава ВТА.

  Общий налет командиров кораблей полка был приблизительно на 10 000 часов выше, чем общий налет командиров кораблей других полков дивизии. Средний возраст этой категории летного состава - старше на 3-4 года. В полку не было серьезных предпосылок к летным происшествиям.

  На вооружении полка состояли самолеты Ан-12 последних модификаций с современным радиотехническим оборудованием. В частности, мы располагали бортовыми радиолокаторами 2 см диапазона, которые «видели» посадочную полосу, определяли расстояние до нее и, таким образом, помогали правильно строить схему снижения для захода на посадку.

    По-видимому, все это было учтено и командиром дивизии генералом Гладилиным В.В. и командующим ВТА маршалом авиации Скрипко Н.Н. при принятии им решения на десантирование в Прагу. Задача на десантирование была поставлена командующим ВТА в июле 1968 г. в военном городке Медвежьи озера. В целях сохранения скрытности на постановке задачи от полка присутствовали только командир, замполит и старший штурман. Доводить личному составу даже мельчайшие ее подробности или делать намеки до особого распоряжения категорически запрещалось. Поэтому практически только нам троим предстояло скрытно подготовить полк к выполнению десантирования.

 

 Крайний слева командир 7-й военно-транспортной авиадивизии генерал Гладилин В.В.,в центре-командир 7-й воздушно-десантной дивизии генерал Горелов Л.Н.,командир десантируемого парашютно-десантного полка 7-й ВДД.

         Первые минуты после официального обсуждения вопросов взаимодействия по выполнению боевых задач.

   Для справки: в\ч 25969 – 7-я военно-транспортная дивизия, командир генерал-майор авиации Гладилин Владимир Васильевич (21-го августа 1968 года первым произвел посадку на аэродром «Прага» и лично руководил приемом самолетов 5-и военно-транспортных авиаполков).

  Особая роль в период подготовки и проведения операции принадлежала военно-транспортной авиации. В числе других авиационных соединений боевые задачи выполняла 57-я Воздушная армия (Командир генерал-лейтенант авиации Александр Николаевич Ефимов). Ее части и соединения произвели 2310 самолето-вылетов на воздушную разведку, наблюдение, прикрытие своих войск, блокировку аэродромов, перевезли 2300 военнослужащих, 900 тонн груза.

 Из числа авиационных полков в операции «Дунай» участвовал и 339-й полк 3-й гвардейской авиационной транспортной Смоленской орденов Суворова и Кутузова дивизии. Ее командир генерал-майор  авиации Зайцев Николай Федорович за выполнение  боевых задач в ходе операции был награжден орденом Боевого Красного Знамени.

  В поставленной задаче указывались неполные данные. Исходный аэродром - Кедайняй, аэродром десантирования - Рузине. Маршрут без высоты и профиля полета указан только от Кедайняя до Рузине.

  Об этом аэродроме мы знали только, что это крупный столичный аэропорт на северо-западной окраине Праги, располагающий четырьмя бетонными пересекающимися полосами. Ни их размера, ни радиотехнических средств сообщено не было. Не были известны возможные средства ПВО, их зоны поражения, предполагаемое противодействие. В зависимости от этого определялся и способ десантирования. Загрузка десанта производилась для парашютного способа - на случай, если средства ПВО откроют огонь. Если такого не произойдет, десантирование производить посадочным способом, при том же самом варианте загрузки - для парашютного десантирования.

  Задав несколько контрольных вопросов о состоянии полка и для выяснения усвоения нами задачи, командующий отпустил нас в Мелитополь.

  Как же в поставленных условиях готовить полк к выполнению задачи? Благо времени, как оказалось, было еще достаточно. Решил, что все нужно делать под видом повышения безопасности полетов.

  Прежде всего, предстояло скорректировать план летной подготовки. Со своими заместителями я развернул на ватмане весь Курс боевой подготовки и по каждому командиру корабля основного состава, его летной книжке, проверили правильную последовательность прохождения упражнений Курса, наличие зачетных упражнений, оценок по ним. Это особенно было необходимо для экипажей, пришедших из Дальней авиации на другие типы самолетов с совершенно иной тактикой их применения. Особое внимание уделялось действиям в особых случаях полета. Было спланировано и совершенствование моей личной летной подготовки.

  Замполит Кукушкин К.М. тщательно следил за моральным состоянием персонала и факторами, влияющими на него: положением дел в семьях, здоровьем, образом жизни. Личному составу постоянно разъяснялись политика империализма, направленная на раскол социалистического лагеря и обязательства стран Варшавского договора жестко препятствовать этому. Мы также располагали данными, что часть личного состава прослушивает через станции воздушных радистов информацию западных радиостанций. Нужна была политическая бдительность.

  Старший штурман полка Нестеренко М.В. готовил полетные карты для всех экипажей, отобранных для выполнения задачи. Для этого он вечерами закрывался в помещении секретной части.

  Инженерно-авиационной службе полка была поставлена задача проводить занятия и работы по повышению живучести самолетного парка.

  Так проходил период заблаговременной подготовки полка к десантированию. Мне и всей нашей «тройке» посвященных удавалось направлять и корректировать весь процесс.

  Приблизительно через месяц, 17 августа, командир дивизии приказал нам перелететь в исходный район - на аэродром Кедайняй, к которому уже вышла предназначенная для десантирования часть Воздушно-десантных войск. Здесь мы находились в повышенной боевой готовности, ждали разрешения на постановку боевой задачи экипажам и команду на вылет. Стало ясно, что близится время десантирования. Летать нам «на себя» запрещалось.

 Следующий день был свободным, а у меня было подготовлено проведение группового упражнения с экипажами. Оно предусматривало отработку части вопросов по предстоящей задаче. Здесь я использовал опыт Второй  мировой войны, изученный в свое время в Военно-воздушной академии.

  При подготовке к прорыву линии Мажино германское командование провело с войсковыми объединениями командно-штабное учение. В ходе прорыва укрепленной полосы сложилась ситуация, когда решения по обстановке не доходили своевременно до войск и управление ими могло быть утеряно. Тогда было отдано распоряжение: действовать по порядку, отработанному на КШУ. И войска с задачей справились успешно.

  Используя этот опыт, я, знавший боевую задачу, предусмотрел в плане группового упражнения отработку десантирования обоими способами на условный аэродром на территории смежного государства. В проведении упражнения принимали участие и некоторые десантные командиры. Такой способ подготовки мы проводили впервые.

  Следующий день был днем слаживания летных экипажей с десантниками. С ними изучались порядок погрузки, выгрузки или покидания самолета, использования его оборудования. Также впервые отрабатывались действия летных экипажей совместно с десантом на земле, если так случится, хотя бы кратковременно, в боевой обстановке. Для этого было изучено стрелковое оружие десантируемых подразделений, порядок его применения, метания ручных гранат.

  Боевая задача летным экипажам была поставлена командиром дивизии 19-го августа. При этом уточнялись некоторые данные, известные нам ранее.

  На аэродроме десантирования сопредельной стороной был установлен дивизион (16 единиц) АСУ-57-2 - спаренных зенитных самоходных установок. Такие зенитные самоходки были тогда на вооружении Советской Армии, их можно было видеть на наших военных парадах. Кроме того, зенитный дивизион С-75 у населенного пункта Бенатки, на подходе к Праге, был доработан для стрельбы по низколетящим целям. Новое оружие могло представлять для нас серьезную угрозу и в воздухе, и на земле. Поэтому подтверждались намеченные ранее вариант загрузки и выбор способа десантирования. Чтобы уменьшить эффективность возможного зенитного огня, боевой порядок «поток одиночных самолетов» строили на различных временных интервалах - от 20 секунд до одной минуты. До выполнения боевой задачи аэронавигационные огни (АНО) не включать, использовать их только на обратном маршруте.

  По складывающейся обстановке могли быть варианты и в использовании взлетно-посадочных полос. Для удобства управления они были условно обозначены различными цветами: красная, зеленая, синяя, черная. Поэтому, например, команда: «посадка на красную полосу» была экипажам понятна и определяла курс посадки, порядок снижения и маневр захода на посадку.

  Но по-прежнему ничего было не известно о том, что находится на рабочем поле аэродрома: прокладка кабелей, трубопроводов, контейнеры. Наметить заранее порядок руления после освобождения полосы, места разгрузки людей и техники было невозможно. Многое нужно было решать на месте. А если еще и ночью?

  В этот день заправка самолетов топливом была доведена до расчетной, в зависимости от десантной нагрузки. Кормовые пушечные установки снабжены боекомплектом.

  20-го августа - повышенная готовность, во второй половине дня летный состав в казармах на отдыхе, транспорт - под окнами. В 23.00 меня поднимает с постели начальник штаба полка: «Командир, тревога!». Быстро - в машину и на аэродром, готовлюсь к предполетным указаниям. Личный состав полка на поданных автомашинах, десантники - быстрым шагом и бегом, несут на себе парашюты, различное снаряжение, оружие, боеприпасы. Над аэродромом сильный дождь. Чтобы десантникам легче было отыскать свои самолеты, на стоянках выставлены прожектора.

  На предполетных указаниях - вновь командир дивизии. Он вылетает в Прагу с нашего аэродрома в одном самолете с командиром десантной дивизии.

  Доводятся последние данные. В аэропорту Рузине посадка на «красную» полосу. Сегодня в эти часы аэропорт не работает. Надо быть готовым к посадке на полосу с выключенным светотехническим и радиотехническим оборудованием. Барометрическое давление в Рузине неизвестно, полет на малых высотах контролировать по радиовысотомеру. Назначается время начала взлета и время выхода в район десантирования, высоты полета по маршруту, рубеж начала снижения. Режим радиомолчания не вводится.

   Каждый из нас думает: «Это же выход на полосу и посадка в полной тьме, да еще прикрытой зенитными средствами!» Но у всех и мысль: как выполнить приказ.

  Чувствую, какая ответственность ложится на мой ведущий экипаж, на меня лично.

  Начальник метеослужбы по синоптической карте докладывает прогноз погоды. Вручает мне штормовое предупреждение. Над всей Литвой грозовое положение.

  Я завершаю предполетные указания напоминанием о том, что все детали обоих способов десантирования нами отработаны на групповом упражнении.

  Поднимается командир дивизии: «Всем смотреть на полетную карту! После выполнения задачи посадка на аэродроме Хойна, в 150 километрах северо-восточнее Берлина, на западных польских землях».

  Выходим из методического класса, в котором давались указания, Комдив подзывает меня с заместителями и, указывая на каждого из нас по очереди пальцем, спрашивает: «Где посадка после Праги?» Все мы уверенно отвечаем правильно: в Хойне.

  «По самолетам! Занять рабочие места, приготовиться к запуску».

  Командир дивизии по плану взлетает за 20 минут до начала взлета полка. На его борту один из моих заместителей - подполковник Лунин С.Б. Уже в момент запуска командиром двигателей и выруливания я занял свое рабочее место в кабине самолета и включил командную радиостанцию, чтобы слышать весь радиообмен. Мой позывной - «110-й».

  После взлета генерал передал: «На взлете нижний край 30 метров, сильный дождь, сильная болтанка. 110-му оценить обстановку. Разрешаю не выпускать экипажи, не имеющие взлетного минимума».

  Я осветил свой наколенный планшет с боевым расчетом полка. Экипажей, не имевших формально такого минимума, было шесть. Но я летал с каждым из них по различным видам проверок и был в них уверен: с таким взлетом они справятся. Шесть экипажей! Это более, чем 360 человек десанта, а они загружены контингентом, предназначенным для выхода на ЦК КПЧ. Сможет ли десант без этих бойцов выполнить свою задачу? Каковы будут результаты в целом? Сможем ли мы объяснить руководству, почему такая готовность полка, правильно ли я оценил обстановку и принял такое решение? И вообще - что значит для полка и десанта невыполнение боевой задачи?

  Все! Решение принято! Передаю команду экипажам: «Всем выруливать в установленном порядке!»

  Самолеты полка начали выруливать с открытыми грузовыми люками. Не все десантники успели погрузиться на стоянках. Теперь они, догнав назначенный им самолет, на ходу забрасывают в него свое снаряжение и карабкаются в грузолюк, помогая друг другу. Готовиться к парашютному прыжку они будут уже во взлетевшем самолете.

  Выруливаю на исполнительный старт. Несколько секунд задержки. Включаем фары и по команде штурмана - взлет. Из-за дождя трудно различить взлетную полосу. Струи дождя, косо падавшие на лобовое стекло, с нарастанием скорости разбега бьют в него горизонтально. Стеклоочистители работают с предельной частотой, резким стуком. Опасаюсь, что они не выдержат такого темпа работы и вот-вот разрушатся, хотя и не помогают.

  Самолет еще на бетонке, а его уже нещадно треплет порывами ветра. Хорошо еще, что ветер встречный, по полосе, самолет почти не сносит.

  Штурман отсчитывает скорость разбега:«150... 180.. .210.. .230, самолет в воздухе!» На взлете нижний край действительно 30 метров. Закрылки в такую болтанку убираю импульсами, по 5-7 градусов.

  По радиообмену слежу за состоянием полка. Вот взлетел замыкающий экипаж. Значит - все исправны, все приняли десант, все справились со взлетом. В моем сознании - небольшое облегчение.

  Набираем заданную высоту в грозовой облачности. Сильнейшая болтанка и обледенение, атмосфера перенасыщена электричеством. В переговорном устройстве сильнейший треск, затрудняющий радиообмен и работу в экипаже. По лобовому стеклу скользят электрические разряды - многочисленные яркие огоньки. Голубым свечением покрыты пропеллеры. Это четыре ярко светящихся диска диаметром около четырех метров каждый. Изредка с них срываются куски льда и барабанят по фюзеляжу. Воздушный стрелок докладывает, что между двумя параллельными пушками он наблюдает такое же голубое свечение. По-видимому, от того, что с кормы самолета стекают электрические заряды с фюзеляжа.

  После этого полета некоторые наши экипажи обнаруживали отверстия, пробитые электрическими разрядами, в кожухах антенн бортовых радиолокаторов и даже в центропланах.

  В таком «голубом доме», в таком маскараде идем до высоты 4000-5000 метров.

  Становится ясно, что мы двигаемся параллельно холодному фронту. Отвернуть же нам нельзя: наш маршрут проложен точно к «пражской весне». Включены все антиобледенительные системы. Но достаточно ли они гарантируют безопасность полета? Постоянно сверкающие молнии держат нас в напряжении. Чтобы чувствовать себя спокойнее, закрываю шторки «слепой кабины».

  Сейчас, когда я пишу эти строки, передо мною книга генерал- полковника Решетникова В.В. «Что было - то было». В книге трагический перечень экипажей Авиации дальнего действия, погибших в грозовой облачности. Мы же шли в грозу на современных самолетах, и, наверное, они надежнее прежних. Кроме того, у нас бортовые локаторы. Они позволяют обходить наиболее интенсивные грозовые очаги.

  Выше 5000 метров выходим из грозовой облачности.

  Докладывает командир 2-й эскадрильи: «Высота 6000 метров. Прекратил набор высоты. Не все десантники успели надеть кислород, люди теряют сознание».

  Немедленно отвечаю: «Помогите десантникам надеть кислород людьми из состава экипажа, используйте индивидуальные кислородные приборы. Продолжайте набор заданной высоты, иначе может не хватить топлива». Экипаж командира эскадрильи действовал правильно и с задачей справился.

  Переходим на визуальный полет, подходим к рубежу начала снижения. Оно рассчитано на вертикальную скорость 5 метров в секунду: в грузовой кабине люди. Штурман последовательно докладывает: «Снижение!», «Государственная граница!» Слышим работу постановщиков помех. Нас прикрывает Дальняя авиация. Заметно множество огней на земле - это костры. Наверное, сосредоточение наших войск.

  После государственной границы идем на малых высотах. В замыкающей эскадрилье начинает работать ретранслятор моих команд. Опыт боевой подготовки показал, что в полете в потоке одиночных самолетов на малых высотах составом полка длина боевого порядка достигает 250 и более километров. Радиосвязь за счет кривизны поверхности Земли бывает неустойчивой.

  Передаю управление самолетом своему помощнику на правом сидении: «Держи самолет строго на этой высоте, ни малейшего снижения!» Сам сижу, наклонившись вперед, сколько позволяет штурвал, чтобы лучше увидеть вспышку огня зенитных средств и успеть предупредить ведомые экипажи о начале противозенитного маневра.

 

                             Один из самых ответственных моментов в воздухе. За штурвалом –  А. Шевченко. Внизу земля ЧССР.

  Вдруг радостная весть от командира дивизии: «Приводная радиостанция работает». Передаю: «Я 110-й, привод работает». Ретранслятор: «Привод работает!!!» Летим спокойно, слева проплывают огни. Это - Бенатки. Противодействие не оказано. Штурман докладывает, что локатором видит посадочную полосу и начинает давать удаление до нее.

  По этим данным выпускаем шасси, закрылки. Проходим привод. Командую: «Фары!», борттехник щелкает тумблерами, фары не горят. «Фары!!....», фары снова не горят. Радиовысотомер показывает высоту: 80...60...50 метров. Пронзительно гудит сигнализатор опасной высоты. Впереди - сплошная темень. Надо уходить на второй круг, но за мной на коротких интервалах почти 30 самолетов полка. Как потом вклиниться в такой поток для посадки?

  Раньше говорили нам в шутку: «Учите матчасть!» Это меня и выручает. Крайняя моя команда: «Радист, предохранители!» Помню, что эти автоматы защиты сети у радиста, на его табло. Он ошибочно выключил их после взлета.

  Теперь радист щелкает тумблерами и тут же вспыхивают фары. А мы уже на высоте выравнивания и - посадка! По радио командир дивизии: «Молодец!» Наверное, решил, какой я отважный пилот. «Эх, знали бы Вы..», - подумал я.

  Сруливаю с полосы в сторону огней аэропорта. Вокруг темнота, только самолетные фары. Полк продолжает посадку, используя для захода только дальний привод и бортовые локаторы.

  Каждый командир корабля самостоятельно выбирает место разгрузки или высадки десанта. Видно, как к нашим самолетам осторожно подкрадываются люди. Рассмотрев на килях красные звезды, бегом возвращаются обратно. Мы заранее предусмотрели возможность обстрела нас силами обороны. В случае открытия огня сопредельной стороной решение на открытие ответного огня нашими воздушными стрелками принимает ближайший командир эскадрильи. Наконец посадка полка закончилась, идет выгрузка без выключения двигателей. Все! Мы в Праге, там, где «весна».

  К началу посадки мой заместитель Лунин С.Б., прилетевший в самолете командира дивизии, поднялся на командно-диспетчерский пункт аэропорта, откуда шло руководство воздушным движением над Чехословакией.

  Он обратился к диспетчерам: «Товарищи! По просьбе чехословацкого правительства в аэропорту производится высадка советских войск. Просьба оставаться на своих рабочих местах и обеспечить подход и посадку наших самолетов». После его обращения почти вся бригада диспетчеров встала и отошла от своих рабочих мест. Остались лишь несколько диспетчеров, отправлявших заграничные рейсы обратно от Праги, обеспечивая их безопасность.

  А полк готовится к взлету. Руковожу обстановкой со своего рабочего места в самолете. Выруливание экипажей на полосу разрешаю по готовности. Каждому выруливающему даю порядковый номер. Это означает и его номер частотно-кодовой комбинации, установка которой в аппаратуре штурмана позволяет экипажу держаться на заданном ему месте в потоке самолетов.

  Сам взлетаю семнадцатым, оставляя за себя командира эскадрильи руководить экипажами, еще находящимися в аэропорту.

  После взлета приказано проходить через Прагу. Посмотрев на панораму города, вы увидите множество башен, шпилей средневековых зданий, все это - на холмистом рельефе. В целях демонстрации нашей мощи нам приказано пролететь над городом на возможно малой высоте, с включенными огнями. Город ярко освещен, поэтому мы проходим чуть ли не между всеми возвышениями. Мощный гул авиационных двигателей потрясает окрестности.

  В это время в диспетчерский пункт прибыл чешский генерал от ВВС и ПВО страны. Он объяснил Лунину С.Б., что его послал в аэропорт министр обороны с задачей разобраться, что же, собственно, происходит в аэропорту. Лунин С.Б. объяснил, что по просьбе правительства страны, ввиду начавшихся в Праге беспорядков, происходит высадка советского десанта. Генерал возразил, что беспорядков никаких нет, о просьбе своего правительства слышит впервые. Затем попросил разрешения у Лунина С.Б. включить радиоприемник. Тот согласился.

  Через некоторое время - голос радиостанции: «Граждане города Праги! Вы слышите над городом шум самолетов. Это Советская Армия начала оккупацию Чехословакии. Президент Соединенных штатов Джонсон собрал совет национальной безопасности..» На этом передача обрывается. Наш десант уже в городе.

  По командной радиостанции принимаю доклад о взлете последнего самолета из Рузине. Прощай, «Пражская весна»!

  В полете поток самолетов постепенно выравнивается в цепочку. Но вот слышу диалог экипажей, идущих впереди меня: «125-й, я 122-й. Подскажи, где посадка?» «Посадка на Х.».

«Я 122-й. Понял, спасибо     А где это?»

«150 километров северо-восточнее столицы».

«Я 122-й. Понял, спасибо     150 километров северо-восточнее

какой столицы?»

  Действительно, с высоты 8000 метров почти под нами три столицы: Прага, Варшава, Берлин. Я подслушивал этот радиообмен и во избежание ошибки решил вмешаться и - открытым текстом: «Я 110-й, посадка на аэродроме Хойна, 150 километров северо- восточнее Берлина». «Я 122-й. Понял, спасибо!»

  Вот что значила для этого экипажа предполетная подготовка, проведенная в напряженном режиме. Ведь на ней присутствовали три члена экипажа: командир, его помощник, штурман. И никто из них не запомнил и не записал название аэродрома посадки? Подобное случилось в моем и в других экипажах. В нашем полку и у десантников полностью подтвердилось известное научное положение о том, что профессиональные навыки, приобретенные в ходе боевой подготовки в мирное время, могут иногда разрушаться, хотя бы частично, в экстремальной обстановке. Тем более, если такая подготовка была не вполне достаточной. Это необходимо помнить авиационному командиру.

  Садимся на аэродроме Хойна. На нем базируется советский полк истребителей. Чтобы заправить наши самолеты, потребовалось несколько десятков рейсов топливозаправщиков. Поэтому заправляемся до вечера. Взлетать по одному или группами запрещено, так как ожидается следующая подобная задача.

  Гарнизон Хойны уже слышал по радио о событиях. Личный состав истребительного полка повсюду приветствует нас. Даже у ограждения аэродрома военнослужащие Войска Польского - «жолнежи Войска Польскего» - приветливо машут нам.

  Некоторое время, уже на другом аэродроме, ожидаем новых задач и - возвращаемся в Мелитополь.

  Прошли недели... И вот сегодня в полку торжественный день. Новый командующий вручил правительственные награды отличившимся. Сегодня же провожаем нескольких офицеров, окончивших свою нелегкую и почетную службу. Они прошли ее в Дальней и Военно-транспортной авиации и несли ее, как звучит поговорка: с достоинством и честью. Встречаем и молодое пополнение - от солдата до лейтенанта.

  Назначено торжественное построение с выносом полкового Знамени. Вот оно показалось в дальней аллее.

  «По-олк! Под Знамя! Смирно!» Четко печатая шаг, вдоль парадного строя идет знаменная группа. Личный состав, гордо подняв головы, взглядом провожает алое полотнище. Это нам командование доверило встать на острие оперативного построения войск Варшавского Договора. Но мы сегодня гордимся не военно- политическим значением нашего подвига, с сожалением оцениваем отданный нам тогда приказ. Мы гордимся уровнем летного мастерства, достигнутого нами, гордимся тем, что были и остаемся хорошими солдатами, способными надежно защитить, прежде всего, свое Отечество.

  Ветераны прощаются с полком и со Знаменем. Уходят из строя боевые товарищи, звучит их обращение к своей смене, ему вторят и остающиеся в строю.

  Молодое пополнение! Под этим Знаменем вы пройдете славный путь - частицу армейской жизни, как прошли его ваши старшие товарищи. Пусть в вашей службе будет другая, счастливая весна. От всех нас - счастливого вам полета! »


                                                                                 Танковый снайпер


 




  Старший лейтенант запаса Мараховский Владимир Васильевич (Матвеево-Курганский район Ростовской области). В 1968 году – мл. сержант, наводчик орудия танка «Т-55» танкового батальона, 249-го МСП 11-й гв. танковой дивизии 1 гв. ТА ГСВГ, в\ч пп 60560. Награжден благодарностью Министра Обороны СССР, Маршала Советского Союза А. Гречко за выполнение интернационального долга в операции «Дунай».

   Выполнение задач коснулось меня, как и моих сослуживцев по батальону и полку в ходе подготовки и непосредственного участия в военно-стратегической операции по оказанию помощи чехословацкому народу. Однако начиналось все для нас с интенсивной подготовки еще с «учебки», где нас готовили на командиров танков. Офицеры, проводившие занятия, говорили о том, что программа подготовки резко изменилась в сравнении с нашими предшественниками. Также особое внимание уделялось и политической подготовке, где нам доводилась обстановка по другим странам, где велись боевые действия.

  В летний период 1968 года мы занимались боевой подготовкой на полигонах  с вождением танков в различной местности. Танкодромы никогда не пустовали. Мне каким-то образом везло на стрельбах, и в частности, с боевой стрельбой. Так сталось, что командиры на меня рассчитывали и старались сделать из меня снайпера танкового огня. В конце концов, так и произошло, я получил квалификацию «мастера» по воинской специальности. Но гордиться достигнутым было мало, необходимо было доказывать постоянно уровень классности. А это означало обязательное поражение всех целей из танковой пушки в различных условиях, в том числе на ходу и при любой погоде.

   В начале августа, в один из вечеров через дневального была объявлена боевая тревога. Через некоторое время поступила команда на выезд в район сбора. Все делалось быстро, действия были отработаны, сказались неоднократные подъемы по тревогам с выводом боевой техники. Из ангаров вышли без промедления. В район сбора прибыл командир полка подполковник Клевцов, который в свое время прибыл из г. Краснодара. Перед строем был объявлен приказ о выполнении боевых задач и интернациональной помощи братскому чехословацкому народу  от контрреволюции и государственного переворота. Так же выступил замполит и сказал, что рабочие заводов и правительство Чехословакии обратились за помощью к СССР и другим странам Варшавского договора.

  За несколько часов перед построением поступила команда нанести белой краской полосы на боевых машинах, что и было сделано в короткое время.

 

   Командирам были выданы карты с обозначением маршрутов. Также были загружены боеприпасы и проведен дополнительный инструктаж «поэкипажно».

  К выполнению боевых задач мы готовы. Не скрою, было большое волнение и чувства переполняли от той ответственности, которая ложилась на наши плечи. Началось тревожное и напряженное время ожидания сигнала красной ракеты.

  К полуночи в небе вспыхнула красная ракета, стрелки часов показывали 23 часа 15 минут. Все пришло в движение, мы знали, что государственная граница недалеко, и через некоторое время мы ее достигли, с притушенными огнями и без работы радиостанций. Нашу танковую колонну на бывшем пограничном КПП ЧССР встретили военнослужащие народной армии ГДР. И мы продолжили движение по территории Чехословакии. Через какое-то время нашу колонну обогнали машины разведбата, которые с короткими остановками выводили из строя телефонные линии.

  Нам была поставлена задача – с приданной ротой мотострелков захватить Дом Правительства в Праге и заблокировать подступы. Остальные объекты блокировали другие. Когда мы прошли колонной от границы несколько километров, на обочине стоял офицер чех, он по-русски говорил хорошо, сказал, что покажет нам  маршрут движения, так как в чужом городе ехать нелегко. Когда рассвело, офицер сошел. «Мне, - говорит, дальше нельзя, а то увидят и убьют».

  Нашему движению начали препятствовать легковыми машинами, баррикадами, при подъезде к Дому Правительства, раздались выстрелы. Там неподалеку расположена какая-то гора, вот из-за нее и шла стрельба. При этом был ранен командир с другой роты, две пули на вылет, но кости не были задеты.

  Развернули танк на Т-образном перекрестке, чтобы перекрыть подход к Дому Правительства с тыльной стороны. Пехота вошла в Дом Правительства, арестовали всю охрану, начали осматривать все комнаты. В одной из них спал мужчина, темноволосый, крепкого телосложения. Зашли тихо, из-под подушки изъяли пистолет. Разбудили, спросили: «Вы кто?». Он ответил: «Я, Черник». Наш офицер сказал: «Я офицер Советской Армии, капитан Молчанов». Черника перевели в одну из комнат, посадили за большой полированный Т-образный стол. Мы вышли, а с ним остались только наши офицеры.

  Дом Правительства мы взяли в полпятого, охрана думала, что это учения, да и техника такая же, как в городе. Затем началась перестрелка. Наш майор – зампотех, бывший фронтовик, ходил в каске, обвешан гранатами,  с автоматом наперевес, проверял состояние техники. Во дворе Дома правительства не стреляли, и мы пошли осмотреть территорию двора. Здание было обнесено высокой изгородью. Друг мне рассказывал, что под Домом Правительства находился продовольственный склад, где было даже спиртное, но я хорошо помнил слова отца, который говорил, что на фронте погибает тот, кто пьян. Отец мой тоже был в Чехословакии во время Великой Отечественной войны, воевал в составе 5-го Донского кавалерийского корпуса...

  Над городом с вертолета бросали листовки, где было написано: «Иван, ты пришел топтать нашу землю» и т.п. Но если бы пришли натовцы, вы бы думали по-другому. Мы опередили их.

  Каждый вечер в городе велись перестрелки, по ночам стрельба усиливалась. В Праге мы были до конца августа, а затем нас вывели в лес, но даже там по солдатам чехи вели огонь.

    Такими мы были 45 лет назад… Может, кто вспомнит и узнает друг друга. ЧССР, сентябрь 1968 года. ПВД – лес. В первом ряду: крайний слева – наводчик Иван Афанасьев (из дер. Михалево, Муромского района, Владимирской области), 2-й - Владимир Мараховский (Ростовская область), 3-й – механик-водитель Владимир Чеховских (Курская область), 4-й – заряжающий Владимир Морозов, крайний справа – наводчик Сергей Колесников (из Подмосковья).

Во втором ряду: Крайний слева-направо: механик-водитель по имени Николай (с Украины); 2-й – командир танка, сверхсрочник Эдуард Сердюков (из Краснодарского края); 3-й механик-водитель Александр Котов; 4-й – командир танкового взвода ст. лейтенант Виктор Воробьев. Остальные 5 человек из другого взвода.

   В ноябре мы уже были дома – на «зимних квартирах».

Вот он – экипаж машины боевой, выполнивший интернациональный долг с честью. Крайний справа-налево – командир танка Владимир Мараховский, 2-й – заряжающий Шамиль Тазиев (из Татарстана), 3-й – наводчик Владимир Куликов (из Волгоградской области). Крайний слева – связист роты связи батальона.

   Через несколько дней после возвращения я был назначен командиром танка, и мне было присвоено звание сержанта. А еще через некоторое время, я, как и несколько солдат срочной службы из других подразделений, были вызваны в штаб дивизии, где комдив дал нам всем напутствие и объявил о направлении на краткосрочные офицерские  курсы в Вьюнсдорф.

  В течение трех месяцев мы проходили обучение и подготовку, по окончании получили соответствующие документы. Впоследствии нам было присвоено офицерское звание «младший лейтенант».

  Вспоминать много еще, но нет желания, так как нас обманули. Обещали много, но как всегда ничего. В Германии нас встречали с музыкой, как победителей, бросали цветы, а у нас….

 

                                                    Мы готовились ударить во фланг войскам НАТО

                                                     

 

 

 

   Генерал-лейтенант в отставке Альфред Григорьевич Гапоненко (г. Москва), бывший командующий Южной Группой войск Организации Варшавского договора, заместитель начальника Главного оперативного Управления Генштаба Вооруженных Сил СССР. В период проведения операции «Дунай» в 1968 году – подполковник, командир 339-го бронеполка, 120-й мотострелковой дивизии, Белорусского Военного округа. (По материалам Виктора Володина «Время Новостей»).

  «В 1968 году в Чехословакии шел бурный процесс реформ и демократизации, в котором Советский Союз и некоторые другие социалистические страны усмотрели угрозу существованию Варшавского договора и Совета экономической безопасности. Вариант вмешательства в дела Праги обсуждался в руководстве СССР в течение всего 1968 года. Войска были введены в ночь на 21 августа.   Однако, мало кто знает, что перед этим советские офицеры уже в первой декаде августа проводили в Чехословакии разведку на местности, определяя пути маршрута и позиции развертывания соединений. О том, как почти 45 лет назад проходила подготовка ввода войск в Чехословакию, поведал в своих воспоминаниях генерал А.Г. Гапоненко:

 -  В 1968 году в звании подполковника я командовал  учебным танковым полком, расквартированным в Белоруссии. В августе 1968 года я собирался отбыть в Академию Генерального штаба, куда был зачислен слушателем. В начале месяца, когда я находился на полигоне, мне передали по радио приказ срочно связаться с командующим войсками Белорусского военного округа генерал-полковником Иваном Третьяком, который мне говорит: «Собрался в академию? Вот слушай и вопросов не задавай. В академию ты не поедешь. В завтрашнего дня назначаешься командиром 339-го бронеполка в составе 120-й мотострелковой дивизии. В полк прибыть завтра в шесть утра. Остальные задачи получишь на месте».

 - Когда вы узнали, что отправляетесь в Чехословакию?

 -  В полку я никого не застал. В штабе дивизии мне сказали, что в три часа ночи полк был поднят по тревоге и маршем направлен в Брест. На машине пустился вдогонку. На шоссе я видел перевернувшийся танк и боевую машину пехоты – они спешили так, что слетели с дороги на большой скорости. К тому же наши танкисты обучались технике вождения  по грунтовым дорогам, и у них не было навыка водить гусеничные машины по шоссе. Я прибыл под Брест на командный пункт и доложил начальству, что принял полк. Командующий дивизией генерал –майор Михаил Зайцев меня поздравил с назначением и сказал: «В полк ехать незачем, а завтра, 10 августа, утром мы отправляемся на рекогносцировку через Польшу в Чехословакию. За ночь подготовь карты и в шесть утра выдвигаемся  на пяти легковых машинах». Тогда я понял, что проведение рекогносцировки означает подготовку к вводу наших войск в Чехословакию по просьбе правительства ЧССР и по решению главнокомандующего объединенными силами Варшавского договора маршала Советского Союза Ивана Якубовского.

 -  Что такое рекогносцировка?

 - Предварительная разведка местности, производимая лично командиром и офицерами штабов перед предстоящими боевыми действиями.

 - Какая задача ставилась перед полком?

 - Мне была поставлена задача ударить своим полком во фланг войскам НАТО, которые под видом учений «Черный лев» сосредоточились на территории ФРГ и готовились вторгнуться в Чехословакию. Были определены рубежи развертывания полка, который должен был действовать в составе 120-й мотострелковой дивизии в составе резерва ставки верховного главнокомандующего Советского Союза. В район возможных боевых действий воинские части должны были быть переброшены через территорию Польши.

 -  Почему это задание было доверено вашему полку?

 -  В течение трех лет наш полк проходил испытания новой штатной оргструктуры – бронеполка. Таких полков в Советском Союзе не было. Полк полностью передвигался на гусеничной технике, был способен самостоятельно преодолевать водные преграды. В его состав входили три броневых батальона, укомплектованных первыми боевыми машинами пехоты – БМП-1, на вооружении были новые самоходные гусеничные гаубицы «Акация», зенитные самоходные автоматические установки «Шилка», ракетные зенитные комплексы «Стрела-10». После рекогносцировки мы провели учения с боевой стрельбой на полигоне «Урочище Сахара» и были готовы к дальнейшим действиям.

 - Как проходила разведка на местности?

 - Нормально, да и времени было отведено немного. Мы выехали 10 августа вместе  с командиром дивизии. Все были одеты в советскую военную форму. Рано утром спокойно пересекли границу с Польшей в Бресте, проехали всю Польшу, вышли на границу с ГДР, где повернули на юг и прибыли в Чехословакию. В течение суток мы на месте уточнили маршруты движения, границы развертывания, определили наиболее удачные места для нанесения удара, нанесли все данные на карту и через сутки вернулись через Польшу назад.

 Находясь в Чехословакии, вы заметили признаки беспорядков?

 -  Пробыли мы там недолго, но проявлений беспорядков не видели. Отношение к советским военнослужащим было по-прежнему добрым. Нам активно помогали чехословацкие офицеры. Они знали, что мы готовимся прийти на помощь Чехословакии, и были благодарны.

 -  Другие части проводили разведку на местности перед вводом войск в Чехословакию?

 - Перед вводом войск в Чехословакию в Прагу и Брно приехали офицеры-десантники и военные летчики, переодетые в форму пилотов советской гражданской авиации. Они в короткие сроки провели разведку аэродромов, других объектов и вернулись в СССР. Данные разведки были переданы в Москву.

 -  Что ваш полк делал в момент ввода войск в ЧССР?

 -  Ввод войск начался в ночь на 21 августа. Кроме советских войск свои воинские контингенты в Чехословакию направляла Польша, ГДР, Венгрия и Болгария. Мой полк оставался на полигоне «Урочище Сахара» на границе с Польшей в состоянии боевой готовности и в случае вторжения в Чехословакию войск НАТО был готов через Польшу прийти на помощь союзникам по Варшавскому договору».

    Дальнейшая военная судьба подполковника А. Гапоненко сложилась по-особенному, под девизом – служить лишь там, где Родина прикажет…На поверку так и сталось.

  В Академию Генерального штаба Альфред Гапоненко все-таки попал. Когда уже командовал прославленной 8-ой Гвардейской танковой дивизией 5-ой Гвардейской танковой армии Белорусского военного округа. Дивизией с героической историей, которая в годы ВОВ принимала участие в Курской битве и других крупных сражениях.

   Впервые после Великой Отечественной войны слушателю Академии Генштаба было присвоено звание генерал-майор. Генерал-майор Гапоненко окончил Академию с отличием.

  Кстати, защищал свой дипломный проект Гапоненко в присутствии Маршала Советского Союза Куликова Виктора Георгиевича. Маршал поздравил новоиспеченного выпускника с блестящей защитой и спросил: «Готовы служить, где Родина прикажет?» Так генерал Гапоненко оказался в Калининграде, а чуть позже – в Лаосе, где был Главным военным советником. Далее были командировки в Камбоджу и Вьетнам…Такой специалист был нужен в самых горячих точках мира, а он был там.

  Он никогда не выбирал место службы и не отказывался от военных командировок, в числе которых: Чехословакия, Вьетнам, Лаос, Афганистан, Румыния…Одним из первых Альфред Гапоненко стал заниматься форсированием водных преград танками по дну, подготовкой техники и личного состава; руководили подготавливал масштабные, по своим меркам, учения с привлечением всех видов войск.

  Уже в ранге заместителя начальника главного оперативного управления Генерального штаба Альфред Григорьевич участвовал в разработке плана вывода войск из Афганистана.

  «После вывода войск из Афганистана меня назначают главным представителем Главнокомандующего вооруженными силами варшавского в Румынии, - рассказывает Альфред Григорьевич. И в 1988 году осенью я прибыл туда. Это в мою бытность свергли президента Николая Чаушеску. И я был последним главным представителем главкома варшавского договора в армии Румынии. Но в 1991 году Варшавский договор перестал существовать, я вернулся в Москву и, после ГК ЧП, был уволен в запас…»

 

  Вот уже 20 лет генерал Гапоненко А.Г. вплотную занимается ветеранскими делами. Является заместителем председателя Московского областного комитета ветеранов войны и военной службы, членом Российского комитета ветеранов войны и вооруженных сил, референтом координационного совета Международной организации ветеранов войны, труда, вооруженных сил независимых государств, участником патриотического движения «Наследники Победы».

 

                             В составе 81-го гвардейского пяти орденоносного мотострелкового…

 

 

    

   Гвардии сержант запаса Малхасян Ишхан Вагаршакович         (Краснодарский край,            пос. Лазаревское). В 1968 году – гв. младший сержант, зам. командира взвода               снабжения 2-го батальона, 81-го гв. мотострелкового полка 6-й гв. МСД 20-й гв.          ОАГСВГ, в\ч пп 58467 (командир части майор Антонов). Награжден   Благодарностью Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза А. Гречко за выполнение      интернационального долга согласно Приказа №242 от 17.10.1968 г.

     

   

Справка: В воспоминаниях использованы фото из личного архива Малхасян И.В.

  Проходил я срочную службу в период с 1966 по 1969 гг. в г. Эберсвальде (ГСВГ), что в переводе на русский – «кабаний лес» и который находился недалеко от Берлина. В основном, служба проходила на колесах. Первые полгода за мной была закреплена «ЗИС-151» - боевая машина с боеприпасами, на которой пришлось побывать на многих учениях. Шла служба и через полгода меня перевели на транспортную машину «ГАЗ-63», на которой я прослужил всю службу до конца. Конечно, я был удивлен, что мне предоставили транспортную машину, ведь на нее переводили ребят, т.е. водителей 2-го года службы. Видимо, так сталось потому, что перед призывом у меня было полгода водительского стажа.

    Однажды утром в транспортном парке было очередное построение, на котором ставилась задача о выполнении тех.работ, и которая ставилась техником батальона сверхсрочником старшим сержантом Вяловым. И здесь же, перед строем прошла церемония передачи мне ключей от автомашины. Для меня это событие явилось большой честью. В какой-то степени я чувствовал себя неловко, особенно перед теми, кто прослужил уже вдвое больше. Но это был приказ по батальону, и я ответил: «Есть!».

 Служба продолжалась, я много поездил по Германии, ведь машина  была транспортная, и можно сказать по этой причине приходилось очень много времени проводить в разъездах.

 Как-то при дальнем следовании я спросил у своего  старшего по машине относительно маршрута. Старший офицер ответил: «С тобой легко, не надо доставать планшетку с картами ». Видимо потому, что я хорошо знал дороги.

 Однажды, возвращаясь с учений, за моей автомашиной сформировалась целая колонна. И так сталось, что мы проскочили поворот в районе г.Цосен. Но пропусков в Берлин у нас не было, и естественно, «Контроль штиль» нас не пропустил. Я долго уговаривал нашего старшего колонны, заместителя командира полка, чтобы он разрешил проехать по автобану и заверял его, что быстро найду вариант, как нам добраться в гарнизон. Он, после долгих раздумий, разрешил на свой страх и риск. И мы быстро вывели всю колонну в расположение.

 Шло время, служба продолжалась. От должности старшего машины меня повысили до командира отделения, затем зам. командира взвода. Взвод был небольшой: четыре водителя и я в том числе: Иван Давыденко, Коля Варченко, Карпенко (имя подзабыл), три повара: Леша Арефьев, Саша Иванов, Мелибаев (имя не помню), и наш командир – сверхсрочник Иван Милованов. Вот так я и перечислил весь хозвзвод, задачей которого было обеспечить питанием и боеприпасами весь батальон.

 Но вот пришла та самая памятная весна 1968 года. На 9 мая 1968 года мне объявили отпуск на Родину, за добросовестную службу. А через несколько дней, 13 мая объявляют тревогу, с включением тревожной сирены, которую не слышали раньше. Все военные знают, и каждому расписано, что делать по тревоге. Наша задача, как техников боевых и колесных машин, вывести технику в район сосредоточения, и это мы сделали: вывели всю технику – танки, бронетехнику, колесные машины, за пределы нашего большого парка. С тех пор и пошли непонятные разговоры о неопределенности дальнейших действий. Но когда подали команду вернуться в казармы небольшими группами и забрать с собой  все обмундирование, в том числе весь «НЗ», то заговорили уже по-другому. Надо было готовиться к долгому и трудному маршу.

 Готовились мы долго. В конечном итоге поняли, что выдвигаемся на юг Германии, на границу с Чехословакией. В первую очередь об этом заговорили наши офицеры.

 Марш на колесной технике продолжался больше суток, в район назначения прибыли все без особых проблем. Гусеничную технику погрузили на платформы эшелона, и пошла она по железной дороге, а в районе сосредоточения соединились.

 Поначалу было трудновато, но мы с задачей справились. За короткое время в лесу был построен летний палаточный военный лагерь, а также была обустроена площадка для всей боевой техники. Важно было организовать пункт питания, который находился недалеко от командирских палаток, где размещался комбат, начальник штаба, замполит батальона.

 Весь наш батальон был расположен компактно. Кормить надо было порядка четырехсот человек, и сбоев практически не было. Все было расписано как при несении службы в гарнизоне.

 Для приготовления пищи и других нужд брали воду на небольшой ткацкой фабрике. Если мне не изменяет память, то это находилось на самой границе, в полутора километрах от чехословацкой границы, деревня «Котмледорф крайс Лебай». Пока вода набиралась, я зашел в цех, и, конечно же, мне всё было интересно, так как никогда не видел этого процесса. Очень близким и родным показалось, когда я увидел огромные  хлопковые тюки из СССР, точнее из Средней Азии, и еще больше меня поразило то, что мастер этого цеха  был по национальности поляк, и говорил он на ломанном русском языке. Это мне вдвойне облегчило общение. С его слов, он был у нас в Крыму во время плена и работал в цеху по изготовлению форменной одежды. В ходе общения он сказал, что вернулся в Польшу после смерти Сталина в 1953 году. Он не скрывал, что ему приятно общаться со мной и не только потому, что после возвращения домой, он не видел русских. Жил он в Польше, затем переехал в Германию.

 Там же к нам в расположение стали приходить и немецкие дети, за что, конечно же, нас ругали и предупреждали командиры, но мы все равно знакомились и общались с детворой.

Служба продолжалась в рамках учений и боевой подготовки, и в полевых условиях мы находились почти всё лето.

 В середине августа перешли на усиленный вариант несения службы. Для нас - это сигнал готовности для дальнейшего передвижения и сворачивания обустроенного снаряжения в любое время суток.

 И вот пришел день с 20 на 21-е августа, когда нам сделали тревогу, хотя давно уже были готовы к этому. В последний момент нам, водителям и старшим машины, были розданы боеприпасы, получены списки крупных населенных пунктов, через которые были проложены маршруты движения, конечной была Прага.

 Поступила команда «Вперед!» и мы начали движение. Уже было темно, время подходило к полуночи. Двигались в сумерках на большой скорости, ехали всю ночь только на подфарниках, т.е. без света. Ехали в колонне, все вместе, и вся колесная техника, и бронетехника – БТРы и танки. Ощущение было не из хороших, потому что несколько раз оказывались между танками и неоднократно возникала опасность быть затертыми или сброшенными в кювет. Танки шли на большой скорости. До сих пор помню, как один из танков, который шел впереди, не вписался в поворот по направлению к мосту и оказался в овраге, но на гусеницах. Передней частью стоял в направлении дороги, выехать самостоятельно он не мог. С экипажем, на первый взгляд, было всё в порядке. Мы приостановились и предложили помощь, в том числе и медицинскую. Танкисты нам ответили, что «всё нормально», ждут помощи тягача.

 Наступал рассвет, мы уже несколько часов двигались по дорогам Чехословакии, стараясь обходить города и населенные пункты. В самом начале на территории ЧССР люди не понимали того, что происходит, вели себя сдержанно, но через некоторое время по мере приближения к месту назначения все резко изменилось. Танки следовали, в основном, по обочинам дорог, а там где это было возможно – вдоль телефонных столбов, вдоль сельскохозяйственных полей.

 Рано утром на рассвете наша часть вошла в Прагу. Первыми зашли наши три роты, 10-й гв. отдельный танковый батальон и взвод снабжения.

  

  Через некоторое время в первой половине дня к нам привели первого раненного, не скрою, состояние было жутковатое. Наш военврач  из 26-го медсанбата осмотрел и оказал ему необходимую помощь. Солдат лежал на носилках и даже говорил со мной. К счастью пулевое ранение было «на вылет», но в районе паха были задеты обе ноги. Военврач успокаивал его, что «все в порядке, будут  у тебя еще дети, не переживай».

  После обеда 21 августа поступила команда продвигаться к своему батальону, в распоряжение рот. С трудом нашли своих на Вацлавской площади  у Национального музея Праги. Передвижение было очень затруднено: мешали организованные баррикады из старой техники – автобусов, трамваев. В большинстве всё это горело, для того, чтобы остановить передвижение нашей техники.

 

  Но танки наши легко справились с этой задачей, раздвинули и расчистили путь колесной технике. Но все-таки случилось то, что не должно было случиться. Подожгли наш танк зажигательной смесью. Но я должен был заметить, и об этом много говорили, но не успели сбросить и снять перед вхождением в город бочки с топливом, маскировочные сетки, тенты. Потому что нужно было успеть занять позиции, и каждая минута была на счету. Конечно же, экипажу по рации было сообщено, что они горят. Были приняты меры к тушению, но было поздно, пламя бушевало. Пришлось экипажу на другом танке отойти от горящей машины на безопасное расстояние и через некоторое время уже рвались снаряды, которые находились в танке. Никто не пострадал, но танк после того, как «отстрелялся» оттащили в сторону. Ликование у чехов было беспредельным и чередовалось стрельбой. Это случилось до того, как мы нашли свой батальон. Старший машины заметил, «чтобы было, если бы эти люди, которые представляли собой громадные толпы, успели захватить оружие и боеприпасы из складов?».

 Мы также обратили внимание, что из толпы выбегали отдельные люди и фотографировали нашу боевую технику, нас и таких как мы.

 

  С окон и крыш домов бросали на танки и БТРы тяжелые предметы и бутылки с зажигательной смесью. Танкисты были вынуждены зачастую продвигаться с закрытыми люками. И люди, из числа беснующейся толпы, запрыгивали на башни, держа в руках флаги, размахивали ими и призывали остальных к нападениям и убийствам военнослужащих, т.е. наших солдат и офицеров.

 

Фотографии с пленок, захваченных у контрреволюционных элементов.


 Труднее было солдатам в БТРах, поскольку верхняя часть была открыта, а также в автомобилях с тентами, которые можно было обливать бензином и поджигать. Особую опасность представляли автомашины, груженные снарядами и другими боеприпасами.

 Уже потом, когда мы следовали плотным строем по Вацлавской площади, в голове колонны передвигался командир части на своем командирском танке. Вел колонну  командир, по грудь стоящий в открытом люке.

  В какое-то время было затишье и вновь стрельба. Стреляли с верхних этажей, очередь пришлась по башне, но один из наших ребят из роты охраны командира, увидел стрелявшего и обезвредил. Об этом говорили, что его должны были наградить по возвращению, когда все закончится.

  Почти полмесяца мы находились в Праге. Вовремя были блокированы нашими войсками, батальонами, ротами все наиболее важные объекты. Понятно, что нам их просто так никто не отдавал, приходилось за них бороться, драться.

  После Вацлавской площади нашему 2-му батальону поступила команда занять Главпочтамт в городе Праге: провести досмотр всего здания, всех кабинетов, подвалов и чердаков на предмет обнаружения оружия, боеприпасов и подпольных радиостанций.  В итоге очень многое выяснилось – как «поработали» организаторы контрреволюции: из Главпочтамта вывезли оружия и боеприпасов две автомашины «ГАЗ-66». Главпочтамт – это огромное закрытое «П-образное» здание. И вот таким образом наш батальон выполнял поставленные задачи.

  На довольствии у нас находились десантники из Каунаской 7-й Воздушно-десантной дивизии. Много чего и они нам рассказали. Хотя бы то, что они должны были десантироваться парашютным способом с техникой вместе, но получилось, на радость всем, дали команду сажать самолеты. С их слов я понял, что они чуточки раньше были на особо важных объектах, а потом встретились с нашими подразделениями и решали вместе поставленные задачи. В ходе операции был интересный момент на Главпочтамте. Специалисты проделали много работы, но вот остановить телеграфную станцию, которая работала в автоматическом режиме, собственными силами отключить не смогли. Пришлось вызывать специалистов из Москвы. Прилетела эта группа: были и мужчины и женщины, и в первый же день вся эта автоматическая станция «замолчала». Но зато к удивлению этой группы в тот же вечер в 22 часа началась сильная перестрелка. Стреляли на улице. Все как по тревоге взялись за оружие и кое-кто побежал к танкам, которые стояли на входе по обе стороны ворот. Минут через 15-20 всё закончилось. Все было нормально, никто не пострадал. Группа из Москвы благополучно уехала через 2 дня.

  Мы пробыли на Главпочтамте чуть больше недели, затем снова его сдали чехам. Покинули территорию, разместились временно в районе ж.д. вокзала. Разбили палаточный городок и находились мы там где-то неделю. Потом нас вывели из города (за 13-14  км) и там мы пробыли до 11 ноября.

 

  Первое время до обустройства пункта временной дислокации в лесу, нашим бойцам приходилось спать под открытым небом. В любой момент могла быть объявлена боевая тревога.

 Затем последовал приказ о возвращении нас на «зимние квартиры» в ГСВГ. Мы встали в колонну, и выдвинулись в направлении Германии, в г. Эберсвальде.

Танкисты стали готовить бронетехнику к отправке.

 

Минометчики также готовились встать в колонну:

 

 Марш был очень трудным. Всё делалось на ходу. Почти сутки не спали, постоянно находились за рулем. Временами начинались галлюцинации, это было страшно, стоило немного отстать от впереди идущей машины и начинало казаться, что на дороге появляется человек, который по колесу движущейся машины  или прицепа забирался под тент, или залазил в кузов. Это было наверное со всеми водителями, не только со мной, такие разговоры были уже потом, боясь друг друга, мы рассказывали об этом.

  Когда мы находились уже на территории Германии, поступила команда готовить и привести в порядок всю технику. При каждой остановке мы занимались этим, а однажды остановились у большого водоема и там-то, в основном, и была отмыта подготавливаемая техника. Встречали нас по всей Германии с радостью, с цветами, это было какое-то странное чувство, которое я никогда не испытывал, и всё это тронуло душу каждого из нас. В Эберсвальде был устроен целый праздник в честь нашего возвращения. В нем принимали участие люди, которые жили в Эберсвальде, их радостные, счастливые лица никогда не забудутся. Вот таким образом закончилась для меня полугодовая эпопея с выполнением нашего интернационального долга. Мы все были очень рады, в том числе и я, что мы с честью и до конца выполнили наш интернациональный долг перед Родиной под командованием нашего командира дивизии гвардии полковника В. Макарцева. А также вместе с нами принимали участие в операции «Дунай» военнослужащие стран Варшавского договора.

  С тех пор прошел не один десяток лет, почти полвека, и теперь нам говорят, что мы были не правы. Как бы нас не уверяли современные политики в том, что политика Советского Союза того периода была ошибочной по  отношению к  Чехословацкой компании, но мы убеждены, что мы были правы, выполнили свой солдатский долг до конца и этим горды. Мы в то время сохранили страну ЧССР и обеспечили мир в Европе.

 

           Танк «Мать-Родина» на территории 81-го гв. мотострелкового полка. (Из архива командира полка Т.А. Круглова)

 Как символ доблести и чести нашей части эта боевая фронтовая машина осталась в моей памяти навсегда.

 

Навсегда в памяти солдата.

   

 

  Ветеран боевых действий Моисеенко Николай Васильевич, г.Лозовая, Харьковской области, Украина.

  В 1968 году - рядовой, 841-й гвардейский гаубично- артиллерийский полк 11-й гвардейской танковой дивизии 1-й гвардейской ТА ГСВГ. Во время операции «Дунай» был откомандирован в Управление и штаб 11-й гвардейской ТА (ПВД-ЧССР-Тынец-на-Сазове).

 

 

   « В 1968 году нашей танковой дивизией командовал легендарный танкист гвардии полковник Подобед Иван Романович. К нему относились в соединении все без исключения, от рядовых солдат до его заместителей с большим уважением. Он был профессионалом высокого класса».

     (Авт.) Согласно данных Сунцева В.П. : 11 гв. ТД входила в состав 1 гв.ТА, а в период операции "Дунай" была придана 20-й гв. ОА.

 11-й гв. танковой Прикарпатско-Берлинской, Краснознаменной, Ордена Суворова дивизии (в/ч пп 58325) командовал с января 1968 года по май 1971 -го гв. полковник Подобед Иван Романович, в последующем генерал-майор, а затем генерал-лейтенант танковых войск.

 

                                                                           

    Подобед Иван Романович -  генерал - лейтенант в отставке, во время Великой Отечественной Войны во фронтовых условиях получил тяжелые ранения.

 После выполнения боевых задач в операции "Дунай", где он командовал 11-й гвардейской танковой дивизией 1-й гв.ТА,  будучи  уже генералом-майором танковых войск, был назначен заместителем командующего 10-й танковой армией. Готовил спецбатальон подводного вождения танков, который благополучно форсировал Эльбу под водой. Задолго до этого он самостоятельно преодолел в танке под водой Западную Двину. В 1974 году был назначен на должность заместителя командующего войсками Краснознаменного Уральского военного округа по боевой подготовке. В 2001-году был удостоен  звания почетного гражданина Свердловской области.

    Родина оценила заслуги Подобед Ивана Романовича заслуженными наградами:

   2-мя орденами "Красного Знамени", орденом "Отечественной Войны 1-й степени", 2-мя орденами "Красной Звезды", орденом "За службу Родине в Вооруженных Силах СССР 3-й степени".

 

 

 

 

 

 

 

  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

   А также орденами и 25-ти медалями СССР и зарубежных стран.

 … « В начале лета усилилась боевая подготовка личного состава, и не только танкистов. Штаб в то время дислоцировался на окраине Дрездена – район Клотше. В одном городке рядом со штабом находились реактивный дивизион, зенитно-артиллерийский полк, ремонтно-восстановительный батальон.

   Полигоны были задействованы практически круглыми сутками. Оттачивалось взаимодействие и боевое мастерство солдат и офицеров.

 Почти весь летний период мы принимали участие в различного рода учениях. Жили в полевых условиях, перемещались на местности, меняя временную дислокацию. Где-то в середине августа месяца поступила команда на выдвижение походными колоннами в заданный район. Для танковых подразделений были обозначены конкретные места.

 

 

 

 

 

 

 

  Формирование танковых колонн 11-й гв.танковой дивизии.  

   В этот же период соединения часто стали посещать с проверками представители Генерального Штаба Минобороны СССР во главе с Министром Маршаллом А.А. Гречко. Даже среди солдат шли разговоры о том, что будем выполнять боевые задачи в Чехословакии.

 

 Министр Обороны СССР Маршал Гречко А.А.в сопровождении Главнокомандующего ГСВГ Маршала Кошевого П.К. посещает с инспекцией гарнизоны Группы войск.

   20-го августа 1968 года командиры всех степеней докладывали командованию о готовности войск к длительным маршам.

 

 Маршал Кошевой П.К. проводит инструктаж с доведением боевых задач командиру 27-й гв. мотострелковой дивизии генералу Сторч Н.В.

 Затем была объявлена тревога, построение в лесу на видимом расстоянии от наших палаток. В спешной обстановке был объявлен приказ на выполнение интернационального долга и проведен инструктаж, предупреждения и конечно вопросы взаимозаменяемости при развитии самых плохих обстоятельств на марше. А также при следовании через населенные пункты.

 Поступила команда получить боеприпасы…

   Мы прошли все дороги, испытания в окружении беснующихся толп людей. Сегодня уже нет смысла говорить о раненых, разбитых и сожженных автомобилях, душевной боли – когда в тебя плюют и стреляют.

   Наша 11-я танковая находилась в самой гуще событий, -  это Прага и близлежащие города, и другие населенные пункты.

 

 

 

  Выполнение боевых задач артиллеристами 841-го полка в ходе операции «Дунай». ЧССР, август 1968 год, район Праги, ПВД – лес.   

  После стабилизации обстановки и образования Центральной Группы войск, основные соединения и части начали выводить из Чехословакии к местам постоянной дислокации.

   В г.Карл-Маркс-Штадте подразделения нашей дивизии граждане ГДР встречали с цветами, везде проходили митинги. Люди благодарили нас за сохранение мира. Была такая теплая обстановка, что на лицах наших солдат блестели слезы.

 

 Возвращение.ГДР, город Карл-Маркс-Штадт.

 

   Митинг, посвященный возвращению Советских войск и частей Национальной Народной армии ГДР.

  В нашем гарнизоне прошли торжественные мероприятия, которые совпали с ноябрьскими праздниками:

 

 Боевое знамя 841-го гв. Черновицкого, Краснознаменного, орденов Богдана Хмельницкого и Красной Звезды, гаубично-артиллерийского полка 11-й гв. танковой дивизии. Поставленные задачи в ходе операции «Дунай» выполнены. Командованием дана высокая оценка.

 

Спустя время командир 11-й гв. танковой дивизии Подобед Иван Романович вручит боевую награду командиру 841-го арт.полка полковнику Козину Анатолию Семеновичу. 

 Солдатам в торжественной обстановке перед строем были объявлены благодарности Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза А.А, Гречко, в том числе и мне:

                                                   

 

 

 

 

(Авт) О заботе и внимании...

Следует заметить - рядовому солдату Благодарность подписывает лично командир дивизии! 

   И сегодня, когда приближается 45-я годовщина операции «Дунай» невольно часто вспоминаешь ту пору, однополчан, наших командиров, которые нам давали путевку в жизнь.

   Зам.комдива помню был полковник Видов Александр Сергеевич, начальник штаба - полковник Кудрявцев, нач.политотдела -полковник Куницын, его зам. - подполковник Горбачев, нач.оперотдела -полковник Овчинников Владимир Иванович, нач.особого отдела - подполковник Бункин, нач.разведки - подполковник - Бородин, нач.автотракторной службы - подполковник Шапкин, нач. медицинской службы - подполковник Лайков, его заместитель - майор Алешин (трагически погиб в 1969 году), главный редактор дивизионной газеты "За нашу Советскую Родину" майор Караваев.      В оперативном отделе штаба помню майора Подгайского, старшего лейтенанта Широкого. Командиром комендантской роты в то время был капитан Быков Николай Васильевич, на его замену осенью 1969 года прибыл капитан Гусев, старшина роты Демчук Евгений Дмитриевич, командир автомобильного взвода старшина Махоткин Семен Павлович. Офицерской столовой руководил старшина Муранов (отличный специалист - кулинар), продовольственным складом заведовал ст.сержант Нарышкин.

   У меня есть контакт с бывшим командиром моего 841-го арт.полка полковником Козиным Анатолием Семеновичем, проживает в Москве.Там же проживает генерал-лейтенант Клецкин Станислав Сергеевич( начинал службу лейтенантом  в августе 1968 года в 249-ом мотострелковом полку).В Виннице проживает бывший врач моего полка Кульчицкий (имя, отчество найду в своих записях).В Белгороде проживает бывший командир автотранспортного взвода комендантской роты штаба 11-ой танковой дивизии старшина - сверхсрочник Махоткин Семен Павлович.

   Буду рад получить весточку от бывших сослуживцев, выполнивших с честью интернациональный долг.

 (Авт) К нашему общему сожалению, из беседы с супругой генерала Подобед Риммой Петровной стало известно, что Иван Романович скончался 29 сентября 2010 года.

 

Они тоже пели «Катюшу»!

                               

 

 

   Гвардии сержант запаса Колотов Борис Александрович, г. Архангельск.

 В 1968 году – гв.мл.сержант, командир реактивной установки «БМ-14», 41-го гв. отдельного реактивного дивизиона (оредн), 35-й гв.мотострелковой дивизии 20-гв.ОА ГСВГ, в/ч пп 58322.Ветеран операции «Дунай». Награжден Благодарностью Министра Обороны СССР Маршала А.Гречко за выполнение интернационального долга.

 

   

  « В мае 1968 года после окончания учебки под Ленинградом, я, в звании мл. сержант прибыл для дальнейшего прохождения службы в ГСВГ, в 20 армию, 41 гвардейский отдельный реактивный дивизион,(в/ч пп 58322),который располагался  в Дальгов, недалеко от Олимпишесдорф. Я был назначен командиром БМ-14.В июне начались регулярные выезды по тревоге и отработка различных нормативов. Эти "репетиции" проходили почти каждую неделю. Уже в это время на политинформациях  и политзанятиях постоянно обсуждались события, происходящие  на территории Чехословацкой Социалистической Республики.

 И вот, в один из июльских  дней, поднятые по тревоге, мы двинулись по непривычному для нас маршруту. Обычно, как утверждали старослужащие ребята, путь следования многие знали наизусть. Дороги на артиллерийские полигоны были изучены. Здесь же мы двигались другим путем.

 В течение месяца дивизион продолжал находиться в лесу, неподалеку, как мы потом узнали, от чешской границы. Жизнь шла своим чередом. Построения, регулярные занятия по специальной, боевой и политической подготовке. Естественно, ни дня без спорта. Жили порасчетно в  укрытиях, сооруженных из индивидуальных плащ-палаток. По вечерам показывали советские кинофильмы, в основном по военной тематике. Все чаще на занятиях  и политинформациях темой изучения становилась Чехословакия: ее география, история, положение в современном мире.

 Большой резонанс вызвало письмо 99 рабочих завода "Авто-Прага" в газету "Правда". Было очевидно, что люди озабочены судьбой своей страны. На политзанятиях также обсуждали итоги совещаний братских партий в Чиерне-над-Тиссой, Братиславе.

  Между собой мы начали поговаривать о неизбежном походе в Чехословакию. Похоже об этом думали и наши офицеры. Все чаще с нами в курилке появлялся "контрик". Так мы называли офицера-контрразведчика, пожилого  капитана, которого раньше, на зимних квартирах, мы и не видели. Он подолгу беседовал с нами о положении в мире, событиях в ЧССР. За несколько дней до главных событий нам был показан американский(!) фильм"Спартак". Также перед воинами с большой концертной программой выступил ансамбль песни и пляски ГСВГ.

 И вот,20 августа, вечером было объявлено срочное построение, на котором командир дивизиона гв.п/п Алаев зачитал боевой приказ о походе на ЧССР.В течение часа были выданы дополнительные патроны к автоматам, боевые гранаты и индивидуальные перевязочные пакеты. Самое же главное, что поразило нас, это была команда расчехлить установки и зарядить все 16 стволов боевыми снарядами. Такого не было со времен Великой Отечественной войны, чтобы Боевая Машина на марше шла  заряженной и расчехленной.

 

  Нам было объявлено, что в случае какой-либо поломки автомобиля расчет пересаживается на другой, а неисправный  сталкивается в кювет, дабы не образовалась пробка. По лицам ребят можно было понять, что здесь уже не до шуток.

   По общему сигналу колонна стала выдвигаться из леса. В воздухе стоял сплошной гул. Это на шоссе  выходили другие воинские части. Впереди нас шла танковая колонна. Скорость, в отличие от той, к которой мы привыкли, двигаясь на ученья, была намного выше. Проезжая через населенные пункты ГДР, мы видели удивленные лица немцев. Минут за пятнадцать до границы по цепочке прошел дополнительный инструктаж о боевой готовности и о применении оружия. Говорилось о том, что применять  оружие  следует только в ответ на выстрел. И то если он произведен не из толпы.

 Границу проходили на удивление спокойно. Шлагбаумы были подняты. Стояло несколько советских БТР и группа военнослужащих. Спустя некоторое время колонна стала подниматься в горы. Шли по серпантину. Справа отвесная стена, слева-пропасть. Если мне память не изменяет, это были Рудные горы. Почему-то вспомнились фильмы о войне, когда двигающаяся колонна останавливается в горах у преграды из спиленных деревьев, а сверху их поливают свинцом партизаны.

 В эту ночь       Впервые  ощутили "гостеприимство", когда проезжая какой-то городок около трех часов ночи, на нашу машину бросилась группа  молодых, как показалось, пьяных людей. Они что-то громко кричали и бросали камни. Подобное повторялось неоднократно и днем.

  Самое неприятное началось утром, когда все  динамики на улицах населенных пунктов Чехословакии начали говорить об оккупации страны. Везде были приспущены флаги ЧССР, украшенные траурными лентами. По ходу движения нашей колонны  плотными рядами стояли  чехословаки, и, кто как мог, выражали свой гнев. В нас летели камни, бутылки.

  Отмечу ,что расчет БМ сидел открыто, под стволами, никакой защиты, кроме каски не было. Ребята уворачивались от " обстрела" кто как мог. Для того, чтобы встать на постоянное место, пришлось дважды менять позицию. После того, как прозвучала команда "К бою!", дивизионной разведкой, руководимой гв. ст.лейтенантом Малининым, были даны  цели, на которые были наведены установки.   Это были, как я помню, здания ЦК КПЧ, Правительства, Министерства обороны  и  другие важные объекты.                По-видимому, место дислокации было выбрано не очень удачно. Сзади огневой позиции проходила линия железной дороги, и, из проходящих вагонов электричек постоянно летели какие-то предметы. Ночь прошла очень тревожно. Все небо над Прагой высвечивалось трассерами, вспышками ракет. Слышались одиночные выстрелы и пулеметные очереди. На низкой высоте с ревом барражировали наши МИГи.    В эту ночь спать не пришлось никому. Созданный отряд заграждения с трудом сдерживал беснующиеся толпы.

  Следует отметить, что в основном это были молодые парни, но управляемые отдельными людьми в возрасте, которые подстрекали их.

  К этому времени у нас заканчивалась питьевая вода. Для пополнения запаса к водоколонке на цистерне ехать пришлось группе автоматчиков. Но поступила информация, что вода отравлена. Кстати, об этом сообщил пожилой чех. Пришлось искать другой источник.

  Через несколько дней поступил приказ о смене огневой позиции И снова мы на марше

Двигаемся днем, поэтому мощно ощущаем все "прелести гостеприимства". Все стены домов, заборов исписаны надписями на русском языке: "СССР-фашисты", "Идите домой!", "Советский цирк в Праге" и т.п.

 

  На наши машины летят кучи листовок с антисоветской пропагандой. Когда проехали через какой-то населенный пункт, попали под обстрел с двух сторон дороги.

  Все указатели населенных пунктов, названий улиц, автотрасс были преднамеренно разбиты или уничтожены. В какой-то момент несколько машин технических служб отстали от колонны. Их тут же окружила многочисленная толпа местного населения. Все они были агрессивно настроены: пытались открыть дверцы автомобилей, открутить крышки бензобаков, прокололи два колеса. И только, благодаря двум нашим танкам, пришедшим на помощь, удалось избежать более тяжких последствий. Правда, пострадал один из бойцов, которому камнем разбили лицо.

 Тогда мало кто обращал на подобное внимание. Главное было не попасть под обстрелы из автоматического оружия.

 

 

 

    

    

 

 

   Несмотря на ранения, нельзя бросить командира. …

 Через несколько минут вновь возникла угроза повторного нападения…А в кузове боеприпасы.

 

 

  

 

 

 

 

   На месте новой дислокации дивизиона вновь прозвучала команда "К бою!" И, вновь установки были наведены на определенные цели. А находились мы в районе Небушице, недалеко  от аэропорта Рузине. Для нашего прикрытия и боевого хранения в район позиций подошли танковые экипажи.

 

  Только успели выставить посты заграждения, как  из кустов появилась группа людей, человек пятнадцать.Как оказалось это были студенты, работающие в саду на уборке. Вели себя они очень агрессивно, показывая явное неуважение к советским воинам. Ценой неимоверных усилий удалось успокоить  эту толпу. Мы, простые солдаты, спокойно им объясняли  для чего пришли, какие наши цели и задачи.

 И такие встречи в первое время проходили ежедневно. Устраивались настоящие дискуссии. А солдаты наши были весьма подкованы в политических вопросах Все-таки сказалась работа замполита дивизиона гв.майора Ваулина Вспоминаю об этом с огромной гордостью Каждый солдат знал политическую обстановку в Чехословакии на пять с плюсом.  Так, на одной из таких дискуссий  местные жители с удивлением слушали весельчака  Отари Хихадзе из грузинского села Диликаури, который на ломаном русском рассказывал о том, как  в 13 веке  черниговская княгиня Кунгута стала женой чешского короля Пржемысла. А далее об Я.Гусе и Я.Жижке. Одним словом, братья-славяне. Многие чехословаки не верили, что с ними дискутируют простые солдаты. Нет, говорят, это переодетые офицеры, политработники.

 Так получилось, что в ЧССР я вступил в члены ВЛКСМ. Прием проходил в штабе 35 дивизии, в палатке. В заявлении так и написал, что хочу быть в первых рядах борцов с контрреволюцией. На комсомольский билет пришлось фотографироваться в полевых условиях, на фоне развернутой простыни.

 Наступила осень. Ночи стали дождливыми, холодными. В палатках были установлены «печурки-буржуйки». Умываться по утрам приходилось ледяной водой. Но, ничего, никто не заболел, все выдержали. В первых числах ноября стали готовиться к маршу домой, в ГДР. 7 ноября проходило торжественное собрание, посвященное Октябрьской революции, на котором присутствовали и приглашенные местные руководители КПЧ. После официальной части был дан концерт армейской самодеятельности и праздничный ужин.

  Уже было объявлено об образовании Центральной Группы Войск. Какие-то части оставались на территории Чехословакии, какие-то отправлялись домой, к месту постоянной дислокации. К маршу домой мы готовились творчески. Все установки были разряжены и зачехлены. На борта автомашин прикреплены флаги стран-участниц Варшавского договора, а также лозунги и транспаранты.9 ноября прозвучала команда "Вперед!". На одном  из домов, неподалеку от границы, висел плакат: "Спасибо Вам! Не уходите!". На территории ГДР, начиная от самой  границы, вдоль автострады ,стояла сплошная стена населения. Следует сказать, что весь марш проходил только в дневное время. Все улыбались, махали головными уборами. Наши машины были усыпаны  цветами, конфетами, пачками сигарет. По прибытии в гарнизон состоялся советско-немецкий митинг.  Каждому воину от местных властей был преподнесен небольшой подарок.

  Приближается 45-я годовщина операции «Дунай». Самому младшему из нас уже за 63. Непонятно только, почему нас не хотят признать участниками боевых действий. Где вы теперь, воины-интернационалисты? Вспоминаю офицеров, командира дивизиона подполковника Алаева, замполита майора Ваулина, комбатов ст.лейтенантов Сухоручко, Вященко, Сосовского.А мои друзья? А. Черкасский и В. Стеценко из Полтавы, Н.Врагов из Чернигова, О. Хвастин  и Г. Никитин из Питера. В.Смолькин из Правдинска, Н. Лаптий из Пензы, В. Столяров и Ф. Кисель из Бреста? Отзовитесь.

 

                                                                Как и тогда: «Никто кроме нас!»

                                              Ефрейтор запаса Сазонов Александр Васильевич, г. Таганрог. 

     

 

  

  В 1968 году – ефрейтор, разведчик-сапер 143-го отдельного инженерно-саперного батальона 7-й гв. Воздушно-десантной дивизии ВДВ СССР, в\ч 32553. Награжден Благодарностью Министра Обороны СССР, Маршала Гречко за выполнение интернационального долга. 

 

 

 

 

  

   Справа  Сазонов Александр, слева Кожаров Георгий. Вместе призывались и вместе возвращались на Родину в отчий дом после выполнения боевых задач, выполняя интернациональный долг.

   Не так давно мы отмечали День Воздушно-десантных войск, и не так уж много времени разделяет нас от другой даты – 45-летия операции «Дунай». Мне эта дата очень дорога, в первую очередь потому что мне довелось принимать участие в операции «Дунай» в 1968 году, по оказанию интернациональной помощи чехословацкому народу от происков и сил контрреволюции.

  Практически с первых дней службы в 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии началась интенсивная подготовка и в последующем, становление как солдата, воздушного десантника. Без физической подготовки, выносливости в этом роде войск служить невозможно. И мы со временем становились такими. Основную часть составляла боевая подготовка – прыжки по ночам с парашютами и оружием, иногда с техникой и снаряжением. Была и своя специфика по воинской специальности по водолазному делу, разведке и минированию, а  также разминированию. Иногда казалось, что интенсивная подготовка давала себя знать, действия доходили до автоматизма. Но на первый взгляд такое мнение было ошибочным, поскольку с каждым прыжком, боевой стрельбой, рукопашным боем, погружением в водные препятствия, минированием, и все эти действия на время, скорость и с расчетом на безошибочность, - выявлялись недостатки. Задачи ставились более сложные и ответственные. Это сознавал каждый из нас.

   В одном призыве служили ребята из Таганрога в нашей 7-й ВДД, а также Кундрюков Анатолий из Белокалитвенского района и Коломейцев Николай  из Каменского. Так что среди земляков было нескучно, да и некогда было скучать.

  Нашей выучкой постоянно руководил заместитель командира батальона по парашютно-десантной подготовке гвардии майор Жирков. В этом деле он был асом, воевал во время Великой Отечественной  войны в войсковой разведке и десантах, участвовал в боевых действиях в период операции «Вихрь» в Венгрии в 1956 году. Для нас он был, как говорят в народе, «как отец родной».

  Командиром взвода у нас был старший лейтенант Архипов, который был очень подготовленным офицером и потому пользовался уважением среди солдат. Мне неоднократно приходилось с ним погружаться с боевым снаряжением  и выполнять задачи в условиях, приближенных к боевым.

  

                              Справа – ст. лейтенант Архипов, слева ефрейтор Сазонов после погружения и проведенной разведки.

   Замполит неоднократно выступая перед личным составом батальона, информировал нас о международном положении. И мы знали, что обстановка в Чехословакии может выйти из-под контроля. На тот период начались расправы с мирным населением со стороны контрреволюционных элементов.

  20 августа 1968 года несколько раз объявлялась боевая тревога, мы в это время уже были расположены в запасном районе и жили в палатках. К вечеру поступила команда получить оружие и боеприпасы. Вся наша амуниция была при нас. Во второй половине дня мы вновь прибыли на автомашинах «ГАЗ-66» в район аэродрома, где неподалеку стояли нам знакомые десантно-транспортные «АН-12». Оружие сложили в пирамиды  с назначением  ответственных. По команде занялись проверкой снаряжения.

   

  Автомашины и другую технику, снаряжение начали грузить  в самолеты. И через некоторое время нам объявили, что будем вылетать в Чехословакию.

   Через полтора часа  у офицеров в планшетах уже были карты. Но что было непонятным, что будем вылетать без парашютов.

   Вечером, вернее в ночное время, вновь объявили тревогу, на этот раз настоящую. Мы опять оказались на аэродроме, погрузка прошла нормально. Затем вылетели. Через какое-то время началась гроза, шел сильный дождь.

   Приземлились в аэропорту Рузине на рассвете. В первую очередь необходимо было произвести разгрузку техники и боеприпасов. Всё это пришлось делать, не выключая двигатели самолетов.

  Первая команда поступила срочно выдвинуться  в район редакции «Руде Право», которая была захвачена контрреволюционерами. Нами частично был задействован гражданский местный транспорт.

   Преградами для проезда были массы людей. Но все обошлось благополучно. Правда, в одном месте, когда ехали по Праге, нашу автомашину остановили люди с чехословацкими флагами и транспарантами, и не давали возможности двигаться дальше. Старшим у нас был ст. лейтенант Архипов, который пытался их успокоить, но получил удар в лицо, затем из толпы раздались выстрелы. Мы были вынуждены сделать несколько коротких очередей вверх. После этого толпа расступилась и нам дали возможность проехать дальше.

   В других местах также была слышна стрельба и в небо уходили нити трассирующих пуль. Везде была неразбериха и беспорядок.

   Через трое суток мы возвратились в район аэропорта, где уже находились и прибывшие  солдаты Болгарской Народной Армии.

   В последующие дни мы по командам выезжали по указанным объектам, где изымали оружие и боеприпасы к нему из тайников в административных зданиях учреждений и министерств. Грузили его и вывозили под сопровождением и усиленными группами, иногда с танками и БТР на специальное складирование. Среди оружия было много автоматического, а также винтовки, пистолеты и боеприпасы иностранного производства.

   Однажды по приказу командира мы выехали в расположение тюрьмы, откуда по сообщению наших разведслужб работали подпольные передатчики и были запеленгованы. В связи с тем, что проникнуть на территорию было невозможно, пришлось совместно с танкистами вынести ворота. В результате были задержаны два человека с радиопередающими устройствами, а также изъяты листовки в мешках. Таковы были наши будни. В ряде точек и на объектах мы несли боевое дежурство.

 Перемещение по городу к новому объекту. Сазонов, солдаты из разведывательно-водолазного взвода. ЧССР, Прага, октябрь1968 года.

 

         Справа А. Сазонов, слева – старшина 2-й роты С. Гричук, возле Посольства СССР. ЧССР, Прага, октябрь 1968 года.

 

                                    Во дворе Посольства СССР (возле фонтана). Гричук С., Сазонов А. с сослуживцами.

         А еще через время нас вывели дальше в окраинную часть Праги.

 

        В центре: и.о. комбата капитан Семенчук А.И. Второй справа-налево: зам. командира майор Жирков и солдаты нашего батальона. ЧССР, район Праги, сентябрь 1968 года.

            Когда наступила осень, стало прохладно. Нас стали готовить  к возвращению в Союз на «зимние квартиры».

 

Последние часы перед вылетом на Родину. В первую очередь необходимо привести в порядок оружие. Второй справа налево: А. Сазонов. ЧССР, ПВД – лес в районе Праги. Ноябрь 1968 года.

   После выполнения поставленных задач мы все организовано вылетели в Союз. Нам всем была объявлена Благодарность Министра Обороны СССР Маршала Гречко А.А. за выполнение интернационального долга, чем я и мои однополчане – ветераны операции «Дунай» очень гордимся.

 

 

                                                   ... Должна работать связь - закон такой...

    

 

 

 

 

    Кляпетура Сергей Петрович г.Моздок, Северная Осетия. В 1968 году гвардии рядовой, радиотелеграфист радиостанции "Р-118БМ",150-й гв. ОБС  128 гв.МСД , 28 армейский корпус  ПрикВО, вч 23663. Награжден Благодарностью Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза А.Гречко за выполнение интернационального долга.

 

 

 

 

 

  

   Слева Кляпетура С.П.,справа  однополчанин Мытарев .Фото после боевого ночного дежурства в сети на радиостанции "Р118БМ".

    В составе Гвардейского отдельного батальона связи  в 1 час 47 минут 21 августа 1968 года мы пересекли границу с ЧССР. Наш батальон входил в состав 128-й гвардейской мотострелковой дивизии и дислоцировался в г. Мукачево.  В ЧССР входили через гор. Чоп.

  С марта по 20 августа 1968г. у нас проходили учения, отрабатывались нормативы по воинским специальностям, боевая учеба не прекращалась и в летний период. 20 августа 1968 года  начальник штаба  майор Белоиван,когда уже стемнело, в полевых условиях  проводил инструктаж по предстоящей миссии наших солдат по оказании помощи Чехословацкому народу от сил контрреволюции. Было объявлено  о начале проведения  операции "ДУНАЙ".Спустя некоторое время мы получили боеприпасы- полные боекомплекты для ведения боевых действий с вооруженными террористами,направленными на территорию Чехословакии для вооруженного государственного переворота. Их переброска проходила постепенно под видом и документами туристов.

 Представители контрреволюции заранее в большом количестве, под патронажем  ЦРУ подготовили схроны с различным вооружением, боеприпасами, взрывчаткой, и тд. В назначенное время эти контрреволюционеры должны были использовать оружие находящееся в тайниках и схронах.

  Но планам НАТО в части размещения ракетных баз вблизи Чехословацкой границы (тем самым приблизившись и к западным границам СССР) не суждено было сбыться. Войска Варшавского Договора завладев инициативой опередели боевые порядки их войск, которые принимали участие  в учениях приближенных к боевой обстановке на территории ФРГ и приближались к границам ЧССР.

 

 " кого я помню - в верхнем ряду- крайний слева - Кикнадзе (Грузинская ССР),второй слева направо - начальник радиостанции сержант Шидловский; третий Новиков (Краснодарский край), четвертый Мытарев (Ставропольский край). В центре командир взвода лейтенант (?) был призван из запаса .

Крайний справа - Шнайдер (Казахстан). Второй справа налево - Ярош (Украина), третий - Кляпетура ( Ставропольский край).

В нижнем ряду  крайний справа - водитель радийной автомашины по имени Равшан (Узбекистан). В центре Игнатьев. Чехословакия, октябрь 1968 года, в 120-ти км от Праги. В районе жд станции Шеветин".

  

  Задача артиллеристов тоже была выполнена . Последнее приготовление перед погрузкой орудий в эшелон для следования в ГСВГ к месту постоянной дислокации. Получился памятный снимок солдата - артиллериста Шарюк Владимира Федоровича (из города Великие Луки).Чехословакия, ноябрь 1968 года.

    Наш батальон поддерживал связь со штабами Армии,Округа,полков,батальонов и другими   группировками войск Варшавского договора. Принимали участвие с другими подразделениями по изьятию схронов с оружием,поддерживая их связью. Моя  служба проходила  на радиостанции "Р-118БМ",которая была установлена на автомобиле ЗИЛ-157, на нем я проехал от Мукачево до Шеветина (ЧССР). В состав радиостанции входил экипаж из четырех человек: начальник радиостанции, старший радиотелеграфист, радиотелергафист и водитель.  При передвижении по дорогам  ЧССР  на рассвете в районе   примерно в районе за г. Чьерне-над-Тисой на рассвете 21 августа 1968 г. нашу колонну обстреляли неизвстные. Водитель умница, мы его звали  Равшан (узбек), увел машину в безопасное место, мы ответили тем же. Подобные случаи были не единичными. Бог миловал, спасибо ему, остались живы!!!  Но свой интернациональный долг мы выполнили с честью.

  Прошло с той поры много лет. Даже не верится. что сравнительно через короткое время уже исполнится 45 лет операции "Дунай". Мы по жизни общаемся с ветеранами- непосредственными ее участниками. проживающими в селе Кизляр Моздокского района Республики Северная Осетия - Алания: Закороев Яроги Хусейнович (1946г.р.) , 224-й гв.мсп 27-гв.МСД 1-я гв. ТА ГСВГ, вч пп 58464; Аскеров Дрес Ахметович(1946 г.р), вч 24128 (в Союзе, ЧССР - вч пп 34780- штаб 38-й ОА ПрикВО, пункт временной дислокации в Тренчине; Гулаев Рашид Висингереевич (1947 г.р.), вч 54391 - (в ЧССР), 1097-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион  (38-ОА),ПВД - Курживоды; Гулаев Магометгерей Висингереевич (1949 г.р) вч пп 58639 - 23 тп 9 тд, 1-я гв. ТА ГСВГ, ПВД- Хотешов.

 Может отзовутся их однополчане ... 

 

С белой полосой в составе Прикарпатского фронта

   Юрий Мухажевич Ивазов, в 1968 году рядовой,  в/ч 69606, 164-м гвардейский мотострелковый полк, 30-й гвардейской мотострелковой дивизии Белорусского военного округа, который дислоцировался в городе Волковыске, Гродненской области Западной Белоруссии. Командирами полка были полковник Панов, затем подполковник Ратников, секретарем парторганизации полка  все это время был майор Жуков.

  Службу проходил в третьем батальоне третьей роты под начальством командиров: батальона - майора Шпак, роты - капитана Кунда.

  Часть подняли по тревоге 4 апреля 1968 года, и полк передислоцировали в Закарпатье между городами Чоп, Ужгород, Мукачево в горной местности.

  В 3 часа утра 21 августа 1968 часть подняли по тревоге, и мы пересекли государственную границу Чехословакии.  

  Скорость движения по маршруту была высокая, была команда не останавливаться, а в случае поломки или неисправности техники, ее оставлять на месте, и всем двигаться дальше. В начале движения по маршруту люди нам рукоплескали, на лицах людей была радость, и они с надеждой смотрели на нас. Вскоре, по мере продвижения, отношения изменились, люди стали более суровые, и появились лозунги «Ваши отцы и деды освободители в 1941-1945 годах, а вы оккупанты», кидали камни.

  В Кошице, на узких улочках народу было много, некоторые молодчики   на поворотах умудрялись стучать по капотам наших машин. Машины мотострелкового полка  сопровождали танки, за которыми мы чувствовали себя более безопасными, вызывали опасения со стороны контрреволюционных элементов.Нам не понятна была злоба граждан Чехословакии, так как мы считали своей миссией защиту социалистических завоеваний на их же благо. 

  Потом нам сообщили, что в районе Кошице пострадал персонал медсанбата, который ехал в арьергарде. Нападавшие на солдат причинили им ранения, вытаскивали водителей из автомашин и пускали под откос технику. Нас сдерживала команда не поддаваться на провокации.

  В городе Зволене полк участвовал в блокировании зенитного полка и лётной части. В  городе Римавска-Собота нам поставили задачу блокировать автобат Чехословацкой народной армии.

  Для взятия объекта были задействованы 4 танка, артиллерийский расчет из 3 орудий и система ПТУРСов. С воздуха операцию корректировали, наземные подразделения получали команды на продвижение танков и пехоты. Продвижение затрудняла пересеченная местность, на подступах был глубокий противотанковый ров и несколько рядов колючей проволоки.

  Мы, стрелки, по всему периметру окружили указанный объект. Наша задача заключалась не допустить прорыва личного состава из части. Мы были экипированы по требованиям военного времени, в касках, снаряжены саперными лопатами на случай рукопашного боя, у каждого было по 120 патронов к автомату Калашникова, готовы были отразить и химическую атаку.

  После 6-ти часового ожидания и продвижения на некоторое расстояние, курсировавший в воздухе вертолет произвел посадку в части чехословацкой армии. Мы были в тревожном ожидании и боялись за жизнь тех людей, которые оказались на территории части. Чувство сопереживания усиливалось каждую минуту. Как потом выяснилось, этим бесстрашным человеком был командир 164-го гвардейского мотострелкового полка и его штаб. Через 10-15 минут поступила команда выступить для занятия территории части, и всё пришло в движение. К счастью, оружие применено не было.

  Примерно на расстоянии одного километра мы оцепили по всему периметру это подразделение, и начали заходить. Въехавшие в расположение части интернировали солдат и их место занял батальон автомобилистов. Этой операцией руководил командир полка Ратников и командир батальона Шпаков.

 Наш мотострелковый полк остановился в 5-ти километрах от города Римавска-Собота. Прочесали лесной массив и прилегающую местность. Вокруг расположения прочистили 7-ми метровую полосу отчуждения для видимости, разбили палатки и в лесных условиях жили до 13 ноября.При этом по приказаниям командиров выполняли боевые задачи в районах населенных пунктов. В некоторых местах изымали оружие и боеприпасы.

 

   В окрестностях города Римавска Собота, сентябрь 1968 года, в/ч 49115.Третий слева направо Николай Кузьмин (БССР).Крайний справа водитель санитарной машины Ренат Ибрагимов (Узбекистан). 

  В условиях военного времени 164-й гвардейский мотострелковый полк вошел в состав Прикарпатского фронта под командованием генерал-полковника Бисярина В.З., а полку дали условный номер 49115. В условиях повышенной боевой готовности мы простояли там более двух с половиной  месяцев. И в ноябре мы маршем двинулись на запад и заняли расположение стрелковой части в городе Йелшава. Там и продолжил службу в составе войск вновь образованной Центральной Группы войск.

  Войсковая часть 49115. На снимке слева направо: мл. лейтенант командир 1 взвода Бондарчук,    командир 3 взвода 3 роты 3 батальона  - Золотарев,  командир роты капитан Кунда, мл. лейтенант командир 3 взвода Жуков. Временное место проживания  офицерского состава , ЧССР,ноябрь 1968 года.

  Построение перед постановкой боевой задачи (войсковая часть 49115) в районе Кошице сентябрь 1968 года. В строю военнослужащие мобилизованные из запаса и призванные на службу перед вступлением в Чехословакию. Второй справа врач полковой медицинскоц службы ст. лейтенант медицинской службы Халмыков Юрий Николаевич из Карачаево-Черкесской республики; следующий санитар Стрельников Анатолий из Сибири, Лешкевич Николай, водитель санитарной машины (Барановичи). Второй ряд первый слева Мираб Махатадзе из г. Гори Грузинской ССР.

  Следует отметить, что она отличалась от условий в Белорусском военном округе. Хотя служба в мотострелковой части никогда не считалась легкой, но здесь совершенствовали боевую выучку и днем и ночью. В условиях, приближенных к боевой обстановке, за время моей службы погибли мои однополчане: Михайлов Алексей, сержант полковой медицинской службы, и с 3-й роты сержант Старовойтов. Возможно, что в нынешнее время этим трагическим случаям придали бы иную оценку, а тогда просто позабыли.  Видимо секретность, и доля успеха бескровной операции, одержали верх над чисто людскими болями.

                                          

                 И вот в ноябре 1969 года наступил «дембель». ЧССР, Центральная Группа войск. Крайний слева – Ю. Ивазов.

 

                                                                      Командир орудийного расчета

  

 

Старший сержант запаса Гутов Ибрагим Хаутиевич, Кабардино-Балкарская Республика .

В 1968 году сержант, командир орудийного расчета, 1052-го гаубичного артиллерийского полка 20 ТД СГВ, в/ч пп 12255.

 Пункт постоянной дислокации части находился  в городе Свидница  Польской Народной Республики. Награжден Благодарностью   Министра обороны СССР А.А. Гречко согласно Приказа №242 от 17 октября 1968 года за участие в операции"Дунай".

  В преддверии к Чехословацким событиям, полк находился в полевых условиях недалеко от границы с Чехословакией в районе Елена Гура.

  Днем 20 августа 1968 года было построение, на котором выступил  генерал из Северной Группы войск и вкратце охарактеризовал политическую обстановку.

  Командир батареи капитан Боровой дал последние наставления перед маршем. Вечером собрали сержантский состав и нас дополнительно проинструктировали и вручили каждому старшему машины маршрут движения, где конечной точкой был обозначен город Ческе-Будеевице.

  В этом списке были помечены города, где надо было соблюдать особую бдительность и где надо быть особо осторожным. Согласно наставления, останавливаться и задерживать колонну было нельзя. Если какая-то машина выходила из строя, нужно было оттеснить её в кювет, а орудие прицепить к свободной машине, а таких было несколько на батарею, и ехать дальше.

  На границе пограничников не было. Как потом стало известно, их просто стоящие рядом польские пограничники  ко времени «Ч» успели обезоружить и запереть.

  Города Фридланд и Пардубице мы проехали рано утром и горожане не особо отличали войсковое учение от боевой операции и поэтому относились как-то безразлично. С продвижением на юг, людей в черном и с недовольной гримасой становилось больше. Первые плакаты: «Убирайтесь из Чехословакии», «Мы за Дубчека» мы увидели уже с рассветом. Потом я понял, какую непростую задачу мы выполняем. На маршруте я убедился, что мы не объезжали города, а ехали по центральным улицам, демонстрируя мощь войск Варшавского договора.

  Третий орудийный расчет, командиром которого я был, включили в командирскую походную заставу. Ехал я в кабине с водителем, а расчет на кузове. Мы были в голове колонны: 5 или 6 экипажем и имели возможность наблюдать за действиями головной команды. Водителем тягача «Урал-375» был выходец из Украины по фамилии Воробей. Мы себя считали старослужащими (мне было 21 год), а он был осеннего призыва, и ему не было еще 19 лет. По прошествии  времени,  я не перестаю удивляться его стойкости, с которым он вел машину, несмотря на молодость. За время движения, а ехали мы почти сутки без отдыха, у него на лице не было следов усталости или уныния.

   Рядовой Воробей был шестым ребенком из многодетной семьи. Совершенно мальчишка, а вел машину как возмужавший мужчина. Движение на большой скорости и частое переключение педалей были сопряжены с  перегревом агрегатов. Педали переключения были настолько горячими, что сапоги у водителя потели, и он на босую ногу переключал педали, при этом шутя говорил: «Ибрагим, это чтобы я не уснул, щекотно делаю ногам».  Я иногда присматривался за тем, чтобы он не уснул за рулем, но через некоторое время убедился, что водитель был стойким и не из робкого десятка. 

  Перед въездом в город Ческе-Будеевице пришлось вынужденно остановиться. Более двух тысяч человек преградили нам работу, рядом стояли их машины - не менее 1000 едениц. Решительность противостоять продвижению войск в город Ческе-Будеевице, можно было увидеть невооруженным глазом – все они были сумрачны и что у них за пазухой никто не мог предугадать. 

   Полковник, который ехал в головной машине, подошел к группе людей, которые стояли рядом и начал вести переговоры. По жестам и мимике мы понимали, что разговор не простой. Запомнилось, как тот вертолет, который все время курсировал над нами по маршруту, приземлился, оттуда вышел в синем спортивном костюме в белых кроссовках молодой спортивного телосложения человек и вручил пакет полковнику. Полковник вскрыл пакет и сразу скомандовал «Отбой поход», и мы по линеечке в ряд поставили технику. Потом мы подошли к людям и стали вести дискуссию о нашей миссии. До 20 часов мы общались с чехами, вели непростой диалог. Их позиция была неизменной: - почему вы вмешиваетесь в нашу жизнь? А наши аргументы были просты - мы потеряли в Отечественную войну тысячи советских солдат за освобождение их страны, и нам не безразлична судьба Чехословакии, в чьих руках окажется. Мы их убеждали, что если бы мы опоздали, то наше место заняли бы войска НАТО, а мы по духу и нравам, ближе друг к другу. У людей было много антисоветских плакатов, листовки. Одну из таких листовок, написанную на 15 языках союзных республик СССР мне передали. Там призывали советских солдат -   убейте своих командиров и езжайте домой.

                                         Другие же листовки более гуманно призывали к возвращению домой: 
 

                    Листовка на 5-ти языках в адрес оккупационных войск.

     «Возвращайтесь домой! Весь люд Южно-Чешского края, независимо от партийной принадлежности, так же         как и весь народ Чехословакии полностью поддерживает правительство во главе с Председателем                           Правительства Черником и Председателем Народного Собрания  Смрковским.

     Вы нарушили суверенитет ЧССР.

     Возвращайтесь в свои страны, в свои дома, в свои семьи.

                                                                                                                                        Народ Южно-Чешского края».

  Там же мне вручили газету Южно-Чешского краевого органа ЦК КПЧ, специально выпущенную 21 августа 1968 ко дню начала ввода войск. С каждым часом я воспринимал знаковость нашей миссии, и что борьба идеалов не на шутку. 

    Практически во всех статьях говорилось о положении в стране - ЧССР, ее оккупации. Публиковались воззвания рабочих организаций по строительству  дорог и других предприятий, заводов и фабрик, настаивающих на немедленном выводе войск стран Варшавского договора из всех городов и населенных пунктов Чехословакии.

   На собраниях рабочих звучали призывы против оккупации и с требованиями  убрать войска стран Варшавского договора.

   Повсеместно проявлялось недовольство действиями войск, вошедших  в ЧССР.

   Вместе с тем, в ряде статей население было ориентировано на цивилизованный порядок протеста.

 

«Обращение

к районным Комитетам Народного Фронта Чехословакии по Южно-Чешской области.

   В настоящий момент вам как никогда раньше нужно учредить народные единицы при Президенте Республики, при народном собрании и при правительстве Черника.

  Заседайте в районах и населенных пунктах, создавайте настоящий широкий и живой фронт.

  Обращайте внимание и спокойно объясняйте заграничным солдатам, что мы не согласны с оккупацией, что мы остаемся  с народами их стран друзьями, и что мы способны сохранить порядок в своей стране сами.

  Не прерывайте нигде работу, не допускайте больших общественных собраний и неспокойного обмена мнениями. Сплотитесь и имейте общее мнение в этом деле.

  Поддерживайте все народные комитеты, сохраняйте с ними порядок, не допускайте паники.

   Государственное правление нашей страны – за демократический социализм»

  Местные органы КПЧ старались на первом этапе подготовить население, несмотря на подстрекательство контрреволюционных элементов к вооруженному сопротивлению.

 

                                                                        « Мы обеспечим границу.

        В г. Прахатице постоянно заседает представительство районного Комитета КПЧ. Из его заявления:

 «Мы предполагаем, что в ближайшие часы и в наш район войдут войска стран Варшавского договора.

 Граждане! Мы вас убедительно призываем сохранить спокойствие и порядок, т.к. мы осведомлены о том, что проявление любой, даже самой маленькой причины может привести к вооруженному противостоянию, что приведет к катастрофе. Единицы армии, милиции и безопасности  в нашем районе не получили приказа, который бы являлся причиной для возможного конфликта при вступлении войск в Прахатицкий район. (авт) - (Так далее и было, г. Прахатице находился в зоне ответственности танкового полка 20-й танковой дивизии СГВ, закрывая своими подразделениями границы  с Австрией и открытую с ФРГ, вдоль которой были сосредоточены войска НАТО).

 Если войска нашей Чехословацкой армии проезжают через населенные пункты нашего района, то это с целью обеспечения западной границы нашими собственными войсками.

 На западной стороне нашей границы пока спокойно».                                                                                                                После полуночи люди стали постепенно расходиться, а  в 4 утра нас подняли по тревоге и продолжили движение по маршруту.   На большой скорости мы заехали на военный аэродром в Ческе-Будеевице и взяли под артиллерийский прицел каждый из стоящих на аэродроме самолетов. На аэродроме мы простояли до 3-х часов дня, а затем, оставив поле танкистам, передислоцировались на плато за городом, откуда был виден весь город. Нам указали ориентиры, которые должны всегда быть на прицеле - это летная и артиллерийская части в городе. Каждому орудийному расчету указали сегменты, и каждый значимый объект всегда находился под прицелом. 

 Третий орудийный расчет на боевой позиции на окраине города Ческе Будеёвице. Крайний слева командир расчета ст.сержант Гутов Ибрагим Хаутиевич. Ноябрь 1968 года.

     В первые месяцы службы молодой солдат И.Гутов   как и многие другие однополчане не мог предполагать, что в будущем                                                             предстоит выполнять интернациональный долг в Европе.                                           

  В ноябре 1968 года  полк был выведен в место постоянной дислокации, и в тот же день мы прибыли в город Свидницу.

  В Красном городке было торжественное построение. Начальник Свидницкого гарнизона, командир ордена Ленина артиллерийского полка полковник Воронцов доложил начальнику артиллерии и войск ПВО 20-й танковой Звенигородской дивизии полковнику Большунову о завершении операции «Дунай» по защите социалистических завоевании в Чехословакии.

  Полковник Большунов от имени Министра обороны СССР А.А. Гречко объявил благодарность всему личному составу за успешное выполнение поставленных задач в операции "Дунай".

 

                                                                                  Балансир мира

  Болотоков Руслан, в 1968 году..., пп 12255,  СГВ, 1052-й артиллерийский полк,  20-й Звенигородская танковая дивизия. 

  Примерно в начале июля 1968 года полк подняли по тревоге и сосредоточили вблизи города Болеславец в лесу,  недалеко от границы с Чехословакией. Жили в палатках, днем оттачивали боевое мастерство, ночью несли дежурство. Все мы хорошо владели информацией о политической обстановке в соседнем государстве и с минуты на минуту ждали команды на марш. Это случилось 20 августа 1968 года: нам выдали по 150 патронов к автомату (3 магазина с собой, 2 - в ящике в походной машине), по 2 гранаты «груша» и по 1 противотанковой. На мобильную технику нанесли белой краской полосу по ходу движения. Нам объяснили, что это опознавательный знак для всех войск стран Варшавского договора.

  В полночь мы пересекли государственную границу Чехословакии без всякого сопротивления – на пограничном посту мы даже не заметили кого-нибудь, только шлагбаум был приподнят кем-то до конца.

  Но безмятежный ночной поход к утру уже начал будоражить: население нас встретило недружелюбно,  людей в городе Либерец было много и, все они выражали такую молчаливую мимику, как будто все это связано с трауром. Чем дальше, тем люди стали более открыто выражать свое негативное отношение к советским солдатам, на больших зданиях были закреплены плакаты, где крупными буквами были надписи антисоветской направленности: «Оккупанты, возвращайтесь домой», «Вас кто звал сюда, езжайте обратно»  и т.п.  На подступах к городу Табор была какая-то заминка в движении, это было связано с вооруженным сопротивлением, была слышна стрельба. Где-то около двух часов мы простояли на подступах к городу, а потом в обход двинулись дальше.

  Наш маршрут лежал в сторону Австрийской границы и по  ходу движения чувствовалось, насколько изменились люди, и как они враждебно смотрели на нас. При возможности они кидали в нас любые предметы, и мы парировали эти нападки уклоном влево или вправо, так как не могли нарушить приказ, запрещающий провоцировать инцидент. Но затем, когда произошли трагические случаи в результате вооруженных нападений, нам разрешили «на огонь отвечать огнем».

  Мы проявляли при этом благожелательность и сожалели о том, что благие намерения стран Варшавского договора им не понятны.

  Несли мы боевое дежурство недалеко от города Ческе-Будеевице. В первые дни пребывания в Чехословакии с полка отобрали 8 солдат, включая и меня, и во главе с начальником продснаба полка поехали  в тыл за боеприпасами. По маршруту движения  бронетранспортер, который ехал впереди колонны, был подорван на мине -  далее пришлось двигаться без боевого охранения. По пути следования мы чувствовали напряженное внимание со стороны населения, и были начеку, прикрывая друг друга. После возвращения командир полка объявил всем благодарность за проявленное мужество при выполнении задания. 

  Каждый из нас видел в операции «Дунай» ее чрезвычайное значение, как балансира мира на земле. Поэтому мы старались высоко держать честь солдата освободителя 1945 года и спустя два десятилетия после окончания войны. Интернациональный долг и воинский долг перед Родиной был выполнен с честью.

 

         На снимке после выполнения боевого задания воины-интернационалисты в ноябре 1968 года (слева направо):

Верхний ряд: рядовые Богачев, Третьяков (Ставрополь), командир 2 взвода лейтенант Самойлов, наводчик орудия Доценко (Ростов-на-Дону), второй справа Болотоков Р.  В нижнем ряду: крайний справа Устюгов из Сибири.

   Запомнилось, как для демонстрации отлаженности боевой подготовки у советских солдат перед руководством войск содружества, на соревновании было продемонстрировано не только высокое мастерство, но был перекрыт норматив Вооруженных Сил по приведению в боевое положение гаубицы Д-30 на 15-20 секунд. Это несравненно был более высокий уровень подготовки, чем в армии Чехословакии, где солдатам не возбранялась кружка пива на проходной,  и с их распорядком по выходным дням ехать к родителям. 

 

                                                        Ответственное задание майора Куприянова 

 

                                                 

   Гвардии полковник запаса Куприянов Вячеслав Николаевич (г. Волгоград). В 1968 году – гв. майор, командир танкового батальона 249-го гв. МСП, 11-й гв. танковой дивизии, 1-й гв.ТА, ГСВГ, в\ч пп 60560.
За выполнение боевых задач в ходе операции «Дунай» награжден орденом Красной Звезды, Благодарностью Министра Обороны СССР Маршала А. Гречко за выполнение интернационального долга.

                                                         

 

    «Я служил в г. Дрездене, в 249-м гвардейском мотострелковом полку, командиром танкового батальона.
  Числа 10 августа 1968 года нас разбили на три группы особого назначения. В каждой группе была одна танковая рота (ударная группа) и по мотострелковому батальону. Я, майор Куприянов, командовал 1-й группой, подполковник Столбенко – 2-й группой, и подполковник Гуменюк – 3-й группой. 12.08.1968 года все наши группы с личным составом были выведены в леса поближе к чехословацкой границе, но на территории ГДР. 18.08.1968 года нас (командиров) вызвали в штаб и поставили секретные задачи: каждому командиру изучить маршруты движения, задачу, на решение которой дается 5-6 часов на территории Чехословакии. Моя задача заключалась в продвижении по шоссе и далее по автостраде в город Прага, где необходимо взять под контроль Дом Правительства Чехословакии и его председателя товарища О. Черника. Перекрыть все телефонные связи Черника со всем правительством и войсками, исключить все его встречи с кем бы то ни было, и держать его под наблюдением до особого распоряжения. Дом Правительства взять под свой контроль и под охрану, никого не впускать.
В ходе предварительной подготовки к выполнению данной задачи, нам было известно, что О. Черник в 1945 году вступил в КПЧ и с 1949 года занялся партийной деятельностью. Поочередно занимал должности председателя Народного собрания Остравского края и секретаря краевого комитета КПЧ. С 1958 года – член ЦК КПЧ. В 1960-е годы – министр топливно-энергетической промышленности, заместитель премьер-министра, председатель Госплана. В ходе «Пражской весны» 8 апреля 1968 года назначен премьер-министром.
   Вторая группа подполковника Столбенко была направлена к А. Дубчеку, а третья группа подполковника Гуменюка – к товарищу Л. Свобода. Кроме нас там были и другие группы, о которых я информации не имею.
  20 августа 1968 года в 22.00 я получил приказ «Вперед!». В 24.00 я, находясь в танке, пересек границу ГДР, где мне был открыт шлагбаум, а вот на чешской границе шлагбаум был закрыт, и пограничники пытались остановить танки, но оружие применить не успели. Шлагбаум и перегородки были сломаны танком, и мы всей группой проследовали по установленному маршруту на Прагу.   По трассе от границы до Праги было 250 км. Пересекли границу мы в 00.20, а остановились у Дома Правительства в 4 ч. 50 мин. 21 августа. По маршруту продвижения в населенных пунктах Чехословакии некоторые местные жители смотрели на нас с недоумением, в других – пытались остановить танки, на дороги выкатывали телеги, плуги, бочки и т.п. Некоторые из препятствий были раздавлены танками, а другие, более тяжелые – мы сталкивали с дороги в сторону. 
  По прибытию в Прагу была проведена рекогносцировка, уточнены объекты. Также были предприняты все меры по обороне здания Дома Правительства и подходов к нему по прилегающим улицам. Расставлена боевая техника и рассредоточен личный состав.

 

    Утром 21.08.1968 г. в Дом Правительства ЧССР шли его сотрудники на работу, но автоматчики подход к правительственному зданию перекрыли и никого не пропускали.
                            Майор В. Куприянов – руководитель 1-й группы. Прага. 21августа 1968 г. Дом Правительства.

  Представитель Генштаба, я и заместитель по политической части майор Меркушев, находились в Доме Правительства в кабинете у товарища Черника. Часам к 11-ти 21 августа собралось много народа и стали требовать ответа за действия войск с танками и пехотой, по какому праву вошли наши войска в дружественную страну. В руках многих были чехословацкие флаги, транспаранты и плакаты с требованиями. Одно из них выглядело следующим образом:
                                     

    Я, как руководитель группы, и заместитель по политической части майор Меркушев выходили и объясняли свои действия – войска стран участниц Варшавского Договора вошли в ЧССР по просьбе чехословацкого правительства, чтобы предотвратить вторжение на территорию Чехословакии войска НАТО, которые стоят у северных и западных границ. С некоторыми ответственными сотрудниками Правительства во внутреннем дворике мы проводили беседы разъяснительного характера о нашей миссии в ЧССР.
                                                                         Второй справа – майор Куприянов.
    На протяжении трех последующих дней мы не пропускали чехословацких граждан и военнослужащих ЧНА, пытающихся пройти в Дом Правительства. 24.08.1968 г. я получил приказ, в котором было сказано, чтобы к 18.00 была подготовлена обстановка к выходу товарища Черника из Дома Правительства. Было акцентировано внимание, чтобы его внешний вид соответствовал протоколу, а когда подойдут к входу в здание три легковых автомашины, Черник должен сесть в среднюю. Сопровождающие были мне знакомы. Это были офицеры Штаба дивизии, которые увезли тов. Черника в аэропорт, посадили в самолет, который после взлета взял курс на Москву. Как развивались дальнейшие события, как его встречали, везли в Кремль, я не знаю, но информацией о том, что рейс прошел успешно, я располагал. Таким же образом были доставлены в Москву товарищи Дубчек, Сморковский, а уже на следующий день гражданским рейсом на Москву вылетел товарищ Л. Свобода, которого в аэропорту встречали члены нашего правительства.
  Так мы простояли еще два дня, затем передали Дом Правительства со всем имуществом под контроль десантникам воздушно-десантных войск.
             

А нас вывели в лес под Прагой, где мы разбили полевой лагерь. Наряду с выполнением боевых задач, проводилась спецподготовка личного состава.

 

  Крайний слева - зампотех танковой роты, крайний справа – командир полка.В центре командир 11-й гв.танковой дивизии -    гв.полковник  Подобед Иван Романович. ЧССР, ПВД-лес, октябрь 1968 года.

 

     Обследование гидроэлектростанции в районе г.Праги обеспечивающей город электроэнергией и организация ее охраны от происков контрреволюционеров. Крайний слева комбат В.Куприянов. ЧССР, август 1968 года.

       В тот период особое внимание уделялось средствам массовой информации, в том числе, боевым листкам, газетам соединений и Групп войск. Комментируя события в Чехословакии, газета «Правда» за 16 сентября 1968 года опубликовала статьи о воинах, выполняющих интернациональный долг:
                   

    Спустя месяц из соседних сел к нам стали приходить чешские активисты, и мы проводили вечера в беседах с ними. Так продолжалось до третьего октября 1968 года. За это время мы проводили технические осмотры танков и бронетранспортёров, приводили технику в порядок к будущим занятиям и маршам. 4 ноября 1968 года мы получили приказ: совершить марш на железнодорожную станцию, погрузить танки на платформы, самим расположиться в теплушках, выставить охрану эшелона.
Перед отправкой по решению командиров трех спецгрупп, их личный состав сфотографировался в пункте временной дислокации на память.
   
                                                     Может быть, спустя 45 лет кто-то узнает на фотографии себя и своих боевых товарищей.

  Через 2 часа эшелон тронулся в направлении ГДР. 6 ноября утром мы разгрузились в Дрездене и маршем прибыли в городок на свои зимние постоянные квартиры. По пути движения наши танки немецкие граждане засыпали цветами в знак признательности и благодарности. 
Ну а уже ноябрьские праздники мы встречали на «своем» плацу в гарнизоне, где прошли торжественным маршем. 

 (авт) Ветераны 11-й гвардейской танковой проявляют большой интерес, - как сложиласть дальнейшая судьба бывших военнослужащих и их командиров?

 

                                                               Мужество лейтенанта Жукова.

   

                

         Полковник в отставке Жуков Александр 

        Спиридонович (г. Волгоград). В 1968 г.

     – лейтенант, командир мотострелкового

        взвода 64-го МСП 35-й МСД 20-й гв. 

        ОА ГСВГ, в\ч пп 47490.

         Награжден медалью «За отвагу» 

       и Благодарностью Министра Обороны

       СССР Маршала А.Гречко за 

        выполнение интернационального долга.   

       

     В 1968 году, в июле месяце полк получил задачу выйти в район г. Дрезден в полевой лагерь для подготовки личного состава к выполнению интернационального долга в Чехословакии.

  Стояли в полевом лагере, занимались боевой подготовкой, изучали по картам территорию Чехословакии. Накануне ввода в ЧССР к нам в полевой лагерь прибыл Министр Обороны СССР Маршал Гречко с большой группой офицеров Генерального Штаба. Проверили готовность и настроение подразделений дивизии.

  20 августа вечером зачитали боевой Приказ и поставили задачу получить боеприпасы и приготовиться к маршу на Прагу. Команда на выдвижение поступила в 18 часов 20 августа 1968 года. Всё пришло в движение, 64-й мотострелковый полк пятью маршрутами в полном снаряжении через перевал пошел по направлению к Праге. Где-то в полночь перешли границу с Чехословакией.

  Я получил отдельную задачу - со своим взводом блокировать склад ГСМ Вооруженных Сил Варшавского Договора в г. Янеке (это по маршруту не доходя до Праги).

  В 4 часа утра я со взводом прибыл в г. Янек, где был расположен склад ГСМ, начал его поиск, времени много не потребовалось, нашел его, можно сказать по запаху! Подойдя на БТРах к центральным воротам обнаружил, что караул поднят «В ружье», ворота закрыты на замки. Осмотревшись, разорвав БТРом цепи и замки, открыл входные ворота. Первыми к ним приблизились сержанты Виктор Сидоров, Владимир Шпех.

  В этот момент в окопах охранения, в составе караула передернули затворы автоматов и изготовились к стрельбе на поражение. Стало жутковато, но выполнять задачу надо.

  Сидоров и Шпех решительным броском вышли к объекту и заняли указанные им места. Они были готовы в любой момент к активным действиям.

  В этой группе я был старшим. И меня до глубины души тронула забота солдат обо мне, своём командире. Когда я, осматривая объект, вышел на открытое место, они образовали вокруг живое кольцо.

- Обстановка напряженная, может быть всякое, - сказал мл. сержант М. Талтаров, - а Вам рисковать никак нельзя…

  Недалеко от ворот находилось караульное помещение, мой взвод его блокировал. В помещении находился только один караульный на телефонах!

  Вызвали начальника караула, который прибыл быстро. Ему объяснили, что я со взводом прибыл помогать охранять  склад ГСМ, он принял это без удивления. Я назначил к каждому его часовому своего солдата, определили общий пароль и без всякой стрельбы и разногласий приступили  к выполнению общей задачи по охране склада ГСМ. На возможных опасных направлениях подхода техники поставил свои БТРы, пулеметы были заряжены. Вечером 21 августа смену чешского караула не разрешил, продолжал нести службу с прежним (старым) караулом. Так продолжалась охрана объекта три дня. На территорию склада никого не допускал, за исключением начальника склада, с которым решал все служебные вопросы.

  Неожиданно приехал «особист» и сообщил о том, что контрреволюционеры могут попытаться заминировать  нашу территорию  по периметру, используя ночное время суток.

  Я постоянно контролировал несение службы и организовал скрытое патрулирование вокруг территории. Когда расставив людей, я стал обходить посты, рядовой Чибриошвили сказал:

- Разрешите, товарищ лейтенант, идти с Вами вместе. Если что, буду защищать Вас, как в бою.

  На следующую ночь наш спаренный наряд диверсанты, видимо, заметили и пытались скрыться. Одного из них без применения оружия удалось задержать. При проческе местности был обнаружен вещмешок со взрывными устройствами. Задержанный был передан в комендатуру для разбирательства.

  Мы успешно справились с поставленной задачей. Большую выдержку, смелось проявили рядовые  Ю. Вороник, П. Члек.

  26 августа к нам из Праги прибыл наш новый комендант с предписаниями. Я сдал ему склад ГСМ в г. Янеке и убыл к своим. Мой батальон стоял в это время в Праге на площади Ю. Фучика и выполнял свою задачу. Прибыл я в распоряжение своего подразделения без происшествий и приступил к выполнению общей задачи 2-й мотострелковой роты.

  Уже в Праге отлично показали себя наши солдаты как активные пропагандисты. Обоснованно, аргументированно разъясняли они гражданам ЧССР неясные для них вопросы. Во всем образцом для личного состава был коммунист Э. Адамянц. Он всегда оказывался там, где было всего опаснее, труднее, личным примером мужества поднимал людей.

  В Праге мы стояли до ноябрьских праздников. 7 ноября провели  парад войск своих подразделений, после чего в тот же день получили команду убыть на «зимние квартиры» в ГСВГ. Наша дивизия дислоцировалась в Олимпишесдорфе под Потсдамом.

 

 По пути продвижения  в процессе привалов проходили встречи с союзниками, как с очень близкими людьми. Ведь боевые задачи выполняли вместе.

 По прибытию за выполнение боевых задач по блокированию особо важного объекта – склада ГСМ армий стран Варшавского договора, я был награжден медалью «За Отвагу».


  Никогда не забыть первых дней пребывания на территории ЧССР. В сложной обстановке, связанной порой с риском для жизни, особенно ярко раскрылись лучшие черты советских воинов.

 

 

 

 

 

 

    В дальнейшей службе по мере становления как профессионального военного,         мне пригодился опыт, полученный в ходе операции «Дунай». В ряде случаев,    при выработке и принятию решений приходилось не раз возвращаться в 1968  год…

                                                                        

 

  Буря в эфире

(из воспоминаний участника чехословацких событий 1968 года)

  

 

   ТИТОВ ВЛАДИСЛАВ АНАТОЛЬЕВИЧ (г. Волгоград), служил в ГСВГ, в 10-м отдельном радиобатальоне 3 ОА (ОСНАЗ), радиомастер, ефрейтор, в\ч пп 17832.Награжден Благодарностью Министра Обороны СССР за выполнение интернационального долга.

 

 

 

 

   Сам себе разрешаю написать от первого лица и со значительной долей солдатской бравады. Ведь это меня, а не моего соседа, захватило и закрутило, как винтик машины, совершивший исторический «разворот» под названием «Военно-стратегическая операция». Верный он, или ошибочный? История увидит издалека и определит. Не мое это солдатское дело!

  Кросс я бежал лучше всех в батальоне, если, конечно, не считать Зяму, который маячил далеко впереди. С ним вообще тягаться бесполезно – он кандидат в мастера спорта по лыжам. «Прёт», как олимпиец. В спортивную роту не захотел. Штабным писарем пристроился. Все знает. Но молчит. Начальник штаба, высокий, худощавый, внешне угрюмый подполковник, красноречием не отличался, но загорелся азартом борьбы за лидерство в этом забеге. Своим писарем он остался доволен. Второго тоже заприметил: «Этот новый радиомастер мне понравился!».

  Радисты, слухачи-разведчики эфира, сидели в обнимку с превосходными приемниками и, помимо привычных, давно знакомых действующих лиц и сетей, пытались обнаружить новые. Они страдали от турецких ассов. Даже лучшие, с первым классом, не успевали записывать радиограммы в их исполнении. Оставалось только фиксировать на магнитофоне. Виртуозные турки удивляли своим мастерством и абсолютным музыкальным слухом. От помехи они умело отстраивались. Однако, не так все плохо – основными партнерами в «наших играх» были американские радисты. В те времена многие призывались из студентов и армейскую службу отбывали поневоле. Старания не было и даже электронные ключи в их неумелых руках не давали им преимуществ. Важнейшая атомная сеть «Сэметери» и та работала довольно небрежно.

  В большом зале всегда присутствовал полный комплект радистов – меняются через шесть часов, тридцать радиоприемников ни на секунду не выключаются. Новая смена одевает наушники и суета заканчивается. Тихо, только магнитофоны щелкают и визжат, да изредка падают карандаши. Мерно вышагивает дежурный офицер. Тот капитан запомнился – эдакий щеголь со скрипучей портупеей. Отменный служака, неплохой спортсмен, но откровенный слабак в технических вопросах, да и мастерством радиоперехвата не блистал. У меня с ним были ровные, рабочие отношения. Он не лез в мои дела и не назначал сроков исполнения.

  А в тот день привычную тишину нарушил старший сержант: «Есть! Я его записал! Товарищ капитан, я перехватил новую сеть!». Офицер с деланным равнодушием, неторопливо зашагал к третьему посту. «Давайте запись!». Всем своим видом он показал, что ничего экстраординарного ни случилось. Плотно закрыл дверь своего стеклянного кабинета и затих. Головной убор отложил. Видимо, от волнения пошла испарина.

  Из журнала следовало, что мелкого ремонта требовало и то оборудование, которое располагалось в стекляшке. Чаще всего этот капитан, по лености своей, сам перехватом не занимался. А сейчас тем более не до того -  уже скрипит пером. Мне пришлось подвинуть его вместе с креслом. И, невзначай, удалось взглянуть в его листы. Каллиграфическим подчерком было выведено: «Счастлив доложить, мною, капитаном Х, перехвачена новая сеть…и т. д». А я то, наивный, полагал, что теперь наш сержант сделается героем дня, ему повысят классность и отметят наградой.

  Через пару недель тот Х  совсем горделивую осанку приобрел. Уже не ходит, а летает, легко отталкиваясь от грешной земли. Он вскорости уехал учиться в академию. Непорядочный щеголь упорхнул, а дней через десять наша служба переменилась совсем круто.

  Командир не зря в прошлую зиму нам устроил месяц весёлой жизни. Выезд тренировал. Положено отдельному радиобатальону свои сто машин за восемнадцать минут  выгонять -  вынь, да положь. Только, когда  показатель  достиг одиннадцати минут и народ посбивал все ворота, он слегка успокоился. Шофера в шинелях спать ложились, а канистры с тёплой водой под головы клали. Только я по тревоге всякий раз бежал неторопливой трусцой – успею запрыгнуть, поскольку моя машина крайняя в колонне. Потому мне в тот выезд  хорошо видно было, что в след колонне старый немец, в коричневом вельветовом пиджаке с пустым рукавом, кулачищем пригрозил. Бессильная злоба фашиста. Жаль, что я его не сфотографировал «на память».

  С фотоаппаратом старался не светиться. Его полагалось сдать на хранение. Секретчик, конечно, отследил, и потому его пришлось переигрывать особым способом – делать фотогазеты. Все маршируют на юбилее немецкого молодежного союза, а я, как заправский репортер, со своей зеркалкой – и спереди, и с боку, и снизу, и сверху – получилось замечательно. Одна бессонная ночь и получайте заслуженный восторженный прием публики. Эмоции перехлестывали. Толпились так, что начальник штаба с трудом протиснулся в первые ряды. Газету одобрил и пообещал поддерживать фотографа лично.  

  Август 1968 был в полном разгаре. Наш полковник, как-то без нажима, совсем не приказывает, скорее просит – днем, засветло, и без нормативов, предельно сберегая технику, выкатиться на соседний полигон, развернуть антенны и ждать приказов.  Было то одиннадцатое августа. В предчувствии чего-то важного, все проявили старание. Передатчики заработали на оптимальных мощностях, автоматические системы не давали сбоев. Мне пришлось перебегать из одной аппаратной в другую, когда последовал приказ, в общем-то  понятной по политической ситуации: «Начать разведку чешских армейских сетей». Задачка легчайшая – мы управились за двое суток. Пока ничего не излучали, сидели тихо, и передатчики работали на эквиваленты антенн.

  Ночью случилось, в два часа. Эфир заклокотал и закипел. Нам было приказано – на «Немецкую волну», «Би-би-си», «Свободу», «Радио Люксембург» и, конечно, «Голос Америки», а также, на ненадежных друзей: «Радио Тирана», «Радио Бухарест», туда же и «Радио Белград» - обрушить в эфир всю нашу мощь. И оглушительная помеха пошла.  Разведанные слабенькие чешские армейские сети немедленно получили свои помехи, и вышли из игры. Нет у них связи. Нет и информации от «голосов». Произошло фантастическое превращение в эфире: число европейских радиостанций, начавших вещание на чешском языке, возросло почти в десять раз. На утренней зорьке 20 августа в эфире уже развернулась полная вакханалия. Мы стали творцами помеховой половины этой кокофонии, и явно ощутили свою тяжелую поступь на пути стремительной эскалации противостояния с Западом. Вопросы повисли в воздухе. Не слишком ли резво мы начали нашу радиовойну? Неужели все пойдет по самому жуткому сценарию?

  Офицеры надели каски, а хозвзвод получил приказ подготовиться к взрыву казарм. Их тяжело валить – старые и добротно сработанные для тысячелетнего рейха. Штансдорфские радисты обеспечивали связь Роммелю. Тревожная неопределенность овладела всеми. Прошлые обиды и неприязни забылись мгновенно. На девять часов назначено общее построение. Непривычно было видеть в одном строю с солдатами всех младших офицеров в касках, да еще когда те, не таясь, прямо из строя, задавали командиру только один вопрос: «Что будет с нашими семьями?». Мы стояли в строю, сосредоточенные и немало напуганные. Ночь без сна никто не заметил.

  Построились в девять ноль-ноль. Невдалеке тренировалась немецкая пехотная рота. Цепью залечь. Встать. Залечь-встать. Бегут и у каждого на груди коврик. Коврик распустят и на него пузом укладываются. «Пошмаляют» холостыми и снова, по команде, бегут. Целый день так. Зато в караул идут с ящиком пива на всю братву. И сегодня пехотинцы дружественной армии бегают и шмаляют. А мы на них глаза таращим. Они что же не знают, что случилось!?

  Полковник слов не чеканил и как-то не спешил всех успокаивать, «Делается!» - вот и весь ответ. Еще поспрашивал, для виду, и рядовых, и офицеров и отдает приказ – сворачиваться для марша на Дрезден. В двенадцать часов уже хорошо шли по автобану, но колонну все время разрывали чешские автотуристы, которые, с бешеными глазами, торопились домой на своих резвых легковушках.  Таким маршем, неспешным поневоле, прошли половину, а затем уже помчались, потому что к делу подключились немецкие полицейские. Они, на огромных мотоциклах, в развевающихся плащах, налетели, как вóроны. Четко и деловито собрали автотуристов стайками и запихали на обочину. В Дрезден подкатили засветло. Ба! А собор в центре города обгорелый, да разрушенный. Вот так да! …Саксонцы сильно пострадали в ту войну от английских бомбардировок.

  Почему-то вспомнились немецкие пехотинцы. Небось, уже отдыхают, чистят свои коврики и пьют пиво. Помнится, на учениях бывало братание старослужащих. Они, немецкие, были уже налегке, без ремней, а на шее портняжный сантиметр, обрезанный на отметке числа дней до дембеля.  Нас завидят – машут, приглашают. Братание состояло в обмене сигаретами. Они обычно «f6» предлагали, а наши, по бедности – «Охотничьи», без фильтра. Покуривали и те и другие, говаривали: «Гут», «Йя, «Йя», хлопали друг друга по плечу. Немцы показывали на своем сантиметре, чаще всего 17-18. И только однажды повстречался разгильдяй, у которого сантиметр висел до пупа.

  От Дрездена продвинулись в горы. Поближе к высотной отметке – 1000 метров. Первая полянка была совсем неприглядная и не удобная. Дружно развернулись. Всех старых знакомцев поддавливаем. Разведка доложила, что примерно до Пльзеня у нас «мертвая зона», а Прагу хорошо накрываем. Новеньких повылазило – тьма! Еле поспеваем подавлять. Конечно, лучше всего на самом новейшем аппарате. Там приемник крутишь, а мощный передатчик следом перестраивается. Сельсины. Красота. Знай, прыгай по частотам. Не зевай, солдат, такая нам выпала работа! По доброй воле мы бы ее не выбрали. Какие-то совсем чистенькие вылезли – двое… и на чешском языке. Давим. Добротно давим.   

  Вертолет покружился и где-то близко присел. Доставили фельдъегеря с пакетом и переводчика, совсем не строевого полноватого мужчину, с погонами старшины. Тот сразу взялся за дело. Говорит: «Ребята! Так это вы две наши станции давите!». Ну что ж, извиняйте! Мы «чешску мову не разумеем».

  Полковник, как только пакет получил, сразу командует – свернуться. Легко сказать. А мне опять этот тяжеленный кабель собирать, который идет от дизеля к штабу. Придется резать местами. Ждать меня никто не будет! Через грунтовую дорогу проложил, теперь, в темпе, раскапываю. А тут из-за поворота вылетел танк, на всех парах. От своей колонны отстал. Догоняет. Я еле успел отпрыгнуть, а кабель – в клочья. Адский водитель! Гонщик крутой! Мог, как цыпленка придушить.

  Ползем дальше по Рудным Горам. Аккуратные грунтовые дорожки. Конечно, две легковые машины разминутся, но у нас то «Захары». Их уже не сто, а поменьше, потому что пеленгаторы давно отбыли кто куда. Одну аппаратную аж на балтийское побережье занесло. Ползем медленно, под утро роса обильная была.  Дорога скользкая. Откуда ни возьмись, ранний «Трабант» навстречу. Колонной его так потеснили, что он оказался в кювете. Колонна прошла, мы замыкающие. «Комрад» машет – вытаскивайте мне мое авто. Привстали две крайние машины. Четверо нас. Подошли к тому «Трабанту»: двое сзади, двое спереди. Подняли. И – «тресь»: передний бампер отломили. Комрад зашумел, мы ему - у тебя трещина была.  В самом деле, пластмассовая штучка, да еще вся в трещинах. Комрад вообще рассерчал. Машет – уезжайте. Пошли бы вы подальше! Мы… задом-задом попятились. Прыгнули по машинам и поехали. Зачем злить хороших местных людей. Наконец, прибыли к цели, на большую поляну. На другом ее конце какие-то наши родственники из ОСНАЗа, с непонятными антеннами, как инопланетяне. И сразу же последовал строгий запрет – не шляться! А к этим, так вообще нельзя! Это всем нельзя. А меня любопытство раздирает. Что за техника? Круговерть развертывания закончилась и пошла рутинная работа. Офицеры заняты. Я – вольный стрелок. Народец обнаглел – уже тащат меня системы самовозбуждения автономных электростанций ремонтировать. Сделал пару штук. Отстали на время. А я кругами-кругами и к секретным ребятам прибиваюсь поближе. Как подойти, чтобы никому не создать проблем? Подфартило – они стали сворачиваться. Все заняты. Антенны складывают. Без суеты и спешки. Одну деталь за другой. Тут я, как «черт из табакерки», со своей репликой: «Вот так да! Заварушка только началась, а, вы уже на отдых!» а они молчат. Один чуть разговорчивее был – мол, мы свое дело сделали, мы по самолетам. Оно и правда. Пражский аэропорт уже давно взяли, почти двое суток прошло. Ага! Вот у них какая работа была – помеху самолетам давали в ночь на двадцатое августа.

  Тяжелые транспорты один за другим заходили на посадку в пражском аэропорту и выбрасывали десантуру в движении, прямо на полосу. Кто повредился, но отполз, тот самую главную боевую задачу выполнил – живой остался. Потому, как другой самолет уже заходил на эту же полосу. Говорили, что летчики белые вернулись. Им строжайше запретили какие-либо обсуждения и разговоры, и быстренько раскидали по другим базам. Хуже – лучше: дело сделано.

  Обошел я тех укладывающихся молчунов и решил сполна свою короткую свободу употребить. Благо, что августовский денек выдался солнечный, тихий и ленивый. Мое дело без меня крутилось. В течение часа не спохватятся. Думают, что я автономные генераторы чиню. А граница, надо сказать, по ручью проходила. С немецкой стороны вдоль нее неплохой автобан тянулся. На чешской стороне - сельскохозяйственные угодья. Продвигаюсь. Совсем небольшой вокзальчик на пути. Вошел. Никого. Один бармен. Стаканы натирает. И уж, какой он мне радый сделался! Может от того, что я с оружием, обвешанный полным комплектом, да еще и двумя сумками с инструментом. Наливает пиво, говорит – за счет заведения. Пиво нахваливает – пльзеньское. Мол, Пльзень здесь рядом. И вправду хорошее пиво. И по губам текло, и в рот попадало. Поблагодарил его и через ручей на чешскую сторону перешел. Там совсем другая дорога – не автобан. Слабая. И танки ее безжалостно гусеницами перемололи. Дом двухэтажный – без хозяев. Дверь сорвана с петель. И оглобли у телеги в разные стороны торчат. А сами-то славяне куда подевались? Это немое указание на трагичный поворот чьей-то судьбы как-то не благоприятствовало праздной прогулке в Чехию. Едва углубившись на несколько километров, повернул назад. Перехожу ручей и чувствую, что за мной наблюдают. Прищурился - в немецкой форме. Пограничник с мотоциклом. Я приветливо помахал ему каской. И он, видимо, решил, что не стоит больше тратить на меня время. Если я с оружием, и такой уверенный, то значит – по делам.

  А надо сказать отцы-командиры ни мало не считались с моей дневной занятостью. Какая б она ни была – ночью в караул. К продовольственной палатке. И самые тяжелые часы на утренней зорьке мне выпадали. Всю ночь очереди трассирующих пуль небо над нами прочерчивали: туда–сюда. Даже как то светлее от них было. Кто в кого палил, что за перестрелка – не знаю. Слава Богу, пока не в нас, а над верхушками деревьев. Днем спокойно. А ночью пальба. Может быть, боевое охранение для нашей же безопасности, а могли быть и вылазки диверсантов-мстителей. Ведь счет обнаруженных и подавленных радиостанций все возрастал. А они должны были организовать коллективные действия формирований повстанцев. Полтора десятка радиостанций смогли бы это сделать.

  В небольшой палатке устроились мы по-курортному. Лапника нарубили штыками. Сверху кинули плащи… и готово. Автомат под голову и спи. Каждая минутка дорога. Бушлатиком поплотнее завернешься и провалился. Да особенно-то заспаться не дадут, толкают. Вставай-подымайся. Замполит строит. Замполит – мужик неплохой. Отец солдатам. Говорит – вы у меня на белых простынях спать будете. Действительно, простыни появились. Мы их под голову клали. Не разворачивая. Все равно приятно.

  А переводчик у нас прижился, он так увлекся поиском подпольных радиостанций, что уезжать не хотел. Все придумывал поводы задержаться еще на недельку.

  Дни пошли беспросветные, пасмурные и мокрые. Все-таки октябрь на дворе, точнее - в горах. Самый мощный передатчик и его антенное поле размещались несколько поодаль. Чтобы дорожку сократить, в тот раз побежал под антеннами.  Заметил, что неоновая лампочка вспыхнула ярко, хоть подсвечивай ею дорогу. Чуть не лопается лампочка. Вот этого не ожидал. Мысли полезли непутевые: «В огне не сгоришь, в воде не утонешь, пожалуй, уже и диверсант не подстрелит, а вот так незаметно можешь набрать совсем неприличную дозу. Такую, что прическу потеряешь, как твой дружок, что дожидается сейчас в аппаратной. Опасаюсь, что может расстроиться его свадьба». Решил, что на первый раз обойдется. Но случилось и второй раз. Дожди уже поливали всерьез и рукав моего бушлата, у плеча, хорошенько смочило струей воды по всей окружности, насквозь. А вызов был срочный – мешкать нельзя! Решил опять коротким путем под антеннами пробежать. В аппаратной тепло и уютно, симпатично мелькают огоньки. Новая станция на удивление хороша. За старшего – мой приятель. Всегда по-доброму принимает и позволяет подсушить одежду. Пробую свою ватную куртку снять, а у нее рукав отделяется – прямо по мокрой полосе. Отгорел под антеннами. Поздновато унывать. Приличную дозу принял. Лучшее дело – отшутиться: «Вы что, братва, такую мощу качаете, что своим пацанам рукава отжигаете! Шутка ли – под четыре киловатта!».

  А была ли та командировка? Или мне приснилось! Подходит майор: «Поедешь в командировку. Машина грузится, тебя уже ждут. Там пеленгатор не работает». Где ж это «там» находится? Мне собраться – только подпоясаться. Сумка с инструментом, прибор, автомат, четыре рожка, противогаз, каска и краюха хлеба за пазухой. Готов. Брезент постелил, брезентом укрылся. Путь далек – на север Восточной Германии, на Балтийское побережье, но искупаться не придется. Ровно гудит машина. Я проспал на свежем воздухе все десять часов. Прибыли ночью. Ремонт занял чуть более часа. Сразу же обратно… Чую – стоим. Выходи, говорят. Оказывается, обратный путь тоже проспал. А что? Вполне здоровый сон, даже если с храпом, то он не мог никому помешать!

  В ноябре по ночам уже не стреляли. В карауле морозцем щеки начало пощипывать. Возвращались последними, колонну передатчиков замыкала радиомастерская, рация, для связи с головой колонны включена, смотрю в узкое окошко. Проезжаем Майсен. Через реку мост. Медленно едем. Смотрю – стена черная, прямо из воды. Я вверх – где ее конец? Еще, а конца-то и нет! Не вижу из своего оконца. Еще прибавить летучих мышей между башен замка, и была бы полная картинка из детских сказок. Вот город Дам. Светло-серого камня весь. Вспаханная земля и сразу каменные средневековые постройки и каменная мостовая, и площадь. Эдакая светлая табакерка на черном бархате пашни.

  Когда, наконец, вернулись в «родные» стены штансдорфской казармы, то, несмотря на поздний час, нас встретили друзья-товарищи. Оказалось, что все уже знали то, о чем мы и не догадывались.

- Ты награжден!

- Как!? Не может быть!

- Отпуск на родину.

- А когда?

- Когда-когда, завтра в шесть утра!

 P.S. Каждый кулик свое болото хвалит.

Однако, без преувеличения – эффективное применение средств радиопротиводействия в операции ошеломило европейцев и породило живейший резонансный отклик в НАТО. И в дружественных армиях тоже, по их просьбе после завершения операции «Дунай»  вблизи города Штраусберг (на территории ГДР) была организована выставка техники для узкого круга военных специалистов. Руководил показом  первый заместитель начальника Генштаба – начальник Штаба Объединенных Вооруженных Сил государств – участников Варшавского Договора,  главный разработчик операции «Дунай», генерал армии Штеменко С.М.

  

 На переднем плане генерал армии Штеменко С.М., крайний слева – командир ОСНАЗа ГСВГ, доктор технических наук полковник Горбачев. Второй слева-направо полковник авиации Неведомский, отвечающий за помехи самолетам противника.

 

                                                Представители командования министерства Обороны Польской Народной Республики

  

                               Радисты и водители 10-го отдельного радиобатальона ОСНАЗ. Третий справа налево ефрейтор В. Титов

 

 Записная книжка радиомастера в ходе операции «Дунай» со схемой системы наведения на передатчик противника могла быть неплохой находкой для шпиона.

  Чувство гордости и удовлетворенности при выполнении интернационального долга сохранилось до сегодняшнего дня, несмотря на то, что прошло уже больше 44 лет.

 

                Замполиты в операции «Дунай» 

            = К 45-й годовщине =

 

 

 

    Гвардии подполковник запаса Дроздов Виктор Григорьевич (г. Волгоград), участник боевых действий. В 1968 году – старший лейтенант, заместитель командира гвардейской мотострелковой роты по политической части 16-го гв. МСП 6-й гв. МСД 20-й гв. ОА ГСВГ, в\ч пп 60524. Награжден Благодарностью Министра Обороны СССР согласно Приказа №242 от 17 октября 1968 года за выполнение интернационального долга. Награжден орденом Мужества и многими другими государственными наградами.

 

  

 

       Из послужного списка:

  В феврале 1965 года лейтенанта Дроздова назначили на должность заместителя командира танковой роты в Новомосковский гарнизон Днепропетровской области. Но фактически он выполнял обязанности командира роты. В этом качестве Дроздов прослужил до июля 1966 года, когда его, как передового офицера, послали на 10-ти месячные курсы политработников в город Львов.

  По окончании курсов лейтенант Дроздов был назначен на должность заместителя командира гвардейской мотострелковой роты по политической части Группы Советских войск в Герма­нии. В конце 1967 года ему было присвоено звание старшего лейтенанта.

  13 мая 1968 года в воинской части прозвучал сигнал боевой тревоги. О ее причинах никто ничего не знал, хотя все были обес­покоены, так как поступил приказ готовить семьи к возвраще­нию на Родину, в Советский Союз.

  А в это время мотострелковый полк, в котором служил гвар­дии старший лейтенант Дроздов, в составе 20-й общевойсковой армии вышел на учения, которые проводились в рамках Варшав­ского Договора под условным наименованием «Шумава».

  Почти три месяца мотострелковый полк находился в полевых условиях. Жили в палатках, усиленно занимались боевой подго­товкой, особенно стрельбой. А в заключение провели штабные учения.

  Наконец, 16 августа 1968 года в связи с осложнением обстановки дивизия вышла к границам Чехословакии. Жили в зем­лянках и находились в состоянии повышенной боевой готовности.

  20 августа в 20 часов все офицеры, от командира роты и выше, были собраны на большой лесной поляне, где им было сообщено о выступлениях с антисоциалистическими лозунгами отдельных групп населения Праги. Весь личный состав находил­ся в полной боевой готовности на случай непредвиденных об­стоятельств, всем был выдан полный боекомплект по условиям военного времени.

  Старшего лейтенанта Дроздова вызвал командир полка и приказал сформировать боевую группу, а также вручил пакет, ко­торый необходимо было вскрыть в 24 часа 20 августа 1968 года. Кроме Дроздова к командиру полка были вызваны и некоторые другие офицеры, которым также вручили пакеты.

  Возвратившись в роту, старший лейтенант приступил к фор­мированию боевой группы, в которую вошли три мотострелко­вых взвода под командованием лейтенантов Андрюшкевичуса, Титенкова и Кулалаева, танковый взвод под командованием стар­шего лейтенанта Кузьмина, отделение гранатометчиков и отде­ление тылового обеспечения. Общая численность группы соста­вила 226 человек. Такие же боевые группы были сформированы и некоторыми другими офицерами полка.

  В 24 часа 20 августа Дроздов вскрыл пакет, в котором на­ходилась топографическая карта территории Чехословакии с указанием объекта, который надо было захватить, время начала и порядок действия после его блокирования.

  В 4 часа утра 21 августа гвардии старший лейтенант со сво­ей группой пересек государственную границу Чехословакии и, пройдя на бронетранспортерах по ее территории около ста кило­метров, достиг центрального узла водоснабжения города Праги.

  Чехословацкая охрана при появлении танков и БТР, не зная, кто такие, открыла огонь вверх, давая понять, что объект охраня­ется, и вход на его территорию запрещен.

Гвардии старший лейтенант Дроздов через переводчика пе­редал:     

- Мы - ваши русские друзья. Прибыли к вам на помощь по охране объекта.

  Ворота открылись, и боевая группа вошла на территорию цен­тра водоснабжения. Но как только стали снимать чешские посты и ставить свою охрану узлов станции, чешское подразделение оказало сопротивление. Пришлось их арестовать и разоружить. Затем перерезали кабель, соединяющий центр водоснабжения с чехословацкими органами власти. Собрали все руководство узла водоснабжения, которое стало возмущаться действиями военнослужащих Советской армии.

Только после того, как были взяты под охрану все узлы цен­тра водоснабжения, Дроздов по рации доложил, что объект пол­ностью находится в распоряжении боевой группы.

  К вечеру он получил распоряжение передать объект смене, а самому продвигаться на соединение с полком. На исходе дня боевая группа двинулась на соединение с основными силами полка и на следующий день утром, вместе с полком была уже на Вацлавской площади города Праги.

  Были вооруженные столкновения с военнослужащими подразделений чехословацкой армии, а также с местными жителями из числа контрреволюционных элементов, в которых погибло из полка 6 человек.

  Население Чехословакии крайне недружелюбно относилось к действиям Советской Армии и требовало вывода советских войск из страны. Но по распоряжению Советского правительства основная часть войск начала выводиться из Чехословакии в места постоянной дислокации после 6 ноября 1968 года. Но это было потом, когда операция «Дунай» подходила к своему завершению.

«...Никогда не изгладятся в моей памяти те многочисленные эпизоды взаимодействия и взаимовыручки наших солдат, сержантов и офицеров, которые, не считаясь с подстерегающей их опасностью быть избитыми, искалеченными или даже убитыми террористами и контрреволюционерами, настойчиво вели агитационно-пропагандистскую работу среди различных категорий людей, доказывая и убеждая их в том, зачем пришел на землю Чехословакии советский солдат.

  Вот один из примеров, который остался в памяти на всю жизнь: после сдачи взятого объекта – центрального узла водоснабжения г. Праги под охрану прибывшего другого подразделения, я совершал марш, согласно отданного приказа, на соединение со своей частью. Это было где-то в 22-23 часа 21 августа 1968 года. Внезапно перед передней машиной (мы были на бронетранспортерах БТР-152) выросли люди и стали громко кричать на своем родном языке. Понять было нетрудно, ибо слышалась отборная нецензурная брань в наш адрес. Пришлось остановиться в связи с препятствием проезда. Провокаторы из глубины толпы требовали всё настойчивее объяснений – зачем вы здесь? Потребовали старшего. Пока я приближался к разрастающейся толпе, в сторону остановившейся колонны полетели факелы, часть из которых была подожжена, металлические прутья, камни. Толпа была неуправляема, требовала возвращения. Сделав паузу, которая длилась несколько минут, я воскликнул, что если чешским гражданам не хочется услышать правду, а верить тем, кто из толпы пытается их ввести в заблуждение, то прошу этих «товарищей» выйти и сказать их людям свои соображения. Толпа несколько стихла, и я сказал, что мы пришли на чешскую землю не как завоеватели, а как братья. Разве собравшиеся здесь люди не помнят, как рука об руку мы вместе разгромили фашизм и принесли свободу чехословацкому народу. Я рассказал, что мой отец ушел на фронт из Сталинграда и с тех пор я рос без отца. А во многие семьи домой не вернулись родственники, друзья и товарищи. Не верьте тем, кто пытается вас обмануть! А провокаторы, которые среди вас сейчас, это или обманутые люди, или враги Отечества. Толпа стихла, но отдельные выкрики имели место. Я пообещал, что скоро мы будем встречаться как братья, и отдельным из вас будет стыдно, что они пришли не по своей воле. Вскоре один из чехов или словаков вышел из толпы и рассказал, что его отец тоже воевал с фашизмом вместе с русскими братьями, освобождая г. Прагу. Во время нашей беседы обстановка была настолько накалена, что командиры взводов держали наготове оружие, как и личный состав группы. К счастью, все обошлось! Толпа расступилась, и по моему сигналу колонна продолжила совершать марш, согласно отданному приказу.

  И таких эпизодов в во время нахождения в ЧССР  было много. Настойчиво проводимая работа среди населения ЧССР приносила свои результаты.

  Когда вспоминаешь прошлое, то из всего этого порой до сих пор поражаешься выдержке, хладнокровию, самообладанию и мужеству этих простых советских парней: солдат, сержантов и офицеров не только нашего подразделения. Это присуще нашему народу, который в трудный час знает, что надо делать, чтобы защитить Отечество, в чем я убедился в период прохождения военной службы.

  Вспоминаются случаи, когда местные жители подходили к нашим воинам в период их патрулирования на объектах Праги и поддержания на ее территории порядка, и благодарили их за защиту от разграбления мародерами (из числа местных жителей) каких-либо материальных ценностей, а также за разъяснительную работу среди населения.

  В конце сентября и в октябре 1968 года несколько спало то напряжение, которое было в первые дни нашего пребывания в ЧССР. По-моему, и командование части, понимая сложившуюся обстановку, приняло решение о проведении в подразделениях плановых занятий уже в конце сентября 1968 года  по отдельным предметам боевой и политической подготовки. На этом этапе активно работали средства массовой информации подразделений и соединений.

 

  

  Приближалась годовщина комсомола. И вот 26 октября 1968 г. я неожиданно, как оказалось впоследствии и другие офицеры, успешно выполнившие правительственное задание  на территории ЧССР, были вызваны в штаб дивизии, а затем и нашей 20 общевойсковой армии, где выдали новое полевое обмундирование и разъяснили порядок вылета военным самолетом в г. Москву для встречи с Правительством СССР. Поэтому каждому из нас надлежало кратко сделать доклад на встрече в г. Москве. Всего, насколько я помню, из нашей 20 ОА было 7 или 8 человек, которые убывали в Москву.

 Встретила нас Москва радушно. Прямо у трапа самолета началось обсуждение подвига, который совершили наши воины. Прилетевших и сопровождающих привезли в гостиницу «Россия», где был дан концерт. Особенно мне запомнились стихи поэтессы Покрасс, написанные ею в честь событий в ЧССР.

 На следующий день мы были определены в различные коллективы заводов, фабрик, школ, институтов и других учреждений. Мне пришлось выступать несколько раз. Обстановка была радостной и шумной после выступления.

 29 октября 1968 г. состоялись встречи: вначале  в ЦК ВЛКСМ, где всем были вручены почетные грамоты ЦК ВЛКСМ и знаки ЦК ВЛКСМ. Затем в Кремле состоялась встреча с видными деятелями страны (как нам было доведено), а где-то через полтора часа – прием с представителями Правительства СССР.

 На следующий день 30 октября мы возвращались по своим подразделениям и приступили к выполнению своих прямых обязанностей».

 За умелые действия в период событий в Чехословакии Вик­тор Григорьевич Дроздов получил благодарственное письмо сле­дующего содержания:

«Гвардии старшему лейтенанту Дроздову Виктору Григо­рьевичу.

За отличное выполнение приказов, умелое владение техни­кой, вам, участвующему в выполнении задач по защите социа­листических завоеваний в Чехословакии, министром обороны СССР, Маршалом Советского Союза А. А. Гречко в приказе № 242 от 17 октября 1968 года объявлена благодарность.

Сердечно поздравляю с этим высоким поощрением, от всей души желаю вам и впредь успешно продолжать повышать свое военное мастерство, военные и политические знания и быть в постоянной готовности к выполнению любых задач, которые могут быть поставлены Коммунистической партией и Совет­ским правительством.

           Командир войсковой части п/п 60524                       Подпись

           21 октября 1968 года».

А через двадцать лет В. Г. Дроздов был награжден Грамо­той Президиума Верховного Совета СССР за мужество и во­инскую доблесть, проявленные при выполнении долга, воина-интернационалиста.

«И как бы сейчас ни осуждали действия Советского прави­тельства из-за действий в Чехословакии, офицеры и солдаты, действовавшие разумно и мужественно, ни в чем не виноваты. Они выполняли приказы и военную присягу».

 После вывода основных сил советских войск из Чехословакии Дроздов воз­вратился в Группу советских войск в Германии. Через несколько месяцев ему было присвоено звание капитана, и он был назначен начальником клуба в один из танковых полков.

  Впереди было еще много лет армейской службы в других гарнизонах и округах. Но память о выполнении интернационального долга в операции «Дунай» осталась на всю жизнь.

 

 Из воспоминаний Петросовой Жанетты Эдуардовны, вдовы подполковника Петросова Аркадия Аршаковича (в 1968 году лейтенант, командир взвода 97-го мсп 254-й гв.мсд, в/ч пп 61979, ЮГВ)

    В сентябре 1967 года после окончания Бакинского высшего Краснознаменного командного училища молодой лейтенант Петросов Аркадий Аршакович прибыл в мотострелковый полк под командованием полковника Сиротюка в Южную группу войск (в Венгрию г. Дьёр). 

Мужу выделили две небольшие комнаты в доме, находящемся на территории военной части. Дом напоминал казарму, поделенную на части: огромный коридор, общественный умывальник и туалет, печное отопление углем и бесконечное дежурство по всем объектам нашей коммуналки. Почему вспоминаю условия нашего проживания? Всем известно: где все общественное и уборка территории по очереди, возникают неминуемо конфликты между женщинами, зачастую возникают сплетни и наговоры. Но куда все недомолвки и глупая болтовня подевались в дни чешских событий.

Пожалуй, я была одна из самых молодых женщин в нашем доме. Мне было 23 года, я ждала своего первого ребенка. С утра 20 августа стало известно, что наши мужья отправляются вечером на учения. Все собирали своих мужей, готовили тревожные чемоданы и полевую форму. Но сарафанное радио передавало тревожные вести о маршруте «учений». Меня муж щадил и успокаивал, «что едут на учения и скоро вернутся».

Когда все наши женщины вышли провожать мужей к воротам автопарка и взревели разом все моторы, нам стало страшно и очень тревожно. Мы проводили своих мужей в неизвестность. О масштабах «учений» мы поняли, когда по улице Ленина (центральная в г. Дьёре) в том же направлении стали двигаться венгерские военные части.

И остались мы – женщины и дети в городке, охраняемые только музыкантами полка, а также, по распоряжению Яноша Кадара, советские военные городки на территории Венгрии были под наблюдением венгерской полиции.

Связи с Советским Союзом у нас не было никакой. Почтовая машина, перевозившая почту, отправилась также на «учения». Телевидение венгерское, конечно, передавало позже что-то, но мы понимали кое-что. Ничто наш народ не сближает так, как общие трудности. Куда делись все распри, недовольство друг другом? Все сблизились, стали единым коллективом. Самой старшей среди нас была Клавдия Васильевна. В её маленькой комнатушке было старенькое радио, и оно ловило Москву. Все мы собирались там по вечерам и слушали «фронтовые сводки». А сводки были разные: мы узнали, что в операции участвуют не только Советские войска, но и войска стран Варшавского договора: ГДР, ПНР, ВНР. Каждое государство направило свои войска со своей стороны на территорию Чехословакии. Советские войска двигались с Северной  группы войск, с Южной группы войск, из Польши, с западных границ Советского Союза – Украины и Белоруссии.

«Советский Союз помогал чешскому народу предотвратить заговор», - так нам сообщил из Москвы пропагандист-лектор. Прежде всего, нам предложили уехать, кто хочет в Советский Союз. Но никто не уехал. Все посчитали своим долгом оставаться рядом с мужьями. Это была еще одна проверка для нас на верность и любовь. Нам – женщинам, рассказали об успешной операции, проведенной на территории Чехословакии. За два часа вся Чехословакия была под контролем военных частей Советского Союза и союзников. Нам рассказали, что Президент США Л.Джонсон был крайне недоволен своей разведкой, он был возмущен тем, что «русские оккупировали всю Чехословакию за 2 часа», а они ничего не знали.

Операция была успешной для сохранения социалистического лагеря, успешной для Генерального Штаба Вооруженных Сил СССР, для руководства Советского Союза.

Для чешского народа «визит» войск воспринимался по-разному. Наши войска располагались в лесах, вблизи городов. Жили в землянках, как в Великую Отечественную войну. По ночам чешские коммунисты пробирались к нашим и рассказывали о заговорщиках.

Заговорщиков было немало. Они называли наши войска оккупантами. Повсюду были надписи: 1945 – освободители, 1968 – оккупанты. Дорожные указатели  специально были направлены в другие стороны, чтобы сбить перемещение советских войск по стране. Провоцировали наших воинов: забрасывали камнями (а БТР в то время были открытыми, позже из чешского опыта БТР заменили на закрытые), ослепляли фарами, оскверняли памятники советским воинам, бросали яйца, картошку, плевали. Чешские девчонки раздевались донога и танцевали перед нашими военнослужащими, висли на стволах танков. Наши части стойко держались, у них не было приказа «стрелять». В отличии от Советских войск, войска Германии и других стран, вошедших в Чехословакию, открывали огонь на подобные действия заговорщиков. Их боялись и меньше провоцировали.

Командованию нашей военной части была поставлена задача в районе г. Торно разоружить чешский полк, в случае необходимости. Но хорошо, что такой необходимости не возникло. Начались переговоры, встречи между руководством военных частей. После одной из встреч представителей наших и чешских частей машина, в которой ехало командование нашей военной части, специально ослепленная встречным транспортом, перевернулась в кювет, и случилось несчастье с пропагандистом полка – перелом позвоночника. Помню его жену (к сожалению, не помню фамилии), совершенно «убитую». Её муж находился в военном госпитале в Будапеште, а она в г. Дьёре с двумя детьми. Её слова остались в моей памяти: «Моя жизнь закончилась, пусть будет хоть калекой, но останется жить. Жить хотя бы для детей». Но он не выжил. Все в городке переживали за их семью.

В нашей части, к счастью, потерь больше не было. Но в других частях были и немалые. Вспоминаю письмо, адресованное сослуживцу мужа Михаилу от жены (вдовы) его друга. Михаил не находил слов для утешения и дал прочитать письмо нам. Её мужа убили и сбросили в канализацию. Бедная женщина не могла поверить, что в Чехословакии живут такие «звери» и думала, что же ей рассказывать их маленькой дочери?

Жены наших командиров-фронтовиков (поговаривали, что и они тоже участницы ВОВ) Сиротюка и начальника артиллерии военной части в сентябре месяце побывали на позициях у своих мужей. Мы гордились их мужеством, но, если нам позволили бы, тоже поехали навстречу к своим мужьям.

 В середине сентября, когда обстановка стала проясняться, наших мужей по очереди стали отпускать на побывку в Дьёр. В один из приездов ко мне пришел командир батальона мужа подполковник Лагерь. Он поинтересовался, когда у меня срок родов и пообещал прислать мужа на этот период. Подполковник Лагерь был добрым и порядочным человеком. Свое обещание он выполнил. Муж мой приехал, 8 октября в венгерском госпитале г. Дьёра родилась наша первая дочь  - Лана (Милана). Её сразу  показали папе, на 5-й день выписали домой. Через несколько дней муж снова уехал в  полк, в Чехословакию, а мы остались ждать.

  И уже 30 октября 1968 года мы – женщины с детьми встречали наших воинов в центре города Дьёра на мосту, забрасывали цветами, радовались. Их также радушно встречало венгерское население.

   Мне всегда было обидно за участников чешских событий, что нигде и никогда они не упоминаются участниками боевых действий. В характеристиках об этом умалчивали. Не знаю отмечено ли участие в этих событиях военнослужащих в их личных делах?!

 Хотелось бы написать ещё немного  о  полковнике Сиротюке Сергее Наумовиче. Мой муж очень уважал и любил своего командира, и Сергей Наумович также приметил молодого лейтенанта Петросова. После Чехословакии Сиротюка перевели по службе преподавать в Академию тыла и транспорта в г. Ленинград. Жил он с семьей на проспекте Стачек. Муж мой переписывался с ним. Сергей Наумович приглашал его поступать в Академию, но лейтенант Петросов считал себя войсковым офицером и не хотел, как он сам выражался, «считать ложки и вилки», т.е. «тыл и транспорт» ему были не по душе. Муж уважал мужественных офицеров-командиров, таких, каким был Сиротюк, и всю свою службу держал равнение на него: прежде всего, любил личный состав, заботился о своих подчиненных, а в отношениях с руководством был всегда принципиальным, часто несговорчивым, даже строптивым.

   Вспоминаю, как муж уходил на службу – дети еще спали, как возвращался – они уже спали. Часто возвращаясь домой, чувствовал себя неспокойно. Говорил мне «что-то мне глаза одного солдата сегодня не понравились. Я схожу в часть, переговорю с ним». И возвращался в часть – поговорить. Всех своих подчиненных знал и вел записи по каждому вновь прибывшему: откуда родом, кто родители, где учился, про братьев и сестер. Никогда не допускал дедовщину, её просто не было в батальоне. В те годы 80-81 в части готовили солдат для Афганистана. Муж очень переживал за каждого солдата и как-то мне сказал: «как хорошо, что у нас дочери. Я не смог бы оставить своего сына, а другого послать воевать». Я не стараюсь преукрасить службу мужа, он реально так работал, и мы ему помогали.

Все новогодние  праздники встречали с солдатами в казарме, а потом – дома. Даже готовили праздничные угощения для солдат. Работали в женсовете военной части, дети готовили концерты для солдат и потом с удовольствием ели в солдатской столовой. Наш женсовет был признан лучшим в ЗАКВО.

   10 января 1989 года муж трагически погиб в  г. Баку,где и был похоронен и куда попасть я не могу. Да и кладбище разрушено. Очень тяжко, что нет возможности посетить могилу. Но наша память его хранит.

Личное дело ДС № 74174 находится в Областном военкомате г. Волгограда. Его переслали по запросу Волгоградского военкомата из Баку в 1990 году еще при СССР. Мне назначена за мужа пенсия с 52 лет.

Про все трудности житья не буду писать. Работала, девочки учились. От Министерства Обороны мне дали квартиру в ведомственном доме.

Сейчас у нас четверо внуков: три внучки и внук (их муж так и не увидел). Что характерно, что наша старшая внучка родилась в 1990 году в Чехословакии в г. Миловице в военном госпитале. Муж младшей дочери служил в Чехословакии с 1989 по 1991 годы и стал участником вывода наших войск из этой страны.

  Подводя итог пребывания в «должности» жены офицера, хочу отметить, что очень гордилась своим мужем и была ему не только женой, но и другом. Главное, что у него была огромная любовь к армии, он не представлял для себя другие специальности. Мне кажется, что если мой муж не был бы офицером, я, наверное, об этом бы сожалела. Откуда такая любовь к армейской жизни?! Видимо, на генетическом уровне. Военным был отец моей бабушки, военным – полковником царской армии – был дядя бабушки. Мои родители были участниками ВОВ, офицеры. Их фронтовой путь проходил на Северном Кавказе в составе 56-ой Армии. Под командованием Гречко. Папа уже умер, а мама тоже живет в Волгограде, ей 86 лет.

 Фотографии из личного архива Петросова  Аркадия Аршаковича.

 

Военнослужащие батальона у могилы советских воинов, погибших в Чехословакии в годы

Великой Отечественной Войны.

Командир в/ч (полевая почта 61979) полковник Сиротюк С.Н.(крайний слева) с группой военнослужащих возлагает венок к могиле советских воинов, погибших в Чехословакии  в годы  Великой Отечественной Войны.

На построении.

Рота под командованием капитана Игнатова. За ним, справа, командир взвода лейтенант Петросов.

                                                                      Лейтенант Петросов А.А.  в лесу, близ г. Брно около землянки.

В лесу, близ г.Брно.

 

Слева направо: второй – лейтенант Петросов А.А., третий подполковник Лагерь, четвертый лейтенант Пацкан Михаил – сокурсник мужа по военному училищу.

 

                                                        Памяти боевого товарища- Николая Одуденко

  

 

  

 

     Вспоминает Антонов Николай Иванович, проживает в г. Волгограде. В 1968 году – младший сержант, старший стрелок 97 МСП 254 гв. мотострелковой дивизии ЮГВ, в\ч пп 61979. Награжден Благодарностью Министра Обороны СССР за выполнение интернационального долга.

 

 

 

 

 

  

 

   Вот решил написать, о чем думал всю жизнь с 1968 года.

  20 августа 1968 года после обеда (был выходной) нас подняли по боевой тревоге, загрузили в БТР оружие, патроны, подствольники и другое военное снаряжение, выдали подсумки и гранаты, каски. Взяли личное оружие АКМ. Вначале думали, что будем принимать участие в учениях, но по заплаканным женам офицеров, поняли – что-то не то, кто-то из нас сказал, что идем в Чехословакию. И действительно, через какое-то время на построении был объявлен боевой Приказ Министра Обороны об оказании помощи чехословацкому народу – выполнении интернационального долга.

  Мы все были предупреждены о возможных вооруженных нападениях со стороны контрреволюционеров. На «огонь» - отвечать «огнем», беспрекословно исполнять приказы командиров.

  К полуночи наши колонны с притушенными огнями пошли вперед. Границу переходили без эксцессов.

  И уже 21-го числа в 5 утра мы были в районе г. Братиславы. Жили в палатках, в полевых условиях, спали в обнимку с оружием 3,5 месяца. Дунай-река без бинокля просматривалась с Братиславы. Недалеко от нас дислоцировалась войсковая часть ЧНА – понтонщики.

  Мы охраняли подстанции, насосные города, с целью недопущения отравления воды, мосты, патрулировали по периметру с проверкой блок-постов (блок-посты по 3 человека со связью). Занимались выемкой тайных складов с оружием, радиостанций, перевозимых в автомобилях на дорогах. Неоднократно нас обстреливали, особенно в ночное время суток. Позже мы разговаривали с нашими вертолетчиками, которые располагались неподалеку, а вместе с ними и резиновые «грелки» с керосином, они также неоднократно подвергались обстрелам (с земли).

  После выполнения боевых задач мы вернулись в Венгрию, в наш гарнизон на «зимние квартиры» в г. Дьёр, недалеко от Австрийской границы.

  Со мной вместе в г. Сызрани призывался на службу мой земляк Одуденко Николай. Он также служил в Венгрии, в нашей 254-й дивизии. Во время операции «Дунай» на территории Чехословакии он погиб при выполнении своего солдатского долга.

  Все эти годы я храню газету той поры, с отзывами его однополчан, и как он погиб.

  Мы всегда будем его помнить!

  Похоронен Николай Одуденко в г. Сызрани, откуда и призывался.


  Все 44 года смотрю на фотографии армейских друзей, товарищей, вспоминаю те события. А также офицеров (среди них было немало и фронтовиков 1941-1945 годов),  которые достойно выполняли свою работу и службу. А все эти годы о нас молчат, может нас и не было как солдат, как людей?

                                                               Слева - Клочков Владимир, справа – Н. Антонов

                                                              Военные медики в операции «Дунай»           

                                                                                   

 

 

   Дерека (Цыганкова) Элеонора Андреевна, г. Таганрог.

В 1968 году - медсестра хирургического отделения передвижного полевого госпиталя, в\ч пп 29999, Группа Советских войск в Германии. Награждена благодарностью Министра Обороны СССР за выполнение интернационального долга.

 

 

 

 

     После окончания медицинского училища, я до июля 1968 года работала медсестрой на скорой помощи, одновременно с этим прошла стажировку на операционную медсестру.

   Как военнообязанная, я была вызвана в военкомат, и после собеседования, направлена в ГСВГ, в качестве служащей Советской Армии, для работы в военных госпиталях. В начале августа 1968 года я в составе группы вольнообязанных медиков, получив 100 подъемных марок, выехала из г. Ростова-на-Дону в г. Москву. Мы приобрели продукты, так называемый «сухпаёк» на первое время, и затем, из Москвы самолетом вылетели в г. Брест, затем по железной дороге добирались в Германию, г. Эберсвальд. В г. Эберсвальде мы находились около недели, в один из дней за нами приехали «ГАЗ-69», на которых мы отправились в г. Фюрстенвальде-на-Шприе (в 50-ти км от Берлина). Здесь нас разместили в общежитии (бывшем здании казино). Моя часть, куда я была прикомандирована, уже находилась на учениях, в Саксонии, поэтому и мне нужно было в нее прибыть. Часть располагалась в лесном массиве, жили мы в палатках, посредине стояла печка-буржуйка, так как ночи уже были прохладными. Так началась моя военная жизнь. До нас доходили слухи о нестабильной и тревожной ситуации в Чехословакии, но точной информации мы не имели.

   В ночь с 20-го на 21-е августа 1968 года была объявлена готовность №1, каждый с собой имел тревожный чемодан, мы быстро разместились по машинам «ГАЗ-66», между носилками и иным необходимым медицинским снаряжением (ящиками с мединструментами, препаратами и документами). С нами в машинах находились солдаты-регулировщики, а колонну нашу сопровождали БТРы. Куда мы едем, и что нас ожидает впереди, неизвестно, окна машин плотно зашторены, едем с притушенными фарами. Уже ночью мы услышали перестрелки, выглянули из машины,  а вокруг светло от трассирующих пуль, вот тогда стало очень страшно…По пути следования я вдоль дороги увидела группу из чехословацких детей и стариков, в руках у которых были плакаты с надписью «Оккупанты!», «Уезжайте домой, мы вас не звали».

  По прибытию на место (точное местоположение уже не помню), мы оперативно развернули госпиталь, и в первую же ночь к нам стали прибывать наши раненные. В основном, характер ранений был огнестрельный, убитых или умерших у нас в госпитале не было. Раненых же было так много, что  мы первое время работали почти без отдыха, на 2 часа в сутки прикроешь глаза, и снова на смену. Несмотря на трудности и порой невыносимую усталость, здесь я приобрела бесценный опыт, который в дальнейшем помогал мне  и в жизни, и в трудовой деятельности: быстро, умело, без паники оказывать помощь, и зачастую не только медицинскую, но и психологическую.

   Начальником госпиталя сначала был подполковник м\с Мироненко, затем Кобяк (имен сейчас уже не припомню). Хирургом был Русакович Михаил Харитонович из Белоруссии, лор-врач – Ефремов Николай Михайлович, начмед  - Тимченко, терапевт – Гриценко. Практически весь медперсонал был опытным, средний возраст - около 50-ти лет, почти все фронтовики, и только стоматолог – татарин Гумер Гуниатулович – молодой человек, около 30-ти. Также из тех, с кем общалась, вспоминаю Журавлеву Галину из Киева, тогда ей было около 25-ти лет, работала она на кухне. Из медицинских хирургических сестер помню: Михееву Раису, Стебленко Людмилу, Червякову Галину (муж Червяковой – Эдуард работал в части сантехником), Щеглову Юлю. А муж Юлии – Щеглов Анатолий был в нашей части санинструктором вместе с Хариевым Евгением 1945 года рождения, уроженцем Львовской области, г. Драгобыч.

   Моей близкой подругой была медсестра Редькина (впоследствии, по мужу  Хомич), Маргарита Сергеевна, 05.07.1945 года рождения. Известно, что до чехословацких событий она жила в г. Москве, в Балашихе, на ул. Мира. Работала, так же как и я, медицинской сестрой. Время развело наши пути, где сейчас моя дорогая боевая подруга? Очень бы хотела ее разыскать.

   Уже после ЧССР, я снова вернулась в свою часть в Германии, где первое время работала перевязочной сестрой, затем старшей операционной сестрой, а уже после – старшей медсестрой хирургического отделения. В Германии я работала до октября 1969 года…

  В настоящее время нахожусь на пенсии, часто вспоминаю те годы, события и людей, с кем пришлось все это пережить.

 

        

 

 

 

    Обидно, что наше государство забыло и своих солдат, которых посылало исполнять интернациональный долг, и в том числе, нас, которые оказывали медицинскую помощь раненным и больным военнослужащим, участникам боевой операции «Дунай». Живу надеждой, что время и история всё рассудит, дожить бы только нам, свидетелям и участникам тех событий, до официального признания нас нашей Родиной участниками боевых действий...

 

                                                     «…Мы готовы были выполнить боевой приказ…»

        

 

 

 

      Кундрюков Анатолий Андреевич, проживает в Белокалитвенском районе Ростовской области. В 1968 году – гв. рядовой 143 гв. ОСАПБ 7 гв. ВДД, в\ч 32553. Награжден благодарностью Министра Обороны маршала А. Гречко за выполнение интернационального долга согласно Приказа №242 от 17 октября 1968 года.

 

 

 

 

  

    «…Проходил службу в 143 гв. ОСАПБ 7 гв. ВДД г. Каунас Литовской ССР. Служил водителем, сапером, а на втором году – писарем техчасти батальона. В состав батальона входило: 2-е саперных роты, инженерно-техническая рота (ИТР), разведывательно-водолазный взвод (РВВ), хоз. взвод, отделение связи, ремонтные мастерские.

Командир батальона - п-п\к Куленко Георгий Васильевич

Нач-к штаба – м-р Дадыченков

Зам. комбата– к-н Шаюнов В.К.

Замполит – м-р Могилянский

Зам. по техчасти – к-н Бобков Н.С.

Зам. по тылу – к-н Денисов

Пом. нач-ка штаба – Васильев Л.

Парторг – м-р Рожков

Комсорг – л-т Имеряков А.И.

К-р 1 сап. роты – к-н Семеновых

К-р 2 сап. роты – к-н Мосейчук В.М.

К-р ИТР – к-н Семенчук А.И.

К-р РВВ – ст. л-т Архипов Ю.А.

Нач-к ПДП – м-р Жирков.

  Не буду перечислять командиров взводов, к сожалению, многое стерлось из памяти.

  Служба проходила нормально. Учебные занятия, прыжки с парашютом. Да, забыл сказать, что наш призыв был полностью Ростовским.

 

                                         Часть взвода нашей роты. Все солдаты из Ростовской области, кроме сержантов.

    В начале июня батальон был поднят по тревоге и дислоцирован к нашему аэродрому взлета под г. Паневежис. Мы расположились палаточным лагерем в трех километрах от аэродрома. Вот здесь и всё стало ясно, к чему мы готовимся. Но обстановка была не очень тревожная. Замполит каждый день в ходе политинформации сообщал, как идут переговоры в Чиерне над Тиссой.

 

                                   Фото на память с земляком из г. Таганрога Георгием Кожаровым. Справа – Кундрюков.

   Однако учеба шла не «в мирном русле». Отрабатывались уличные бои, рукопашный бой, стрельба, метание боевых гранат.

 

 Во время занятий по метанию боевых гранат. Слева – А.А. Кундрюков, справа – Н.Г. Коломийцев (из Каменского района Ростовской области).

   Так шли день за днем. 18 августа – День Воздушного флота – объявлена погрузка техники и боеприпасов в самолеты. Мы прибыли на аэродром – тишина, никого нет. Мы подумали, что-то не так. Но через некоторое время стали подъезжать летчики и техперсонал. Они были не совсем довольны: «Не дали хорошо отметить праздник», - возмущались они. Однако загрузка прошла нормально. В АН-12 мы загрузили ГАЗ-66, ГАЗ-69 (радийная), мины, патроны, гранаты, сухпайки и снова возвратились в лагерь.

  Вот теперь обстановка стала ясной, переговоры ни к чему не привели. Мы вылетаем в столицу ЧССР – Прагу. Командирам подразделений были выданы карты города. Летим без парашютов. Посадка в аэропорту Рузине, но был какой-то еще запасной аэродром.

  Управление батальона летит в самолете, куда мы погрузили технику и боеприпасы, личный состав по 100 человек – в самолете.

  Не помню точно, 19-го или 20-го августа нас человек пять написали заявление о приеме кандидатами в члены КПСС. Был такой девиз «в бой идут коммунистами». Вот и я пошел, вплоть до 1991 года, о чем никогда не жалею.

  20 августа после обеда прошла выдача боеприпасов. Противогазы мы оставили на хранение. Выдали по три гранаты, по три «рожка» и в пачках патроны. Офицеры также получили АКМСы, не надеясь на «Макарова». После ужина – отбой по палаткам, -  но никто уже не спал… И вот построение по тревоге. Никакой паники, суматохи – все спокойно, посадка на автомашины и на аэродром.

   Самолеты уже были готовы к взлету. Что представлял собой самолет АН-12: 4-х моторный грузо-пассажирский «Аннушка». В нем был грузовой отсек и гермокабина на 20 человек. Вот мы и расположились в гермокабине – управление батальона. Штатное расписание батальона перешло на военное время.

  Обязанности командира исполнял командир ИТР капитан Семенчук Анатолий Иванович. Многие офицеры нашего батальона были участниками ВОВ, а также участниками Венгерских событий 1956 года. (7 ВДД входила в состав ВС Варшавского договора).

  Хочу сказать об Анатолии Ивановиче. Не знаю, сколько ему тогда было лет, ну может чуть больше за 30. Награжден Орденом Красной Звезды за Венгрию. Смелый, отчаянный офицер, очень грамотный в технике и в военном деле.

  Ну, вот мы и взлетели. Ночь. И вот здесь-то и началось. Ребята, кто летал со мной, должны это помнить. Из гермокабины дверь к пилотам была открыта. Анатолий Иванович вел переговоры с членами экипажа. Мы все заметили его спокойствие. И у нас как-то прошло напряжение. Но вдруг самолет начало потряхивать, в иллюминаторы видны огненные вспышки. Капитан Семенчук тут же сообщил – попали в грозу. Сразу мелькнула мысль, а вдруг попадет в самолет – разлетится на мелкие кусочки, ведь груз-то – мины, ящики с тротилом, гранаты. Но ничего, пролетели грозу. Когда взлетели – связи с Прагой еще не было. А когда пролетали Польшу, Анатолий Иванович доложил – аэродром наш, садимся спокойно.

  Аэропорт Рузине – международного класса, только что введенный в эксплуатацию.

  Приземлялись уже на рассвете. Командир батальона с офицерами отправились к зданию аэропорта. Наша задача была – выгрузка техники и боеприпасов. Самолет остановился прямо на бетонке, открыл «ворота», мы выпрыгнули. Вдруг пилот из кабины кричит: «не здесь остановились!» и начал выруливать с бетонки. Мы на ходу запрыгнули снова. Наконец остановились на траве. Поступила команда выгружать, а двигатели не глушили, и обороты были хорошие. Мы-то сзади, дышать нечем от гари. Анатолий Иванович побежал к летчикам, заругался, они сбросили обороты. Ну, теперь стало легче. Выгрузку провели быстро. Самолет снова на рулежку и в воздух.

   Тут же поступил приказ командира дивизии на выезд в редакцию «Руде право». Но автомобилей у нас было мало. Вот здесь и проявили находчивость наши ребята. Быстренько реквизировали легковые гражданские автомашины. Их было много в аэропорту, и вперед. К 10.00 редакция была в наших руках. Освобожден был главный редактор газеты (ранее он был захвачен контрреволюционерами). Но возвратились из города только на третьи сутки. В городе уже шли демонстрации, и проехать по улицам было сложно.

  А в аэропорт продолжали прибывать самолеты с личным составом. Где-то около полудня мы увидели солдат в незнакомой форме. Подошли. Оказалось это братья-болгары. Разговорились. Они довольно хорошо говорили по-русски, да и болгарский был понятен. Оказывается, они находились в лагерях под Львовом и оттуда их уже перебросили в ЧССР. Вид формы у них, конечно, был не праздничный. Кстати, о форме. Нам еще в Союзе выдали новые десантные летные комбинезоны, сапоги подремонтировали. Должны были выглядеть хорошо, ведь летим заграницу. Тельняшки и малиновые береты нам выдали уже в Праге, что вызвало переполох у чехов, они подумали, что ввели еще какие-то войска.

  Первую ночь провели под открытым небом, рядом с аэродромом. Спали прямо на земле. А еще лежала куча оцинкованных воздуховодов (видимо осталась после строительства аэропорта), и ребята влезали в них. Тут же посыпались шутки - «вот чехи приготовили нам цинковые гробы».

  Ночь прошла тревожно. Над Прагой стоял фейерверк  от трассирующих пуль. Слышны были очереди крупнокалиберных пулеметов. Глубокой ночью послышался гул танков. Командир батальона отдал приказ готовить мины к минированию. Но затем поступило сообщение из штаба дивизии (располагался в аэропорту), что это наши танки идут на Прагу.

  Утром мы перевезли «груз» на старый аэродром, он был недалеко от нового, в 2-х километрах. Ну и начались боевые будни. Каждый день какое-то подразделение выезжало в Прагу на выполнение задания: на захват объектов, ликвидацию складов с вооружением.

  В Праге в некоторых местах были обстрелы наших военнослужащих, вооруженные нападения на колонны, поджоги танков  и автомашин. В ряде случаев были зафиксированы уличные бои, были убитые и раненные.

  К счастью, из нашего личного состава никто не пострадал. За исключением лейтенанта Имерякова. Об этом написал в воспоминаниях В. Радченко. Это чудо, что не взорвалась граната. Долго лейтенант Имеряков ходил в фуражке с рассеченным козырьком и обожжённой щекой.

  Хочется отметить отличную подготовку к этой операции тыловых частей. На третьи сутки мы уже ели горячую пищу. Работал полевой госпиталь. Из Каунаса было мобилизовано медучилище. Питьевой водой снабжались  с помощью «приватизированной» пожарной «Татры». Водителем был на ней Семихатский Юра.

  В батальон поступил приказ. По данным разведки в Пражской следственной тюрьме скрывается главарь контрреволюции  «Павел» с группой. Батальону захватить тюрьму и обезвредить группу. Для усиления было выделено три танка. После полуночи весь личный состав батальона выехал на задание. Тюрьма находилась на окраине города. Прибыли на рассвете. Тюрьму взяли быстро, как говорится «без шума и пыли». В подвале тюрьмы находилось семь человек контрреволюционеров. Сопротивление они не оказали.  При них была радиостанция и небольшая типография.  Их арестовали и передали нашим КГБистам. «Павла» среди них не было. После выполнения задачи отправились в наше расположение, которое находилось в недостроенном ангаре возле аэропорта.

  После того, как обстановка стала стабилизироваться, командирам было дано указание подать рапорты на представление к наградам. Меня вызвал начальник штаба, выдал бланки наградных листов и я заполнил их согласно представлениям. Весь офицерский состав был представлен к ордену «Красной звезды». Один солдат первого года службы уничтожил трех контриков, которые вели огонь из автоматов и пулеметов по нашим солдатам, также был представлен к ордену.

  К ордену «Славы», хорошо помню были представлены Сычев С.Д. и Радченко В.П.

  Солдаты и сержанты -  к медалям «За отвагу», «За боевые заслуги». Через некоторое время начальник штаба приказал прекратить писать, собрал готовые бланки наградных и представления. Причину он нам не объяснил. Дальнейшую судьбу этих представлений я не знаю. Говорили, что все было сожжено по команде свыше.

  Политотдел дивизии располагался в здании старого аэропорта. Вот там нас и принимали в кандидаты в КПСС. Хорошо помню – кабинет в коридоре, на двери табличка с надписью «Представительство СССР». Начальник политотдела дивизии полковник Ряженцев. А вот был ли Маргелов В.Ф. – не помню.

  Из «ангара» мы переселились в палаточный лагерь рядом с аэродромом. Через месяца полтора начал работать аэропорт. Стали летать гражданские самолеты. Обстановка в городе приходила в норму. Мы снова переехали в небольшой лес  в семи километрах от аэродрома. Здесь мы уже обосновались капитально. Рядом с нами стоял саперный полк из ГСВГ и наш батальон связи. Жили в палатках. Ночи уже стали прохладные, но и здесь нашли выход из положения. Рядом было скошенное хлебное поле. Солома была спрессована в тюки. И мы этим воспользовались. Было мягко и тепло. У нас уже была своя кухня. В деревне нашли металлическую печь. Питание было хорошее. Сигареты стояли ящиками – бесплатно. На склоне балки устроили баню с парилкой. Приезжал даже командир дивизии «париться». На входе висела табличка «Русские бани. Маde in USSR». Когда уезжали, встал вопрос, что делать с баней? Комбат приказал ничего не трогать, пусть так и остается.

  На поле установили футбольные ворота. Вспоминайте, ребята, как мы играли в футбол с саперным полком. У них была форма: бутсы, майки. Мы вышли, кто босиком, кто в сапогах, но мы победили 2:1. Начальник инженерной службы дивизии подполковник Дорошенко назвал этот матч международным, т.к. играли в другой стране.

  На этом же поле соорудили и полевой кинотеатр. Иногда смотрели кино. Мы первыми посмотрели вышедший тогда на экраны фильм «Щит и меч». Приезжала к нам и группа «Москонцерта», в составе группы была О. Воронец.

  Ну и по-прежнему выезжали в Прагу, в близлежащие деревни. Автоматы клали на дно кузова автомобиля, оставалась группа прикрытия, остальные разносили газеты, листовки, беседовали с народом. Вспоминая эти эпизоды, я поражаюсь, как мы все простые рядовые, водители, саперы, связисты – стали такими подкованными политинформаторами. На любой вопрос могли дать ответ, разъяснить ситуацию, обстановку. Все-таки это была Советская Армия!

  В конце октября я с небольшой частью батальона вылетел на постоянное место службы. С криками «ура» в самолете мы взлетели из Праги и приземлились в Литве.

   Многое, конечно, хотелось описать, вспомнить, но и память уже «подкачивает», да и волнение. Думаете легко было читать книгу, смотреть на фотографии друзей, товарищей, читать фамилии однополчан «в рамочке». Нет, нелегко. Нам-то уже не по 20-21, а за 60.

Честь Вам и слава, ребята, с честью и достоинством выполнившим приказ Родины!

Вечная память и Слава погибшим и ушедшим из жизни в мирное время!


                                                                      Мы выполнили Приказ Родины!

 

 

   

 

  Капустин Иван Иванович, Миллеровский район Ростовской области. В 1968 году – мл. сержант, командир отделения стрелковой роты 8 гв. ТП 20 ТД СГВ, в\ч пп 31695 «М». Награжден Благодарностью Минобороны за выполнение интернационального долга.

 

 

 

     Весна 1968 года застала меня и несколько других сослуживцев на артиллерийских складах Группы войск в районе Дуниново. В начале апреля поступила команда нашей группе срочно вернуться в Свентошув, в связи с объявлением какой-то готовности нашей дивизии.   По прибытию начались неоднократные построения, инструктажи. Личный состав начали готовить к длительному маршу, целыми днями мы находились на полигоне, где проводились стрельбы, как днем, так и ночью, а также метание боевых гранат.

  Командиром нашей роты был в то время капитан Ильин, командиром 1-го взвода – лейтенант Петров. Был сформирован взвод регулирования при передвижении колонн боевой техники и подчинен штабу дивизии.

  Примерно в конце апреля месяца при построении личного состава объявили приказ о длительном марше. Подразделения полка и дивизии за какое-то время преобразились в длинные колонны и постепенно начали выходить из расположения гарнизона.

  А еще спустя два дня для нас началась лесная жизнь. Но так казалось вначале. На самом деле шла отработка различных нормативов по воинским специальностям, продолжалась подготовка на полигонах Войска Польского. Танкисты и артиллеристы проводили боевые стрельбы. Ежедневно проводились политзанятия и в ходе политинформаций доводилась международная обстановка, в том числе и политическая ситуация в Чехословакии.

 

 Взвод регулирования дивизионный. Крайний справа Капустин И.И.

   Мы также отрабатывали тактику регулирования при  прохождении техники на автомагистралях и в населенных пунктах.

  До 20 августа наш взвод, временно закрепленный за штабом дивизии, находился  в 20-ти километрах от границы с ЧССР. Затем, в тот же день, когда уже стемнело, поступила команда на построение. Был объявлен Приказ Минобороны СССР о выполнении интернационального долга  и оказания помощи чехословацкому народу по их защите от контрреволюции. Мы получили к закрепленному оружию боеприпасы, по несколько комплектов. И в 23.30 начали движение, а еще через некоторое время пересекли границу ЧССР. Впереди шел разведбат нашей дивизии с использованием танков «ПТ-76», регулировщики комендантской роты на БТР, регулировщики 255 мотострелкового полка также на БТР, и наш взвод регулирования.

  На рассвете 21 августа мы подошли к г. Либерец. Для местных жителей это все было неожиданно. Нас, и других регулировщиков высаживали  через 30-40 км, в основном, по одному человеку. Наш взвод высаживали последним. Планировалось нас подменять через 6 часов. Но когда пошла боевая техника, то каждому из нас пришлось находиться в закрепленных местах по трое суток. Да, и в начале «сухпай» выдали только на сутки. Поэтому нас подкармливали при прохождении техники.

  Когда 8-й танковый полк пошел в район Прахатице, мы несли службу в районе «Ческе-Будеевице – Ческе-Крумлов».

  Однажды, мимо проехала легковая автомашина с австрийскими номерами и в окно выбросили листовки, которые разлетелись на несколько сот метров. Остановить машину не представилось возможным.

  В другом случае, также из автомашины с номерными знаками ФРГ выбросили листовки, но через несколько километров эту автомашину задержали, а в ее багажнике обнаружили целые стопки листовок. А в салоне находились несколько человек - западных немцев. Все они были сопровождены в комендатуру.

  Еще через несколько дней наш взвод временно передали в роту охраны штаба 20-й дивизии. Мне, также как и другим, приходилось ездить за водой, и с этим были проблемы, так как местные жители воды нам не давали. А в некоторых случаях отравляли ее.

Штаб нашей дивизии располагался в лесу, в районе Ческе-Будеевице. Палатки наши также находились в лесу возле железной дороги, которая проходила через лес.

 

                                      ЧССР, район Ческе-Будеевице, август 1968 г. Крайний слева вверху мл. с-т Капустин И.

  Особых неудобств мы не испытывали, поскольку к лесной жизни уже привыкли. Да и каждый сознавал, что мы выполняем Приказ.

На протяжении многих лет мне удалось сохранить листовки той поры, через которые представители контрреволюции надеялись повлиять на наших солдат. Я много раз пытался анализировать ту обстановку и в какой раз убеждался в правоте принятого решения со стороны нашего государства о вводе войск.

Вот одна из листовок:

 

 

Вот еще другая…

 

  В листовках обращения к союзным войскам:

 «Никогда не поднимем оружия против вас!»

И в то же время обстрелы колонн, неоднократное применение автоматического оружия, в том числе пулеметов в отношении союзных войск.

«Не надо нам оружия для укрепления дружбы с вами...»

А на поверку – обнаружение и изъятие из схронов и многочисленных тайников сотен пулеметов, тысяч автоматов, десятков тысяч единиц боеприпасов и другого вооружения.

И все это было направлено для государственного переворота и против нас.

В первой декаде ноября месяца мы регулировали выход нашей танковой дивизии из Чехословакии. Также больше суток находились на дорогах. И к 7-му ноября зашли в свой родной гарнизон на земле Польши.

Сразу же заступили в караул и начали готовиться к «дембелю».

 

           Проводы на Родину земляка Наумова из г. Каменска Ростовской области. Справа Капустин И.  Польша, декабрь 1968 г.

 Подводя итог своих мыслей, хотелось бы сказать, что мы выполнили Приказ Родины с честью!

  Мы шли не завоевывать страну...

 

 

 

 

 

  Тихонин Геннадий Ильич,г.Волгоград.Участник операции "Дунай". В 1968 году - рядовой, наводчик орудия танка"Т-62" ,8-я танковая рота, 155 тп 20-й танковой дивизии СГВ, в/ч пп 68415. Награжден Благодарностью Министра обороны СССР Маршала А.Гречко за выполнение интернационального долга.

 

 

 

 

 

 

    Ориентировочно в марте месяце 1968 г. Наша 8-я рота 155тп находилась на штатных стрельбах  когда в гарнизоне Свентошув  прозвучала сирена все экипажи вернули на исходную и нам было   приказано  немедленно  прибыть в расположение части.  Мы прямым ходом направились в расположение боевого парка, где  было приказано расконсервировать боевые машины  после чего выстроились в колонну перед  артскладом  .

  Простояв  в ожидании дальнейших приказов какое то время после команды "Отставить" вернулись в расположение и   загнали танки в боксы, но в казармах были  на повышенной боевой готовности. Офицеры  оставались  на казарменном положении,   после нескольких дней все вошло в обычное русло  но с  усиленной  боевой  подготовкой,  занятиями рукопашного боя.   Напряжение понемногу спадало.     

Польша.Свентошув, расположение 155-го, танкового полка. 

 На фото:

     
                    Зайченко Илья Ал. (Камышин Волгоградская обл.)
Собин Григорий М. (Ростовская обл)
Рябовол Виктор  К.  (Черкасская обл)
Засядько Василий (Черкасская обл)
Коренной Анатолий В.  (Ставропольский)
Баландин Владимир Ф.  (Ростовская обл)
Браточкин Михаил     (Могилевская обл)
Потанов Олжа  К.    (Гурьев)
Ермишин Геннадий А.  (Самарканд)
     
Бутенко Александр Н. (Ставрополь) 
Болоцков Владимир    (Ростов обл)
Кацан Петр П. (Кировоградская обл) 
Пикало Владимир В. (Черкасская обл)
Ващенок Иван  В.  (Черниговская)
Шемчук Сергей Н. (Хмельницская обл)
Жанобеков Тамерхан К(Актюбинская обл) 
Шевченко Алексей В.     (Харьков ) 
Тихонин Геннадий  И.    Волгоград 

   Но время от времени звучали тревоги  по которым   бежали  в парк боевых машин готовые к маршу,  причина  этих тревог нам была не известна.                                                                                                                                                                              В  один из летних  июльских дней  по тревоге  прибыли в боевой парк  и гарнизон  выстроился  в колонну для марша,  и с загруженным полным боевым  комплектом  выдвинулись  в лесной массив.                                                                                         В ожидании дальнейших действий   простояли около месяца в лесу  в непосредственной близости от  границы с Чехословакией.

   20 августа 1968 г поступил приказ всем боевым машинам становиться  в колонну. Построив экипажи перед танками, нам   был зачитан приказ Министра обороны,  в котором  приказывалось: ...  На предельной скорости  идти по маршруту:  "Либерец –Вимперк" , при этом  выдали карты маршрута  движения, которые  были старого военного времени.  Приказывалось  во время движения огонь открывать только  при  вооруженном сопротивлении,  угрозе  жизни и препятствию продвижению. Во время марша радиосвязь должна  работать только в  режиме радиомолчания на прием,   передача  только в исключительном случае. Следуя по маршруту  предотвращать выход и любые передвижения  военных частей ЧНА из  гарнизонов базирования.  По прибытию в  район  города  Вимперк, -  не допустить  проникновения и продвижения чехословацких подразделений  к границе с   ФРГ".  Расчехлив  пушки для ведения  боя  и в полной боевой готовности приготовились к маршу.

 

                                                               Территория Польши.Колонна готова к маршу.20.08.1968

   Были проверены готовность  вооружения  и боевой  комплект  для ведения боевых действий.    

   На время марша  нам были выданы сухие пайки на несколько дней  по нормам военного времени с большими банками  китайской тушенки.

   У  границы с Чехословакией  еще засветло прошли населенный пункт  Любань   и приостановились в ожидании команды. Ночью в 23 часа с минутами поступила команда   "Вперед!",  начали движение по заданному маршруту. Пограничников  Чехословакии разоружили польские  жолнежи , и они   стояли без оружия, шлагбаумы были свернуты,  дорога свободна  для нашего движения.Наш маршрут проходил  по  городам  Либерец, Млада Болеславец, Градец Кралове, Табор,  Писек, Ческе-Будеевице, Вимперк . Наше задание было перекрыть границу  и мы шли на предельных  скоростях лишь ненадолго останавливаясь.  У гарнизонов   обстреливали  в основном  наши  тылы  которые были менее защищены  у многих  машин брезент был  прострелен  как решето.  Первый Чешский город  Либерец  встретил разбуженными жителями для которых наше появление было неожиданным,  они молча смотрели на колонны никак  не реагируя.  После   Либерца   наш  путь  шел на  спуск с горы  и вид равнины ночью  предстал  справа и слева в виде множества  световых дорожек  от колонн военной техники  двигавшейся  параллельно нам.                         

  В одном месте мы подошли к мосту через реку,  так как  никаких знаков о свойствах моста не было, проходить его  пришлось  увеличив дистанцию, чтобы  не повредить  мост весом наших  танков.

 г. Табор  нас встретил  уже  агрессивно,   где были устроены баррикады  из машин,  автобусов,  шпал,   кругом надписи на зданиях, на  заборах, на асфальте и расклеенные плакаты. При подъезде к  железнодорожному  переезду  нам  преградил путь маневровый тепловоз,   с которого  выглядывал  машинист  размахивая руками как бы предупреждал,  что  не пропустит нас. В соответствии  с приказом  нам следовало продвигаться  устраняя препятствия  любыми средствами.  Мы готовы были устранить препятствие  с дороги имеющимся вооружением,   но машинист понял серьезность положения  и освободил переезд не дожидаясь осложнений. Дальше дорога  шла в горной местности,  когда поступил приказ блокировать  первый чешский гарнизон находившийся  под горой на равнине.  Мы заняли позиции на горе,  наведя орудия  на Чешский танковый полк    в целях исключения выхода из казарм и выдвижения  боевой  техники.  

                     Блокированный гарнизон танкового полка ЧНА. ЧССР, август 1968 года.    

   Взяв под охрану гарнизон  ЧНА   блокировали возможность   ведения  ими  боевых  действий,  дожидаясь подхода  частей следовавших за нами, которые должны взять  этот гарнизон под охрану. 

   После того как  подошедшие за нами  части и заняли позиции  и взяли под  охрану    этот  объект  в непосредственной  близости  к его расположению   сменили нас, а    мы   продолжили движение по заданному  маршруту.

   В горной местности шли по узким извилистым дорогам.Горная   дорога шла  вверх,   справа крутой обрыв  слева крутой подъем  на  гору, и в этом узком  месте  нам навстречу  подошел    Чехословацкий  БТР.   Подошедший   офицер  ЧНА   указал на меловую линию на асфальте  и показал  на верх, где слева на горе стояли ПТРУСы в боевом положении  нацеленные  на нашу колонну,  готовые прицельным огнем уничтожить нас. Наш командир взвода  Шевцов    вел переговоры  с чехословацкими командирами, в то же время  подразделение  ЧНА  было блокировано  и взято нами  под охрану,    после  чего мы продолжили движение.

   Дальше наш маршрут  проходил к  г. Вимперк   к месту  расположения  военного  гарнизона  который  необходимо блокировать. Подойдя  к казармам военного городка  нами были взяты под    охрану  боевые  боксы  танкового полка, между нами было расстояние около километра,  где мы простояли  до  вечера.

  Вечером  в городе завыли сирены,    контрреволюционные элементы подняли восстание,  при этом  в Чешском гарнизоне было замечено движение, на чердаке были установлены пулеметы, по нашим наблюдениям  сквозь прицел,  оптика  которого позволяла  наблюдать за обстановкой   в гарнизоне.

  В связи с обострением обстановки  нам было приказано подойти ближе к расположению военного гарнизона  на расстояние  триста метров.Нам   в гарнизоне   стало спокойнее.

  После  нашего приближения,   движение прекратилось,  команда "Подойти ближе!" была подана и исполнена вовремя.  Провокация  подстрекателей   не удалась и в городе. Серьезность  наших  действий  была  правильно воспринята в гарнизоне  ЧНА. На этой дистанции  нами просматривались  казармы   и боксы  с техникой,   тем самым шансов вывода боевой  техники и  каких либо передвижений ее в расположении полностью  исключались.  Отношение населения к нашему присутствию на чехословацкой земле было различное, проезжавшие и проходившие мимо нас  люди выражали явное недовольство,  но таких было меньшинство. Через какое то время нас сменили подошедшие части,  которые взяли эту воинскую часть под охрану,  а мы проследовав по заданному маршруту,  расположились  в Баварском лесу  в непосредственной близости  у границы с  ФРГ. 

 

 

ЧССР. Баварский лес, временная дислокация 155 тп.Октябрь 1968 года.

Въезд в расположение 155 полка в баварском лесу.Сентябрь 1968 г.

  В окружении леса  были оборудованы позиции  дислокации полка,   где в дальнейшем  поставили палатки  и простояли до возвращения в  Свентошув.

 Как хотелось бы свидеться с однополчанами спустя 44 года и нашими командирами:

командир 155 танкового полка - Архипов Владимир Михайлович;

командир 8-й танковой роты - Болдин;

командиры 1-го взвода Шевцов, 2-го взвода - Каримов Захар Захарович, 3-го взвода - Волохов Анатолий. 

 В 68-м мы шли не завоевывать страну и ее народ, а оказать интернациональную помощь по предотвращению глобального конфликта. 

                               

                                                                                                                                      

                                                                                                                                                                                                    

                                                    Мы шли на помощь из м. Фино (Эберсвальде)

               

 

          Баташев Александр Георгиевич, Ростовская область (г. Красный Сулин).Майор МВД в   отставке, председатель Совета ветеранов Красносулинского района Ростовской области.

В 1968 году принимал участие в операции «Дунай», старший водитель, 307-й отдельный ремонтно-восстановительный батальон 20-й гв. ОА ГСВГ, в\ч пп 16036. Награжден Благодарностью Министра Обороны СССР Маршала А. Гречко за выполнение интернационального долга.

 

 

     

   Для нашей части спецоперация «Дунай» началась в мае 1968 г.  В то время проводилось много учений с участием солдат призванных из запаса. Водители призывались вместе со своими закрепленными автомобилями.  А какой же председатель колхоза отдаст хорошую машину на сборы, когда идут полевые работы. Вот и выделяли транспорт, способный только заехать на платформу и съехать с нее. В учениях, а тем более в боевых действиях участвовать они, конечно, не могли. Вероятно, в это время началось накопление сил для проведения операции.

  Нам приказали развернуть оборудование для ремонта автотехники колонн резервистов. «Убитых» машин было очень много. Свою задачу по восстановлению техники мы выполнили в срок. Теперь и резервисты были готовы выполнить свою задачу.

  При этом нас неоднократно поднимали по тревоге для совершения  маршей, в том числе в ночное время суток.  Мы занимали то одну высоту, то другую, пересекая Дрезден и прилегающие к нему территории из конца в конец.

   О том, что возможен переход в Чехословакию мы, конечно, не знали. Через определенное время поступила команда – собрать оборудование, погрузить его и отправится в заданный район. Оказалось, что заданным районом была граница между ГДР и Чехословакией. Когда мы подошли к границе, то увидели только закрытый шлагбаум. Граница была без охраны. В воздухе барражировали боевые самолеты с  опознавательным знаком – белая полоса. Такие же знаки были и на нашей технике. Через некоторое время (а это была уже вторая половина дня 20 августа) мы получили команду перейти границу. В 0.00 часов граница пройдена и дальше переход через горы. Он был очень трудным и сложным. Это были крутые подъемы и спуски. Техника перегревалась. На остановках мы использовали горные колодки, чтобы удержать технику.

     

На первых привалах после перехода границы (второй справа налево А. Баташев)

    Во время этого перехода произошли два случая, о которых мне хочется рассказать.

  На одном участке горной дороги, на крутом повороте мы увидели пушку, на ствол которой была  буквально надета машина «ГАЗ-66» и рядом сидел солдат. Мы сняли эту машину и вместе с хозяином взяли на буксир. Движение продолжилось. На вторые сутки мы были свидетелями еще одного случая. Во время движения колонны мы услышали команду,  адресованную нам: «Принять вправо! Остановится». Остановились. Мимо нас промчались три «Газика», а за ними шла колонна «Уралов»,  груженная топливом. Мы поняли, что это топливо для танков, которые были далеко впереди – вероятно под Прагой. Там ждали это топливо. Когда колонна нас обгоняла, мы заметили, что скорость у них большая, вероятно, они очень торопились. Минут через десять колонна остановилась с большим шумом. Мы слышали резкий визг тормозов. Колонна простояла не более 10-15 минут, затем снова двинулась вперед. Затем и нам поступила команда «Вперед». Через некоторое время мы стали свидетелями такой ситуации: на крутом горном повороте лежали вверх колесами два «Урала» с прицепами, а вокруг разбросаны бочки, находившиеся в этих машинах. Солдат рядом не было. Мы знали - был приказ, чтобы не случилось во время движения, колонна должна двигаться вперед, не обращая внимания на аварию и брошенную технику.

   Мы двигались вперед около двух суток, останавливаясь для заправки техники и чтобы подкрепиться. Когда мы въехали в первое горное селение, то были удивлены тем, что одни жители нас приветствовали, другие – нет. Мы поняли, что между жителями шла перебранка, когда остановились, чтобы перекусить. Во время завтрака мы стояли в поле, засеянном кукурузой. Тут  появился бронетранспортер с чешскими солдатами. Этот бронетранспортер то ли умышленно, то ли водитель не справился с управлением – ударил наш тягач, с которого вылетает брус (приспособление для самовытаскивания) и летит в нашу сторону. Мы были шокированы. Чешские солдаты тоже повели себя неадекватно. Один из них, уцепившись за ручки крупнокалиберного пулемета, разворачивает его на нас, стоящих с котелками и ложками. Это продолжалось несколько секунд. Шок. Или немая сцена.  Такой же шок был и  у чешских солдат. Но через мгновение была дана команда (вероятно чешским офицером) и пулемет повернулся в другую сторону, а БТР  двинулся своим маршрутом.  Наша колонна тоже продолжила движение. Ночью мы заехали в лес и остановились. Командир взял охрану и отправился в штаб доложить о прибытии и получить новую задачу. Утром мы приступили к разгрузке и обустройству быта. В лесу, рядом с нами, была отвесная песчаная скала. Эта скала приглянулась нашему замполиту. Главный идеолог и вдохновитель, он решил на отвесной скале написать «СССР – ЧССР дружба». И поручил художнику Червякову Виктору сделать надпись краской, а Панину Виктору взять зубило, молоток и высечь эти слова. Почти все было готово,  осталось написать слово «дружба» и даже появились две буквы «др». Уже вечерело. И тут влетает на  «Уазике» командир и подает команду «Боевая тревога! За мной».  Кто не успел разгрузиться стали строиться в походную колонну, а остальные спешно возвращали в кузова машин снятое имущество. К концу дня колонна пришла в движение. Дальше мы ехали целую ночь без остановки.  Под утро наша колонна подъехала  к большому воинскому соединению. Остановились. Организовали охрану.

 

   Кто не был задействован в охране, отправился отдыхать. Повар взялся за работу, готовить завтрак. Рассвело, позавтракали и снова в путь. Через некоторое время мы увидели указатель «На Прагу». К обеду мы прибыли в пункт своего назначения. Это было большое поле, в центре которого был лесок. Была дана команда располагаться. Вокруг этого леска мы расставили свои машины, сделав своего рода «крепость». Начали обустраиваться. Повар приготовил вкусный ужин. Выставили охрану и устроились на ночлег. На следующее утро мы увидели, что к нам подошел бронетранспортер, а с ним и артиллерийское орудие. Сначала это вызвало недоумение. Но затем последовала команда «Отрыть окопы для круговой обороны». Когда все было сделано, мы поняли, что это наша дополнительная охрана. Правда, охраняли они нас недолго, но за это время успели снести половину стеклянной крыши пражского аэропорта. Случилось это в одно из моих ночных дежурств. По бронетранспортеру был открыт огонь. Пулеметчик ответил на выстрелы очередью. На следующее утро в наше подразделение приехало руководство аэропорта и руководство чешских спецслужб. Все были в недоумении. Но когда показали вмятины на броне БТР - противоречия были исчерпаны и конфликт благополучно разрешился.

А вот еще такой случай произошел в этой же местности.

   В расположение нашей части пришли жители поселения «Одолена - Воды». И мы поинтересовались целью их визита. Ответ их нас очень удивил. Они заявили, что пришли к нам в часть пообедать. Это было опять в мое дежурство. Я доложил руководству (замполиту),  который побеседовав с гостями, любезно пригласил их на обед. Пообедав, гости нас поблагодарили, но задали вопрос:- «Также хорошо и вкусно кормят солдат, как и офицеров?». А обедали они в офицерской палатке. Тогда их пригласили посмотреть, как кормят солдат. Что же заставило пожилых людей, ветеранов прийти к нам на обед? Во время ввода войск стран Варшавского договора на территории Чехословакии было много подпольных радиостанций, которые вели антисоветскую пропаганду, пропаганду против социалистического строя в Чехословакии. Звучала несуразная клевета: «Прячьте кошек и собак! Русские пришли голодные». На автомобилях, которые развозили продукты питания по магазинам надписи «Мясо», «Хлеб», «Молоко» были замазаны краской. Это и послужило поводом ветеранам прийти к нам, чтобы самим убедиться в клевете на советских солдат, на СССР и еще раз прочувствовать, что мы пришли на территорию Чехословакии для оказания помощи народу. 

  После нашей неожиданной передислокации и усилении охраны к нам приехал из штаба лектор (подполковник, фамилию его я не помню). Он рассказал о международной обстановке, об обстановке в Чехословакии подчеркнув, что мы оказываем помощь трудящимся Чехословакии по их просьбе. Мы задали лектору вопрос – В чем причина нашей поспешной передислокации и такие меры по обеспечению безопасности?

  Лектор ответил: «Сегодня можно объяснить это следующими обстоятельствами. Из подчинения вышел чешский танковый полк. На предполагаемом его маршруте находились тыловые подразделения (артиллерийские  и продуктовые склады, ремонтники и т.д.) почти без прикрытия. Чтобы не допустить беды и было принято решение в срочном порядке вас перебросить».

  Впоследствии, после переговоров полк вернулся в свои казармы. Переговоры вел офицер, который учился с его командиром в одном из училищ в СССР.

  Рядом с нами были и военнослужащие других стран Варшавского договора. Когда обстановка стала стабилизироваться, мы с болгарскими солдатами играли в футбол, вместе обедали, вели дружеские диалоги. Мы быстро находили общий язык и относились друг к другу с пониманием.

 

                           Встреча с болгарами, обмен пилотками. Справа сидит Баташев, полулежат замполиты двух армий.

   Были встречи и беседы с местными жителями. На одной из встреч женщина задала вопрос о причинах нашего нахождения на территории Чехословакии (как оказалось, она была учительницей). Мы ей все детально объясняли. А она в ответ сказала: «Это не солдаты, а советские политруки, переодетые в солдатскую форму».

  Да, прежде чем войти в Чехословакию с нами проводилась агитационно-  пропагандистская работа. И проводили ее офицеры- фронтовики, участники венгерских событий, которые своими глазами видели смерть, ужасы войны.

  Солдатский быт неприхотлив, но без почты бывало тоскливо, особенно в первые дни.  Потом все наладилось. К нам почту доставляла авиация. Над частью, на малой высоте пролетал «ЛИ–2» и «бомбил» нас мешками с письмами, газетами, журналами. Печатные издания на чешском языке мы распространяли среди местного населения, хотя чехи неплохо говорили и читали на русском.

  Со временем, уже в начале ноября нашлось время для знакомства и с достопримечательностями Праги. Нам старались показать все самое лучшее. Отношение населения стало меняться…

 

У памятника с танком, первым вошедшим в Прагу в 1945 году. Справа налево – Пилепчук Александр (Новочеркасск), местный житель – чех, Минин Алексей (Москва), последний неизвестен.

 

                  Группа отличников боевой и политической подготовки на экскурсии в Праге. Баташев А. во втором ряду в центре.

  

    Слева Баташев А.Г., справа - Ольшанский Владимир с Полтавщины (художник).

 

                             Один из мостов ведущих в Прагу.Штабной "ГАЗ-69" впереди колонны. ЧССР, август 1968 года.

 

  В конце ноября месяца поступила команда готовиться к возвращению на «зимние квартиры» в ГДР. Когда наша колонна стала вытягиваться на дорогу, подошли пожилые мужчины и задали вопрос:

- «Сыночки, вы куда собрались?»

- «Домой» - ответили мы.

- «Зачем вы нас бросаете? Что ж с нами будет? Когда вы были здесь, нам было хорошо, спокойно»

 Это сказал человек, который много видел, знал и мог справедливо все оценить.

 Так что наше пребывание в Чехословакии было нужным. И в этом тоже заключался интернациональный долг.

  В связи с событиями в ЧССР, наш "дембель" вместо весны 1968 года наступил только в январе 1969. Тем не менее, мы были горды своим участием в операции "Дунай". У нас был боевой опыт, опирающийся на патриотизм, который сейчас, спустя годы может являться примером достойного и преданного служения Родине, и готовить молодежь к защите Отечества. И такую работу я провожу в жизнь, как Председатель Совета ветеранов.

Председатель совета ветеранов (Баташев А.Г.) в кругу молодых казаков (крайний справа). 

 

Встреча ветеранов с школьниками.Крайний справа в первом ряду- Баташев А.Г. 

 

 

                        

 

                                                                                Телеграфисты ЗАС в операции "Дунай"


 

 

 

 

    Колесниченко Алексей Андреевич проживает г. Волжский, Волгоградской области.  В 1968 году во время операции "Дунай" -телеграфист ЗАС 710 ОБС 20 ТД СГВ, в\ч пп 45504. Награжден Благодарностью Министра обороны СССР Маршалом Советского Союза А. Гречко за выполнение интернационального долга.

 

 

 

 

 

 

 

     «Наши аппаратные находились на временном месте дислокации в районе Любани в лесу. Вечером 20-го августа 1968 г. весь автотранспорт 710 ОБС выстроился в колонну и ждал команду для марша. Всем солдатам батальона были выданы боеприпасы (патроны и гранаты). На душе у каждого было волнение, ведь нам надо было пересечь границу Польши и ЧССР. Все ждали в машинах.

   И вот в полночь поступил приказ «Вперед!». Десятки машин освещающие путь продвижения через щели в фарах двинулись вперед, навстречу неизвестности. Все были в напряжении. Так началась операция «Дунай». Наш 710 ОБС к утру подошел к промышленному городу Либерец. Колонна шла спокойно, и вот при проезде ряда железнодорожных путей три машины были блокированы шлагбаумами. С 2-х сторон шли тепловозы на наши машины, стараясь их смять. Первые выстрелы по тепловозам прозвучали из штабной секретки дивизии, в одну сторону по тепловозу, и в другую сторону – из телеграфной ЗАС (произведены они были водителем Метежневым В. и начальником в аппаратной Колесниченко А.). После чего шлагбаумы были открыты, и колонна двинулась дальше.

   При подъезде к центру города колонна снова остановилась, так как впереди колонны с путепровода велась стрельба из пулемета. Через некоторое время вперед прошел наш танк, выстрелил по путепроводу, и стрельба с той стороны прекратилась.  Колонна вновь двинулась дальше.

   По пути  следования было много препятствий, плакатов и высказываний в наш адрес. Так проезжая мимо одного лесного массива, увидели две группы детей  с плакатами, на одном была надпись: «Солдаты! Уходите домой!», на другом – «Почему? Это наша родина». Еще в каком-то городке на заборе вокруг завода была надпись: «Сталин проснись, Брежнев сошел с ума»…

  Наша дивизия шла на запад, на стык границ Австрии и ФРГ, чтобы их перекрыть. Поздно вечером наша часть вошла в город Табор. В его старой части было все спокойно, правда, пришлось немного покружить во главе с комбатом Назаровым.

  При въезде в центр города колонна была блокирована со всех сторон агрессивно настроенной молодежью. В нашу сторону полетели камни, выкрики, началась стрельба. Но после ответных выстрелов, молодежь разбежалась, и колонна двинулась дальше, к нашему конечному пункту Ческе-Будеевице – Глубоке над Влтавой.

  Штаб дивизии и 710 ОБС расположились между этими городами в лесу. Другие части дивизии  были расположены вблизи границы с Австрией и ФРГ. После развертывания аппаратных мы начали вести боевое дежурство по обеспечению связью штаба дивизии со штабом 1-й гв. Танковой Армии.

  Впоследствии, неоднократно велись всевозможные провокации, в том числе и с применением оружия, против наших солдат и воинских подразделений.

  Наши ЗАСовские  аппаратные, телефонные и телеграфные, во главе с ПНШ по ЗАС ст. лейтенантом Макеевым Ю.А. обеспечивали телефонную и телеграфную связь штаба круглосуточно.

  Наш состав телеграфистов и специалистов 2-х телеграфных ЗАС состоял:

  1. Ст. сержант Шумаков Александр, начальник аппаратной
  2. Сержант Рыков Николай
  3. Рядовой Колесниченко Алексей, начальник 2-й аппаратной
  4. Моргун Анатолий – сержант
  5. Мурза Евгений – рядовой
  6. Черный Николай – рядовой.

  После тех событий прошло уже 44 года, а в памяти так и остались воспоминания того периода. Иногда просматриваем альбом и вспоминаем ребят, с кем служили, а ведь некоторых уже нет  в живых…Так хочется со всеми встретиться, пообщаться, вспомнить то время, когда мы уезжали из Свентошува парнями, а теперь стали седыми стариками.

  Иногда встречаемся  с ребятами из Харькова – Шумаковым Сашей и Рыковым Колей, остальных стараюсь найти. Ностальгия по тем годам меня все-таки достала и я, Колесниченко А.А. побывал в тех местах, где в 1968 году вместе с солдатами 710 ОБС мы несли службу и выполнили все поставленные задачи и свой интернациональный долг.

   На фотографии того времени запечатлены ребята из нашей  роты:


  Слева направо в нижнем ряду находятся Войтенко Боря, Цигичко Володя, ст. л-т Гуртовой. Средний ряд: Минигалиев, Ключник Женя, Шатонян, Шумаков, Рыков. Верхний ряд: Мавриков Н., Колесниченко А., Тугарин В., Яковлев Г., Трякин Н., Метежнев В., Коптев А., Котляров В. Написал не всех, так как в памяти стерлись их фамилии, ведь прошло так много лет.

В преддверии 44-й годовщины операции «Дунай» передаю привет бывшим однополчанам по войсковой части – полевая почта 45504 20-й Звенигородской Краснознаменной танковой дивизии Северной Группы войск.

 

        Бывший начальник радиорелейной станции «Р-405» сержант запаса (радиорота, 2-й взвод) Котляров Василий Федотович. ЧССР, район Ческе-Будеевице, ПВД – лес, сентябрь 1968 г.

                                                                                                    Февраль 1968 г. Дивизия награждена орденом Боевого Красного знамени.

             19 августа 1968 года, территория Польши, н.п. Кробицы.Фото на память с детьми из польских семей. Польским детям в ходе общения были подарены пилотки со звездочками и наручные часы на "памятку".

 


       223 ГВАРДЕЙСКИЙ МОТОСТРЕЛКОВЫЙ ПОЛК   В  ОПЕРАЦИИ "ДУНАЙ"

 


 

    Ветеран боевых действий гвардии сержант запаса Кучук Валерий Федорович, Украина. В 1968 году гв.мл.сержант, командир отделения взвода связи (с октября 1967 года по ноябрь 1968 года - исполнял обязанности командира взвода) 2-го батальона 233-го гв.МСП 14-й МСД 20-й ОА ГСВГ, в/ч пп 47280. Участвовал в операции "Дунай". Награжден Благодарностью Министра обороны СССР Маршалом  Советского Союза А. Гречко за выполнение интернационального долга.

 

  

   

 

   

    ГСВГ.Альтес-Лагер. Первые дни мая 1968 года.Только что прошла весенняя проверка по результатам которой 223 МСП  был признан одним из лучших. Преследовало желание расслабиться в ожидании команды на демобилизацию  и все  с нетерпением ожидали приказа. Не тут-то было.....6 мая в 18-00 полк был поднят по боевой тревоге и выведен в  район сосредоточения. Первое мнение было, что подъем связан с недавно прошедшей проверкой. Думали, что московская комиссия решила еще раз проверить полк на боеготовность. Расcчитывали часа через 2 вернуться в расположение и просушить промокшее под проливным дождем обмундирование.

   Все было не так. Командир нашего батальона Герой Советского Союза гвардии подполковник Некрасов Василий Александрович  вернувшись из штаба полка довел задачу: батальон с приданой танковой ротой в составе полка должен совершить ночной марш в район юго-восточнее Дрездена.

 До сих пор в ушах звенит фраза которую произнес командир 4 роты старший лейтенант Корчажкин Михаил Венедиктович:

    -да это же война!

    И тем не менее, утром успешно миновали Дрезден а во второй половине дня расположились лагерем в лесу вблизи населенных пунктов Sayda и  Marienberg.

  Продолжалась плановая боевая учеба в полевых условиях, политзанятия,строевые смотры. Повышенное внимание уделялось внешнему виду военнослужащих.

 Каждый день привозились газеты, из которых мы узнавали, что происходит в мире и в первую очередь в ЧССР: события в Братиславе, в Черне-над-Тиссой и в самой Праге.

     20 августа в 21-00 личному составу был доведен приказ  о вводе войск на территорию ЧССР.Был проведен инструктаж  о правилах поведения и возможного применения оружия.Выдали боеприпасы из расчета 60 патронов на автомат и 200 патронов на пулемет.По две гранаты.

   В  00-15  21.08. наш полк перешел границу и начал движение по территории ЧССР по маршруту: Мост-Пльзень-Клатови  имея цель блокировать южную границу Чехии, попутно решая боевые задачи, которые возникали неоднократно.

   Я не стану описывать все, что происходило во время 360-киллометрового марша.Это описано ранее моими предшественниками. Повторяться не буду. Те же  озверелые толпы бородатых молодчиков,теже лозунги, камни,бутылки с легковоспламенящейся жидкостью, обстрелы с чердаков и из подворотен.Отсутствие дорожных указателей  и мест забора питьевой воды.

 Во время марша погиб командир 4 роты старший лейтенант Корчажкин Михаил Венедиктович.Я знал этого человека на протяжении 3 лет службы.С первых дней полковой учебной роты. Был ранен начальник штаба батальона майор Лазаренко Василий Иванович.

    В конце дня,21.08. приблизительно в 19-00 на подходе к государственной границе Чехии с правой стороны по курсу нашего движения мы увидели в лесу  колонну бронетранспортеров  "БТР-60".Мы остановились, и командир батальона приказал мне подойти и узнать, что это за войска и откуда они взялись  в  этом  месте. Я переговорил с солдатами Это были военнослужащие ЧНА-12  мотострелковый полк Чехословацкой армии с полным вооружением, который дислоцировался в г.Клатови. Их подняли по тревоге и вывели в район сосредоточения вопреки приказу министра оборона ЧССР генерала Дзура, который предписывал всем войскам ЧССР  не покидать места своей дислокации.

   Впрочем, с солдатами долго говорить не получилось, хотя они восприняли нас не очень агрессивно, а больше с сожалением и обидой от происходящего.

 Необузданную  агрессию проявили молодые лейтенанты которые мгновенно подскочили к нам и запретили своим солдатам общаться с "оккупантами".

   Впоследствии этот полк был блокирован и  приняты меры по его разоружению.

  Выйдя на рубеж государственной границы ЧССР-это стык границ государств:Чехии,Австрии и ФРГ-нам открылось прелюбопытнейшее видение: на самой границе, у шлагбаума вместе с начальником пограничной заставы ЧССР находились военнослужащие бундесвера. Офицеры вели , деликатно говоря, непринужденную беседу.  Подполковник Некрасов В.А. пригласил к себе начальника заставы, майора -фамилии не помню, прошло много времени и сказал ему следующее:"С настоящего момента границу контролируют советские войска. Чтобы я через минуту не видел на границе ни одной б....". Жестко, грубовато, но в тему. "Черные львы" поджав хвосты, ушли восвояси.

   На окраине Клатови мы разбили палаточный городок, в котором разместился второй батальон и приданая танковая рота.

                                        

                           Палаточный городок 2-го батальона 223 МСП. На окраине города Клатови.ЧССР, август  1968 года. 

  Рядом мы построили сруб на русский манер где расположился штаб батальона и узел связи. Со временем завели дружбу с военнослужащими вертолетной площадки ЧНА. Когда им передали приглашение подполковника Некрасова посетить наш батальон, их командир, майор фамилию которого я не помню,сказал:" На фронте во время Великой Отечественной Войны  я познакомился со старшим лейтенантом Некрасовым В.А. который получил звание Героя Советского Союза  за бой при освобождении Киевской области"...И представьте какова была встреча!

 Приходили к нам местные жители,студенты из высшей экономической школы, которая находилась в Клатови.

 Наши военнослужащие посетили музей-усыпальницу чешской знати, который находится в подземелье Клатови.

 Наряду с образовавшимися позитивами надо сказать, что нас не забывали и недруги.Они несколько раз обстреливали наш палаточный городок с пулеметов  с проходившей справа от нас дороги. Делали они это на большой скорости и быстро исчезали. К счастью,никто больше не пострадал. Кроме палаток.

    Хочу отметить, что за все время с 06.05.1968г. и до возвращения на "зимние квартиры" в нашем полку в целом и в батальоне в частности не было ни одного случая нарушения воинской дисциплины, нарушения уставных и других требований. Это говорит о высоком чувстве ответственности всего личного состава.

    В конце сентября в начале октября в нашем регионе страсти стали стихать. А 7 ноября в 10-00 наш батальон выстроился в колонну для совершения марша к месту своей постоянной дислокации. На машинах были установлены знамена госудаств-участниц Варшавского Договора, а на передних бамперах-флажки СССР и ГДР.

 Никогда  не забуду как приветливо встречало  нас немецкое население! Во всем чувствовалось их доброе к нам отношение.В основном это были стихийные встречи.Люди ночами жгли в поле костры у дорог и при прохождении колонны приветствовали нас флагами СССР и ГДР. Организованная властями встреча состоялась в Виттенберге под барабанный бой и звуки фанфар.

   До боли в душе возмутила книжонка В.Резуна   "Освободитель"   Он пишет о том,что советские солдаты 20 Армии увидев высокий жизненый уровень чехов деморализовались,отказывались выполнять приказы и что их, якобы чуть ли не под конвоем вернули к месту постоянной дислокации. Солдаты жаловались на голод. Какая чушь!Во-первых, до чехов мы видели жизненный уровень в ГДР. Он по всем показателям был на порядок выше, но это не особенно смущало. Что касается  продовольственного обеспечения личного состава  - оно было организовано на очень высоком уровне. Кто там  был -тот помнит и знает. А чего стоит его выдумка о сгоревшем мотоцикле? Якобы при составлении акта на списание мотоцикла подписанты этого акта предложили написать, что в коляске мотоцикла находилась бочка спирта которую тоже не мешает списать. Вот это да!

 * И это сочинил хоть и бывший, но все-же офицер. У меня не поворачивается язык назвать его Суворовым. Он бессовестным  образом "прихватизировал" имя Великого Российского полководца.

 * Советского военнослужащего характеризовали отличная боевая подготовка,высокая воинская дисциплина, патриотизм  и высокий моральный дух.

 *  С теплотой вспоминаю своего командира батальона Героя Советского Союза подполковника Некрасова Василия  Александровича,командира 223 мотострелкового полка подполковника Мошенец Г.Г. командира 4 роты старшего лейтенанта Корчажкина Михаила Венедиктовича,инструктора по защите от оружия массового поражения Мидова Руслана Алиевича,солдат взвода связи Ткаченко,Юргина,Цыганкова,Гурова,Семку Дмитрия, Бойко Василия.....

                                                  

 

 

 

 

 

 

 

   Инструктор по защите от оружия массового поражения 2-го батальона 223 МСП старшина Мидов Руслан Алиевич.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                  

 Взвод связи 2-го батальона 223 МСП. В первом ряду четвертый справа и.о. командира взвода связи сержант Кучук Валерий Федорович.

 

 

        Мл.сержант Кучук Валерий Федорович  и мл.сержант Мидов Руслан Алиевич , 2-й батальон 223 МСП.1967 год, Альтес-Лагер.

* Многие люди с которыми приходится общаться не знают о тех событиях.Многие знают исковерканную версию событий 1968 года.И то и другое произросло не на пустом месте.Чиновники от власти приложили усилия для того,чтобы умолчать истинное положение дел.

 *    Думаю, что со временем истинна восторжествует и будет дана объективная оценка тех событий.Жаль что время неумолимо и с каждым днем все меньше остается ветеранов,участников военно-стратегической операции Дунай-68.

                                                                        Память о "Дунае" 

 

                                                             

    Майор Сафонов Валерий Васильевич  (г. Тверь) – в 1968 году старший лейтенант, старший помощник начальника командного пункта в\ч пп75157, 190 ОРБ «Осназ» 20 гв. ОА, ГСВГ. Награжден благодарностью Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза А. Гречко согласно Приказа №242 от 17 октября 1968 года за выполнение интернационального долга. Кавалер ордена Красной Звезды.

        «…В группу Советских войск в Германии я был направлен для прохождения службы после окончания факультета иностранных языков военного института. В 1968 году, уже в весенний период особенно обострилась политическая ситуация в Чехословакии. И, конечно же, затронула интересы стран социалистического лагеря и Варшавского договора. С учетом поступивших команд и расположений в войсках началась интенсивная подготовка личного состава по воинским специальностям. Мы готовились согласно наших программ. Летний период, особенно в полевых условиях, прошел быстро. Как и все части были подняты по боевой тревоге, получили задачи. Хотя военнослужащие нашего батальона довольно неплохо владели информацией о состоянии обстановки, поскольку в канун операции «Дунай» пришлось проводить детальную работу согласно поставленных задач, и также ожидали сигнал: «Влтава-666».

В 23 часа 20 августа 1968 года наше подразделение, получив боеприпасы, выдвинулось с войсками в направлении госграницы с Чехословакией.

21 августа утром мы находились уже на территории ЧССР в районе г. Дечин, это на севере страны в долине Лабы (Эльбы). В первой половине этого же дня мне вручили листовку  для ознакомления.

 

   

                                       "Обращение районного Комитета КПЧ в г. Дечина

      Всем гражданам г. Дечина, всем членам районной организации КПЧ.

   Сегодня нам стало известно о том, что в нашей стране без согласия народного Собрания, Президента, Правительства республики и Центрального Комитета КПЧ, войска Советского Союза и других стран Варшавского Договора находятся в нашей стране.

     В настоящий момент ситуация бесконтрольная, и ее решает Заседание Центральных органов в Праге. До того момента, пока не будет принято важнейшее решение, важно обеспечить нормальный ход производства и услуг, не подчиниться дезориентации и предпринять максимальные усилия, чтобы сохранить порядок. Мы уверены, что нынешняя ситуация возникла из-за непонимания политического развития  в нашей Республике, и что она будет разрешена для удовлетворения граждан нашей страны. Районный комитет КПЧ полностью поддерживает настоящее руководство партии во главе с товарищем Дубчеком, и просит немедленно созвать съезд КПЧ.

   Районный Комитет КПЧ не согласен с нарушением  нашего государственного суверенитета, но понимает, что каждый отпор с нашей стороны в настоящее время означал бы ухудшение нынешней ситуации.

   В то же время просим немедленно убрать войска Варшавского договора и установить полный суверенитет нашего Правительства на территории Чехословакии.

   Обращаемся ко всем, кто болеет за благо нашей страны, чтобы они в любое время могли помочь госорганам в сохранении порядка и гражданской безопасности  и подождали новых указаний.

                                                                                                                            21 августа 1968 года. 9 часов утра".

    В процессе службы мы непосредственно выявляли радиостанции, которые вещали призывы экстремистов-контрреволюционеров к свержению существующего строя, государственного переворота и активному вооруженному сопротивлению союзным войскам. После пеленгации мы направляли информацию в другие специальные подразделения. Порой радиостанции работали в домах и квартирах населенных пунктов.

  Через некоторое время наш ПВД и рабочее место оказались в пяти километрах севернее Праги. Нам также была известна деятельность подполья и в ряде случаев целые арсеналы оружия, включая автоматическое с конкретными координатами, о чем мы также своевременно информировали командование.

                От своевременной информации зависели жизни многих людей. Ст. лейтенант Сафонов В.В. ЧССР, август 1968 г.

  Ежедневно, повсеместно в областях ЧССР работали до 30-35 подпольных радиостанций. Наблюдалась целая система управления эфиром с определением времени и продолжительности работы. Группами захвата были обнаружены портативные радиостанции в спец.чемоданах в рабочем состоянии. При них было всё необходимое, и прогнозы прохождения радиоволн и частицы частот, и запасные аккумуляторы. Контрреволюционерами активно использовались несколько каналов подпольного телевидения с призывами к населению к диверсиям, саботажу, физическому уничтожению военнослужащих союзных войск. Они же питали силы подполья кодовыми сигналами и передавали шифрованную информацию.

Во время выполнения боевых задач мы вынуждены были использовать вертолеты «МИ-4», оборудованные аппаратурой перехвата и пеленгаторами. На них мы летали на работу над отдельными районами Чехии.

 

                                                                           «МИ-4» с полной «начинкой»…

   Нам были известны факты расправ с населением ЧССР со стороны контрреволюционеров, нападений на сотрудников безопасности и милиции. В г. Градец-Кралове был захвачен сотрудник местного подразделения госбезопасности, которого экстремисты пытались повесить на столбе, но в последний момент подоспели советские военнослужащие. В г. Теплице, где контрреволюционеры сбивали наши вертолеты, с многоэтажного здания выбросили из окна ответственного сотрудника милиции.

  В местах временного расположения наших войск, особенно в первое время, имели место постоянные вооруженные провокации, обстрелы. Наш пеленгатор КВ-диапазона располагался на небольшом поле. К  концу дня еще в августе месяце неожиданно из зоны лесистой местности с трех точек начался обстрел пеленгатора. Наши военнослужащие, имея четыре автомата и достаточное количество боеприпасов,  в течение почти двух часов вели бой, пока не подошли наши БТРы. Пеленгатор был поврежден, имелись многочисленные пробоины.

                                                    Старшие лейтенанты Сафонов Валерий и Букреев Виталий на ступеньках КУНГа, в котором работали с 1 августа до середины ноября. ЧССР, район Миловиц, ноябрь 1968 года.

   Но пришло такое время, когда обстановка постепенно начала стабилизироваться. Мы теснее стали общаться с военнослужащими ЧНА, коллегами. По приглашению комитета безопасности города Градец-Кралове мы приняли участие в торжественном собрании и посмотрели концерт, на котором услышали выступление чешской девочки с ее стихотворением «Спасибо русскому солдату». Она оказалась дочерью офицера безопасности, которого пытались повесить контрреволюционеры…

В процессе укрепления дружбы к нам в подразделение прибыла группа офицеров ЧНА (коллеги) в день 7 ноября.  Тогда же мы сфотографировались на память.

 

  Дружеская встреча коллег. В центре - ст. лейтенант Сафонов Валерий. Крайний слева – лейтенант Мякотин Вячеслав (из Ленинграда, он там родился, туда заменился, скорее всего, там и остался). ЧССР, н.п. Богданеч, 7 ноября 1968 год.

  После вывода основных войск из Чехословакии наша часть осталась в составе Центральной Группы войск с постоянной дислокацией.

В 1970 году за укрепление боевого содружества я был награжден чехословацкой медалью:

   По роду своей деятельности мне много приходилось ездить по территории ЧССР, и в частности, по Западной Чехии. В одной из таких поездок в 1970 году в районе какого-то населенного пункта вдоль дороги на общем чешском кладбище я обратил внимание на одну из могил. Сработала какая-то интуиция. Подойдя, я увидел, что на небольшом надгробии была сделана надпись на русском языке с фотографией советского солдата, она гласила, что он погиб в 1968 году. Я очень был удивлен, поскольку знал, что погибших военнослужащих отправляли в Союз для захоронения.

Прошли многие годы. Появилась возможность анализировать значимые события, делать определенные выводы. И когда заинтересованные люди спустя годы продолжают говорить, что мы были оккупантами, значит, делают они это умышленно. Мы не могли ими быть даже согласно определению самого понятия. Мы спасали жизни мирных людей и ради этого жертвовали своими жизнями. Но в тоже время мы все являлись монолитом дружественных армий стран Варшавского договора и братских государств соцлагеря, при этом в ходе операции «Дунай» защищали свою страну на передовых рубежах.

                                                                    К 45-й годовщине операции «Дунай»

 

 

                 Юшкевич Александр Владимирович

                           Генерал-майор

Командир 20-й Звенигородской Краснознаменной  

танковой дивизии Северной Группы войск  (1989-1992 г.)

 

 

 

 

  

 Родился 06.09.1948 г. в Московской области (Наро-Фоминский район)

● После окончания школы учился в Московском ВОКУ им. Верховного Совета РСФСР (1967-1971 гг.)

● Служил в ГСВГ – командир взвода, роты, батальона (1971-1976 гг.)

● В 1980 году окончил военную академию им. М.В. Фрунзе

● Проходил службу начальником штаба мотострелкового полка, начальником штаба и командиром 19 УР в Заб ВО (1980-1986 гг.)

● Служба в СГВ (1986-1992 гг.):

- командир 16 мсп в 6 гв. МСД (1986-1987 гг.)

- начальник штаба 20 ТД (1987-1989 гг.)

- командир 20 ТД (1989-1992 гг.)

● В 1990 году присвоено звание генерал-майора

● В 1994 году закончил Военную Академию Генерального штаба с отличием, где в последующем преподавал на кафедре Управления войсками.

    В книге бывшего солдата В. Шевченко «Навстречу рассвету» упоминается 20-я танковая дивизия Северной Группы войск, в свое время дислоцированная в гарнизоне Свентошув на территории Польши. К ней я также имею самое непосредственное отношение.

  Международные события 1968 года в Европе застали меня на военной службе, где я носил курсантские погоны в стенах Высшего общевойскового командного училища.

  21 августа было обнародовано Сообщение ТАСС о вводе союзных войск стран Варшавского договора в ЧССР для пресечения контрреволюции.

   Во время учебы нам практически ежедневно доводилась обстановка о ходе операции «Дунай» на территории Чехословакии. А также мы ежедневно обсуждали вопросы политической ситуации, вопросы тактических действий родов войск, в том числе и союзных армий.

  Некоторые курсанты обращались к командованию училища с просьбами о направлении их в войска и участия в военно-стратегической операции. Проявлялось повышенное чувство воинского долга, практически все мы были воспитаны в семьях фронтовиков в духе патриотизма и любви к Родине.

  После окончания училища я проходил военную службу в частях Вооруженных сил Союза ССР. Впоследствии был направлен для дальнейшего прохождения службы в Группу Советских войск в Германии, а спустя несколько лет – в Северную Группу войск (в Польшу).

  Мне довелось служить вместе с офицерами, которые принимали участие в операции «Дунай».

…Учеба в Академии им. Фрунзе. В процессе – изучение военной тактики и стратегии объединенных вооруженных сил стран Варшавского договора в ходе операции «Дунай». Лекционные и семинарские занятия по данным вопросам…

  Спустя годы я вновь был направлен в Северную Группу войск, был назначен на должность заместителя командира 20-й танковой дивизии с дислокацией в Свентошуве.

  А спустя несколько лет стал командиром 20-й Звенигородской Краснознаменной танковой дивизии.

  В 1968 году дивизией командовал генерал-майор танковых войск Жебрунов Иван Леонидович. Действия соединения  были высоко оценены командованием. За выполнение боевых задач в ходе военно-стратегической операции «Дунай», офицеры и солдаты подразделений дивизии были представлены к боевым орденам и медалям. Командир дивизии был награжден орденом Боевого Красного Знамени. Это отражено в историческом формуляре дивизии.

  Сегодня ветераны военной службы, включая солдат и сержантов срочной службы тех лет объединяются, проводят встречи, вспоминают дух времени  и уровень патриотизма в годы «холодной войны». И здесь очень важным вопросом является патриотическое воспитание молодежи.

  Сегодня существует различное толкование о действиях наших войск в разных странах в разные годы в выполнении интернационального долга. И, когда речь заходит о военно-стратегической операции «Дунай», я, как профессиональный военный, в своей время командовавший танковым соединением, знающий практически все действия родов войск, изучив боевые донесения и другие документы, могу с уверенностью сказать, что в ходе операции действительно имели место боевые действия. Как с точки зрения военной науки, так и реальной обстановки применения сил и средств.

  В первую очередь к ним следует отнести элементы, характерные для военного времени. Как то:

- приведение войск в боевую готовность;

- направление в войска боевого приказа о вводе войск на территорию ЧССР с целью выполнения интернационального долга и отражения сил контрреволюции;

- создание фронтов согласно разработанного плана операции, согласно схемы боевых действий;

- обеспечение боевых машин танковых подразделений, артиллерии, авиации, реактивных средств боекомплектами по тройным нормам положенности;

- вооружение военнослужащих боекомплектами и гранатами сверх положенных норм;

- введение с 21 августа 1968 года фронтового довольствия для личного состава, задействованного в операции;

- заведение 21 августа в подразделениях соединений Журналов боевых действий;

- боестолкновения в ряде городов и населенных пунктов с вооруженными контрреволюционными элементами (многочисленные донесения и справки о боевых действиях частей и подразделений по выполнению поставленных задач);

- погибшие и раненные из числа военнослужащих, принимавших участие в операции;

- материальное обеспечение военнослужащих Советских войск, временно находящихся на территории Чехословацкой Социалистической Республики, выдачи пособий военнослужащим, получившим ранения, и семьям военнослужащих, погибших при оказании помощи чехословацкому народу….

  А также ряд других специфических факторов, характеризующих боевые действия.

  С точки зрения военной науки, под боевыми действиями понимается организованное применение сил и средств для выполнения поставленных боевых задач частями, соединениями и объединениями видов Вооруженных Сил.

 Понятие «боевые действия» являются в то же время составной частью «военных действий».

 Согласно теории военного искусства, - военные действия ведутся на стратегическом уровне, - на уровне фронтов в форме стратегических операций на театре военных действий. Что характерно для военно-стратегической операции «Дунай».

  Во время учебы в Военной Академии Генерального Штаба, а также в последующем, при преподавании на кафедре Управления войсками, неоднократно рассматривались тактические вопросы операции. Поскольку она являлась образцом военного искусства, грамотно разработанная и успешно проведенная.

  В настоящем году исполняется 44 года с начала ее проведения. Мы ветераны Вооруженных Сил, принимавшие участие  в боевых действиях в разных странах в разные годы, считаем, что военнослужащие Советской Армии в ходе операции «Дунай» достойно выполнили Приказ Родины.

 И также достойно должны быть удостоены государственного признания.

 

                                                                 Укрепляя Варшавский договор

  

 

 

 

 

   Участник операции «Дунай» - майор запаса Брамник Сергей Михайлович, г. Азов, Ростовская область. В 1968 году – мл. сержант, 1-й взвод 4-й роты, начальник радиостанции «Р-102М2» 32-го отдельного полка связи СГВ, в\ч пп 63536. 

 

 

 

 

 

  Вторая половина 60-х годов ХХ века в Европе - это усиление напряженности в противостоянии Запад-Восток, новый виток холодной войны. Это попытки стран НАТО вырвать из союза стран соц. лагеря отдельные страны и особенно страны, входящие в Варшавский Договор. Такие попытки были в ПНР, ГДР, Югославии. Особенно серьезная подготовка к такому прорыву предпринималась в отношении ЧССР. В связи с этим руководством стран Варшавского Договора и, в первую очередь, СССР были предприняты предупредительные меры. В 1967-68 г.г. был проведен ряд учений - командно-штабные, войск тыла, авиации и т.д.

   В те годы я служил сначала старшим радиотелеграфистом, а затем начальником радиостанции средней мощности (Р-102М2) в 32-м отдельном полку связи, который обеспечивал связью штаб Северной группы войск (СГВ). Те или иные подразделения нашего полка постоянно принимали участие в этих учениях.

  31 мая 1968 года полк по тревоге (учебной) был поднят и направлен в ЧССР для участия в командно-штабных учениях «Шумава». Место сосредоточения - город Миловице. На учениях полк отработал на достаточно высоком уровне, получил благодарность командования и в конце июня 1968 года вернулся к месту своего расположения - в ПНР.

В период проведения учений мы взаимодействовали с подразделениями связи Войска Польского.

                                                                                               

       Фото на память с польскими военнослужащими

   Понятно, что это была подготовка к более серьезным событиям. Нужно сказать, что чешское население в тот период к нам - советским солдатам относилось приветливо. Когда колонна автомашин проходила по чешским городам - события напоминали праздник. На улицах - празднично одетые люди, улыбки, приветствия, цветы и всюду ветки цветущей вишни - в руках, на капотах машин, на дорогах.

   В период пребывания (находились рядом с территорией учебного танкового полка) знакомились с военнослужащими, общались с местным населением. Ничто не вызывало антагонизма. Отношения были самые дружеские.

  Однако отдельные моменты их жизни вызывали недоумение. В воинских частях ЧНА было разрешено употребление пива. Дневальный на посту в палаточном лагере - полусидит, полулежит, перед ним - коробка пива и ящик колбасы. Солдаты - физически слабые, нетренированные, оплывшие жирком (это в 18-19 лет). Отсутствие дисциплины. Какие-то антагонистические, со злобой отношения между солдатами-чехами и словаками. Т.е. чувствовалось предпринятое извне разложение чехословацкой народной армии, а значит, и всего общества.

  За месяц, последовавший после возвращения в Польшу, в полку продолжалась боевая учеба. Велась усиленная физическая подготовка солдат и офицеров. Были введены помимо обычных, занятия по боевому самбо, обучение приемам рукопашного боя и др., что необычно для подразделений войск связи. В тот период я был направлен для несения службы на стационарный узел связи штаба СГВ. Надо сказать, что судя по насыщению радиоэфира, военная обстановка в Европе была довольно напряженной. В середине августа меня вернули в родной экипаж. Полк уже начали готовить к длительному маршу - готовили технику, оружие. Памятно, 20-е августа, - на автомобили нанесли белые полосы, которые при виде с воздуха представляли белый крест. Такие кресты наносились на всю технику, готовящуюся к вводу в Чехословакию.

  Вечером того же дня машины были выстроены в походную колонну, солдаты получили оружие, по 2 снаряженных магазина к АКМ, 3-х дневный запас сухого пайка. Весь личный состав полка был собран в клубе, где командир полка полковник Блахнов и его заместители ознакомили всех со сложившейся обстановкой и была поставлена задача - ночью, при объявлении тревоги, загрузиться в свои машины, совершить скоростной марш и развернуть для боевой работы и обеспечения связью штаба фронта узел связи в районе города Миловице в Чехословакии. Это в том же месте, где мы были в период учений «Шумава». Во время движения по территории Чехословакии, в городах видели толпы людей с антисоветскими лозунгами. Среди них особую активность проявляли молодые люди, выглядевшие специфично - волосы до плеч, черные кожаные куртки, разноцветные джинсы с цветочками. Они подстрекали людей бросать камни в автомашины, перекрывать дороги, кричали в громкоговорители. В городе Млада-Болеслав под колеса автомобиля была брошена тяжелая коробка, перевязанная крест-накрест. Благодаря находчивости водителя - украинец Коротун из Донецка, коробку сумели объехать, хотя для груженного ЗиЛ-157 на скорости 60-70 км/чэто проблематично. Потом сообщили, что в коробке были толовая шашка, гвозди, куски металла. Люди старшего поколения, помнившие ВОВ, встречали нас с радостью. В этом же городке, но уже при выезде, колонна ненадолго остановилась. Из ворот дома выбежала женщина, бросила на капот букетик цветов, крикнула «просим бистрее» и убежала. В отдельных городах по колонне велась пулеметная и автоматическая стрельба с чердаков и крыш. В этих случаях пехота и танкисты быстро гасили инциденты.

  При прибытии на место произошел и такой случай. Экипаж стал устанавливать радиостанцию, разворачивать антенны и т.д. Я в свободную минуту с котелком побежал за водой к колонке, которая находилась у забора чешской воинской части. Вдруг справа из домика охраны выбежали два солдата-чеха, направили на меня автоматы, стали кричать «нельзя». Я набираю воду, злюсь и думаю «не посмеют». Тут из-за пригорка с ревом выкатился наш танк, повел орудием в их сторону, они спрятались. А танкист вылез на башню, смеется, кричит: «Ну что, земляк, вода сладкая? Дай попить!».

  Начались боевые будни. Солдаты, в свободное от дежурства время, находились в 5-8 км от узла связи в лесу, в палаточном лагере, занимались его обустройством и охраной.

                         

   Чехословакия, август 1968 г. (Слева-направо): первый Брамник Сергей, второй Ляхов Владимир из г. Ростова, третий – Харламов Владимир из Семикаракоры, крайний справа – Роев (Украина). Внизу – Карталенко Юрий, г. Ростов-на-Дону. Все окончили Ростовский н\Д радиотехникум.

   По ночам, раза 2-3, были обстрелы лагеря из стрелкового оружия, один раз попытка нападения на узел связи. Охрана (нас охраняла мотострелковая рота) справлялась. Жертв и пострадавших не было. Примерно через 4-5 дней звонит мне дежурный по узлу связи, наш командир роты капитан Петренко. В связи с выходом из строя ротной радиостанции большой мощности (Р-110), дает приказ выйти на связь по названным позывным моей радиостанцией (средней мощности Р-102 М2). Предупреждает - расстояние предельное - около 2000 км. Приказ - есть приказ. Развернули дополнительные антенны. Через 15-20 минут докладываю: «связь есть!». По внутренней переговорной слышу необычное от капитана: «Сынок, канал сможешь отдать ЗАСовцам?». «- Смогу.». А вечером, на построении, нашему экипажу объявили благодарность командующего. Оказалось, мы обеспечили канал связи для передачи доклада командующего первым лицам государства. Так каждый на своем посту выполнял свои обязанности.

  Позже, месяца через полтора, когда ситуация начала стабилизироваться, чехи, особенно молодежь, стали подходить к нам, солдатам, говорили – «Уходите, зачем пришли? Вы, как фашисты, залили нашу страну кровью». Мы на конкретных примерах разъясняли ситуацию, говорили о дружбе и взаимопомощи стран Варшавского договора, нуждающимся - помогали. В процессе общения чехи относились к нам с недоверием, говорили, что мы не солдаты, а переодетые комиссары…Постепенно дружеские отношения восстанавливались. А в ноябре полк вернулся в Легницу, к месту постоянной дислокации. Пошли обычные будни военных людей - служба, учеба, совершенствование мастерства военной профессии, с отработкой вопросов взаимодействия с польскими коллегами.

 

   За время службы мы еще неоднократно встречались с товарищами по оружию из других стран. В августе-сентябре 1969 года проходили крупнейшие учения войск стран Варшавского договора «Одер-Нейсе - 69», в которых принимали участие армии Советского Союза, Чехословакии, ГДР и Польши.

 

   Здесь также была совместная боевая работа, встречи, совместный спорт и отдых военнослужащих разных стран. И всегда были нормальные дружеские отношения между молодыми людьми - гражданами разных стран.

  По результатам боевой подготовки войск  итоги подводились иногда в полевой обстановке с польскими военнослужащими.

  Командиры подразделений  Польской армии награждали отличившихся наших солдат и сержантов нагрудными знаками Войска Польского.

 

                                                        Польский офицер вручает Брамнику С. знак «отличный солдат».

   

 


  В свою очередь командиры Советских воинских подразделений вручали нагрудные знаки Советской Армии польским военнослужащим.

    С тех пор минуло 44 года. Жизнь разбросала участников тех событий. Я всегда с большой теплотой вспоминаю однополчан, знакомых по совместной службе поляков, немцев, чехов и горжусь тем, что и частичка моего боевого труда вложена в сохранение мира в Европе.

  Как все это было. Взгляд на события глазами рядового десантника.

   

 

   

 

    Гвардии старший сержант запаса ВДВ. Полковник милиции в отставке Хисамиев Ирек Исхакович, г. Казань, Татарстан.

В 1968 году – гвардии рядовой 317-го гв. парашютно-десантного полка 103 гв. ВДД (Белорусского КВО, в\ч 52287).

 

Награжден благодарностью МО Маршала А. Гречко согласно 242-го Приказа за выполнение  интернационального долга. Был представлен к медали «За боевые заслуги».

 

  

    

    Есть в жизни каждого из нас такие события, которые с годами не уходят в дальние уголки памяти или выбрасываются оттуда, наоборот – всплывают при каждом удобном случае. Особенно, каждый год в августе месяце.

     Первое – это связано с Днём десантников. Как наступает 2 августа, все друзья, коллеги начинают поздравлять и, естественно, одни намекают на фуршет, другие спрашивают, мол, буду ли я искупаться где-нибудь в бассейне под фонтанами. С первыми легче – был бы повод, как говорится, бутылка найдется. А вот  вторых, приходится огорчать, ведь как -  никак идет уже седьмой десяток.

  Второе событие – это 21 августа 1968 года. Думаю, не только у меня, но и у всех участников тех событий, на всю жизнь остались яркие воспоминания об этих жарких днях…

 Итак, - 317-й гвардейский парашютно-десантный полк Витебской 103-й гвардейской ордена Кутузова II степени воздушно-десантной дивизии. Командир дивизии – гвардии полковник А.И. Яценко.

 Справка. За участие в боевых действиях в Афганистане дивизия стала Краснознаменной и на ее знамени засияла еще одна (третья) награда – орден Ленина. Видимо, и там дивизии повезло с командиром. Операции, проведенные генералом Слюсарем стали, говорят, отражены в учебниках  для военных академии. Одна только Панджширская операция чего стоит! Сегодня дивизия находится в составе Вооруженных сил Республики Беларусь. Хорошо хоть Шушкевич не успел прибалтам  продать, теперь у «Батьки» все же в почете и уважении. И главное, никаких реформ под кодовым названием «новый облик»…

   317-й гвардейский ордена Александра Невского парашютно-десантный полк всегда был правофланговым 103-й Витебской дивизии ВДВ СССР. Полк располагался недалеко от проспекта Фрунзе рядом с трамвайным парком. Заранее прошу прощения у всяких «особистов» родной Беларуси за «расшифровку» расположения полка. Смотрите, дорогие однополчане, сегодня по «Goole» и увидите даже разметки на плацу для строевых занятий, слева - родную  столовую, автопарк,  клуб и чуть правее - казарму первого батальона, а в тени деревьев - офицерскую столовую. Все на месте, только между улицей Правды и войсковой частью успели понастроить, кажется, жилые дома. А мы там проводили занятия по тактико-специальной подготовке…

   Полком в начале 1968 года командовал гвардии полковник Пищаев (И.О. мы – рядовые десантники плохо запоминали тогда). Заместитель по строевой – гв. подполковник Савилов, по политической части – гв. подполковник Пастушенко, по ПДС (парашютно-десантная служба) – гв. подполковник Харитонов (?). Вот начальника штаба не помню – хмурый был подполковник. Был еще и начальник артиллерии полка. Но в Европу полк повел уже гв. подполковник Лушников, а заместителем по строевой части стал знаменитый в дальнейшем в Советской Армии  генерал, тогда гв. капитан Краев, выпускник какой-то академии.

    Все, кроме Краева, были участниками Великой Отечественной войны.

   А я после принятия Присяги перед Новым 1968 годом стал гвардии рядовым заряжающим 3-го взвода 1-й артиллерийской батареи 1-го парашютно-десантного батальона вышеназванного полка. Так Судьба подарила мне службу в знаменитой Витебской дивизии ВДВ…

   На политзанятиях мы все чаще  слышали о том, что в Европе в последнее время не все спокойно. То в Польше, то во Франции вспыхивают народные волнения.Тон задают студенты. Не спокойно и у наших «верных» друзей в Чехословакии. Там создали какой-то «Клуб-231», членами которого являются всякие репрессированные элементы, недобитые в 1945 году пресловутые фашистские прихвостни, недовольные существующим режимом. Возглавляет клуб какой-то бывший фашист Бродский. Спецслужбы Запада активизировали подрывную деятельность против социалистической Чехословакии. День и ночь при помощи воздушных шаров забрасывали листовки с призывом свергнуть коммунистический режим и так далее.

 Справка. Потом, через сорок лет после этих событий мне попалась книга «Чехословацкие события 1968 года глазами КГБ и МВД СССР», изданная в Москве  в 2010 году Объединенной  редакцией  МВД России. В этом сборнике детально описываются события тех лет и  о тех мероприятиях западных подрывных центров по разложению чехословацкого общества.

   В то время меня успели назначить комсоргом взвода и агитатором нашей батареи, поэтому в «Ленинской комнате» приходилось изучать массу газетных статей. Благо, газет и журналов для нас не жалели, и мы все читали их «до дыр». Даже «старики», которые уже отслужили  три года и ждали дембельского приказа.

   В конце марта, может быть, в начале апреля, нас поездом повезли в артиллерийский полигон  на станции Дретунь, в сторону Полоцка. Готовились к плановым стрельбам из 82-х миллиметрового миномёта. Кстати, наша батарея в десантном батальоне считалась артиллерийской. В каждом батальоне было по три роты и плюс наша арт.батарея.

   Прибыв к месту назначения вечером, выгрузившись на опушку леса, и сразу расчистив площадки от мокрого снега, начали ставить палатки. У нас даже были специальные металлические печи для взводных палаток. И вскоре они задымили,  и в палатках ближе к полуночи стало чуть теплее, повезло особенно «старикам», которые расположились ближе к печкам. Только уснули после томительного перехода и обустройства, как рано утром вдруг заиграла труба: «Подъем по тревоге!».

   Полусонные стоим в строю, под ногами скрипит мокрый снег, и валенки за ночь даже не успели подсохнуть.  Офицеры куда-то побежали, а мы ждем. Наконец, появился командир батареи Доценко Борис Степанович (тоже хохол) и объявляет:

 - Все, гвардейцы, едем обратно домой…

   Погрузились опять в те же «столыпинские» вагоны. Прибыли в Витебск и прямиком в родной полк. Через несколько дней сдаем в склад 82-х миллиметровые миномёты и взамен получаем СПГ-9 (станковый противотанковый гранатомет 9 серии). Попутно заменили старые автоматы на новые АКМС. И после всех этих «обновлений» через некоторое время нас опять по тревоге перебросили уже в Лосвиду. Это недалеко от Витебска в красивом лесу. Там  учебный полигон нашей дивизии. Зимой после «карантина» перед Присягой мы здесь впервые стреляли с боевыми патронами. Но на этот раз сказали, что жить будем здесь до особого приказа, и не будут увольнений в город. Потом объяснили, мол, дивизию перевели в постоянную боевую готовность согласно какому-то плану. Начали изучать подрывное дело, азы  самбо и марш-броски «по полной боевой» на 10 км. Вот это последнее и «закаляет» солдата до полного понимания сути армейской службы. Кто этого не прошел, значит, и не служил толком. Если еще в полпути прозвучит команда «Газы!».

  Уже шло жаркое лето, а мы все готовились и готовились. Пропагандисты все чаще говорили об интернациональном долге, о взаимодействии с армиями стран - участников Варшавского Договора. На политзанятиях изучали историю этих стран, состав их армий.

  С каждым днём напряжение нарастало. Часто офицеры, собравшись где-то в штабной палатке,  долго совещались, а занятия в их отсутствие проводили сержанты. Возвращались офицеры злые, им ведь тоже не разрешалось «махнуть» в город к семьям. Правда, на нас это они не «срывали», просто говорили, что скоро будем или дома, или кинут нас куда-нибудь в Тмутаракань. Только вот знал ли средний и младший офицерский состав все нюансы такого положения и для чего готовимся, посвящали ли их в детали предстоящих операций? Думаю, вряд ли. Только через десятилетия прихожу к мысли, что и сам комдив, возможно, не был посвящен в детали предстоящей операций до последнего момента (до сигнала «Буря»). Кто служил, знает: для таких случаев в штабных сейфах всегда есть нумерованные пакеты под семью печатями: какой,  по какому сигналу открывать. Слишком высока была цена предстоящих мероприятий!

   И вот 18 или 19 августа в лагере объявили «Сбор», посадили в автомашины и повезли нас в Северный аэродром. В Витебске их два: один гражданский, а в другом располагалась военно-транспортная авиация. Помню, командовал дивизией ВТА генерал-майор  Зайцев Н.Ф., ставший потом почетным гражданином города Витебска. Здесь скопилось огромное количество «Ан-12», полно было и «кукурузников». Вот они поочередно и возили нас на прыжки. Как всегда, покрутив нас в воздухе по два часа, выбрасывали куда надо. Днём и ночью, зимой и летом.  В них размещались 60 десантников. Это уж потом, после нас, появились более мощные и вместительные «Антеи», «Ил-76»…

  Самолеты уже гудели на всю мощь, недалеко мы увидели начальника ПДС полка (парашютно-десантная служба) гвардии подполковника Харитонова и его коллегу по нашему батальону гвардии капитана Крячко, а рядом - на брезентовых столах лежали уже кем-то доставленные наши парашюты. Прозвучала команда: «Одеть парашюты!». И по рядам сзади нас прошел начальник ПДС полка,  проверив основной парашют,  похлопал по плечу: «Порядок». А ведь не поленившись,  всегда лично проверял весь полк! Вот какая была ответственность настоящего командира за судьбу каждого из нас.

 

 

 

 

    Выстроившись в колонну по два, по аппарелям поднялись в брюхо «Аннушки» и расселись на дюралевые сидения. Теперь по рядам прошел сам наш комбат Доценко и проверил каждого: зацепил ли карабин вытяжного парашюта на трос над головой.

    Мы с Колей Богатцким (из Саратова) сели рядом. Долго молчали, вопросительно смотрели друг на друга. В головах вертелся один вопрос: куда и зачем летим? Если раньше перед прыжками всегда ставилась конкретная задача: ночные прыжки, тренировочные, с оружием и без оружия, с техникой и без техники, на учения и так далее. Заранее все мы знали и район десантирования. А сегодня - молчок. Какое-то тревожное ожидание овладело нами. Летим уже второй час. Смотрим на капитана Доценко, но тот, закрыв глаза, сидит рядом с кабиной пилотов. Обычно он, как выпускающий, выпроводив нас всех, прыгает последним. И сейчас  ждем, когда откроется кабина пилотов, и кто-то из них сначала тронет рукой выпускающего - комбата, потом включит мигалку над дверью кабины, потом и сирену. Тогда мы, встав и повернувшись к выходу, смотрим, как открываются створки и по команде «Пошел!» и под вой сирены бежим в бездну. Но тут что-то не так, потому что самолет уже пошел вниз и в иллюминаторах мы увидели какой-то город недалеко от взлетно-посадочной полосы. Когда гул турбин затих, прозвучала команда снять парашюты и покинуть борт. Так первый раз десантировались без парашютов.

   Наши самолеты стояли чуть в стороне от бетонки. Вдали находился небольшой городок. Вскоре кто-то из командиров сказал, что находимся в Барановичах. Значит, мы приблизились к Государственной границе СССР.

   Не успели толком ориентироваться,  как пошел дождь, и мы немножко промокли, ведь самолеты уже закрыли свои «салоны», а под крыльями всем места не хватает. Правда, скоро откуда-то вернулись летчики. Сжалившись над нами, решили помочь подсушиться, запустив по одной турбине. Мы под струей горячих выхлопных газов, чуть не задохнувшись, вскоре почувствовали тепло наших комбинезонов. Откуда-то появились походные кухни и нас плотно накормили обедом. Потом замполиты рассадили на пока еще мокрой от дождя травке недалеко от «бортов». Правда, предварительно постелили под себя плащ-палатки. Вот тут-то и начали «созревать»: сейчас будет серьезный разговор. Кстати, в нашей артиллерийской батарее по штату замполита не было. Видимо, из-за малой численности личного состава. Нас в батарее было всего 54 военнослужащих. В ротах, где свыше 100 человек личного состава замполиты были, у нас – нет. Так вот буквально несколько месяцев назад и у нас появился свой «комиссар» - по штатам военного времени. Старший лейтенант запаса Харченко работает учителем истории в какой-то областной школе.

   Так вот, он вернулся из какого-то совещания, и первым делом дал команду всем достать из рюкзаков тетради и конверты (конверты стоили тогда по 1 копейке, и солдатские письма доставлялись в любую точку страны бесплатно). Достали, ждем.

 - Ну что, гвардейцы, - к этому слову он уже привык, пока готовились в учебном полигоне. Ему ребята даже гвардейский значок прикрепили рядом с «ромбиком» ВУЗа.  Значит, стал своим, - достаем ручки и бумагу. Будем  писать домой письмо. Прошу иметь в виду, что напишете примерно так, как я сейчас буду диктовать. Поняли, да? Ничего лишнего!

   В головах опять молнией сверкнула мысль, что дело нешуточное, значит, впереди нас ждет очень серьезное испытание. Но какое?  И куда повезут? Одни догадки. Пока свои мысли все держали при себе, старательно выводя буквы в слова, строчки, адресованные матерям, женам, кто-то просто - друзьям. Примерный текст, адресованный матери в далекую деревню в центре Татарстана, до сих пор помню.  Естественно, писал я  тогда по-татарски:

                                                                                             Дорогая мама!

    Привет тебе из Витебска. Привет (перечисляю всех родственников, соседей и бывших одноклассников, коллег – механизаторов, где-то человек 10-15  набиралось).

   Сам я жив - здоров, чего желаю тебе и всем остальным. Служба идет нормально. По воскресеньям хожу в увольнение, смотрю кино, ем мороженное. Земляки из нашего района (нас из одного сельского района в полку было 8 человек) служат тоже нормально, встречаемся каждый день. Погода здесь нормальная, везде идет уборка урожая. Скучаю по своему трактору. Как он там? Не разбили его там по-пьяни кто-нибудь? Скажи бригадиру, пусть берегут, как вернусь,  сяду за руль сам.

  Да, мама, скоро мы будем участвовать на больших учениях, поэтому ты не волнуйся, если долго не будет писем. Как вернемся оттуда,   напишу тебе все подробно и обо всем. А пока еще раз привет всем (по списку), желаю всем здоровья. Главное, ты береги себя. Ведь осталось чуть больше года, и я вернусь домой. Вот и поживем мы с тобой (я у матери единственный сын и рос без отца). 

                                                                                                                                До свидания. С наилучшими пожеланиями твой сын, Ирек. 

                                                                                                                                                                20 августа 1968 года.

    Вот примерный  текст тогдашнего моего послания матери. Правда, в обычное время мое письмо получалось намного длиннее. Но сегодня, видимо, не тот случай. Сложив тетрадный лист в конверт, задумался: все ли написал? А замполит наш уже успел предупредить:

 - Конверты не заклеивать! Адрес домашний написали? Тогда, командиры взводов,  соберите все вместе и отдайте мне, - после того как он пересчитал количество конвертов, сунул их в небольшой пакет и ушел куда-то. Подозреваю, что кто-то потом долго изучал наши письма и если нашел в них слова «Чехословакия» или  «Брно», замазывал их черной краской.

  Не успели привести свои чувства после «письмописания», как недалеко остановилась колонна армейских грузовиков. Появился и комбат Доценко:

 - Командиры взводов, быстро получите боеприпасы и раздайте личному составу!

 Нам со «стариком» Борисовым на двоих надо было делить цинковую коробку автоматных патронов.

  Поскольку гвардии ефрейтор Борисов к моменту объявления повышенной боеготовности по старому Закону о воинской службе «отпахал» три года, теперь уже  четвертый год («дембель» должен был в мае, но их задержали), делить боеприпасы решил я. С гранатами проблем не было. Их давали по две: одна Ф-1, вторая - РГ-42. Вскрыл со специальным ключом цинковую коробку и высыпал картонные пачки на плащ-палатку. Делю: направо - себе, налево – Борисову, который в это время чуть в сторонке чистил свой автомат. Вспоминаю фильм «Свадьба в Малиновке», где бандиты делили награбленное: «Это тебе, это мне, а это - тоже мне». Тихо смеюсь. И вдруг выясняется, что в цинковой коробке количество пачек нечетное. Значит, одна упаковка лишняя. Кому положить? Ну не будешь же «старику» лишний груз всучить. Только успел положить лишнюю пачку  в свою кучу, как прозвучал грозный рык Борисова:

 -   Эй, молодой, не мухлюй, эту пачку положи  мне!

 - Но «старику» не положено лишний груз таскать, - оправдываюсь полушутя, - как ни как лишних несколько сот граммов.

 - Я тебе дам «лишние граммы»! Тут, Ирек, теперь нет ни «стариков», ни «салаг». Чувствую, что мы летим не на учения. Так что, теперь мы все просто гвардейцы-десантники. А это, браток, многому обязывает. Если понял, положи лишнюю пачку – мне! Иначе  как я отстреливаться буду и тебя, молодого, прикрывать в случае чего?

 Справка. Хороший был парень Саша Борисов. Кстати, как и я, до армии работал трактористом в совхозе. Всегда невозмутимый, крепкого телосложения. Уволился в ноябре  1968 года гвардии ефрейтором.

 Укомплектовав весь боезапас, мы притихли. Каждый думал о своем. Что теперь будет с нами, куда нас направят? Не зря, думаем, нам выдали столько боеприпасов и сухого пайка чуть ли на целую неделю. Значит, дело предстоит нешуточное. Необъяснимое чувство беспокойства овладело мной. Окружающий мир тоже стал какой-то другой. О чем думал я сам в эти часы, набивая запасные магазины и рассовывая боевые гранаты в десантный рюкзак? Я уже и не помню. Прежде всего, еще раз перебрал все содержимое рюкзака: свежие подворотнички, иголки-нитки, несколько общих тетрадей, фотоаппарат «Смена-2» и несколько запасных фотопленок. Кружка-фляжка и ложка в первую очередь. Вроде все на месте. Правда, рюкзак сильно потяжелел от запасных патронов и автомат за спиной стал весомым. Все же успел записать в общую тетрадь небольшую запись: где находимся и как готовимся к чему-то. Я, как агитатор батареи, уже на полигоне начал делать дневниковые записи, даже не думая: для чего они мне? Пригодятся ли когда-нибудь? Но записи вел регулярно: буквально 5-6 строк: чем сегодня занимались, с кем встречался и т.д. Правда, до поры, до времени об этом не знал никто…

   Но все же тревожное чувство не покидало. Вихрем неслись разные мысли: родная деревня, мать, трактор «Беларусь», родные поля и еще что-то. Но не было суеты, нервозности и паники. Все чем-то занимались. Гвардии старший сержант Анатолий Симонов, командир нашего третьего взвода, все ходил из одной группы в другую, проверяя состояние  оружия.

  Справка. Анатолий Симонов призвался из города Сумы (Украина), где работал на радиозаводе. В описываемый период командовал нашим взводом, потому что старший лейтенант Трофимец буквально несколько месяцев назад серьезно заболел и попал в госпиталь. Поэтому командование взводом было возложено на его заместителя Симонова. Как командир был жестковат, но отходчив. Ни разу не наказывал по пустякам. Ровно держался и с «салагами», и со «стариками». Сам был из «молотков» (второй год службы).

  Наконец, откуда-то почти бегом появился гвардии капитан Доценко и немного отдышавшись, построил батарею:

 - Ну что, гвардия, настал и наш час! – глаза комбата блестели, но был серьезен как никогда, - я только что из штаба дивизии (где этот штаб на открытом поле мы и не догадывались), перед нами поставлена боевая задача: летим в Чехословакию на помощь братскому народу. Там сегодня решается судьба социализма. Нашлись там силы, которые баламутят народ, голову поднимает контрреволюция. Десантироваться будем рядом с городом Брно.  Это третий по величине город Чехословакии. Столица Моравии, ну, как бы их союзная республика. Вот в этом городе есть военно-артиллерийская академия, где по данным нашей разведки находится центр противников нынешней власти, самые ярые контрреволюционеры. Нашей дивизии поставлена задача – захватить этот город и заблокировать эту академию, но и еще рядом находится большой аэродром. Это тоже наш объект, - комбат замолчал и внимательным взглядом прошелся по рядам, - вопросы есть? - Да какие могут быть вопросы, вот теперь все ясно, - но, гвардейцы, не осрамимся перед Европой, покажем им кто такие советские десантники?

   Строй тихо загудел, но явных желающих поддерживать комбата дополнительными речами типа «одобрямс» не нашлись. Притихли. В строю солдат обычно молчит. А молчание, как всегда, воспринимается как согласие и одобрение. Комбат еще раз медленно прошелся перед строем. Кому-то подправил пуговицу комбинезона, кому-то щелкнул открытый предохранитель автомата. Сейчас комбат напоминал родного отца. Какая-то невидимая сила еще крепче связывала  нас в этот миг с комбатом. Забылись мелкие обиды и упреки, даже разница в звании и возрасте. Перед нами стоял человек, который, возможно, через несколько часов поведет нас в бой. И судьба, и жизнь каждого из нас была в его руках.

  О чем думал сам Борис Степанович в эти минуты? Был ли страх, или какая-то тревога в его сердце?  Или в эти тревожные секунды он думал о своих  подчиненных, вспомнил своих близких?  Скорее всего, так.

 Справка. Доценко Борис Степанович, гвардии капитан. Украинец. Зимой 1969 года получил «майора». В годы войны с родителями эвакуировался в Башкирию. Поэтому меня все время назвал «земляком» (Татарстан и Башкортстан находятся рядом, видимо, поэтому я и превратился в «земляка», но все это не давало мне никаких поблажек за всю службу). Говорили, что в начале семидесятых годов военные медики запретили ему прыгать с парашютом. Поэтому его перевели в артиллерию где-то под Минск, где он в дальнейшем стал командиром полка…

 После еще нескольких инструктажей и напутствий состоялся ужин. На сытый желудок настроение улучшилось, но и думалось мало.

 Ближе к полуночи опять загудели мощные турбины «Аннушек». Долго они урчали, проверяя тягу двигателей и сотрясая все вокруг. Мне даже жалко стало – сколько керосина впустую сжигают. Потом прозвучала команда «По самолетам!».

 Через годы узнал из закрытых источников: дивизия, как и все остальные участники операции, как раз получила условный сигнал «Влтава-666» - сигнал перейти границу Чехословакии. С этого момента и началась операция «Дунай»…

 Опять сел рядом с Богатцким. Под гул четырех турбин не спеша обсуждаем ситуацию. Но страха или паники нет. Артериальное давление, как положено в таких случаях, повышенное. Это через четыре десятилетия могу честно признаться.

 Вдруг кто – то из  противоположного ряда показывает на иллюминатор. Все прильнули к окошечкам. Какие-то огненные шары чуть выше нас параллельным курсом на высокой скорости, обгоняя наши «Аннушки», мчатся вперед. Через несколько минут опять появляются эти огненные шары и исчезают впереди. Кто-то из ребят догадался - истребители.

 Справка. Один из моих сверстников из нашей деревни в это время служил в погранвойсках и в эту ночь стоял на границе в районе станции Чоп. Вот что он  рассказывал мне уже после «дембеля»:

 - Где-то около двух часов ночи стоим с напарником недалеко от погранзнака, и вдруг с северо-востока приближается гул самолетов. Одиночные самолеты через границу летают регулярно, мы на них и внимания не обращаем. А тут целая армада, и еще не так высоко. Примерно на высоте 2-3 километра. Тяжелые, думаем - бомбардировщики. Но куда так много? Даже тревожно стало – не война ли? Но самое интересное в том, что их по обеим сторонам сопровождают истребители! Через несколько часов, когда уже стало светло, эти самолеты начали возвращаться обратно. Короче, почти целый день они курсировали туда – сюда. Значит, это были вы?...

  Потом мы в иллюминаторах увидели, как медленно рассвет догоняет наш «борт». Внизу открылась удивительная картина: незнакомые города и селения, горные массивы и прямые как стрела дороги, правильного очертания поля и лесные массивы. Интересно, куда будем прыгать? Вдруг справа по борту увидели очертания огромного города. Догадались: внизу – Брно. Наконец, открывается дверь кабины пилотов, оттуда выходит бортинженер и,  нагнувшись к дремавшему комбату, что-то ему долго объясняет. Гвардии капитан Доценко встал, надел свой кожаный шлем,  встряхнулся и громко на весь салон объявил: Парашюты снять и спрятать под сидения! Десантирование без парашютов. Приготовить оружие! Быстрее, гвардия, быстрее! Сейчас по ходу выбегаем по аппарелям и сразу прыгаем в сторону от полосы. В сторону от бетонки, поняли?! Сзади приземляются другие самолеты, не попадайтесь под них. Сбор в обратную сторону приземления! Лейтенант Глущенко (командир первого взвода) возглавляет колонну, все потом бегут к нему, поняли? Ориентир – диспетчерская башня аэродрома. Сбор рядом с лейтенантом Глущенко через  десять минут!

    Уже открылись задние створки, колеса с визгом коснулись бетонки, двигатели взревели на реверсе, но самолет продолжал бег по взлетно-посадочной полосе. В нос ударил какой-то смешанный авиакеросином незнакомый ароматно-фруктовый запах свежего утра. Бортинженер нажал на кнопку и выпустил аппарели, и мы, уже без воя сирены, со всей силой рванули вперед за лейтенантом Глущенко. С грохотом пробегая по металлу многие, не удержавшись и не рассчитав силу инерции, плюхнулись на край бетонки. Надо было сразу на аппарелях успеть повернуться лицом по направлению движения самолета, но этому нас никогда не учили. Быстро выскочив на ноги и, взяв автомат на изготовку, бежим по мокрой от росы траве навстречу неизвестности.  На бегу  видели, как друг за другом приземлялись тяжелые «Аннушки», как из них на ходу выскакивали другие десантники.

    На часах было 4 утра с минутами, рассвет. Началась операция «Дунай», не имеющая по размаху аналогов в мировой военной практике, которая преподнесла  многим политикам настоящей зубной и сердечной боли! Настоящий шок, прежде всего, испытывали американские «ястребы», день и ночь готовящие контрреволюционный переворот в Праге. Потом узнали: им не хватило всего где-то дней десять. Короче, проморгали! А как горевали генералы Бундесвера! Получается - зря они под видом туристов бродили по дорогам и полям ЧССР полгода до нашего появления. А ведь это подтвержденный факт истории!

  А самолеты тем временем, взревев моторами, снова взлетали и взяли курс на Родину. Эта «карусель», как потом убедились, продолжалась почти целый день. Только потом узнали, что такой организации переброски войск мир еще не знал. Над городом Брно не было видно ни одного парашюта, но в течение короткого времени целая десантная дивизия оказалась на его улицах и площадях. Так оказался  в наших руках аэродром Туржани. Потом узнал, что только самолетов «Ан-12» в этой операции было задействовано свыше  400 штук!

   Пошел пятый час 21 августа 1968 года, как мы оказались на территории аэродрома. Другие подразделения нашего и 350-го  полка нашей дивизии вскоре полностью контролировали Брно и ту военную академию имени Запотоцкого.

   Одна из рот нашего батальона тихо - мирно захватила караульное помещение охраны аэродрома. Потом кто-то рассказывал, что когда туда вошел гвардии капитан Крячко с десантниками, солдаты охраны сидели на койках и не знали что делать. Им овладела паника от такого обилия самолетов. Наш капитан на доступном языке (словацкий язык - славянский, поэтому мы потом свободно общались с мирным населением) кое-как построил эту роту, а десантники к этому времени успели заблокировать пирамиды с оружием. Нашли какого-то ихнего  офицера и с его помощью солдат отпустили на увольнение…

   Вскоре на  территории  аэродрома стало тесно от наших войск. Видимо, трудно стало управлять: кто кем командует, поди - разберись. Например, в какую-то передышку заходим с Колей Кондратенко в здание аэровокзала. Смотрим, в углу кучковалась группа какие-то гражданских лиц, даже дети рядом играют, а их оцепили и охраняют десантники. Подбегает какой-то незнакомый лейтенант и дает нам команду: встать чуть в сторонку и никого не пропускать к этим гражданским. Потом узнали – эти были сотрудники нашего представительства в Брно и их семьи. Они ночью получили условный сигнал и прибыли в аэродром – от греха подальше. Теперь ждали самолета на Родину. Но мы с Кондратенко быстро смотались оттуда, «убедившись», что этим гражданским никто не угрожает.

  Вскоре мы нашли свои безоткатные орудия, выгруженные из других самолетов и боеприпасы к ним. Обедали в первый день сухпайками. Честно говоря, как-то не до еды было в эти часы. Столько  впечатлений, волнений и гордости за свои войска! Как никак - мы в центре Европы и выполняем важную миссию по защите завоеваний социализма в братской Чехословакии!

   Во второй половине дня нашему взводу поставили конкретную задачу: охранять мост - эстакаду автострады, ведущую в сторону Братиславы. Под мостом проходила железнодорожная ветка.  Кое-как отрыв небольшие окопчики оборудовали огневые позиции. По нашим расчетам ни один «неприятельский танк» не мог бы прорваться в сторону аэродрома. Кумулятивных гранат хватило бы на целый день боя, патронов – тем более.

  В это время мы успели немножко освоиться и с окружающей обстановкой. Дорога, которую мы охраняли, была идеальной поверхности.

  Движения транспорта практически не было. Проезжали редкие автомашины. Мы их даже не останавливали. Двигались  и военные грузовики с опознавательными знаками – полоса белой краски на капоте и кабины. Несколько раз какие-то начальники спрашивали: кто охраняет мост. Общались,  только уточнив  пароли. Ночь прошла относительно спокойно, если не считать гул наших «Аннушек»  и рев взлетающих «МиГ-19». Эти поднимались для сопровождения транспортников. Вот их форсаж  при взлете надолго нам запомнился. Спать при их взлете мы привыкли лишь в конце пребывания там.

  Утро нового дня в чужой земле мы встретили спокойно. Вроде все, кроме постовых, выспались. Уже не помню, с кем стоял я на мосту, любуясь окружающей природой и изящным взлетом истребителей, кстати, мечта моего детства - только из-за прикуса зубов не направили в летное училище. 

  Плакаты типа «Иван езжай домой, тебя ждет Маша» или «Оккупанты! Долой из Чехословакии!» появились через несколько дней. А сколько подпольных радиостанций вещали против нас! Но я, как агитатор, обратил внимание на другое: каждый наш воин-десантник, будь он рядовой или сержант, в такой ситуации превращался в пропагандиста и толково разъяснял цели нашей миссии. Так было и в дальнейшем, когда мы напрямую соприкасались с местными жителями.

  Через сутки наш взвод оставил охрану моста и расположился в небольшой роще буквально рядом со  взлётно-посадочной  полосой (ВПП) аэродрома.

 Справка. Сегодня я по Интернету (Google) нашел ту рощу рядом с аэропортом Туржани – Брно. Правда, в ней уже успели возвести какое-то здание. Но все остальное даже с Космоса все знакомо до боли: дачные участки недалеко от села Туржани, поля и дороги. Да и сам аэродром стал намного больше и зданий рядом много понастроили…

  Поставили несколько палаток, отрыли огневые позиции для безоткатных орудий, направив их стволы в сторону автотрассы Брно-Братислава. Кстати, почва  оказалась каменистой: верхний слой ничего, почти как чернозём, но через полметра уже щебенистая. Пришлось копать не только лопатами, но и ломиками. Но, несмотря на это, соорудили и глубокий блиндаж, где потом хранили продукты питания. Так началось боевое дежурство.

  Так что же мы охраняли? Как уже писал, за рощей была взлетно-посадочная полоса. Сюда из Союза регулярно приземлялись «Антеи» с различным грузом. Здесь же сразу расположился полк истребителей. «МИГи» то с грохотом взлетали и исчезали за облаками, то через некоторое время возвращались обратно. Свободное от службы время мы долго наблюдали за ними. Интересно было, как они при посадке выпускали тормозные парашюты и сразу замедляли свой бег, потом, порулив в сторону, занимали свои места на отдельной площадке. Скоро мы так привыкли, что под  форсаж их двигателей спали относительно спокойно. Часто мы подходили к этим самолетам и наблюдали за работой техников. Однажды один капитан поинтересовался, мол, откуда десантник призвался? Когда я сказал, что из Татарии, летчик обрадовался. Оказалось, он родился в Чувашии, и в школьные годы  с родителями часто бывал в Казани. Во время второго посещения стоянки он позволил мне сесть в кабину. Как сегодня помню, я чувствовал себя на седьмом небе! Ведь говорил уже, что с детства мечтал стать летчиком, но военная комиссия зарубила мечту. Но сейчас в течение несколько минут я все же «видел» себя высоко над облаками. Спасибо тому летчику!  Но я отвлекся…

  Между автострадой и рощей, ближе к дороге располагалась одна из рот десантников нашего батальона. Их  окопы растянулись вдоль дороги. Так что, если с шоссе кто-нибудь рискнет наступать в нашу сторону, то их сначала огнем встретят наши «пехотинцы». Между ротой и нами еще находились расчеты зенитчиков нашего полка. Их спаренные установки могли сбивать не только низколетящие самолеты противника, но и колошматить автомобили или бронетранспортеры. А мы уж готовы были достойно встретить любые танки, воображая перед собой всякие там «Абрамсы» или «Леопарды».

   Но вернемся к нашей роще. Сегодня трудно вспомнить, какую площадь занимала она? Деревья тут росли смешанные. Но сосен и берез точно не было,  фруктовых – тоже. Возраст рощи примерно 20-30 лет. Наш взвод занимал небольшую полянку по краю рощи. Но вскоре наша роща стала местом опасным в буквальном смысле. Чуть дальше от наших палаток образовался целый склад боеприпасов. Мы даже и не заметили, как роща пополнилась смертоносным грузом, привозили по ночам: начиная с пистолетных патронов и кончая снарядами для САУ. Но для нас самыми ценными стали ящики с сигнальными ракетами. По ночам при свете луны мы всегда быстро находили эти ящики. Во-первых, мы сами жили в роще рядом с боеприпасами и главное – знали пароль. Во-вторых, часовые, охранявшие эти ящики, рассуждали, видимо, логически – зачем десантникам снаряды от САУ или лишние кумулятивные гранаты? Одним словом, все было в норме. Своим преимуществом  мы воспользовались еще раз, когда обнаружили среди ящиков коробки с трассирующими патронами. Тогда каждый из нас снарядил все автоматные магазины вперемешку: один патрон бронебойный, другой – трассер.

   Недалеко от нашей рощи, буквально на открытом поле, расположился медсанбат дивизии. Туда набрали, мне кажется,  всех военнообязанных молоденьких медицинских сестер Витебской области.

   Примерно через месяц обстановка вокруг нас стала нормализовываться. Население в округе  нас  не тревожило, а мы – тем более.  Начались плановые будничные занятия по боевой подготовке. Потом команду дали провести строевые занятия в составе взвода, батареи и даже батальона. И не зря, прошел слух, что к нам прибудет Председатель Совета министров А.Н. Косыгин. Вроде состоится его встреча с Президентом ЧССР Л. Свободой. По этому случаю состоялся даже парад частей нашей дивизии. А накануне всем раздали красные береты. Если все десантники до этого ходили в пилотках, то здесь впервые мы надели красные береты. Это уже после 70-го года береты стали голубые. По этому случаю как анекдот рассказывали  байку. Как-то встретилось руководство  города Брно с нашим  комдивом и спрашивает:

   -   Опять что за войско тут появилось в красных беретах?

  - Да вот резерв был у меня небольшой, пришлось и их сюда перебросить, - ответил вроде наш комдив. И как раз в эти дни ему Москва присвоила звание «гвардии генерал-майор». Мы все, как малые дети, обрадовались такому важному событию и очень гордились. А парад на самом деле состоялся. На взлетном поле чеканным шагом прошли все те, кто не стоял в это время на постах. Не осрамились десантники перед руководителями двух стран! Но самым красочным было прохождение коробки медсанбата в конце мероприятия! Дамы в десантных комбинезонах, в сапожках, с пистолетами на боку. А какие  фигуры были у них: в ширь и в высь! От души посмеялся и генерал Яценко, и рядом стоящие высокие гости.

   Наряду с боевым дежурством, проводились все виды занятий по летнему плану подготовки войск. Помню, сержанты даже план-конспекты по проведению занятий писали. Я параллельно занимался и общественной работой. С первых дней из подручных средств соорудили походный вариант «Ленинской комнаты»: скамейки из досок, стол из старых ящиков из-под кумулятивных гранат. Вся наглядная агитация висела на деревьях. Выпускал «Боевые листки», «Молнии» об отличившихся сослуживцах. Притащил с аэродрома целый лист фанеры и смастерил стенд «Новости по стране». Туда я приклеивал газетные вырезки. Преобладала, естественно, информация о Татарии. Кстати, нефтепровод «Дружба», которая начиналась в нашем Альметьевске, доходила тогда до города Брно. Рассказывая своим, я очень гордился этим фактом.  В материалах нехватки не было. Поскольку мы находились ближе всех к взлетно-посадочной полосе, раньше всех встречали «полезные» для нас «борты»  из Союза.

  «Борт» возил газеты и журналы. Всю прессу мы читали раньше командования дивизии. Это выяснилось к концу пребывания. Однажды я с кем-то нес в расположение взвода целые кипы газет и журналов. Смотрю, все наши уже стоят в строю и кого-то слушают. Подхожу робко и вижу замполита нашего полка Н.И. Пастушенко. Рядом стоит наш комбат Доценко и гневно смотрит на меня. Ну, думаю, пропал я.

  - Ну, гвардеец, откуда явился и что несешь? – спрашивает гвардии подполковник. Не успел я рот открыть, как командир взвода Симонов и рапортует:

  - Агитатор батареи рядовой Хисамиев, товарищ подполковник, принес свежие газеты. Вечером у нас политинформация.

   Распустив строй, замполит полка сел на самодельную лавку и начал листать  газеты. Попутно спросил, как это я оперативно достаю свежие газеты? Пришлось «раскрыть»  ему всю систему добывания духовной пищи. Потом он смотрел целую подшивку моих «Боевых листков», особенно понравился стенд с новостями дня. Покидая наше расположение, он похвалил нас за устройство быта, а меня - за агитаторскую работу. Кстати, после приезда в Союз сразу попали в торжества в честь 60-летия Ленинского комсомола (29 октября), где мне был объявлен десятидневный отпуск на родину именно за активную работу как агитатор батареи. А  эта встреча с замполитом полка в роще потом сыграла немаловажную роль в моей биографии…

   Вскоре получили разрешение организовать экскурсии в город и по окрестным селам, но обязательно в составе групп. Однажды посетили артиллерийскую часть, расположенную недалеко от Брно. В казарме солдат было мало, скорее всего, только внутренний наряд. Так вот сидим в кабинете командира роты или батареи и ведем беседу. Вернее, разговаривают наши офицеры. Стук в дверь, заходит солдат. Приветствует своего командира и что-то спрашивает. Потом кладет на тарелочку, лежащую  на тумбочке, монеты (форенты) и из ящиков, стоящих в углу, достает бутылку пива и уходит. Во, думаем, какая армия! Прямо в казарме пиво пьют! Уму советского  солдата это было непостижимо! Правда, их армия в этот период боевитостью  не блистала, там царила полная деморализация. И служили еще по территориальному принципу: чуть ли не рядом со своим селом…

   В редкие часы досуга часто гуляли по окрестностям.  Особенно понравилось село Туржани. За нами бегали дети, трогали наши автоматы. Обменивались значками. Иногда, взрослые их шуганули от нас, видимо, все же какой-то страх у них был, но повода мы им не давали. По мере своих знаний мы им рассказывали о Советском Союзе, и зачем мы здесь находимся. Потом даже некоторые приходили в наше расположение и в нейтральной территории шли дискуссии. Были и пожилые словаки, которые одобряли наше нахождение здесь. А я даже познакомился с председателем госхоза (по нашему – колхоз или совхоз).

   А получилось вот как. Я ведь уже говорил, что на полях росли кукуруза, свекла. Пора уборки давно наступила, но наше появление (по мнению председателя) испортило все. Увидев советских солдат, все механизаторы, бросили  технику прямо на поле и разбежались по домам. Рядом лежал участок, где кукурузу убирали на силос и сразу после этого начали и вспашку.

   Несколько дней я смотрел на одиноко стоящий трактор «ДТ-75» (наш – волгоградский!). Навесной плуг опущен. И стоит красный трактор как подбитый танк. Жалко стало. С разрешения Симонова пошел я туда. Кабина не заперта, но завести двигатель просто нельзя – аккумулятор снят. Но и ремешка для такого случая чтобы завести «пускач» тоже нет. Сняв брючной солдатский ремень, стал крутить пусковой двигатель, и с третьей попытки трактор завелся. Работает нормально, все системы действуют. Есть полбака солярки. Короче, встал на борозду и давай пахать. Гордо смотрю на наших ребят, мол, знай наших! Они в знак одобрения махают мне. Даже забыл, где я нахожусь. Сделал несколько кругов и стал прикидывать, сколько же гектаров вспахать успел. Но вдруг вижу - на конце участка стоит старенькая машина «Трабант», а рядом –  здоровенный мужик.  В свитере и в коротких резиновых сапогах. Остановив трактор рядом с ним, заглушил двигатель и выскочил из кабины. Поздоровался и начал оправдываться, мол, хотел немножко порулить. Тот немножко постоял  молча, потом протянул руку и даже улыбнулся. Короче, из разговора я понял, что он тут председательствует и вот сейчас переживает, что нельзя уборкой кукурузы и вспашкой зяби заниматься.  Мол, когда разрешат полевые работы, ведь время упускают, все пропадет?

   Вскоре местные механизаторы приступили к работам, а председатель стал регулярно посещать наше расположение с домашним вином. Вот и напрашивается вопрос: разве оккупанты будут чужую землю вспахивать?

   Ярким событием для нас стал концерт ансамбля песни и пляски Южной группы войск. Сегодня уже не помню весь репертуар того концерта, который состоялся в каком-то карьере, похожего на амфитеатр. Но одна песня запала в душу. Солистку ансамбля, кажется, звали Анастасия. А вот ее песня про Родину, и о каком-то море заставила нас еще раз вспомнить свой родной край, и тоска по родному дому обуяла каждого из нас.

   Обстановка более менее стабилизировалась. Народ общаться с нами стал открыто, видимо, поняли, что советские войска ничего плохого им не сделают. Мы тоже старались держать марку.  При любой встрече местному населению напоминали об истории взаимоотношений наших народов. То, что при освобождении Чехословакии от гитлеровцев погибло 145 тысяч советских солдат, мы им при каждом удобном случае  напоминали. Старшее поколение это знало, и часто нас поддерживало при дискуссиях. А вот молодежь уже успело правильно произносить слово «демократия» и использовала это слово направо и налево. Правда, толком объяснить, какая она,  эта «демократия», и для чего она им нужна и  какую демократию они хотели бы, сказать толком не смогли.  А в это время в городе Брно все еще находили схроны  со спрятанным с оружием. Кое-где прозвучали еще и выстрелы…

   Однажды ночью нас разбудил грохот и лязг гусениц. В темноте не разберешь, где это столько танков грохочут? Но недалеко видно было мощный свет танковых фар, прожекторов. Но потом все стихло. Если никакого сигнала тревоги не было, значит, волноваться не нужно, и мы опять уснули. А утром недалеко от села Туржани увидели столько танков! У всех на броне была белая полоса, значит, наши! Потом узнали: ввели их из Венгрии.

   Уже после «дембеля» в деревне сидим в клубе и вспоминаем армейские будни. Рафик (мой ровесник) служил в Венгрии в танковых войсках. Начал рассказывать, как однажды их подняли по тревоге и бросили в Чехословакию. Ночью оказались под городом Брно, - продолжает он свой рассказ.  Ну, я не стерпел, прерываю и добавляю: и оказались у села Туржани…

 - Откуда ты знаешь? – удивляется мой земляк.

   Вот так несколько месяцев мы пили воду из одной колонки у села Туржани, а встретиться не удалось. Вот судьба!

   Или еще одна встреча.

   Как-то мы с Сашей Борисовым решили прогуляться по окрестностям. Дошли до конца взлетно-посадочной полосе аэродрома. А дальше овраги кустарники. Мы дальше не пошли, уже начало темнеть, и решили вернуться обратно. Идем и любуемся природой. На ВПП пока тишина. Скоро начнутся ночные полеты наших истребителей. По пути домой проходим мимо грузовой машины, на борту которой установлен огромный прожектор, при помощи которого ночью наши «МиГи» приземляются на бетонку. Без прожекторов - хана, сказал мне летчик из Чувашии.

   Так вот, подходя к автомашине, вдруг слышу татарскую песню! Притом, песня звучит по радио. Нет, братцы, это надо увидеть самому! «Летунов» охватил паралич: глаза на выкате, поднятые руки трясутся. Пришлось мне на татарском (я ничуть не сомневался, что в кабине сидит татарин, раз песню татарскую слушает) успокоить «пленных». За рулем сидел (надо же – мир тесен!) парень из нашего Алексеевского района Татарии. Сосед по кабине призвался из Алтайского края. Вскоре им по радиостанции передали сигнал о готовности к полетам, и ребята решили подготовить прожектор. Потом несколько раз я ходил к ним один. И мы долго сидели, слушая татарское радио вдали от Родины. А Ильсур по сигналу  из командного пункта включал свой мощный прожектор вдоль ВПП,  сразу же за нашими спинами появлялся очередной «МиГ» и, чуть ли не задевая колесами нашу кабину, садился точно по лучу прожектора. Вдали при свете выхлопа из сопла виден был тормозной парашют. Потом Ильсур писал мне письма из Венгрии, а вот на «гражданке» потеряли друг друга…

 - Я сейчас всех обрадую, гвардейцы, - начал как-то наш комбат, улыбаясь, - я сегодня был в штабе дивизии.  Там очень интересное совещание проводили. Во-первых, комдив доложил, что командование ВДВ довольно нашими действиями. Видимо, скоро нас вернут на Родину, а наше место займут внутренние войска. Просто на всякий случай. А мы нужны стране для других, более важных дел. Во-вторых, из Москвы поступила команда подготовить списки личного состава для поощрения…

   Стоим и пока не очень внимательно слушаем комбата: подумаешь – вернут на Родину. Можем и до зимы тут проторчать. Природа ничего, кормёжка – тоже. Привыкли уже.

   Через несколько дней нам объявили, что нашему комдиву Яценко присвоено звание «Гвардии генерал-майор». Как мы гордились этим!

 - Я в штабе полдня составлял представления на награды и скажу честно, рука устала у меня – так долго пришлось потрудиться одному, а вас у меня много, - комбат многозначительно улыбнулся и взглядом прошелся по шеренге. Мы напряглись: кого награждают, чем?

 Доценко вытащил из офицерской сумки листы бумаги, помахал перед нами и продолжил:

 - Вот тут практический весь личный состав. Завтра эти листы подпишет генерал Яценко, и они уйдут в Москву. И так, батарее дают один орден Боевого Красного Знамени. Я предложил кандидатуру гвардии лейтенанта Глущенко. Думаю, вы меня поддержите, так? – строй, одобряя,  загудел. Стоящий в строю  правофланговым командир первого взвода Глущенко незамедлительно гаркнул:

 - Служу Советскому Союзу!

   Комбат широко  улыбнулся и подправил:

 - Пока не надо, вот когда получим, - и продолжил оглашать список. По-моему, орденов больше не было. Но были зачитаны и представленные к медалям.Кому-то «За отвагу», кому-то «За боевые заслуги» и так далее. Скажу честно, лично я ничего не ожидал. Ведь служу всего лишь одиннадцатый месяц, ни командир орудия и даже ни наводчик, а просто заряжающий.  Стоял и просто радовался за наших «стариков» и «молотков».  Правда, уже звучали и фамилии «салаг» - первогодков. И по алфавиту моя фамилия в списках батареи почти последняя, но…

 - И наконец, а где мой земляк? Гвардии рядовой Хисамиев! – комбат нашел меня взглядом и опять улыбнулся, - медаль «За боевые заслуги»!...

   По телу пробежала какая-то  горячая волна, волнение передавалось по всему телу. Надо же, и меня не забыл командир! Первая государственная награда! Говорил же комбат, что награждение производится Указом  Президиума Верховного Совета СССР. Мгновенно мелькнула мысль: как в деревне реагируют  на такую награду, и как мать будет гордиться!

   Но как в народе говорится: гладко было на бумаге…

   Наши представления потом где-то затерялись, только у десантников других частей и подразделений дивизии на грудях засияли государственные награды. Правда, через несколько лет, посещая родной полк, узнал, что некоторым офицерам все же вручили ордена и медали. А мы что -  демобилизовались и с концами.

   Потом в расположение взвода нагрянул «особист» дивизии или полка (нам точно знать и не полагалось). Старший лейтенант, вечно угрюмый и молчаливый. До этого мы видели его еще в лесу в период подготовки. Но для нас, рядовых, он «погоду» не делал. На этот   раз подъехал на ГАЗ-69 без тента, словно его только что выбросили с парашютом.  Тихо здоровался с Симоновым, долго изучал наглядную агитацию в импровизированной «Ленинской комнате», потом стал проверять палатки. Вдруг из нашей палатки слышим его крик. Симонов вошел туда и через минуту поманил туда и меня. Захожу и вижу, как этот «особист» в одной руке держит мою подушку, в другой – завернутый в газету маленький пакетик:

  - Что в них? – спрашивает «старлей».

  - Фотопленки, - отвечаю, - не проявленные. Проявим в Союзе…

  - Я тебе дам, в Союзе!  На,  разбери при мне кассеты. Где фотоаппарат?

    Достаю из рюкзака фотоаппарат, где еще осталось несколько не отснятых кадров. По команде «особиста» внимаю пленку на свет: все пропало! Высветив все пленки, «старлей» вытащил из-под одеала мои тетради, перелистал и с  ухмылкой положил в свою офицерскую сумку. Пропали и мои записи. Ведь практически почти до конца была заполнена и вторая тетрадь в 72 листах.  Это был удар для меня. А сколько фактического материала и уникальных любительских снимков можно было бы  использовать сегодня!

   Потом несколько дней ребята переживали за меня: я ждал, что меня накажут за записи в тетради, но потом понял, что никаких последствий не будет.  Но меня мучил один вопрос: «накапал» кто-нибудь или это было случайное профилактическое мероприятие? Правда, потом узнал, что такие мероприятия проводилось и в других частей дивизии.

   В конце октября наша дивизия покинула окрестности Брно. Обратно ехали поездом через Польшу. Помню, как под Варшавой нас загнали в какой-то тупик и мы целый день «загорали» возле своих вагонов. Ехали  мы со своими орудиями и с полным боекомплектом. В Бресте долго нас проверяли пограничники, шмонали наши рюкзаки, парашютные сумки.

    А что началось после Бреста! Ехали уже по Белоруссии, на полях убирали картофель - бульбу и свеклу. Колхозники махали нам платками и кричали: молодцы, сябры! Это напоминало нам кинохронику мая 1945 года. В Витебск прибыли ночью. Привокзальная площадь уже бурлила. Народу тьма. Милиция оцепила площадь, чтобы части дивизии строились как на парад. Комдив прямо на площади в микрофон доложил в Москву, мол, выполнив Правительственное задание по оказании интернациональной помощи братскому чехословацкому народу, дивизия вернулась на место постоянной дислокации.

    Потом какие-то активисты из числа молодежи раздавали каждому (!) по маленькой коробке торта и гвоздику. И вот колонна десантников с песней движется по проспекту Фрунзе в сторону казарм. С двух сторон провожают горожане, выкрикивая одобрительные слова, приветствуя как победителей. Такое не забывается!

   И вот проходят десятилетия после этих событий. А мир все еще не успокаивается. Мы тогда думали, что каждое десятилетие преподносит испытания следующим поколениям: Великая Отечественная в 1941-1945 годов, Венгрия – 1956 год, Чехословакия -1968 год,  Даманск -1969 год. Ну, думали тогда, хватит уже, конец войнам и конфликтам. Тем более в начале 1970 годов наше Правительство выступила с рядом мирных инициатив. Терпение хватило только на десять лет, нагрянул Афганистан…

   События тех лет уже хранятся только в анналах истории. Иногда кто-то вспоминает и начинает мусолить эти события: кто прав, кто – нет. Лично я считаю, что если бы мы тогда не пришли в Чехословакию или опоздали на недельку, то Европа получила бы сегодняшнюю Югославию. И чем бы это кончилось, если учесть, что мы тогда, действительно, были сильной Державой и показать «кузькину мать» еще сумели. И уверен, худший вариант был бы на совести тех, кто под видом «демократии» и сегодня насаждает свою кулачную политику по всему миру.

   Их рассудит Время и История. А я уверен – мы выполняли свой солдатский и интернациональный долг перед Родиной и перед тогдашними нашими союзниками. Никто из нас не допускал грубой силы и несправедливости в отношении граждан этой страны. Наоборот, по возможности устанавливали только добрые и дружеские отношения. А те, кто хотел испытать нервы советских десантников, получили сполна. Возмездие бывает справедливое…

                                                                                                                      * * * 
                                                                                  Уважаемый товарищ 
                                                                                  гв.ряд.Хисамиев И.И.
 
  Находясь в Чехословакии  в составе войск Варшавского договора, Вы с честью выполняете свой высокий интернациональный долг по оказанию помощи чехословацкому народу в борьбе с контреволюционными силами.
 Командование благодарит Вас за мужество, выдержку, смелые и решительные действия, проявленные при защите завоеваний социализма в ЧССР.
                                                                                                        Командир в/ч гв.п-к. Яценко
                                                                                                       Заместитель командира в/части  гв.п-к Деряби 
                                                                                             * * *  

И сегодня собрать бы нашу  1-ю артиллерийскую батарею 1-го батальона 317 –го парашютно-десантного полка где-нибудь и поговорить о тех днях.  И командир наш Борис Степанович Доценко, лейтенант Глущенко, сержанты и рядовые Симонов, Поросятников, Пилюшок, Бойко, Гостев, Масалитин, Богацкий, Атосян, Борисов, Добровольский, Жарков, Петрусевич, Кондратенко и другие ребята, вы  все еще в памяти моей.

    Демобилизовался в ноябре 1969 года с должности заместителя командира взвода.

 P.S.  Какой  же след  оставила Чехословакия в моей жизни, биографии? Во-первых, я и сегодня убежден, что руководители нашей страны тогда приняли верное решение, на десятилетия продлевая мир в Европе. Во-вторых, мои убеждения привели меня в ряды КПСС. Именно там я решил стать ее членом. Замечу – никаких «стремлений» к высоким должностям тогда даже в мечтах не было. В-третьих, появилась другая мечта - стать журналистом. И сразу стал внештатным корреспондентом дивизионной газеты «Гвардеец». Ее редактор гвардии майор Владимир Иванович Галдилов и замполит полка гвардии подполковник Николай Иванович Пастушенко потом дали мне путевку в Казанский государственный университет имени В.И. Ульянова-Ленина (отделение журналистики), после завершения которого меня направили в МВД Татарии инструктором политотдела. Уже,  будучи лейтенантом милиции, я со своей супругой посетил свой родной полк и гостил у Николая Ивановича Пастушенко (пусть земля будет ему пухом). Уже, будучи сам замполитом в милиции, я всегда руководствовался его советами и наставлениями. Собирался было и двум сыновьям показать Брест, Минск и родной Витебск, но нагрянул август 1991 года.

   Но и сегодня будто слышу встречный марш, алое знамя полка с барельефом Вождя на плацу и рапорт:

 -  317-й гвардейский, ордена Александра Невского парашютно-десантный полк построен для встречи со своими бывшими воспитанниками…

   И не покидает мечта - побродить в окрестностях  Туржани и погулять по Витебску. Но все это как бы уже за границей. Как жаль…

                                                                                                                                                                                                     Ирек Хисамиев, 

                                                                                                                          гвардии старший сержант ВДВ запаса, 

                                                                                                                           полковник милиции в отставке.

                                                                                                                                                       г. Казань, Татарстан.

                                                                                                                                                             май 2012 года.

 

Боевые будни танкистов и пехоты в операции «Дунай»

 

   Бывшим танкистом Виктором Толстых из г. Санкт-Петербурга в знак памяти событий посвящена страничка на сайте  о боевом пути 10  ОТБ 6 гв.отдельной мотострелковой Берлинской бригады, в частности в 1968 году:

 

 

 

     «В 1968 году 10-й отб в составе войск Центрального фронта участвовал в операции «Дунай». Рано утром 1 июня батальон был поднят по тревоге и в полном составе двинулся на станцию погрузки. Прибыв на место, батальон расположился в лесу в 6 км от границы c Чехословакией. Думали-гадали, что будет дальше: возвращение в Берлин или бросок на Прагу. Утром 20 августа 10 отб получил приказ готовить машины к маршу. Чувствовалось, что ситуация серьезная — были вскрыты цинки с патронами, гранаты снаряжены запалами, экипажи танков получили личное оружие. После этого последовал очень трудный 164-километровый марш по горным дорогам Чехословакии. С 21 августа по 11 ноября 1968 г. батальон выполнял боевую задачу, располагаясь в пригороде Праги. Пожалуй, 10-й отб — единственная войсковая часть ГСВГ, которой по воле военной судьбы довелось дислоцироваться в двух европейских столицах. К счастью, потерь в батальоне не было.

  Из перечня войсковых частей принимавших участие в боевых действиях операции «Дунай»:… «10 отб 6 гв. МСД 20 гв. ОА ГСВГ в составе Центрального фронта (район г. Прага) с 21.08.1968 года по 11.11.68 года».

  Солдаты и офицеры батальона (в/ч пп 11943) находясь в экстремальных условиях боевой обстановки проявили выдержку, мужество и героизм.

     По завершении операции комбат гв. подполковник Алексеев А. Н. и командир роты капитан Христич были награждены орденами Красной Звезды.

                                                                                                   

  Комбат 10-го ОТБ  полковник А.Н. Алексеев имеет, среди остальных наград, четыре ордена Красной Звезды, последним (четвертым) он был награжден за выполнение боевых задач в ходе операции «Дунай»

         Из личного фотоархива бывшего комбата 10-го  ОТБ полковника А.Н. Алексеева:

 

Комбат Алексеев А.Н. всегда лично проверял состояние боевых машин, особенно перед маршами.

 

 

 

Г.Прага 1968 год. Выполнение боевых задач в ходе выполнения  операции «Дунай»

 

 Приветствие Советских военнослужащих жителями Берлина при  возвращении подразделений полка на "зимние квартиры" в ГСВГ 

 

Возвращение из Чехословакии.Колонна танков 10-го ОТБ на Герман-Дункер Штрассе в Карлхосте.

 

Еще немного и уже почти дома

               

   От автора: «Можно только представить, какими чувствами переполнена душа боевого офицера - фронтовика, ветерана операций по борьбе с контрреволюцией  в Венгрии и Чехословакии при прощании и расставанием навсегда со Знаменем части – 10 отдельного танкового батальона, которым он командовал более четырех лет…».

 Более подробно о событиях операции свидетельствуют воспоминания и фотоархивы бывших военнослужащих 10 ОТБ 6 гв. МСД 20 гв.ОА ГСВГ в составе Центрального фронта:

                В двух столицах Европы во имя мира

 

 

 

 Кручинин Виктор Иванович - проживает в г.Воронеже. В 1968 году- гв.ефрейтор, наводчик орудия танка «Т-54» в/ч пп 11943, 2-я ТР 10 ОТБ 6 гв.МСД 20-й гв.ОА ГСВГ. Награжден Благодарностью Министра Обороны СССР согласно Приказа №242 от 17 октября 1968 года за выполнение интернационального долга.

 

 

 

     Служба  моя  проходила  в  ГСВГ  в  Берлине, и  весной  у моего года призыва было чемоданное  настроение- приближался  «дембель», но  20 мая нас подняли по  тревоге и вместе  с прибывшим   молодым  пополнением  наша  часть  была  дислоцирована  на стык  границ  ГДР,Польши  и Чехословакии, в  окрестности  г.Гривице (ПНР).Стояли  в  большом  лесном  массиве, безлюдном  месте около 3-х месяцев. В  ночь  21 августа  получили  приказ  выдвинуться  на восточную  окраину  Праги. После  марша, перед  самой  Прагой  комбат  Алексеев  приказал  заправить  машины, залив  горючее  во  внутренние баки  и  сбросить  бочки,  что  в  последствии  спасло  много машин от  поджога их  экстримистами. В  Праге  нашему подразделению  было предписано  прибыть  в  центр города  на Старомисткую и Вацлавскую  площади. На  Вацлавской  площади  было  много  народа, крик, шум, неразбериха. Пришлось  охранять наших  туристов  из СССР, оказавшихся в  то  время  в  Праге, от  разбушевавшейся толпы. Наш  экипаж  провел первую  ночь  на  Старомистской  площади, вместе  с  десантниками. На  следующий  день  получили  новый  приказ, наша 2  рота  направлялась  на охрану  9 моста ( 3-й  мост вверх по  течению  от  Карлува  моста  именуемый  «мост Легионеров» или  «Легия мост» ). Расставили  танки. Выполнять  задачу  нам  помогал  взвод  пехоты  и  отделение  десантников. Десант  спал  на  наших  машинах, и так  случилось что  у  них  не  оказалось   сухого  пайка, мы исправили  это положение -  по братски  поделились.

Целыми  днями  разговоры  с  чехами:  - Зачем  пришли? Объясняли. Часто  нас  провоцировали, имитируя  стрельбу  через  громкоговоритель,  заодно   пугая  и  население, а  вечерами  и  постреливали,  но  потерь  среди  личного  состава  у  нас  не  было. Я  как  наводчик  орудия  стрелял  дважды. Первый  раз  когда  во  время  приема  пищи, а обедаем  мы  обычно на броне, нас обстреляли   и  пули  попав  в  стену  обрушили на  наш  «стол»  куски  штукатурки,  что  нас  сильно  разозлило. Пришлось  в  ответ  дать  пару  очередей  из  крупнокалиберного  пулемета. Стрелял  конечно  не по  окнам , а  по верхнему  краю  карниза, и  этого хватило  чтобы  стрелявших  успокоить. Второй  случай  был  через  2-3 дня. Появляется  автомобиль  «скорой  помощи» едет  в  нашу  сторону,  не  доезжая  разворачивается, и  из  задней  открытой  двери ведется  беспорядочная  стрельба  по  нашим  танкам и солдатам. Вот  так  подло  использовалась  символика  красного креста.  Пришлось  так же  дать  несколько  очередей  по  колесам, и  больше  они  не  приезжали.

    Были   и  другие  случаи, когда  стрелять  не пришлось, но  все было на грани. Горел   автомобиль  с  боеприпасами   (чехи  подожгли ) …Все в  рассыпную, сейчас  рванет, а там фигура какая то вроде в нас целится. «Посмотри  в  прицел  на  всякий случай», - говорит  мне командир. Смотрю, а  это человек  с  брандсбойтом  в руках тушит  машину.  Отлегло. А то  мог бы стрельнуть и грех на душу взять. Отвело.

   Были  и  забавные  происшествия. Едем  по городу, все как всегда , слева  радиостанция, командир, внизу механик-водитель, все штатно,   вдруг   в  танке  раздается  громкий  хлопок  и  яркая  вспышка. Несколько секунд  было  по- настоящему  страшно. Потом  стало  ясно:  мы въехали  на  трамвайные  рельсы, а  антенной  зацепили  контактные провода, отсюда  замыкание  и  далее  хлопок  и  вспышка. На  долго  запомнилась  эта  история. Что  удивительно  - приборы  не  вышли  из  строя. Потом  смеялись, вспоминая, но  напугало  нас это  изрядно. Еще  одна история. У  Ситковской  башни  находился  ресторан  «Манеж». На  улице  стоят   столики , зонтики. Мы  тут  рядом. А  у  нас  ребята  на  гражданке  еще  со  школы   вели  переписку  с  друзьями из  Чехословакии. И  какими - то  путями  нашли  друзей по переписке. Приходила  одна  девчушка, мы  болтали, общались,  а потом  что- то  ее  не стало видно, исчезла. Ребята  из  десанта шустрые, выяснили, где она   живет, проведали. Оказалось   что  приятели, обвинили  ее  в  коллаборационизме  и  в  наказание  подстригли  почти   наголо. Десантники  терпеть  это  не стали,  пошли  по  адресу  и  всех  юных  «друзей»  подстригли,  что бы тем  неповадно  было.

  Месяц   мы  стояли у  ресторана  «Манеж», проверяли  подвалы  старых домов  на  наличие  складов  оружия, но  ничего  правда  не  нашли. Забрели  как то  в подвал  большого  универмага, столько  всяких  товаров  там  хранилось, но  попыток  что-то  взять ни у кого не было. Разве что  открытки  с видами  Праги на  память, и только. Еще  одно  обстоятельство  хотелось  вспомнить  в  свете этих  событий: танк  Т-54 в экипаже  которого  я  проходил  службу  имел  номер  023,  такой  же как  у  Т-34  стоящим   в Праге на постаменте  в память о событиях  1945 года. Вот  такие бывают совпадения.

  Затем  наш  батальон  вышел  в  район  Прага 10 и  там  стояли  в  «каре»  до  7 ноября, а  17 ноября  1968г. получив  приказ  ушли  на зимние квартиры в  ГДР. Встречали  нас  немцы  хорошо, в увольнении  заходя в гаштет  мы, как  правило  получали  предложения  нас  угостить. Это было  приятно.

   Наш  командир  роты  капитан  Христич  и  комбат   подполковник  Алексеев  были  награждены  орденами Красной  звезды.

  

              Успеть перекусить на броне…

 

 

 
                                                                                                            

             Васильев Петр Васильевич – проживает в г.Остров Псковской области, в 1968 г.- сержант, ст.механик-водитель танка, 5 ТР 10 ОТБ.

 

                                                                                 Васильев П. -к выполнению боевых задач готов…

                                                                                                                                                                            Брусчатка запомнится надолго

 

  …Из фотоархива Пинчукова Владимира Антоновича, в 1968 году в период операции «Дунай» - начальник секретной части 10-го ОТБ

 

Надписи на фотографиях тех лет


      Важные боевые задачи в ходе операции «Дунай» выполняли и другие подразделения 6-й гв.МСД

  6-я гвардейская мотострелковая дивизия 20 гв.ОА ГСВГ (полевая почта 61150, позывной «Веселый») в 1968 года дивизия участвовала в операции «Дунай» и выполняла ответственное правительственное задание по ликвидации контрреволюции в ЧССР. На период операции «Дунай» дивизии был придан 52-й гв.тп 6-й гв.тд 1 Гв.ТА, т.к. 68-й гв.тп стоял в Берлине по периметру Берлинской стены.

20 августа 1968 года дивизия получила задачу на переход государственной границы ГДР с ЧССР. К 6.00 21 августа 1968 года 81-й гв.мсп вышел к восточной окраине Праги, где его подразделения блокировали соответствующие объекты, тем самым предотвратив разгул контревволюционных элементов, захват складов с оружием и боеприпасами.

 Снова в Праге

            

 

   Бывшим начальником связи 2-го МСБ 81 гв.МСП 6 гв.МСД 20-й гв.ОА ГСВГ Сергеем Лобановым из г.Новочеркасска в память о событиях 1968 года на сайте посвящена страничка о мужестве воинов полка.

 Гв.ст.лейтенант С.Л. Лобанов (1988-1989 г.г.) 

 

   81-й гвардейский Петроковский дважды Краснознамённый орденов Суворова, Кутузова и Богдана Хмельницкого полк (в/ч пп 58467).

  У полка славные боевые традиции.

  Сформированный, как 210 стрелковый полк, в 1939 году первое боевое крещение полк получил в боях на Халкин-Голе. Он с 7 июля по 15 сентября входил в состав 82 стрелковой дивизии 1-й Армейской группы.

  С 26 октября 1941 года уже 210 мотострелковый полк 82-й МСД прибыл эшелонами из Монголии на 74-й км Можайского шоссе, где в 9.00 с ходу вступил в бой.

  Так для полка началось участие в Великой Отечественной войне.

   

   Затем были оборона Москвы, Ржевско-Сычёвская наступательная (1942 год), Орловская (1943 год), Каменец – Подольская и Львовская (1944 год), в 1945 году Сандомирско-Силезская и Берлинская операции, освобождение Праги.

Полк за бои под Москвой стал в марте 1942 года одним из первых в Красной армии гвардейским - 6-й гвардейский МСП.

За время войны был награждён 5-ю орденами и получил почётное наименование:

- 3 мая 1942 года орденом Красного Знамени за овладение ст.Дорохово и города Можайск;

- 10 августа 1944 года орденом Суворова 2 степени уже как 17-я гвардейская мехбригада (сформирована из 6 гв. МСП Директивой Генштаба КА № 39188/СС от 17 июня 1943 года);

- 18 января 1945 года за овладение городом Пиотркув (Петроков) и в ознаменование одержанной победы было присвоено почётное наименование «Петроковский»;

- 26 апреля 1945 года за овладение городами Ратибор, Бискау орденом Кутузова 2 степени;

- 26 мая 1945 года за овладение городами Котбус, Люббен, Цоссен, Беелитц, Луккенвальде, Треббин, Тройенбритцен, Цана, Мариенфельде, Рангсдорф, Дидерсдорф, Тельтов орденом Богдана Хмельницкого 2 степени

- 4 июня 1945 года за овладение города Берлин орденом Красного Знамени.

6 мая 1945 года бригада в составе 1-го Украинского фронта перешла в наступление в сторону Праги и на следующий день освободила первый чешский город Духцев, преодолев Рудные горы. Затем форсированным маршем пошла на город Мост.

В ночь с 8 на 9 мая бригада в составе 6-й гвардейского механизированного корпуса вышла на юго-западную окраину Праги.

9 мая Прага была освобождена от фашистских захватчиков.

 Боевой путь в Великой Отечественной войне 17-я гвардейская мехбригада окончила в Праге.  

 Приказом №368 Верховного Главнокомандующего от 09.05.1945 года за освобождение города Прага бригаде объявлена благодарность.

  Началась мирная жизнь. Как одна из самых боеготовых частей Советской армии бригада была оставлена в составе Группы Советских войск в Германии.

17 гвардейский мехполк Директивой Главнокомандующего Сухопутными войсками №ОШ/1/243659 от 12.03.1957 года был переформирован в 81 гвардейский Петроковский дважды Краснознамённый орденов Суворова, Кутузова и Богдана Хмельницкого полк.

Полк занимался боевой подготовкой и оставался на самом лучшем счету в Группе войск.

 Как говорят: «История развивается по спирали».

1968 год. В Праге вспыхнуло восстание.

И снова, как в 1945 году полк пришёл на помощь мирным жителям Праги.

 На тот момент полком командовали (данные из исторического формуляра):

Командир полка - гвардии подполковник Рыжков Николай Михайлович;

Начальник штаба - гвардии подполковник Бердников Евгений Сергеевич;

Заместитель по политчасти - гвардии подполковник Панахов Ибрагим Теймурович.

                                       Вот строки из исторического формуляра:

С 13 мая по 5 сентября 1968 года полк участвовал в операции «Дунай».

13 мая полк получил сигнал тревоги и выдвинулся в запасной район, совершил 250 км марш и к 3.40 15 мая сосредоточился в районе Куннерсдорф.

До 20.08.1968 г. полк занимался боевой подготовкой.

20.08.1968 г. полк получил приказ пересечь границу ЧССР и к 6.00 21.08.1968 г. подошёл к восточной окраине Праги.

По приказу командира дивизии подразделения блокировали указанные объекты.

Полк с поставленной задачей справился.

12 сентября 1968 г. вышел из Праги и сосредоточился около неё.

11 ноября полк выведен из ЧССР и 12 ноября 1968 года прибыл в место постоянной дислокации.

 За этими скупыми строками официального документа скрываются следующие реальные факты:

 Из книги В.В.Шевченко «Навстречу рассвету», Ростов-на-Дону: Альтаир, 2011:

«Еще тяжелее было в Праге, здесь толпы людей набрасывались на колонны наших войск, забрасывали машины, БТР и танки камнями, факелами. Как только первый БТР 2-го мотострелкового батальона 81-го гвардейского МСП вышел на Вацловскую площадь, из окон Национального музея его начали обстреливать из пулеметов. Мотострелки открыли ответный огонь, что помогло колонне батальона продолжить выполнение боевой задачи. На этом провокации не закончились. Наиболее агрессивно настроенные молодчики бросались на танки и БТР, поджигали их и машины с боеприпасами, горючим и имуществом бутылками с горючей смесью».

            Б.А. Салацкий

 В книге «Они защищали мир в Европе», издательство «Житомир», 2003 г., стр. 84 – 85 Салацкий Болеслав Андреевич, участник операции «Дунай», в то время командир взвода управления артдивизиона 81 МСП, пишет:

«Полк вышел на марш 20 августа в 21. 00. Границу ЧССР пересекли в Лушипких горах на высоте 1000 метров. Успешно преодолев на границе инженерные заграждения (они были смяты и расчищены бронетанковой техникой), полк 21 августа в 4 часа утра вошёл в Прагу и расположился в районе Прага-2.

В 8.00 полк подвергся обстрелу. В условиях узких улиц западноевропейского типа трудно было понять: откуда ведётся огонь. А стреляли из окон, чердаков, подворотен. В перестрелке было ранено два наших солдата, подожжено два танка и две автомашины с боеприпасами. Толпа молодчиков, собравшаяся на Виноградской улице, ликовала содеянному. Но когда начали рваться снаряды на подожжённой машине, все разбежались кто куда. От рвавшихся снарядов гибли мирные люди.

   

                                           Сожженый контреволлюционерами танк 81гв.мсп на улице Праги. Фото Б.П. Павлова.

   Мы же медленно продвигались к центру города. У радиоцентра на Вацлавской площади путь нам преградили баррикады из автомашин. Пришлось применить танки. В действие вступили мотострелки, экстремисты оказали яростное сопротивление. Многие из них погибли. 

  Почти пять суток мы находились под огнём контрреволюционных сил. Потом сопротивление начало утихать. Очевидно, повлияло то, что армии Варшавского Договора прочно закрыли границу с ФРГ и полностью овладели обстановкой. 

  Между личным составом наших войск и жителями Праги началось мирное общение. Говорили о положении в стране, о целях прихода союзных войск. Не обходилось и без экстремистов, угрожавших массовыми выступлениями местного населения. 

  В этот период нашим оперативным группам приходилось принимать участие в обезвреживании различных учреждений, поддерживавших контрреволюционные силы. 

  Когда обстановка в Праге стабилизировалась, наши войска были выведены за город».

  К сожалению, как и в 1945 году 81-й гвардейский мотострелковый полк 6-й гвардейской мотострелковой дивизии понёс безвозвратные потери. Погиб ЗАРАЙСКИЙ Евгений Иванович, 1947 года рождения, уроженец Калининской области, Максатинского района, д. Спирово, русский, сержант, командир стрелкового отделения. Он умер от ран 22 августа 1968 г. Похоронен у себя на Родине.

  Гвардейцы - мотострелки, верные традициям свой легендарной части, с честью выполнили свой воинский долг и полностью подтвердили слова из марша 81 полка (слова и музыка Александра Конюхова, приводится в сокращении):

 

Гвардейский 81-й полк

Овеян доблестью и славой!

Пять орденов на знамени твоём

Сияют - Родины награды!

 

Как много было пройдено дорог,

Гордимся мы тобой по праву.

Любых врагов разбить наш полк готов!

Отцов и дедов наших приумножить славу!

 

Нам всем живущим жизнь одна дана

Слезам и горю цену знаем.

И, повторяя павших имена,

Планету к миру призываем.

 

Нам хватит воли, хватит и огня,

Мы нашей мощи не скрываем.

Но, грозное оружие храня,

К борьбе за мир мы все народы призываем!

 

  «За образцовое выполнение задания командования и интернационального долга по оказанию помощи трудящимся Чехословакии в борьбе с контрреволюционными элементами и проявленные при этом отвагу и мужество всему личному составу 81 МСП объявлена благодарность» - Приказ Министра обороны СССР № 242 от 10 декабря 1968 года.

12 ноября 1968 года полк вернулся в пункт постоянной дислокации – город Эберсвальде, Германская Демократическая Республика.

  Подразделения 81 гвардейского МСП возвращаются из Праги в Эберсвальде.

                                                              Фотография из личного архива жителя города Udo.

 С тех пор, полк постоянно до самого вывода войск из Германии в 1993 г. находился в пункте постоянной дислокации.

С 14 декабря 1994 г. по 9 апреля 1995 г. 81-й гвардейский мотострелковый полк принимал участие в выполнении задания правительства Российской Федерации по разоружению незаконных вооружённых формирований на территории Чеченской Республики.

                                                                     КПП 23 ОМСБр.Фото из личного архива С.Л.Лобанова

  Сейчас полк, вернее сформированная на его основе с передачей Боевого Знамени, орденов и почётных наименований, 23 отдельная гвардейская дважды Краснознамённая орденов Суворова, Кутузова и Богдана Хмельницкого мотострелковая Волжская казачья бригада дислоцируется в г. Самара.

 Часть, поддерживает традиции, заложенные ещё во времена Халкин-Гола, являясь одной из самых боеспособных в Вооружённых Силах России.

И хочется верить, что в Прагу воины бригады смогут попасть в любое время, но только как туристы. А их встретят радушные хозяева Чешкой столицы, старшее поколение которых помнит мужество и верность долгу воинов Советской армии в 1945 и 1968 годах.

"...Я как профессиональный военный горжусь, что мне довелось служить в боевом легендарном полку и мне понятны чувства бывших солдат и офицеров, которые проходили службу в нем намного раньше. И которым довелось выполнять боевые задачи при выполнении интернационального долга."

   Может быть к 45-й годовщине ветераны вспомнят боевых друзей и свой 81 гвардейский мотострелковый Петроковский дважды Краснознаменный, орденов Суворова, Кутузова и Богдана Хмельницкого полк.(полевая почта 58467, позывной “Композиция”)…

  В 1968 году полк выполнял ответственное правительственное задание по «ликвидации контрреволюции в ЧССР» (операция «Дунай»). 20 августа 1968 года часть получила задачу на переход государственной границы ГДР с ЧССР. К 6 часам утра 21 августа полк вышел к восточной окраине Праги, где его подразделения блокировали соответствующие объекты. Здесь полк находился до 5 сентября.

  За «образцовое выполнение задания командования и интернационального долга по оказанию помощи трудящимся Чехословакии в борьбе с контрреволюционными элементами и проявленные при этом отвагу и мужество» приказом МО СССР № 242 от 17 октября 1968 года всему личному составу полка объявлена благодарность.

                                                                               *          *           * 

     

 

 


 

 

Из архива бывшего сержанта Калмыкова Владимира Ивановича -в 1968 году, командира отделения 154-го отдельного мотострелкового батальона пп 65007, (позывной «Эффективный») армейского подчинения.  

 

 

 

Колонна на марше в направлении границы с ЧССР и ПНР. Август 1968 г.

 

  Такими они были в 1968 году. Фотообъектив застал их врасплох, -бодрствующая смена за приемом пищи… Угольные брикеты для отопления «Буржуек» поставлялись из ГДР

 

В окопе. Доведение обстановки и постановка задач.

   

                                                                         Воины-интернационалисты

 

                                                                                                             

  Полковник запаса Антоненко Михаил Васильевич, проживает в Саратовской области.

  В 1968 году – заряжающий орудия танка, 5-я танковая рота, 2-й батальон 8-го гв. танкового полка, 20-й Звенигородской Краснознаменной танковой дивизии (Северная Группа войск), в\ч пп 31695-участник операции "Дунай", награжден орденом Красной Звезды.

  По окончании срока срочной службы – командир танка «Т-62», мл. лейтенант запаса.

             


  За месяц до 21 августа наш полк был  приведен   в  боеготовность  и  танками совершил марш  к  границе с  Чехословакией. Находясь в «полевых условиях» в лесах продолжалась боевая учеба.

 

 

  Использовались полигоны войсковых частей Войска Польского, где отрабатывались навыки как вождения танков с преодолением преград в ночное время суток, так и специальности заряжающих и наводчиков. Отрабатывались нормативы, а также взаимодействие с мотострелковыми подразделениями и артиллерией.

  

    Время шло быстро. Мы даже не успели привыкнуть к такой обстановке.

   20 августа к концу дня нас всех построили поэкипажно возле боевых машин. Через некоторое время прибыли командир нашей дивизии генерал Жебрунов, а еще спустя время – представители СГВ.

Поступила команда нанести на танки и другую технику белые полосы, как отличительные признаки своих.

Уже темнело, когда на новом построении нам объявили боевой приказ об оказании братской помощи чехословацкому народу по защите от внешней и внутренней контрреволюции. Мы дополнительно получили боеприпасы.

Около полуночи мы, поротно начали продвижение в направлении государственной границы с ЧССР. Впереди был разведбат нашей дивизии. Марш проходил тяжело – ночь, незнакомая местность, скорость. Старались обходить населенные пункты. Также обошли и Прагу. Согласно приказу комдива, наш полк шел в направлении границы с Австрией и ФРГ. Пройдя г. Табор, мы частично подошли к г. Ческе-Будеевице. Различная техника наших войск иногда находилась недалеко от нас.

                          Продвижение колонн в обход населенных пунктов – к границе с Австрией и ФРГ. ЧССР, август 1968 г.

   Нашу танковую роту  поставили на охрану аэродрома, летчиков Миг-19 разместили в  казармы в  300-х метрах. На охрану чехословацких самолетов прибыли 7 наших танков из 10. Каждому танку - задача. Моему экипажу уничтожить постройку, если там заработает двигатель, военнослужащие ЧНА сожгли трансформаторную будку, освещения  на аэродроме нет.  Общая задача роте - расстрел самолетов при попытке к запуску на взлет.

 

                                                                               Истребитель ЧНА уже не может подняться в воздух

    В  первую ночь  был ливень, и первый самолет пошел на посадку и зацепился за деревья, без жертв, там и завис на деревьях. Утром командир роты капитан Синяков Иван  Федорович  направил 2 танка - оттащить  самолет с дерева.

  Питание было по летному  довольствию. Сначала прилетели  летчики из Германии, а их  заменили со Смоленска. Где-то с 22 сентября 2-й ТБ - маршем двинули на  границу с ФРГ и Австрии - с. Корыто. Там в лесу блокировали Чешский  пехотный  батальон ЧНА. Установили палатки, организовали караульную службу и быт.

  По  пути следования колонны - везде были надписи: «До Киева ….км. До Москвы ….км». Дороги исписаны – «оккупанты, коллаборанты». Везде очереди, женщины рыдают. На плитах стоянки самолетов: «Что Ленин подарил, то Брежнев   забрал». Все  указатели  на дорогах перевернуты в обратную сторону. Из-за ввода войск все «дембеля» были задержаны на службе. А они отслужили по 3 года. 

  За время пребывания на территории Чехословакии  в  нашей роте погибших не было, все обошлось. Уже в октябре, когда обстановка начала стабилизироваться, мы начали общаться  с летчиками  в  Ческе-Будеевице  и  с  личным составом их пехотного  батальона. Был случай: цыгане украли из комбинезона у недобросовестного солдата пистолет «ПМ», комбат за 2 штык ножа уговорил  вернуть пистолет. Солдату - 5 суток ареста.

  Наступил ноябрь месяц. Было уже прохладно. Мы знали, что в составе Центральной Группы войск нас не оставляют. В первой декаде мы стали грузиться на платформы, впереди была дальняя дорога в другую страну. Но там нас ожидали «зимние квартиры».

                                                       Создавалось впечатление, как будто в Свентошуве мы не были целую вечность.

                                                        Здесь зародилась моя мечта – стать профессиональным военным.

  "Выполняя волю Коммунистической партии и Советского народа" – как записано в формуляре 8 гв. танкового полка, перешли границу ЧССР и совместно с войсками союзных армий решительными и умелыми действиями опрокинули коварные планы внутренней контрреволюции в Чехословакии"

                                                   Операция «Дунай» останется в памяти навсегда для каждого из нас…

   Послесловие: После возвращения  на свое постоянное место дислокации ст.Свентошув был направлен на 2-х месячные курсы по подготовке офицеров запаса. Прибыв со службы, через военкомат был призван в  25 гв. мотострелковую дивизию им. В.И. Чапаева командиром танкового взвода.  В  1973 году в Харьковском высшем танко-командном училище сдал экзамены  экстерном. В звании капитана 12 мая 1983 года был направлен в Афганистан - Шинданд. Служил  с  12 мая 1983 г.  по 5  июля  1985 г. Награжден орденом-Красная Звезда. После  Афганистана - военкомат в Саратовской области, нач.отделения, военком.

 

 От «Шумавы» до «Дуная»

 

  

 

   

 

 

  Старший сержант запаса Павлов Владимир Порфирьевич - участник операции "Дунай".

 В 1968 году   – мл. сержант, фельдшер медпункта 32-го отдельного полка КГБ СССР (СГВ), в\ч пп 63536.   

г. Магнитогорск Челябинской области. 

 

 

 

 

 

 

  

   Сейчас, спустя почти 44 года видится и осмысливается всё по – другому. А тогда….., а тогда была несокрушимая социалистическая, идеологическая держава. Вместе со странами соцлагеря и « Варшавским договором» – это была мощная сила. Это и не давало покоя противоположному каплагерю. Политработа была одной из составляющих в Советской Армии. Нас учили любить и защищать свою Родину, а также своих братьев по социализму и оружию. Оружием-то нашим, все страны были вооружены. Как всё было прекрасно! И вот впервые, в содружестве стран «Варшавского договора» - крупномасштабные  командно-штабные учения  (КШУ)   «Шумава»  на территории Чехословакии. Это был 1968 год. Я уже служил  второй год фельдшером полкового медицинского пункта 32 отдельного Ломженского им. Ордена  Кутузова 3 ст. полка связи СГВ. Командир полка - полковник  Блахнов. И вот, 31.05 1968 года, полк выезжает на учения в Чехословакию. Это было что-то невообразимое: нас встречали с духовыми оркестрами, цветами, пирогами. Такая у всех жителей была радость. Ведь они не видели Советских солдат – освободителей с окончания войны. Поистине это были братья – славяне. За время пребывания мы сдружились с солдатами Чехословацкого авиаполка, с местными жителями. Но пребывание наше стало затягиваться. Учения давно закончились, а мы всё оставались на месте. Шёл второй месяц. Стало чувствоваться охлаждение в отношениях наших друзей. На построении командир полка сказал: «Друзья-то они нам друзья, но автоматы держите под подушкой». Образно так на что-то намекнул. Настало время и «честь знать», т.е. пора гостям по домам. Вышли мы из Чехословакии с миром 20.07. 1968 года, а вошли снова 21.08.1968 года уже как «оккупанты», как нас тогда стали называть. Наш полк, да и многие другие тыловые части, заходили вторым эшелоном, основную работу выполняли десантники и танкисты. Одна из задач состояла в разоружении чехословацкой Армии. И эта беспрецедентная операция  была признана как самая бескровная  во всей мировой военной истории. Не искусство ли ?! Как говорили древние, - «lege artis», по правилам искусства. Но не всё было бескровно. Наутро «бунтовщики» начали воевать. Это никакая-то «оранжевая»  революция,  а  спланированная, в течение долгого времени  тщательно подготовленная акция на переворот социалистического строя. В ситуации того времени мы должны были защитить этот строй. Пересекая польско-чешскую границу, продвижение наших тыловых частей было приостановлено сооружёнными на дорогах баррикадами  в приграничных чешских городах. Вот здесь на нас началась идеологическая  атака местных жителей. Подъезжали автобусы  с агитаторами. У каждого был транзисторный радиоприёмник, на каждой волне вещали происходящие события;  что мы вторглись  в их страну, что у нас в СССР  сменилась  власть, что Брежнев и министр обороны Гречко ушли в отставку, а вы  солдаты ничего не знаете, и потому поворачивайте домой. Ну и всякие там пошлости, как: «пока вы здесь, к вашим Марусям пришли другие ребята». Вот здесь мы и проявили свою идеологическую стойкость, которая была оценена высшим командованием. Понятно, тогда мы пришли с добрыми намерениями, защитить социалистический строй от посягательств на его свержение. У них всё началось не в раз. Под видом туристов в страну заехало несколько тысяч сотрудников спецслужб  «Запада». Заготовлено было заранее множество складов с оружием и даже в Министерстве сельского хозяйства. Вот из этих «министерств» они поливали наших ребят очередями. А вот здесь, бескровное вхождение сыграло в минус. Нам вначале не была дана команда открывать ответный огонь. Вот немцы из ГДР, наоборот, наводили свой нерушимый порядок. Мы же вот только недавно были у них в гостях, пели вместе песни и вдруг… Недоброжелюбие  мы почувствовали и при столкновении с одной из воинских частей. Вчерашние друзья кричали что-то, свистели, ругались и размахивали автоматами,  похожими на Израильские УЗИ. Обстановка не сулила объятий, мы пристегнули рожки. Вот так, сразу, стрелять друг в друга – это не укладывалось в голове. Рядом заблокированной оказалась ещё воинская часть, а это были, как мы их тогда называли - «партизаны», мобилизованные резервисты из Украины. Ситуацию разрешил подъехавший наш танк, с помощью которого удалось выбраться из агрессивной толпы, он деликатно, стволом отодвинул шлагбаум и мы благополучно добрались до места назначения. А местом этим оказалось то самое, на котором мы стояли на ученьях в Миловице. Ничего не надо было готовить, все  расположились на своих местах. Полк  начал выполнять свою задачу - обеспечивать связью войска. Ребята круглосуточно несли вахту. Иногда рассказывали о сводках, как много убитых и раненых наших военнослужащих,  даже кого-то отравили, как наш танк отвернул от жителей, стоявших в пикете на дороге за поворотом, и упал под откос в пропасть. Там же высокие горы - Шумава. Конечно, основные события происходили в Праге и других крупных городах. Мы знаем,  как там ожесточённо стреляли, жгли танки, автомобили. Наш полк, другие воинские части, включая госпиталь, находились у аэродрома в Миловицах. Там проходила, как кольцом охватывающая, асфальтовая дорога.

 Боевики ночью на автомобилях, проезжая по этой дороге, открывали шквальную стрельбу по нашим объектам. Пули жутковато свистели над головами. Пришлось  рыть окопы и падать в них при очередном обстреле. Для охраны дороги подтянули польских БТэрщиков, атаки прекратились.                         

                                                   Крайний слева – Павлов В.П., с однополчанами. ЧССР, 1968 г. ПВД - лес

  Совместно с польскими и немецкими солдатами мы выполнили боевые задачи, ценой крови и многих жизней наших ребят. Насколько я осведомлён, эти события носили не совсем социальный характер, а более глубокий. На границе с Чехословакией стояли войска Бундесвера, готовые вторгнуться в страну. Вот тогда бы завязалась настоящая война. Благодаря превентивным мерам, принятыми нашими  спецслужбами, войсками, этого удалось избежать. Там поняли, с кем будут иметь дело.

Пусть их Пражская весна задержалась на 20 лет, но я до сих пор убеждён, по-другому, в то время, не могло быть. Мы выполнили свой настоящий интернациональный долг.

После демобилизации поступил в Астраханский мединститут. В стройотряде, увидел на правом бедре у Николая Лаврова большой рубец, спросил,- откуда. «Да, говорит,- в 1968 году в Чехословакии из окна в люк стреляли...»

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                                                                                      Боевой привет однополчанам

 

 


 

 

   

  Гвардии рядовой запаса Власенко Валерий Васильевич, участник операции "Дунай". Южная группа войск, 716 отдельный реактивный дивизион 13 гвардейская танковая дивизия, в/ч пп 11556. В настоящее время проживает в г.Москва. Награжден Благодарностью Министра Обороны СССР согласно приказа №242 от 17 октября 1968 года за выполнение интернационального долга.  

 

 

 

 

  В предверии 44-й годовщины операции "Дунай" передаю боевой привет бывшим однополчанам, проживающим в различных регионах России и за ее пределами.

      Август 1968 года, Чехословакия. Экипаж БМ-21: Полынский Виктор, Власенко Валерий, ст.сержант Добдин, Вячеслав Лисов и..

                            

                                                        Применение ЗАС в ходе операции "Дунай"

 

 

  

    Гвардии подполковник запаса Макеев Юрий Александрович, Украина, г.Днепропетровск.В 1968 году-ст.лейтенант пп 45504, 710 ОБС 20ТД, СГВ ПНШ по ЗАС. Принимал участие в операции "Дунай". Награжден Благодарностью Министра Обороны Союза ССР Маршала А. Гречко за выполнение интернационального долга в ЧССР. Более 3-х лет -советник ОМУ ГШ Вооруженных сил Анголы (ФАПЛА).

   Прослужил в ВС 35 "календарных" в УрВО, СГВ,ККВО в должностях комвзвода, ком.учебного взвода, ПНШ батальона, затем ПНШ полка связи по ЗАС, начальником штаба специального объекта, ст.офицером оргмоботдела штаба армии.

 

  

    Не претендую на точность дат, времени и фамилий. Столько лет минуло! Просто то, что осталось в памяти на сегодняшний день.  И так,какой информацией мы располагали накануне чехословатских событий..

  После того как к руководству в Чехословакии пришел Дубчик и объявил программу реформирования социализма и становления демократии там была развернута оголтелая антисоветская компания, основная цель которой была это оторвать страну от соцлагеря и Варшавского договора. Чехословакия открыла границу с ФРГ и Австрией. В страну прибыло огромное количество «спецов» от международных общественных организаций, которые фактически были служащими ЦРУ и других спецслужб Европы.

   Бывшие жители земель, которые отошли к Польше после ВОВ тоже стали посещать свои родные места. Лично мне рассказывали офицеры легницкого полка связи, что приезжали граждане ФРГ, осматривали дома, в которых они раньше жили, предлагали деньги на ремонт и открытым текстом говорили, что они в скором времени вернутся на свою историческую родину.  В наших СМИ было много  всевозможного материала об антисоветских высказываниях лидеров Чехословакии, фотографии молодежи, которые справляют нужду на могилы наших солдат, захороненных там, на мемориальных кладбищах, оскверняют памятники героям ВОВ.

  Где-то в середине марта (числа 13-14) 1968 г. нас подняли по тревоге. Офицеров и сверхсрочнослужащих перевели на казарменное положение. Начали отзывать из отпусков военнослужащих, которые  находились в Союзе. Была поставлена задача привести всю технику (связи, автомобильную, бронетанковую и т.д.) в рабочее состояние, выполнить положенные регламентные работы, пополнить запасы ЗИПов и ремматериалов. Заправить «под завязку» ГСМ. На все машины стали устанавливать специальные кассеты, куда крепились канистры с бензином из расчета пробега машины на 1000 км. Пополнялись запасы полевого кабеля и др. имущества связи, продовольствия, инженерного и химического имущества. Во все подразделения, экипажи, а так же всем офицерам и сверхсрочнослужащим выдали сухпайки из расчета на 3-4 дня. Все соответственно грузилось на машины с целью по первой же команде без промедления покинуть расположение части. По мере решения хозяйственно - технических вопросов начались усиленные  занятия по специальной и технической подготовке,  совершенствованию навыков в вопросах использования средств связи, организации связи в различных условиях боевых действий.

 

 

                                        Офицеры 710 ОБС (в/ч пп 45504) 20 ТД (п-п Шуклин- начальник связи 20 ТД).

  Занятия, не связанные с вопросами специальной подготовки были сокращены до минимума. Кроме организации и обеспечения связи с подчиненными частями и подразделениями и вышестоящими штабами, большое внимание уделялось вопросам связи взаимодействия. Существововал четкий график тренировок по установлению связи, закрытию каналов связи и обмену нагрузкой (так назывались учебные радиограммы, телеграммы и телефонограммы) с различными  соединениями, частями и подразделениями не входящими в состав 20 ТД. Мы тренировались в установлении и обеспечении связи не только с частями СА, находящимися на территории СГВ и ГСВГ, но непосредственно с немцами и поляками. Не запомнилось недоразумений на языковом уровне, видимо там подбирали личный состав владеющий русским языком.

  Правда, были некоторые технические накладки. Так в телеграфных аппаратных армии ГДР стояли роторные аппараты, а у нас ленточные – СТА-2м, да и работали мы на разных скоростях. По ТТД (тактико-технических данным), указанных в правилах эксплуатации, они должны быть совместимыми, а на практике ничего не получалось. Роторных аппаратов мы не смогли найти, а немцы молодцы подсуетились и заменили  свои аппараты на СТА (скорее всего, взяли у наших).   И еще с целью противодействия радиотехнической разведке категорически было запрещено передавать учебную нагрузку, которую мы использовали в повседневной деятельности, т.к. она иногда повторялась. Телеграммы (радиограммы) нам предоставлял шифр орган. Так видимо было труднее определить, где оперативная информация, а где учебная. Был и такой интересный случай с польскими коллегами. У нас в телефонных аппаратных стояли 4 комплекта аппаратуры по закрытию каналов и, соответственно, каждое направление связи закреплялось за определенным комплектом. При приеме вызова мы сразу отвечали. А у поляков стоял всего один комплект, и он закреплялся за шнуром, а на коммутатор было выведено несколько каналов. Если комплект был задействован на одном из каналов, и при получении вызова по другому каналу они ответить уже они не могли. Мы первое время возмущались на то, что они сразу не отвечали, пока не разобрались. Правда, отцам-командирам это было сложно объяснить. Экипажи у них были целиком офицерские (кроме водителя) и готовились они в Союзе. Аппаратные у них охранялись специально выделенным караулом, а мы обходились силами экипажа, чему наши солдатики очень завидовали. 

  Кроме занятий по специальной и технической подготовке почти ежедневно читались лекции на темы военно-политической обстановки на текущий момент. Лекции читались для всех групп военнослужащих, как вместе, так и раздельно по категориям (офицеры, солдаты и сержанты, семьи военнослужащих). Лектора были не только из дивизии и группы войск, но и из МО, различных институтов, дипломатического корпуса, КГБ и т.д.

                                                      

 В первом ряду сидят: ст.лейтенант Гуртовой, командир радиороты капитан Белецкий, НШ майор Давыдов Е.М., ПНШ по ЗАС ст.лейтенант Ю.Макеев.На переднем плане комбат Молодиченко.

   Мы досконально изучали историю Чехословакии, особенно в годы ВОВ и послевоенное развитие, территориальное устройство и государственный строй, основных лидеров страны и их отношение к политике, проводимой Советским Союзом и к событиям, происходящим в стране на данный момент. Состав, численность,  вооружение ВС страны, места дислокации штабов, основных частей и подразделений.

  

  Все чаще стали проходить построения подразделений дивизии на плацу гарнизона Свентошув в интересах отлаживания взаимодействия.  710 ОБС на построении с последующей постановкой задачи. Крайний слева- командир, подполковник Назаров А.Д., второй слева направо-замполит батальона майор Шаров. Третий- нач.штаба- майор Давыдов Е.М., крайний справа от знаменосцев -ст.лейтенант Макеев Ю.А.

   Когда руководство определилось с целями и задачами предстоящей операции, нам выдали топографические карты. Сейчас не могу вспомнить их масштаб и количество листов, но очень много. Мы вынуждены были в одной из ленкомнат сдвинуть мебель и на полу, на четвереньках склеивать листы карт. Несколько позже наносили маршруты выдвижения к границе, а затем и маршрут движения согласно поставленной задаче. Много работали по «поднятию» карты: наносили рубежи регулирования, время прохода, порядок преодоления опасных участков маршрута, сигналы оповещения и многое другое, каждый по своему предназначению. 

  Так же, хочу отметить нам стали давать имена, фамилии, наименование должностей и морально-политическую характеристику руководства тех территориальных органов, где нам предстояло выполнять поставленные задачи. Это хорошо послужило нам в дальнейшем при общении, как с населением, так и с военнослужащими Чехословакии. Не могу конкретно вспомнить кто, но один из руководителей страны или ВС после окончания операции заявил, что если бы было возможно и в его силах, то он каждому солдату, прошедшему Чехословакию, присвоил бы звание политработника. За точность цитаты не ручаюсь, но смысл я передал точно.

  Где-то во второй половине июля (числа 16-18) нам дали время попрощаться с семьями, мы написали доверенности женам на получение денежного довольствия (по этому поводу даже были курьёзные случаи. Некоторые офицеры оставляли себе такую «заначку», что некоторые жены говорили, что их муж столько не получает.) и начали выдвижение к границе Чехословакии.

  Марш проходил в режиме строжайшего радиомолчания. Доклады разрешались только сигналами с контрольных точек по построенной радиорелейной оси. По выходе к границе части и подразделения в основной массе своей находились в колоннах, но с учетом максимальной маскировки. Была поставлена задача установить проводную связь с подчиненными частями и подразделениями. Работа радиостанций была запрещена. В некоторых сетях осуществлялся только «дежурный  прием» на случай приема сигналов оповещения.  Связь с вышестоящим  штабом и «зимними квартирами» осуществлялась то тяжелому кабелю, с применением аппаратуры уплотнения с закрытием телефонных и телеграфных каналов. Радиорелейная ось стояла в резерве в дежурном режиме.

  Чем еще запомнилось стояние на границе?  Это проблемами с проводной связью. Польским коровам очень понравился наш плевой кабель П-275. Они брали его в зубы и так шли вдоль кабеля, снимая изоляцию до нескольких десятков, а то и сотен метров. За день восстановим связь, а утром с началом выпаса, все повторяется. Мы  закапывали кабель в грунт и подвешивали на деревья, но обрывы связи повторялись. Пока кто-то не догадался заменить П-275 на  П-274. Это был новый, только что появившийся кабель с повышенной дальностью связи и находящийся в резерве. П-274 коровам пришелся не по вкусу. Местные жители тоже доставляли немало хлопот. Им пришелся по душе тяжелый кабель. Они вырубали его кусками для подключения своих строений к линиям электропередач.

 Так же продолжалась информационно-политическая работа, уточнение задач, изучение маршрутов выдвижения. На «зимних квартирах» мы нанесли на карты маршрут в сторону Праги,  и дивизия должна была выдвигаться по двум направлениям, а затем нас повернули на Чешско-Будуевице закрывать стык границ Австрии и ФРГ и дали один маршрут. Посчитали – расстояние от первой машины разведки, до последней тыловой машины, с учетом всех положенных дистанций между частями и подразделениями, составил 150 км.!!!  И вот в таких условиях связистам пришлось решать задачи по управлению дивизией на марше.

  За несколько дней до выхода в Чехословакию к нам на автобусах привезли  семьи, и мы сутки провели вместе. Ведь никто не знал точно, как нас там встретят и какие будут потери. И кто хотел, мог написать завещание. Но я не помню, что кто-либо написал, а может быть стеснялись говорить на эту тему.

    Непосредственно перед выходом мы получили боеприпасы. На каждый автомат по 120 патронов, на пистолет- 2 обоймы. Каждому солдату и офицеру по две боевых гранаты РГ-42. Помимо этого в каждую аппаратную ЗАС я загрузил 1 ящик (2 цинка) патронов и по 1-му ящику гранат РГ-42 и Ф-1. Чтобы отличить своих от чужих, на всю технику вдоль, посередине от капота через крышу до заднего бампера  была нанесена широкая белая полоса. Со всеми категориями военнослужащих офицерами различных служб постоянно поводились инструктажи о порядке действий в различных условиях сложившейся обстановки, как общаться с местным населением, что и как, отвечать на их вопросы «Зачем мы здесь?» - проводятся плановые учения войск Варшавского Договора. Обращалось внимание на то, чтобы излишне не демонстрировать, и не угрожать оружием, но «на каждый выстрел в вашу сторону отвечать десятью выстрелами». И еще нас серьезно ориентировали на возможность встречи и боестолкновений с подразделениями армии США и НАТО, которые в данный момент в ФРГна границе с  Чехословакией проводили учения  «Черный лев».

    Каждому подразделению (экипажу) было определено место в колонне. Группе ЗАС и частью радиостанций, обеспечивающих связь с вышестоящим штабом и подчиненными частями и подразделениями определили место в составе ПКП, который шел непосредственно за передовым отрядом. Кроме того в составе ПКП была выделена отдельная группа, в которую были включены машины шифроргана, машина секретной части штаба, где находилось Знамя дивизии и моя группа ЗАС из 3 аппаратных. На эту группу была выделена специальная охрана, один танк, который шел во главе этой группы и БТР с отделением пехоты в замыкании. Я дополнительно провел занятия о порядке уничтожения аппаратуры ЗАС и документов в случае угрозы их захвата. Так же были зачитан боевой приказ на марш и пересечение границы и приказ МО о введении в действие законов военного времени. В приказе было определено пересечь границу в 00 часов в ночь с 20 на 21 августа. Мы свернули связь и выстроились в колонны согласно расчета. Границу я пересек в 23.45 20 августа, специально посмотрел на часы и отметил на карте. Как и в дальнейшем отмечал время прохождения всех рубежей регулирования.

   Теперь о марше. Как я отмечал ранее, длинна колонны дивизии составляла 150 км. Управление колонной осуществлялось по радиостанциям Р-105 в одной сети. Но т.к. Р-105 на такие расстояния не работает, то был создан ретранслятор, установленный на вертолете, который постоянно «висел» над колонной и осуществлял ретрансляцию сигнала от первой до последней машины. В сети была установлена строгая дисциплина. На связь можно было выходить только по вызову командира дивизии, передачи сигналов о прохождении рубежей регулирования, командирам разведгрупп с докладами об обстановке и в случаях чрезвычайных ситуаций. А кабине автомобиля аппаратной П-233, в которой я находился, был радиовынос с громкоговорящей связью, так что я был всегда в курсе всех событий, которые происходили на марше. В светлое время суток колонну с воздуха прикрывали два МИГ-21. Что ещё запомнилось, так это поведение танка на дороге, покрытой брущаткой. Танк был практически неуправляемым, его носило из стороны в сторону, как на льду. По обочинам попадались деревья, поваленные танками, а в одном месте на повороте дороги видел дом с разрушенной фасадной стеной, где было видно всё убранство комнаты. Ночь и день прошли относительно спокойно. Жители  небольших населенных пунктов встречали  нас доброжелательно, приветственно махали руками, а в одном из сел видел целый класс детишек во главе с преподавателем, которые приветствовали нас с красными флажками и мы тоже их приветствовали. Но так было не всегда и не везде.

  В более крупных населенных пунктах на улицы вышла в основном молодежь, которая выражала протест вводу войск, но не агрессивно. Размахивали национальными флагами, выставляли плакаты с различными лозунгами  и призывами типа «Дубчик – наш Ленин». Мне понравился один плакат, где был нарисован присаживающийся слон с надписью СССР, а под ним ёж, свернувшийся в клубок, с надписью ЧССР, а в низу надпись «Слон ежа не раздавит!» и другие типа «Вон, позор» и д.р. Часто можно было видеть, что жителей старшего поколения, которые стоя в глубине комнаты, чтобы не был видно с улицы, приветственно махали нам, когда мы приезжали мимо. Не задолго до прибытия до места назначения на окраине одного из населенных пунктов дорожные указатели были развернуты и колонна пошла не в том направлении, затем начали разворачиваться. На маршруте образовалась пробка. Я с аппаратными был заблокирован танками. Они стояли и на шоссе в два ряда и на обочинах. Я сообщил командиру батальона. Он ответил: стой и жди, еду к тебе. Через полчаса он на своем УАЗ- 69 по кювету подъехал к нам, немного «растолкал» танки, мы кое-как развернулись, съехали в кювет и по нему объехали танковую колонну и попали в город. На одной из площадей стояло много народу. Митингующие пытались остановить нашу колонну из 4 машин, но мы шли плотно, не снижая скорости. Они кидались к машинам и тут же отскакивали, били древками флагов по капоту кузову автомобиля, что-то кричали. Так выскочили на другую не освещенную (было где-то около 23 часов) безлюдную площадь.  Мы остановились.  На углу из одних домов под одиноким фонарем маячили три фигуры. Комбат вышел из машины и побежал в их сторону, а я, взяв у водителя автомат, лег на землю и на всякий случай «взял на мушку» этих людей. Они видимо показали ему дорогу, мы развернулись и опять через площадь с митингующими выскочили из города. Правда, на этот раз они почему-то нас не трогали. Так и отделались «легким испугом». Мы шли первыми и нам было легче. Тем, кто шел после нас, а особенно тыловым частям пришлось не сладко. Примерно у 80 процентов машин стекла  были побиты.

  Прибыв на место, приступили к рекогносцировке местности, определению мест расположения аппаратных, разворачиванию узла связи дивизии. Собирали информацию о прибытии частей и подразделений в места дислокации, определенных приказом, и конкретно о количестве л/состава и техники не прибывших на место. При необходимости предпринимались попытки установления связи с «потерявшимися», высылались офицеры для поиска отставших. Даже был случай, когда потеряли двух солдат-регулировщиков. Оказалось, что в одном месте регулировщиков выставили, а затем по каким-то причинам колонна изменила маршрут и прошла в стороне от них. Замыкание, которое подбирало регулировщиков, соответственно тоже прошло мимо.

   

    ПВД - лес. Дивизия была придана на время проведения операции 1-й гв.танковой армии  ГСВГ.Крайний справа - Макеев Ю.А.среди начальников штабов.

  Постепенно набирали связи по радио, радиорелейным и проводным каналам с прибывающими к местам дислокации частями и подразделениями. По мере развертывания узла связи группы войск в Миловице приступили к набору связей и закрытию телефонных и телеграфных каналов. Но тут случилось непредвиденное! Страны западного блока и сама Чехословакия начали глушить наши радиостанции. Глушилки работали практически во всём диапазоне волн. Забитие было настолько мощным, что не было возможности установить связь радиостанцией средней мощности (Р-118) с корреспондентом, находящимся на расстоянии 3 – 5 км. КВ диапазон был забит полностью, а в УКВ диапазоне постоянно отлеживали конкретную радиостанцию и после смены частот через некоторое время снова забивали, так и играли «в прятки». Потом приспособились - на одной из частот имитируем интенсивный обмен, а на другой успевали «протолкнуть» боевую информацию. Хорошо выручила нас недавно полученная радиостанция тропосферной связи Р-122. Этот диапазон только что начал осваиваться  в дивизионном звене ВС и видимо аппаратуры по забитию этого диапазона у противоположной стороны не было. Но у Р-122 был один существенный недостаток – она могла работать или в телефонном или в телеграфном режиме. Поэтому приходилось, по мере необходимости, постоянно менять режимы работы. На что уходило немало времени. Необходимо было изменить режим работы р/станции, провести перекроссировку каналов, войти в связь в новом режиме, провести регулировку и настройку канала и затем закрыть его. Опыт работы на этой станции был небольшой, так что приходилось постоянно находиться на этой радиостанции учиться самому и учить экипаж. Так, изучая станцию, я обратил внимание на то, что характеристика радиоканала полностью совпадают с характеристиками аппаратуры вторичного уплотнения, которую мы применяем для уплотнения проводных линий связи. И меня осенило – почему бы не использовать эту аппаратуру для уплотнения радиоканала?! Принесли П-317 и П-314, соединил всё «на соплях».  Проверил – получилось! Ночью, когда спала нагрузка, позвонил дежурному по связи в Миловицах, рассказал ему суть дела и попросил найти грамотного сержанта, и что  я с ним всё попробую. Мне нашли толкового хлопца (извините, но фамилия уже стерлась в памяти), я ему всё подробно объяснил, он молодец, сделал всё как требовалось. К утру, мы закрыли по радиоканалу и телефон и телеграф. Доложил начальнику связи дивизии, он спросил, как удалось и на этом все успокоились. Вскоре нам «дотянули» ось тяжелой радиорелейки. Потом прислали Р-140 с экипажем  – новейшую по тем временам однополосную радиостанцию и особенных проблем со связью  больше не было.

   Впоследствие,где-то в 1972-74 гг., когда я уже был ПНШ по ЗАС полка связи, мне пришлось работать с тремя полковниками из Ленинградской академии связи. Они защищали кандидатскую на тему уплотнения радиоканалов. А когда я им объявил, что для меня это давно пройденный этап, сильно удивились, т.к. считали себя первопроходцами. Примерно месяц я мотался с тремя аппаратными (Р137, П-238 и П-244), работая в разное время суток, в разных диапазонах и расстояниях с закрытием тлф/тлг каналов и передачей определенного количества нагрузки. 

  Примерно через неделю, после того, как мы пришли к месту дислокации рядом расположились части МСД, пришедшей, по-моему, из Ивано-Франковска. У них не ладились дела с закрытой связью, НС дивизии приказал мне сходить к ним и помочь разобраться со связью. По прибытию на КП дивизии я обратил внимание, что дивизия укомплектована «партизанами» - так мы называли военнообязанных, призванных из запаса, вы можете себе представить уровень подготовки специалистов, которые уволились в запас лет 5-10 тому назад, да и техника, снятая с НЗ была соответствующего качества.

   В общем, мои усилия не привели к положительным результатам и, вернувшись, я предложил использовать наши закрытые каналы и в их интересах. Только поставил условие, что линии связи от их узла связи к нашему УС должны иметь круглосуточную охрану. Так и было сделано. Нагрузка, правда, на наших специалистов ЗАС возросла, зато выручили соседей.

   По этому поводу вспомнил об экипаже телеграфной аппаратной П-222т. В его составе было три телеграфиста. Все трое они были из Узбекистана, заканчивали 3-й год службы, специалисты 1 класса – Хасанов, Саитов, третьего не помню. Телеграммы они передавали «на автомате», т.е. на максимальной скорости, которую давал телеграфный аппарат СТА-2м. Передатчик аппарата передавал 1 букву за 1/7 секунды. Так вот они умудрялись нажимать клавишу следующей буквы в каждый такт оборота оси передатчика. Работали практически без ошибок и, главное не читали текст телеграммы. Когда его спросишь содержание телеграммы, отвечал «не знаю – вижу букву и давлю её». Я поначалу не верил и решил испытать. На одном из занятий я составил телеграмму в середине текста, которой вставил бессмысленный набор букв и несколько матерных выражений. Человек, который при передаче читает текст, обязательно бы на этом месте «споткнулся», мои узбеки передали текст без остановки. В августе в Чехословакии была довольно жаркая погода. Температура внутри аппаратной поднималась свыше 40 градусов. Телеграфисты больше 10-15 минут не выдерживали и поочереди и выскакивали наружу, каждый ложился у колеса в тени будки как рыба хватал воздух ртом, пил воду, а следующий его заменял. Иногда  нагрузка была такая, что у машины выстраивалась очередь из офицеров штаба дивизии. Я разрешил телеграфистам работать раздетыми по пояс, о чем предупреждал офицеров, чем некоторые были не довольны, но после передачи телеграммы под диктовку, находясь в этой «душегубке» понимали меня. Контрольную ленту телеграммы и саму телеграмму на первых порах исполнители забирали с собой. Видимо информация была настолько серьезной, что на телеграфной станции не оставалась никакого чернового материала.      

 Спустя месяца полтора, когда всё начало налаживаться и напряжение спадать, стали заниматься бытом. Поступило распоряжение устанавливать дружественные контакты с местными властями и личным составом восковых частей чехословацкой армии.  Приезжали магазины и полевая баня. Кормили личный состав «как на убой» - нормы по мясу, маслу, сахару были увеличены в два раза.  Стали готовиться к зимовке. Вырыли гнезда для палаток глубиной с человеческий рост, обшили досками, построили двухъярусные нары, установили печки-«буржуйки», накрыли двойными палатками. 

 В ноябре, когда стало известно, что дивизию возвращают в Свентошув, был оглашен график вывода частей. Колесная техника выходила своим ходом, а гусеничная – ж/д эшелонами. Батальон ушел, а меня в составе оперативной с одной аппаратной П-233т оставили для обеспечения связи для докладов о ходе вывода войск. Канал связи обеспечивала Р-400. Надо отдать должное чехам – наши эшелоны выскакивали как пробки из бутылки шампанского.

  Однажды утром дежурный по связи Миловице позвонил и предупредил, что они «подсворачивают УС» и связь на время прекратят, а затем переключат на другую аппаратную. Дело к вечеру, а связи нет! Сажусь за ПВУ пытаюсь дозвониться, прошу радиорелейку помочь – никто не отвечает, хотя канал «аш звенит». Я в расстроенных чувствах (скоро должны подъехать офицеры оперативной группы) говорю:- «Ну, ответеть же кто-нибудь, скажу, когда дембель будет!» И вдруг голос – «дембель в ноябре». Я зацепился за этот голос, как утопающий за соломинку. Уточнил, где он находится (он был где-то в восточной Польше) и попросил вызвать его оконечную. Через некоторое время женский голос отвечает «Москва международная». Я прошу телефонистку соединить меня с кроссом, а она не знает что это такое. Объясняю, это там, куда приходят все связи, а они их распределяют, а, говорит арендатор. Давай говорю, - отвечает мужик, спрашиваю, сможет ли он встать непосредственно на канал, по которому мы говорим. Он ответил с канала. Я спросил, кто у него здесь должен быть? Отвечает, что Миловице, а я говорю и у меня тоже Миловице. Разобрались! Отвечает дежурный по связи группы войск и с матом на меня, а я ему говорю, что вышел на него через Москву. Чем поставил его в тупик. В общем, связь восстановили, закрыли канал и уже я, потом высказал ему, что я думаю о его работе. На этом мои «связные приключения» в Чехословакии закончились.        

   После того, как был отправлен последний эшелон с гусеничной техникой, ОГ штаба дивизии свернулась, и мы своим ходом вернулись в Свентошув.  За эту операцию командир дивизии генерал- майор Жебрунов был награжден орденом «Красного Знамени», начальник связи дивизии подполковник Шуклин орденом «Красной Звезды», а наш секретарь комсомольской организации батальона связи ст. л-т Гуртовой медалью «За боевые заслуги».  Были и ещё награжденные,но фамилий уже не помню.  За время операции, в дивизии были боевые потери. Наш интернациональный долг был выполнен.

   

        

 

 

                                                                                "Водители 155-го на боевом марше 68-го..."

 

 

   

 

 

 

         

    Чугуй Юрий Николаевич в 1968 году во время проведения операции «Дунай» - сержант, командир отделения взвода подвоза боеприпасов автороты 155 т.п. 20 т.д., СГВ пп 68415. Проживает в  г.Калуге.

 

                  

   

 

 

 

   

   

    Мое участие в операции «Дунай» началось в конце мая 1968 года. Прозвучал сигнал дивизионной тревоги и спустя час с небольшим  я, за рулем, закрепленного за мной автомобиля  ЗИЛ-157, загруженному  47 ящикам с танковыми выстрелами,  в составе 155-го  Краснознаменного танкового полка был на марше. Шли в смешанной колонне  (танки,  бронетранспортеры и  колесные машины).  Остановились  у польско-чешской границы, где стояли до 21-го августа. Непосредственно перед часом «Ч»  (21.08.1968)    задачу на марш поставил  командир нашего полка – подполковник Архипов. Был дан приказ на оснащение  боевых машин полным боевым запасом, личного  состава – полным комплектом боеприпасов к  личному оружию (4 снаряженных магазина к автомату  АК и две боевых гранаты -  РГ-42 и Ф-1). Особо обращалось внимание на решительное  и бескомпромиссное отражение  предполагаемых  в ходе марша атак из заранее оборудованных огневых позиций  (чердаков, окон верхних этажей, лесных засад и т.п.). Главной задачей  нашего полка в составе дивизии командир обозначил как необходимость прикрытия  открытой границы с Австрией,  и недопущения  вторжения войск НАТО на территорию дружественной нам страны. По словам подполковника Архипова  при постановке задачи по вводу войск в Чехословакию министр обороны маршал Гречко  сказал следующее: «Это должен быть железный вал по воздуху и  по земле».

     В  ночь с 20.08. на 21.08.1968 г.  колонна нашего полка пересекла польско-чехословацкую границу. С польской стороны нас приветствовал наряд польских пограничников, на чехословацкой стороне я увидел сломанный шлагбаум, разрушенный  домик пограничного поста и полное безлюдие.   В район постоянной дислокации мы шли трое суток.  В ходе марша случился ряд событий, подтверждающих, что мы не на учениях, а на  настоящем боевом марше. Так, уже в первый день мое отделение потеряло две машины, одну безвозвратно. В  автомобиль ЗИЛ-157, загруженный танковыми выстрелами, управляемый рядовым Волковым,  на полном ходу врезался «Урал». Машины в считанные минуты загорелись. Через некоторое время начали рваться снаряды. К счастью водитель машины и прикрепленный к нему рядовой  отделения музыкантов своевременно эвакуировались. Благодаря  решительным действиям начальника полкового клуба капитана Левчука (единственного офицера в этой части колоны, участника ВОВ), организовавшего откат колонны задним ходом от горящих машин не пострадали не люди не техника.

      Перед въездом в город Писек двигатель моего автомобиля перегрелся. Пришлось на время остановитсядля охлаждения движка, но в результате я  отстал от колонны. В Писек заехал в одиночестве и тут мою машину блокировала разъяренная толпа, которая  полностью перекрыла улицу. Подогретые алкоголем люди буквально бросались под колеса,  я вынужден был остановить движение, спустя мгновения в лобовое стекло полетели камни, и я с обреченностью подумал, что нас  здесь могут убить, но продолжать движение, подминая под колеса людей - не мог. Из этой ситуации меня выручили мотострелки нашего полка, осуществлявшие функции регулировщиков. Мотострелки передвигались в бронетранспортере с открытым кузовом.  Ощетинившись автоматами и пулеметом, с черными от пыли  и солярной гари лицами они произвели на толпу устрашающие впечатление. Лейтенант, командир взвода мотострелков, повелительными жестами требовал освободить проезжую часть. Направленный по курсу движения ствол пулемета зловеще двигался, как бы выискивая цели. В считанные минуты толпа отхлынула от грозной гусеничной машины, освободив проезжую  часть. Так, под  прикрытием бронетранспортера,  я  и выбрался за пределы этого «негостеприимного» городка.

  Только неприятности этого  дня  для меня не закончились. Уже  увидев хвост колонны автороты, я был протаранен бронетранспортером. Эта боевая колесная машина съехала в кювет с левой стороны дороги и стояла недвижимо, практически на боку,  однако, когда  я  уже почти поравнялся с ним, водитель этого бронированного "монстра" решил выехать на дорогу, ему это удалось, но так как правая колесная часть стояла на асфальте - его развернуло поперёк дороги.  Бронированный нос ударил в бок моей машины и многотонный «зилок», как пушинка улетел в кювет. Двигатель заглох,  а бронетранспортер, сдав задним ходом, умчался вперед. Несколько секунд я сидел в ступоре, потом на дрожащих ногах вывалился из-за руля  и увидел, что краска на металлической обшивке кузова горит. Слабенький огонек набирал силу, но  опомнившись, я загасил пламя пилоткой. На мое беспредельное везение, бак и дополнительные канистры с топливом, расположенные вблизи кабины, не подверглись удару, в противном случае почти 100 литров бензина могли взорваться,  и  мне вряд ли бы удалось выбраться из машины. К моему удивлению движок ЗИЛа завелся с полоборота и спустя некоторое время я догнал свою роту.

      В пути следования случилось много других  драматических событий, но главное, что запомнилось  это неимоверная усталость в ходе трехдневного без сна марша, жажда, (все запасы воды были выпиты в первые сутки),  постоянное напряжение на непривычных горных дорогах и чувство  опасности и неизвестности о том, что нас ждет. Не добавлял оптимистичного настроения вид колесных и боевых машин, лежащих на обочинах на боку, а то вверх колесами. Сказывались недостаток опыта водителей, несоблюдение дистанции, сон за рулем и другие отрицательные  факторы, сопутствующие движению боевой техники в смешанных колоннах по горным дорогам. На нас оказывалось сильнейшее психологическое давление, во первых все стены населенных пунктов были заполнены надписями типа: «Окупанты возвращайтесь домой; До Москвы 1100 км»; Ленин проснись, Брежнев сошел с ума» и другие темы. В открытые окна машин забрасывались листовки с провокационным содержанием, в населенных пунктах проезд затрудняли беснующиеся толпы.

        Марш закончился в окрестностях городка Вымперка, где мы и стояли  до возвращения на зимние квартиры.  Жили в палатках. В октябре ночи стали холодными, и мы вынуждены были закопаться в землю,  выстилая пол и боковины ям бревнами. Начали городить самодельные печурки, отчего однажды сгорела штабная палатка. В то же время, мало помалу стало меняться отношение населения к нам. Наше командование организовало агитационные рейды. Для чего формировались двойки из наиболее грамотных солдат и сержантов. Ходили в такие рейды без автоматов, разрешили оставить только гранаты на поясе, хотя применить их было весьма проблематично. Помню один такой рейд в небольшую деревушку. Мы шли с сослуживцем и другом Петром Черным, по единственной улице деревни. С двух сторон наглухо закрытые ворота, окна, задраенные ставнями и зловещая тишина. Как говорится, я  затылком чувствовал, что через щели в ставнях  и воротах нас сопровождают весьма недобрые взгляды. От бурлящего адреналина в крови нас потряхивало, но мы упрямо шли вперед и, в конце концов, добрались до остановки междугородного автобуса. Присели  на лавочки и через некоторое время нас окружили люди!  Мы начали осторожный разговор, который спустя время превратился в ожесточенную дискуссию. В то время все чехи очень прилично говорили по русски, поэтому языкового барьера не было. В ходе разговора мы упирали на то, что страны НАТО нацелились на Чехословакию с целью возврата капитализма, а чехи доказывали,  что в капитализме ничего плохого нет. Многие из них после открытия границ побывали в Австрии и увидели, что там люди живут гораздо лучше. Мы напомнили им об ужасах войны с фашистами, о концлагерях, о погибших на чешской земле солдатах. Эта тема как-то сблизила наши позиции, чехи тоже ненавидели фашизм, пожилые люди еще помнили войну, поэтому, их отношение к нам было более лояльным. Молодежь в основном была настроена радикально, основными вопросами, со стороны чехов были вопросы: «Зачем вы сюда пришли?  Один, наиболее «вредный», участник нашего «диспута» вдруг закричал: «Не верьте им - это переодетые политруки»! Мы с Петром рассмеялись и предложили показать свои военные билеты, на что чех нервно прокричал «Это подделка»!  Большинство присутствующих на выходку своего товарища не обратили внимания, и разговор продолжился.

    Конечно, все участники дискуссии остались при своем  мнении, но к концу нашего разговора, в глазах людей уже не было той недоброжелательности, которую они демонстрировали вначале. Они увидели в нас нормальных, вменяемых людей, с которыми можно вести дискуссии и споры, а не кровожадных, наглых и беспринципных оккупантов, какими нас рисовала западная пропаганда.  На такую реакцию населения и рассчитывало наше командование, посылая в рейды подобные нашей агитбригады. Вскоре мы убедились о некоторой перемене настроения чешского общества. В начале ноября к нашему командованию полка обратилось руководство местного муниципалитета с просьбой выделить людей для помощи в уборке урожая картофеля. Командование приняло решение об удовлетворении этой просьбы, и мы совместно с чехами, несколько дней работали на картофельных полях.  Несколько раз объявляли боевую тревогу, мы выстраивались в маршевую колонну, и ждали дальнейшей команды, но потом следовала команда «отбой» и мы возвращали машины на стоянку. Одна боевая тревога основательно пощекотала нервы. Нас подняли ранним утром и объявили, что по трассе, проходящей в метрах 300 от нашего расположения должен проходить мятежный полк вооруженных сил ЧССР. Согласно приказу тогдашнего министра обороны ЧССР Дзура, армия ЧССР не должна была покидать места постоянной дислокации, приказ в основном выполнялся, но один из танковых полков покинул свой военный городок и скрылся в лесах, периодически меняя дислокацию.   Из данных нашего командования в этот день  чехословацкий полк должен следовать мимо нашего расположения. В состоянии боевой готовности мы стояли целый день, а к вечеру на трассе показались танки. Мы с величайшим напряжением наблюдали бесконечную вереницу грозных боевых машин с задраенными люками и «молили бога», чтобы не одна из них не развернула ствол пушки в нашу сторону! Спустя час, замыкающие машины  колонны скрылись за поворотом, оставив за собой пыль и солярную гарь. Мы наконец расслабились и возвратились в наш полевой лагерь.

   Со мной произошел случай, когда, возвращаясь из штаба полка на место стоянки автороты, я с непривычки заплутал в лесу. Дело было к вечеру,  я полностью потерял ориентиры и направление  и был близок к отчаянию. На мое счастье  на одной из полян  увидел военных и машину. Я рьяно двинулся  в том направлении, но, приблизившись, увидел, что это военнослужащие чешской армии. Первой мыслью - была мысль рвануть  на полном ходу назад, но меня  уже заметили, и ретироваться на глазах чехов, я посчитал позорным. Приняв бравый вид, я решительно преодолел, разделяющие нас расстояния, и  по русски произнес  примерно следующее: «Здравия желаю чешские товарищи по оружию!» С минуту чехи были в заторможенном состоянии, наверное, решая задачу, что со всем этим делать.  Первым пришел в себя по видимому старший в этой команде, подошел ко мне и приложив два пальца к козырьку, что то произнес по чешски.  Из его речи я понял, что он капрал. Потом подбежали остальные солдатики, кто -  то жал мне руку, кто-то хлопал по плечу, а один солдатик показывал на мои и  на похожие свои эмблемы талдычил: «шофер, шофер»! Короче встреча представителей Советских и  Чехословацких вооруженных сил, тем более представителей одной специальности – военных водителей - прошла в дружеской атмосфере. Меня посадили за руль грузовой «Татры», рассказали назначение тех или иных приборов. Я  рассказал о своей беде, чехи с радостью вызвались меня подвезти, и спустя час я был в расположении нашей роты.

   В свой «родной» гарнизон Свентошув, мы вернулись 8-го ноября, за сутки совершив марш, на который в начале эпопеи потратили 3 суток, не потеряв ни одной машины. На польской земле улицы населенных пунктов, через которые мы проходили, были усыпаны цветами. В этот день поляки встречали нас и свою дивизию, участницу  операции  «Дунай», которая для нас завершилась с прибытием на постоянное место дислокации.

   Перед возвращением в гарнизон на общем построении командир полка информировал нас о том, что всем участника операции «Дунай» объявлена благодарность министра обороны СССР, о чем будет сделана запись в военном билете. К сожалению, сведения об этом поощрении в военных билетах военнослужащих нашего полка не были отражены. 

   В конце службы я был направлен на курсы офицеров, и уже на «гражданке», во время учебы в  Ростовском инженерно-строительном институте мне было присвоено звание – младший лейтенант.

   Хочется отметить блестящую карьеру командира нашего полка-подполковника Архипова В.М. За операцию "Дунай" он был награжден орденом Красной Звезды. В 1972 году  окончил академию Генерального штаба Вооруженных Сил СССР им К. Е. Ворошилова. Занимал различные высокие должности в Советской Армии, а с 1988 по 1991 гг. был заместителем Министра обороны СССР - начальником Тыла Вооруженных Сил СССР,   в звании генерала армии:

     

                             

                     

 

                           

                             "...Задачу на марш поставил командир нашего полка-подполковник  Архипов..."

                                                                     Фото из личного архива Чугуй Ю.Н.

              

 Мы в автобате на курсах младших командиров, средний на заднем плане я - рядом мой друг Петр Черный из Тореза (Украина), впереди нас Григорий Аверин из Армавира, мы все из автороты 155 т.п.

 

Дивизионный сбор "активистов". Я крайний справа в среднем ряду, второй слева направо в этом же ряду майор Архипов (зам.по строю нашего полка) в недалеком будующем командир нашего полка, который поведет наш полк в Чехословакию.

 

     

            Чугуй Юрий- справа  

    Прошло уже более 40 лет с тех многими забытых событий. За эти годы  Советский Союз и Россия когда по недомыслию правителей, когда  вынужденно вели другие, кровопролитные и затяжные войны. Однако,  нам, участникам операции "Дунай", думаю есть чем гордиться. Мы с честью выполнили свой воинский долг и приказ той Родины, которой давали присягу! Пусть ее уже нет на карте мира, но мы прекрасно помним мощь Советской Армии  и преданность долгу ее военнослужащих! Многих наших однополчан уже нет в живых - Вечная им память! Здоровья и благополучия ныне здравстующим участникам операции "Дунай". Пусть наше понимание воинского служения Родине, будет примером для молодых поколений  России!

 

 

                                                               БОЕВЫМИ  ДОРОГАМИ ОТЦОВ

                  Доктор юридических наук, профессор.г.Алма-Ата, Казахстан. В 1968 году гвардии рядовой, орудийный номер 2-й батареи 113 гв. апап 20-й гв.ОА ГСВГ, (в/ч пп 50346)   Г. Лупарев

                           " Помнишь ли под Прагой дни и ночи,

                          Автомат был самый лучший друг,

                          Трассеры по небу рваной строчкой

                          Расчертили непонятный круг.

                          Я не знаю, думал ли о славе,

                          С кем судьба ужиться не смогла,

                          Парень на посту, стоявший в Праге,

                          Выстрелом убит из-за угла.

                          Жили вот такие же ребята,

                          Собирались, может быть домой,

                          Вдруг хлестнул огонь из автомата,

                          И из раны кровь по мостовой."

                                             Г.П. Лупарев, Прага, 1968 год. 

                                       Прошло уже более  сорока лет, но события тех  дней помнятся, как будто это было вчера…

           20 августа сразу после завтрака нашу часть выстроили на росистой  поляне немецкого леса  вблизи  чехословацкой границы. Выслушав рапорт начальника штаба, командир полка подполковник Булатов  сделал несколько шагов вперед, оглядел стоящие с трех сторон  подразделения и скомандовал: «Полк! Слушай боевой приказ!»  Раскрыв папку, он стал зачитывать: «Сто тринадцатому… гвардейскому… армейскому… пушечно-артиллерийскому… Келецко-Берлинскому…  орденов Кутузова… Александра Невского… Богдана Хмельницкого… Красной звезды…  полку… приказано…». В сыром утреннем воздухе   рубленые слова полного наименования  нашей воинской части  звучали по-особому четко  и торжественно.   Сделав небольшую паузу, во время которой он успел поднять глаза на застывших по стойке смирно  подчиненных,  командир   продолжил: «…в  ночь с двадцатого на двадцать первое августа 1968 г. в составе 20-ой гвардейской армии  пересечь государственную границу ЧССР и сосредоточиться в указанном квадрате на северной окраине Праги для выполнения боевой задачи…».

          Так внезапно для  нашей части закончилось, длившееся  более месяца, томительное ожидание событий, которые сейчас кто-то называет «вторжением в суверенную страну, начавшую демократические преобразования», а кто-то   правомерным  и целесообразным шагом  в тогдашней международной политике Советского Союза.  Но у нас, рядовых участников операции «Дунай», никаких сомнений в ее необходимости не было. Сначала солдаты и офицеры полка лишь догадывались, что его  выброска на юг ГДР связана с осложняющимися политическими  процессами в соседней стране. Но после встречи советского и чехословацкого руководства в городке Чиерне-над-Тисой, когда стало ясно, что правительство Чехословакии не может или не хочет остановить наглеющие  оппозиционные силы, ввод войск Варшавского договора на территорию этой страны стал неизбежен. На политзанятиях нам уже откровенно говорили, что дело только за тем, войдем  ли мы к соседям по их  приглашению, или без такового на основании имеющихся межгосударственных соглашений.

         День прошел в неспешных сборах. Полк и так больше месяца находился   в походном состоянии. Пушки постоянно прицеплены  к тягачам, вытянувшимся на лесной дороге. Их кузова и  автомашины боевого обеспечения до предела загружены боеприпасами. Вся  движущаяся  техника  не раз проверена и перепроверена, а  баки по горловины залиты горючим. Оставалось только собрать палатки, почистить территорию расположения,  получить патроны и гранаты. Поэтому основная часть времени ушла на инструктажи и беседы  полковых офицеров  с личным составом  подразделений.  В частности майор Крапивин – заместитель командира полка по политической части – напомнил, что наша 20-ая гвардейская общевойсковая армия в годы Великой Отечественной войны носила название 4-ой гвардейской танковой армии, и в начале мая 1945 г. молниеносным броском из поверженной Германии спасла восставших пражан от расправы гитлеровских дивизий. Ныне  части  армии, подчеркнул замполит, двинутся теми же маршрутами, которыми  наши отцы шли  освобождать Прагу.

                                                                                     *             *              *                

          Двинулись в Чехословакию под вечер... Мы с моим одногодком,  житомирским хлопцем  Николаем Сусом тряслись на ящиках со снарядами в кузове АТС (артиллерийского тягача среднего)  с задачами  смотреть за прицепленной пушкой и отстреливаться при нападении противника. Полк шел медленно,  пропуская вперед танковые части  и мотопехоту.  Извилистые горные дороги с их спусками и подъемами требовали от водителей  тягачей, буксировавших тяжелые орудия, особой осторожности. Благополучно преодолеть Рудные горы удалось не всем  транспортным средствам. Пару раз свет фар выхватывал  на обочинах следы машин, ведущих  в зияющую темноту кручи. Границу пересекли глубокой ночью, даже не заметив пограничников и пограничных сооружений.   

         Войска Варшавского договора двигались преимущественно по хорошим асфальтированным дорогам, но пыль в воздухе висела нескончаемым облаком. На рассвете нового дня физиономия моего напарника выглядела шахтерской. Сразу подумалось, и  моя не лучше. Поднимаясь над брезентом на остановках,  впереди в кузове ближайшего тягача  я видел такие же чумазые лица «салаг» пятого расчета нашей батареи – Толика Печагина и Саши Лизунова, с которыми мы менее трех месяцев назад прибыли в полк из родной Алма-Аты.

         Служба закрутила нас в свой круговорот стремительно и неумолимо. Казалось бы, совсем недавно, четвертого мая 1968 г.   команду призывников, отобранных для службы в Группе Советских войск в Германии,  провожали на вокзале  родные и близкие.  Короткий карантин в Душанбе. Снова железная дорога. В конце мая команда прибыла во  Франкфурт-на-Одере, где в бывшем фашистском концлагере раскинулся один из пересыльных пунктов ГСВГ. Переночевали в  старых деревянных бараках  на нарах с соломенными матрасами и подушками.  Шутники выражали надежду, что солому со времен Гитлера хоть раз да меняли.   На следующий день распределение по частям. В 113-й артиллерийский полк  алмаатинцев попало человек пятнадцать. Остальные его новобранцы были с разных концов Советского Союза. В части пополнение  быстро распределили по подразделениям. А второго июня мы уже приняли  присягу. Только начали постигать воинские специальности, не успели даже разок сходить в караул в своем военном городке,  как  под предлогом учений полк  перебросили  в лесные  предгорья у границы. И вот уже  она,  неведомая и тревожащая  Чехословакия …

                                                                                       *         *         *       

        Мой отец Лупарев Павел Иванович в последний год Великой Отечественной войны в составе 38-й армии входил на территорию Чехословакии. Десятого марта 1945 г., в первый день Остравска-Моравской наступательной операции, поднимая на берегах Одры  свою роту автоматчиков в атаку, отец получил тяжелое ранение, оставившее его инвалидом на всю жизнь. Немецкий снайпер разрывной пулей раздробил ему тазовую кость с левого бока.

                                                                                    *             *           *               

           Приграничные чешские  сельчане встречали нас  дружественно. С полей люди приветливо махали руками, а во время остановок  несли к машинам воду, фрукты, овощи. Но ближе к Праге в небольших городах стали появляться признаки враждебности. Дорожные указатели были разбиты или замазаны краской. Кое-кто из прохожих уже махал кулаком.  

         Во второй половине дня двадцать первого августа батареи полка добрались до места назначения. Им оказалось скошенное пшеничное поле на окраине Праги, рядом с которым тянулось шоссе на город Мельник. Позже мы осознали опасность соседства с оживленной дорогой.  Привели пушки в боевое положение, развернув их в сторону столицы Чехословакии. Разведчики и связисты уехали в центр города и там  окопались на холмах у Влтавы. От них на батареи поступали координаты важнейших объектов, которые надо было обстреливать во время боев, а огневики  тренировались в наводке  орудий  на эти цели. К счастью, стрелять по ним не пришлось.

          Зато автоматных очередей в первую неделю звучало много, особенно по ночам. Трассирующие  пули  полосовали ночное небо то в одной стороне, то в другой. Стреляли из оружия всевозможных марок. И мы  быстро научились отличать звуки наших АКМов от выстрелов иностранных пистолетов-пулеметов и автоматических винтовок.

         Днем  по позициям полка иногда постреливали из проезжавших легковушек. Часовые,  размещавшиеся в дозорном  окопе  недалеко  от дороги, хоть и имели приказ отвечать огнем на огонь, палить в ответ из ручного пулемета, как правило,  не успевали.  Да и боялись попасть в другие  автомашины, снующие по шоссе.

         На второй день полку пришлось разворачивать орудия  на сто восемьдесят градусов для отражения  танковой атаки. Прежде чем рассказать об этом эпизоде, приведу выдержку из российской газеты «Аргументы и факты» № 30 за  2008 год. «В Чехословакии была красивая легенда о том, что танкисты из Топольчан приготовились к обороне и сдались, лишь получив личный приказ министра обороны. Но это лишь легенда».

         Не знаю, как насчет легенды и топольчанских танкистов,  но часов в одиннадцать того дня в нашем полку реально  прозвучала  команда «К бою!».  Позже по батареям прошла информация, что  танковая дивизия чехословацкой армии была на учениях, ей   предложили   срочно вернуться в свой военный городок. Однако один из  полков взбунтовался и решил двинуться на Прагу.

           Навсегда врезались в память побледневшие лица офицеров и рядовых пушкарей, готовившихся стрелять прямой наводкой. Тогда все – от командира полка до повара – понимали, что нам поставлена смертельная задача. Грузным и неповоротливым дальнобойным пушкам с их низкой скорострельностью   не остановить полка танков. Несколько штук мы могли  разбить, а остальные вмяли бы  нас в жирный чешский чернозем. Тем не менее, держались все достойно, четко выполняя команды и свои обязанности. Исключение составил лишь один капитан. С пренебрежением относившийся к солдатам в мирных условиях, не упускавший возможности поиздеваться над ними,   в боевой обстановке он  позеленел от страха,  панически метался  по позиции. Увидев подчиненного офицера в ошалевшем состоянии, начальник штаба первого дивизиона майор В. Попов увел его с собой на командный пункт. А вот сам Попов,  успевший молодым солдатом захватить Великую Отечественную войну в противотанковой артиллерии, олицетворял настоящего командира. Суровый и немногословный он вел себя так, что, только глядя на него, бойцы чувствовали себя спокойнее и увереннее.    

                                                  Встреча с военнослужащими Болгарской народной армии при решении совместных боевых задач коллегами по воинским специальностям и союзниками. Крайний слева: нач.штаба 1-го артдивизиона майор Попов, второй- мл.лейтенант Донин. Третий справа налево -командир 2-й батареи капитан Фокин, крайний справа- замполит 1-го артдивизиона майор Косенко.ЧССР.1968г.

          Опять же к счастью, дуэль, которую артиллеристы называют «смерть врагу, конец расчету», не состоялась. Танковый полк успели окружить ПТУРСами,  противотанковыми пушками «Рапира»,  и заставили сдаться.  Но мы часа три простояли в напряженном ожидании боя. За это время прояснились некоторые огрехи  в боевой  подготовке. Так  в  каждой батарее  имелось по одному  ручному гранатомету, но  стрелять их него никому из артиллеристов, включая офицеров, еще не доводилось. Даже зарядить гранатометы сразу не могли.

          Для меня этот день принес дополнительные испытания. С утра я был  направлен в конвойную группу, сопровождавшую  на грузовике полковую водовозку. Брали воду из артезианской скважины на  ферме  километрах в двух-трех от расположения полка. Старшина-сверхсрочник, ежедневно занимавшийся этой работой,  проинструктировал: «Ребята, держите автоматы на коленях и во время движения крутите головами по сторонам. Но когда подъедем к ферме, я из водовозки махну рукой. Тогда кладите оружие на пол. Старик, отпускающий воду, очень нервный. Вода, говорит, это дружба, а на автоматы тыкает – это не дружба».

          Первый раз поездка прошла без происшествий. Правда, выяснилось, что  ферма стоит впритык к  чехословацкому радиотехническому полку. Его расхристанные солдатики у ворот смотрели на нас не слишком дружелюбно. От полка ферму отделял  высокий бетонный забор, а с других   сторон  тесную территорию огораживали одноэтажные строения, одно их которых походило  на контору. Колонка артезианской  скважины стояла посредине двора. Старик-чех  немного попрепирался со старшиной, но воду в автомобильную цистерну залил.

         Повторно за водой поехали уже часов в пятнадцать, когда стало ясно, что  боя  с танками уже не будет. Подъехали к ферме. Мать родная!  Солдаты-то  чехословацкого полка уже вооружены! Въехали во двор фермы. Несколько солдат в заметном подпитии взобрались на забор, что-то крича,  целились в нас из автоматов. Наша конвойная группа в количестве шести бойцов замерла в кузове грузовика;  не сговариваясь, мы  поняли, что за свое оружие нам лучше не хвататься. На этот раз старик, чувствуя поддержку местного воинства, наотрез отказался давать воду. Старшина как раньше трясти его за грудки не стал. Ладно, сказал нам,  нарываться на неприятности не будем, поедем в другое место. Отъехали метров на пятьдесят – вслед автоматная  очередь, только мелкие ветки и листва деревьев  посыпались на каски.

         Были во время нашего стояния на чешском поле и курьёзные случаи. После пыльного похода солдаты и сержанты находились в далеко не парадном виде. Спустя  неделю-полторы, когда обстановка в Праге несколько нормализовалась, батареям поступила команда постирать обмундирование. А где и как?  В окрестности ни ручья, ни реки, ни какого-нибудь водоема. Воду-то привезет  водовозка, старшина раздаст нарезанное на дольки мыло,  но тазиков или корыт в скудном солдатском хозяйстве нет. И все же стирались! Способ использовали достаточно остроумный. Взвод бойцов берёт лопаты, благо в них недостатка не было, и копает рядом друг с другом  небольшие ямки глубиной в два штыка. Потом снимает с какой-нибудь автомашины брезент и расстилает поверх. Там, где выкопаны ямки, брезент образует углубления. В эти углубления из канистр наливается вода и можно замачивать обмундирование. Вода загрязнилась, взвод дружно стряхнул её с брезента, залил новую, и работа пошла дальше.

         Подменного обмундирования у нас в поле не было, поэтому все  старательно трудились в кальсонах и нательных рубахах. Отстирались, выжали брюки и гимнастерки. Но с сушкой  опять проблема. Чистое поле. На чем их развешивать?  Только на стволах,  щитах и станинах пушек. Заняться этим делом командир расчета  поручил мне, а остальных  подчиненных увел в палатку, чтобы не маячили белыми пугалами. Но тут появляется комбат  Фокин:  «Убрать эти флаги, завоеватель...!» К тому времени я уже знал, что возражать  такому командиру бесполезно. Собрал в мокрую кучу обмундирование расчета. А после ухода Фокина опять развесил его  на пушке. Больше-то негде.

          Не успела наша одежка просохнуть,  как прозвучал сигнал тревоги,  и поступила команда на  марш полка. Недосушенное обмундирование  охапкой полетело в кузов, а расчет в исподнем принялся спешно приводить орудие в походное положение, цеплять её к тягачу. Рядом прыгали в свои АТС кальсонники других расчетов батареи. Покружив несколько километров,  полковая колонна вернулась на прежнее место. 

                                                                                    *                *               *

          Заметно легче стало с конца сентября, когда наш полк отвели   в окрестности города Одалена-Вода. 

                                                                  Позиция 113 артполка вблизи г.Одалена-Вода 

      Там на холмах между селами  Копич и Нэтрэба. В каждом дивизионе соорудили из брезента оружейную комнату, в которую  составили автоматы и ручные пулеметы. 

         Командование полка наладило хорошие отношения с местными  сельчанами. Как только из города прибывали подстрекатели сопротивления «оккупантам»,  нам незамедлительно об этом сообщалось. В село шёл офицер полка с несколькими солдатами и заезжих  агитаторов  выталкивали в шею.    

                                                                                             *        *        *

        Вышел из Чехословакии  наш полк в конце ноября 1968 года. На обратном пути я ехал сопровождающим  в кабине одной из автомашин с боеприпасами. Уже недалеко от границы двигатель ЗиЛ-130 заглох. Запустить его технари не смогли. Колонна полка ушла вперед, а нашу машину на жесткой сцепке потянул другой полупустой грузовик. Это была не езда, а мука.  Таща за собой более тяжелую машину, передняя постоянно рыскала из стороны в сторону. Но мы добрались до Германии. Дальше буксировка пошла легче. Дорога стала равнинная, и можно было двигаться быстрее. Но, главное,  нас взялись конвоировать полицейские на двух мотоциклах. Тогда я на деле увидел знаменитую немецкую дисциплину и организованность. Задний полицейский никому не давал нас обойти, а передний одним движением руки сгонял на обочину встречный транспорт. Мы могли ехать спокойно по середине дороги, не опасаясь никого зацепить. Периодически подменяясь, немецкие полицейские сопроводили нас до места постоянной дислокации полка в городке Бернау  под Берлином.

          

                                                      Письма однополчан с бывшей Южной Группы...

        

 

 

 

 

  Вялец Анатолий Ильич, проживает в г. Черкассы, Украина. В 1968 году принимал участие  в операции «Дунай», - ветеран боевых действий, сержант, водитель комендантского взвода 95-го мотострелкового полка, 254 МСД Южной Группы войск.

 

 

 

   

   

   Вялец А.И. , 1966-го года призыва, был зачислен в списки части полевая почта 61484 19 сентября 1966 г. (приказ №262), 95 мотострелковый полк 254 мотострелковая дивизия, водитель начальника штаба, позже замполита полка Кучугурова.

    Из воспоминаний  Анатолия Ильича: «…Наша войсковая часть пп 61484 с 21.08. – 20.10.1968 г. дислоцировалась на территории ЧССР. В приказе в\ч пп 61484 №318 от 23 августа 1968 года значится: «21 августа 1968 г. в 3.00 часть перешла государственную границу и остановилась в районе г.Сеница, для выполнения специального задания». Из г. Сеница наш полк направили  на г. Годонин, неподалеку от города в лесу мы и расположились. Полк обустраивался для дальнейшего пребывания, был оборудован командный пункт, по периметру выставлены часовые. В самом Годонине была организована комендатура и установлен комендантский час, с патрулированием на бронетранспортере по городу.

 Южная Группа войск, наш полк располагался на территории ВНР в поселке городского типа Хаймашкер.

    Приказом по войсковой части пп 61484 №28 от 8 сентября 1968 г. значится: «Сегодня, находясь на переднем крае борьбы с империализмом, танкисты вместе со всеми воинами армии, с честью выполняют свой интернациональный долг по защите социалистических завоеваний в Чехословакии».

    В октябре 1968 г. вышел Приказ Министра Обороны СССР  №242 от 17.10.1968 года, которым всему личному составу, участвующему в выполнении интернационального долга за отличное выполнение задачи, умелое владение техникой, объявлена благодарность.

    После подписания договора с ЧССР советские войска и войска союзных армий Варшавского Договора стали выводится к местам постоянной дислокации, в частности наш полк возвращался  в Венгерскую Республику, пгт Хаймашкер.

    На пути следования нашего полка,  в городах, поселках люди встречали нас как героев с цветами, радостью и уважением, и чувство гордости возрастало в наших сердцах, и невольно наворачивались слезы на глазах, все было искренне и добродушно. Они понимали, где мы были и что пережили.

   По возвращению на место постоянной дислокации, служба пошла молча и своим чередом, как будто ничего и не было, создалось ощущение, что был наложен запрет на происходящее. При увольнении в военных билетах не ставили отметку о пребывании нас на территории ЧССР. На вопрос «почему», нам было сказано: «ЗАБУДЬТЕ!!! Где вы были, и что происходило, собирайтесь и уезжайте домой, никаких отметок не будет, ЗАБУДЬТЕ!!!».

   Одна радость по возвращению домой, что ты вернулся, обо всем остальном было позабыто, полк уже сразу нас не признавал. Позже из Подольского Центрального архива пришло подтверждение, что я участвовал в Чешских событиях, но все очень кратко. Пишут: «Исторического формуляра в\ч пп 61484 за 1968 г. на хранилище в ЦАМОРФ нет. Именные списки не приложены».

   Только сейчас, спустя много лет, общаясь с ребятами из других полков узнаю, что их награждали грамотами, и записи исторического формуляра есть, благодарность и уважение после возвращения. А нас сразу настроили на негатив, долго с опущенной головой и болью в душе я ходил мимо памятника «афганцам», где их чествовали и уважали.

   Огромная благодарность офицерам, генералам, тем, кто поднял вопрос о нашем статусе участника. Большой вклад внесла Житомирская областная организация воинов-интернационалистов, честь им и хвала за это!

   Теперь и я могу с гордостью поднять голову, нас признали!»

  *  *   *  

 

 

 

 

     Ветеран боевых действий Куртаков Петр Петрович, проживает в г. Черкассы, Украина. В 1968 году рядовой, 95 МСП 254 МСД Южной Группы войск, водитель управления и разведки в\ч пп 61484.

 

  

 

 

   

 

      

      «Наша подготовка к вступлению на территорию ЧССР началась еще 30 июня 68 г… 18 августа – на одном из построений была дана команда: выполнить на машинах белой краской отличительный знак и подготовить технику к многокилометровому маршу. На следующий день были подняты по тревоге и прошли колонной в сторону границы ЧССР около 300 км.

   Расположились недалеко от границы в густом лесу и стали готовить технику к дальнейшему маршу.  20 августа 1968 года  в 22.00 были подняты по тревоге. Комбат подполковник Масиевский зачитал приказ о вводе войск Варшавского Договора на территорию ЧССР для оказания братской помощи в борьбе с контрреволюцией. Наш ротный капитан Голуб поставил нам задачу – получить боекомплект, патроны и гранаты, захватить и удерживать мост на границе с ЧССР для прохождения других частей и соединений, захватить аэродром и эрэсовский словацкий полк. Выстрелом отвечать на выстрел. В заключение напутственной речи сказал: «Друзья! Забудем все плохое, что было между нами. Мы с этого момента – боевые друзья».

   После этих слов – по машинам и на предельной скорости я и мои черкасские сослуживцы Нестеренко Валерий, Мартемянов Анатолий, выдвинулись в сторону границы ЧССР.

   Под утро подошли к пограничному мосту через реку Дунай. Мост через остров соединял венгерскую и словацкую стороны.

   На словацкой части моста никого нет. Словацкие пограничники отошли к своим укрепказармам. При нашем приближении в нашу сторону было произведено несколько выстрелов. Из нашего головного БТРа в воздух трассером была произведена очередь, и при дальнейших переговорах со словацкими пограничниками, инцидент был закрыт. Выставив блокировку казармы, я вернулся на охрану моста, а другие наши подразделения пошли выполнять поставленные задачи по взятию аэродрома и словацкого эрэсовского полка.

   При охране моста, нам была поставлена еще и задача по уничтожению подозрительных, плывущих по реке в сторону моста предметов. Что мы и выполняли из автоматов. Кроме охраны моста, я со своими товарищами вели еще и политработу с толпой кричащих словаков. Разъясняли им, зачем мы пришли сюда. С их стороны в нас летели камни, бутылки. Выстрелами вверх нам удавалось остудить пыл некоторых словаков.

   Кроме охраны моста, я и ст. сержант Жук Николай доставляли через Татры по узким ущельям грузы нашим подразделениям. В этих ущельях были случаи, когда контрреволюционеры совершали провокации против наших солдат и боевой техники. Забрасывали колонны зажигательной смесью, гранатами и сбрасывали сверху большие камни, делали завалы.

   Шло время. Примерно через месяц мы сдали охрану моста подошедшим венгерским частям, и со своими сослуживцами и нашим уважаемым поваром-кормильцем Деревягиным Юрием, отбыли вглубь ЧССР к нашему батальону, стоявшему под г. Годонином и блокировавшему вместе с другими частями эрэсовский словацкий полк. Ночью ходили в дозор, сидели в дозоре спина к спине. Со стороны г. Годонина иногда были слышны выстрелы.

   Вокруг нашего подразделения было тихо. В основном, жители Словакии к нам относились хорошо. Но было и немало случаев, когда хорошо подтянутые молодчики совершали против нас провокации.

   Вскоре обстановка вокруг нас улучшилась. Мы стали ходить в гости к словацким эрэсовцам, они - к нам. Мы им показывали кинофильмы, устраивали соревнования с призами. Так мы простояли на блокировке словацкого полка до декабря месяца, и 25-го декабря стали возвращаться в Венгрию на зимние квартиры. За это время пребывания на территории ЧССР, мы выступили не только как защитники социализма в ЧССР, а и как политработники. Своей выдержкой и подготовкой мы не дали втянуть себя в кровавую бойню, которую готовила контрреволюция. Покидая Словакию, нас жители провожали с цветами и со словами большой благодарности выполненного долга».

 

 

 Привет из 68-го…..

 

   

 

 

         Ветеран боевых действий Рева Анатолий Александрович, проживает в г. Черкассы, Украина. В 1968 году, в период операции «Дунай» - рядовой, специалист ЗАС 451 отд. узлового батальона связи 3-й отд. бригады связи ВГК (из СГВ), в\ч пп 32178. В настоящее время – председатель Союза ветеранов операции «Дунай» Черкасской области Украины.

 

 

  

  «Наша часть в\ч пп 32178 входила в третью бригаду связи РВГК и базировалась на северо-западе Польши в бывшем немецком городке вблизи Кеншицы... 

   Шла боевая учеба, участие в КШУ (командно-штабные учения), полевые учения. Летом 1968 года на КШУ «Шумава», проходивших на территории ЧССР, наша аппаратная ЗАС и несколько других аппаратных связи, были направлены в посольство СССР г. Праги для обеспечения  бесперебойной связи с Москвой (Центром), так как еще ранее контрреволюционными элементами проводились диверсии, направленные на вывод из строя систем связи.

   После налаживания линии связи с «Центром» и устранения повреждений на кабелях, аппаратные нашей бригады вернулись на место дислокации основных сил, а наша аппаратная осталась в посольстве СССР г. Праги для работы. В Праге мы находились почти до конца июля 1968 года. Когда обстановка вокруг стала опасной для жизни, мы помогали эвакуировать ночью на аэродром часть сотрудников посольства, а сами окольными путями аппаратной вернулись в расположение нашей бригады, стоящей в лесу на границе Польши с Чехословакией.

   Встречали нас сослуживцы и командиры радостно и с расспросами: как «ТАМ?», хотя по роду нашей службы все знали, что «ТАМ» и какая там обстановка. Сразу после прибытия, я включился в общую работу развернутого узла связи нашей бригады. Вскоре из «Центра» пришла команда подготовить технику к походу и нарисовать отличительный знак белой краской на аппаратных. Приказ передать по всем частям, державшим связь с нами.

   Перед днем «Ч» после ужина получили сухпаек и боевой комплект: по три рожка патронов и по ящику гранат-лимонок. Поздно ночью 20 августа был зачитан приказ о вводе войск на территорию ЧССР. Через некоторое время снова построение: «Получить четвертый рожок с патронами и примкнуть его к автомату». По линии ЗАС передали приказ о пересечении границы ЧССР в 24-00 по местному времени. Вскоре «Центр» передает команду – «Влтава – 666».  «Команду передать по всем частям и соединениям. Полное радиомолчание всех передающих станций». Бригада колонной выдвинулась из мест временной стоянки на трассу. По обе стороны трассы колонны танков на предельной скорости. Мы и другие подразделения также движемся на предельной скорости. На развилке трассы – КП из танков. Техника без опознавательных знаков, сталкивалась с трассы танками. Небо гудело от летящих самолетов.

   Границу пересекали на рассвете 21-го августа. Шлагбаум сломан. НА КП чешский пограничник, а в стороне два наших солдата с автоматами.

Через несколько километров наша колонна останавливается и берется под охрану БТРами и танками. Впереди колонны – БТР, танк, аппаратная, танк и т.д. Вошли в какой-то чешский городок, знак названия был сломан. На улицах - толпы кричащих людей, камни в машины, попытки разбить колонну на части. Шли, бамперами толкая танки и БТРы. Показалось, что проходили горок - вечность. Движемся дальше, в таком же порядке по трассе одни, уже без колонн. В небе наши самолеты, на землю идет десант на парашютах. Поля покрытые белыми куполами, и на сбрасываемой технике десант выдвигался к близлежащему городку.

   Городок мы обошли и опять вышли на трассу. В некоторых  местах, в кюветах перевернутая техника без специальных опознавательных знаков, самолеты в небе и предельная скорость на трассе. Вечером пришли к месту старой дислокации в лесу под Прагой, где летом на КШУ был развернут узел связи бригады. Развернули узел связи, обустроили палаточный городок. Ровно в 23-00 по местному времени, на костеле у стоящего рядом с нами городка Миловице, стал бить колокол. Здесь и началось. Сначала был обстрелян из автоматического оружия стоящий рядом с нами автобат, а затем и мы. Кто, что, никто ничего не мог сказать. Под утро стали разбираться. Палатки в решете, несколько попаданий в машины. Спасибо нашим командирам, которые прошли Великую Отечественную войну, дали команду: «Палатки снять, под палаткой углубиться более чем на метр в землю, сверху палатку. И получилось, что нары в палатке стали на метр ниже уровня земли. Вокруг стороны обстрела были вырыты в полный рост окопы. Впереди окопов, метрах в 30-ти – секреты.

   И опять на следующий день в 3-00 – колокол и обстрел городка, а мы уже  в окопах. Пули над головой и в стволы сосен, как горох на доску сыпались. Команды ответного огня не поступало.

   Вскоре поступила команда тем аппаратным, которые на КШУ были в Праге, выдвинуться в Прагу, в посольство, где у нас уже были готовые кабеля, места подключения и т.д. Утром прибыла охрана аппаратных и в Прагу на старое место. Ехать примерно 30 км, это от силы часа два, а прибыли в посольство глубокой ночью. На трассе в Прагу – остановка. По рации узнаем, что впереди разоружают чешскую танковую колонну, которая вышла из-под контроля. Через некоторое время движение возобновилось. Перед Прагой нашу колонну обстреляли из соседнего леса.

   Вошли в Прагу. Здесь уже стало намного жарче, чем раньше. На мосту через Влтаву в нашу охрану, в головной танк на полном ходу врезался пустой трамвай, а мост узкий и колонна на нем. Что ждать дальше? Из близлежащих домов в нашу сторону открыли огонь из автоматического оружия. Головной танк толкал трамвай впереди себя до конца моста. Все обошлось. Пошли вдоль Влтавы к центру. Опять мост, но уже под охраной наших танков и пушек. Вошли в какую-то улочку, брусчатка каменная, улочка узкая, развернуться негде. Впереди баррикада из машин и как4ие-то молодчики машут нам, чтобы мы продвигались вперед. Но мы уже были проинформированы нашими особистами о многих случаях поджога коктейлями Молотова нашей техники на этих улочках, что мы в дальнейшем и увидели по мере продвижения к посольству. Стали сдавать назад. Опять улочка, опять баррикады из машин. Петляя по Праге, в одной из таких улочках наш головной танк был обстрелян. Стреляли с чердака дома напротив  нашей улочки трассером по брусчатке, а пули (это уже была ночь) под тем же углом, что и стреляли, уходили вверх, в небо. И так подводили по брусчатке под танк. Из танка был дан ответный огонь. Пошли дальше. Чем ближе к посольству, тем больше нашей техники сожжено. На улицах разбитые чешские автобусы, трамваи и другая догорающая техника. Слышен запах гари, резины, краски, перемешанный с внезапно возникающей стрельбой.

   Впереди какой-то наш танк расчищал от сгоревшей техники нам дорогу. Почему-то в шинелях, ведь август,  бегали с автоматами наши закопченные солдаты, другие сидели в БТРах, на танках. Но в этом движении была видна четкая организация, подчиненная какой-то невидимой, крепкой командирской руке.

   Часто встречались десантники на своей технике. Это передовые отряды, выполнявшие самую трудную, «черновую» работу. Степенные, неторопливые, видно сразу – знают свое дело.

   Хотя была глубокая ночь, в некоторых местах на улицах буйствовали молодчики. Там, где был десант – тихо. На одной из проходящей нашей колонной улице,  я увидел сгоревшую нашу технику, без стекол обгоревшие окна домов, на закопченных стенах в свете фар, следы от множества пуль, и ни одной души. Видно, что шел уличный бой. Впоследствии, я увидел еще такие же улицы.

   Наконец-то мы были на месте. Сразу разворачиваем узел связи, подключаемся к своим «старым» разъемам и, уже не замечая происходящие за пределами посольства события, погружаемся в двадцатичетырехчасовую работу…

   Утром – выстрелы. Узнаем, что с соседнего чердака дома выстрелом убит старослужащий, командир танка. Днем по посольству, из мчащих на большой скорости легковых «Татр», звучат очереди. Тогда командование поставило танки охраны посольства так, что поворотом стволов они перекрывали, как шлагбаумом, дорогу. Выстрелы прекратились.

   Чуть ли не каждый день получали информацию о складах спрятанного оружия, боеприпасов, сбитых вертолетах, обстрелах техники, раненных, убитых. Вся эта, и другая информация, стекалась в посольство, а мы, по линии ЗАС, передавали ее в «Центр». Нам на время проведения операции «Дунай», на территории ЧССР, был зачитан приказ о введении военного времени. Нашим командирам были приставлены ординарцы, было существенно увеличено прод.питание и денежное довольствие. За любые нарушения – ответственность по военному времени.

    В подтверждение о ведении боевыхдействий в 68 году по территории ЧССР имеется «Довiдка» - «Справка» о моем пребывании в «дiючiй» - в действующей армии с 20.08.1968 по 15.10.1968 г.

  ….Шла напряженная работа. Однажды ночью был такой интересный случай, как в Тёркине. В три часа ночи  был небольшой перерыв в работе прием-передача. Выхожу из аппаратной и вижу, что на нашей территории стоит какая-то аппаратная и монтирует мачту. Я прохожу по асфальтной дорожке вдоль стены посольства, спотыкаюсь об невидимую ночью растяжку мачты. И, со словами «какая это …. хозяйничает на нашей территории?» Вдруг из темноты выскакивает военный со словами и под козырек «Не …., а лейтенант Монин, ГСВГ, такая-то часть. Направлен в посольство СССР для обеспечения радио-релейной связи».

   Прошло время. Уже будучи на гражданке в праздничные дни нас, руководящий состав предприятия, заставляли дежурить. И в одно такое дежурство я знакомлюсь с нашим начальником охраны предприятия. За разговором – где был, где служил, я рассказываю ему такой случай в посольстве. Доходя до слов «какая это…» он вскакивает, берет под козырек и отвечает «не …, а лейтенант Монин…» Вот так случайно я встретил своего боевого товарища, ныне подполковника Монина Александра Федоровича, ГСВГ, в\ч пп 78836, 437 ОРБ, награжденного медалью «За боевые заслуги». При развале Союза утерялись и в архивах и в военкомате документы об его участии в событиях в ЧССР, и до сих пор он не получил статус УБД (участник боевых действий). Пусть мой этот рассказ будет свидетельским подтверждением об участии Монина А.Ф. в боевых действиях по защите социализма и борьбе с контрреволюцией на территории ЧССР в 1968 году.

  …Пришло время нам уходить на места постоянной дислокации. На  дворе осень 1968 года, уходили с гордостью выполненной поставленной задачей. Не осрамили наших отцов, освобождавших Прагу в 1945 году. Когда пересекали границу ЧССР и входили колонной в Польшу, в одном из приграничных городков нас встречали накрытыми вдоль дороги столами, бросали цветы, радость и слезы были на лице встречающих.

   Мы видели в Чехословакии много плакатов о нас. И «оккупанты», и «фашисты», а здесь – «Слава освободителям». Так встречали наших отцов – освободителей, и так встречали нас.

   Я помню и встречаюсь со многими моими боевыми друзьями. Это наши черкасчане: Бабак С.Т., Бородаев В.Г., Билык И.П., Березенко А.З., Вялец А.И., Гвоздык П.И., Дорошко И.И., Зинченко И.А., Ковальчук А.В., Куртаков П.П., Корниенко А.С., Левченко В.И., Митянин А.А., Мошенский С.И., Пухтий В.С., Хрыстыч А.В., Хижняк А.Б.,   Токарчук В.Е.,

Захаров А.П.

Погибшие в ЧССР – Маренич Н.А., Семененко А.Г. -  вечная им память…


  Из воспоминаний Шаповаловой Галины Николаевны (проживает в г. Ростове-на-Дону), вдовы ветерана Великой Отечественной войны, участника боевых действий в ходе операции «Дунай» в Чехословакии, гвардии подполковника в\ч пп 83379 Шаповалова Александра Ивановича:

 

   

 

 

 

  Гвардии-полковник в отставке, Шаповалов Александр Иванович,  ветеран Великой Отечественной войны. 

 В 1968 году - гв.подполковник,принимал участие в операции "Дунай" в составе в/ч пп 83379 ГСВГ.

Награжден Благодарностью Министра Обороны СССР Маршалом Советского Союза  А.Гречко за выполнение интернационального долга в ЧССР согласно приказа МО №242 от 17 октября 1968 года.

 

 

  

     За мужество и героизм во время Великой Отечественной войны и в период прохождения службы в рядах Вооруженных сил СССР был удостоен боевых наград:

 

     

 

                                          Благодарность объявлена заместителем командующего армией генералом Клюевым. 

                                                  Выписка из автобиографии гвардии-подполковника А.И.Шаповалова

    

   

 

«Мы с мужем находились в Группе Советских войск в Германии с 1962 года. Александр Иванович был назначен командиром отдельного переправочно-десантного батальона в ГСВГ.

… 3 года Александр Иванович проходил службу на острове Киц, который практически разделяет Эльбу пополам. Я, как жена офицера, постоянно проживала вместе с ним.

В 1968 году мы проживали в г. Эберсвальде. Непосредственным командиром у моего мужа был генерал Супрун – начальник  инженерных войск армии, а Александр Иванович проходил службу в должности старшего офицера в отделе инженерных войск 20 гв.ОА (ГСВГ). 

С весны 1968 года начались первые разговоры, что наша часть, возможно, будет направлена в Чехословакию, что там назревает контрреволюция. Муж к тому времени, как и другие офицеры, постоянно находился на службе, говорил о том, что обстановка сложная, активно проходит обучение солдат и офицеров.

Так сталось, что в конце июля месяца я с сыновьями выехала в Союз. Старший сын окончил школу и хотел поступить учиться дальше. Вступительные экзамены в политехнический институт в г. Новочеркасске прошли успешно. Для нашей семьи это была большая радость, и мы хотели поделиться своими чувствами с Александром Ивановичем, но все попытки каким-то образом связаться не увенчались успехом. В один из этих дней было опубликовано заявление ТАСС СССР, о том, что в Чехословакию введены наши войска.

  

  Собственноручная надпись Шаповалова А.И. на карте ЧССР. В связи с отсутствием в достаточном количестве топографических карт ЧССР, Главным управлением геодезии и картографии при Совете Министров СССР в конце августа месяца 1968 года было изготовлено в срочном порядке 50000 экземпляров и направленны в войска для оперативного использования.

  Знакомые нам сказали, что связи с войсковой частью нет, и какое-то время не будет. Мы очень переживали за судьбу мужа и отца. Были неопределенные разговоры  о ранениях и гибели советских военнослужащих.

 


                        Вид на Влтаву у Праги. Октябрь 1968 года.Фронтовик А.Шаповалов вспомнил и дороги войны.....

     Впоследствии, когда в середине ноября 1968 года части начали возвращаться в гарнизон, мы встречали солдат и офицеров  со слезами на глазах.

В дальнейшем, Александр Иванович  рассказывал мне о миссии советских солдат и офицеров, а также об обманутом чехословацком народе со стороны контрреволюционеров, которые оказывали вооруженное сопротивление и сами нападали как на отдельных военнослужащих, так и обстреливали целые подразделения, поджигали автомашины и танки. Часто говорил о том, что если бы соцстраны не ввели вовремя свои войска, то были бы введены войска НАТО, которые также спешили навстречу и располагались бы они у границ СССР. Он очень за это переживал и в то же время горд, что сам был участником тех событий, говорил об интернациональном долге и героизме наших солдат и офицеров».

                                                           Фото из личного архива Шаповалова А.И.

                                                               

                                                                   Прага. Военная комендатура. 1968 год

                    

                                      А.И.Шаповалов  у здания ЦК КПЧ. Прага,сентябрь 1968 года

                                                                 Прага. Сентябрь 1968года. 4-й слева (сзади) Шаповалов А.И.

                      

Слева- старший лейтенант Калякин Юрий Петрович, справа - старший лейтенант Крылов Юрий Михайлович,

в центре Шаповалов А.Н. в 20 км от Праги, Држинов, 11.11.68

 

Памятник павшим советским солдатам  на Ольшанском кладбище в Праге.

 

 

 

 

 Участникам событий 1968 года посвящается

                                                              Долгополова (Уварова) Дина Владимировна

Пусть нет войны…Учения?.. Пускай!

А полная готовность боевая,

Зенитки – в небо, как река – «Дунай»,

Событья непростые называли…

 Дунай…Дунай…причем же здесь река?

Приказы командиров выполняли.

И у кого поднимется рука,

Чтоб бросить камень в тех, что защищали.

 Социализм и равенство, и братство

И у друзей, и у себя в стране,

Лишь мальчиками навсегда пришлось остаться,

Погибнуть с честью, как и на войне…

 ..Закончились «учения Дунай»,

Их помнили, но позабыть вдруг захотели.

Кто вспомнит, говорят: «Не начинай!»,

Но от беспамятства не будет мир теплее.

  Истории судить, кто прав, кто виноват…

 А вот державой мы тогда гордились…

 Союза нет. Русь защитит солдат…

 Пусть вновь учения, да только б к мамам воротились….

 

  Уварова Дина Владимировна, медсестра 210-го отдельного медсанбата (в\ч пп 92 678) 20-й ТД, Северной Группы Войск. Чехословакия 1968 год, август. ветеран операции"Дунай",награждена благодарностью Министра обороны Союза ССР согласно приказа №242 от 17 октября 1968 года за выполнение интернационального долга на территории ЧССР

В настоящее время проживает в Зерноградском районе Ростовской области. 

 «….По линии Министерства Обороны я была направлена в Польшу, в Северную Группу Войск. Так в марте 1968 года я оказалась в гарнизоне Свентошув, в  210-м отдельном медсанбате 20-й танковой дивизии, в/ч пп 92678.  

                                    

                                       

    Началась совершенно другая жизнь, теперь я служащая Советской Армии, медсестра приемного отделения. Когда мы были в Союзе, мы ничего не знали об уже начавшихся волнениях в Польше, о выступлениях студентов. В газетах об этом не писали. Мы были молоды, много работали, учились, все были комсомольцами. Считали, что Советская власть, социализм в СССР навсегда и коммунизм будет построен обязательно.

В Польше же я оказалась в самой тревожной обстановке, работала в приемном отделении, выполняла процедуры. Я и сейчас вспоминаю фельдшеров Николая Косенко, Ивана Саенко, фармацевта Владимира Керва. Хорошие, знающие специалисты были, военнослужащие срочной службы.

….В процессе службы меня свела судьба  с солдатом срочной службы Долгополовым Георгием Ивановичем (в\ч пп 12255), артполк, 20 ТД, автотехник. Еще за год до начала операции «Дунай» он, являясь отличником боевой и политической подготовки, в совершенстве освоившим воинскую специальность, за успехи в службе был сфотографирован при развернутом Знамени части:

 

                            

    У меня сохранился дневник молодого солдата Георгия Долгополова…

«Тревожные дни моей жизни»: …7-8 марта 1968 года – бунт в Польше…получена радиограмма: поставить артполк на повышенную боевую готовность…и это продолжалось до 26 июля 1968 года… 27 июля полк поставили в полную боевую готовность, в 21.00 выехали в район сосредоточения под город Болеславец, и находились там до 20 августа 1968 года…» и еще такая трогательная запись в дневнике: «За это время посетили памятник Кутузову, памятник советским воинам, помогали полякам убирать урожай…»

 Под руководством замполита военнослужащие нашей части посетили бывший концентрационный лагерь Освенцим на территории Польши, где уничтожались военнопленные во время второй мировой войны. 

     В своих воспоминаниях я снова возвращаюсь в медсанбат. В этот период уже чувствовалась какая-то напряженность, как будто что-то должно было произойти. Разговоры, споры…постоянная готовность к выезду на учения. Я помню врачей нашего медсанбата:  командир - Анищенко, хирурги – Яскевич, Чигринец, эпидемиолог – Андриевский Валентин Иванович, медсестры – Валя Сусева, Нина Князева, Валя Ананьева. Все мы вместе были в Чехословакии, куда выдвинулись 20 августа 1968 года. До этого мы почти месяц стояли в лесу, где и был развернут медсанбат. Принимали и лечили больных.

          

 

 

 

 

 

 

 

 

В палатке полевого госпиталя м\с Д. Уварова оказывает медицинскую помощь лаборанту Н. Князевой. Август 1968 года. 

 

 

 

 

 

 Никто из командиров, из врачей не знал, когда наступит время «Ч».

В 19.30 вдруг объявили построение и свертывание медсанбата, а потом выдвижение к границе с Чехословакией.

                                         В составе многокилометровой колонны войск был и наш медсанбат …

 В центре врач-эпидемиолог, ст. лейтенант медслужбы Андриевский Валентин Иванович, слева от него медсестра Уварова Д.В. 

 

  Мне опять хочется привести строки из дневника молодого солдата:

«…20 августа 1968 года, полк поставлен в полную боевую готовность. Боеприпасы выданы на руки. Около полуночи началась совместная операция стран Варшавского Договора под кодовым названием «Дунай». 21 августа 1968 года  в 2 часа 08 минут я пересек государственную границу…  Встреча с местным населением была хладнокровной, многие лица при виде советских солдат злобно искривлялись, а многие в недоумении раскрывали рты…В г. Колин нас встретили толпы горожан, которые мешали движению, злобно махали кулаками, кидали камни, свистели и кричали: «Убирайтесь домой, оккупанты». Мы были напряжены до предела, но внешне старались сохранять спокойствие…»

Мы, девчонки, вчетвером ехали в медицинском УАЗе. Командир приемного отделения Валерий Алексеевич Кармилов – умный, порядочный человек, относился к нам, как к своим детям, очень беспокоился о нас. Ехали ночью, поднимались в гору и около полуночи были на границе с Чехословакией. Остановились. Нас предупредили, чтобы мы не высовывались из окон. Никто не знал, что будет дальше…Около 5 часов утра мы въехали в чешский город Яблонец. Спускались с горы и моторы машин были выключены. Город только просыпался. Местное население вело себя по-разному: у одних недоумение, холодные взгляды, в другом месте – приветствие…Люди боялись даже друг друга…

                                                              

                                                              Надписи повсеместно в населенных пунктах ЧССР….

 

     Так было. Мы видели наших ребят-регулировщиков. Надо было иметь мужество, чтобы стоять среди толпы. Солдатам приносили отравленный кофе, совершали другие провокации…

Мы ехали целый день, видели поломанные машины на обочинах, опрокинутые танки. Из лесных посадок были видны стволы орудий. Мы знали, что еще ночью первой прошла разведка. Мало кого помню, но запомнила разведчика Ведищева Николая. Потом шли наши танки. Я впервые увидела танки, эти громадные машины. Колонна наша шла практически без остановок, только иногда на 15-20 минут. Я тогда удивлялась силе и выдержке водителей. Вторые сутки без сна, ребята с трудом держались на ногах. К 2 часам ночи колонна прошла всю Чехословакию и остановилась на границе с Австрией. Разрешили отдых, и ребята-водители прямо падали на землю и сразу от чрезмерной усталости засыпали.

После двухчасового отдыха колона выдвинулась в район г. Ческе-Будеевице, и там, в лесу развернули медсанбат.

Что мне запомнилось, так это хорошая политическая подготовка военнослужащих, их уверенность  в правоте своего дела. Помню, ночью в одном городе наша машина остановилась и к нам сразу подошла местная молодежь. Чешские ребята спросили: «Зачем вы сюда пришли?». Наш водитель, а звали его Умар, ответил: «…Мы пришли помочь навести порядок, но мы уйдем отсюда, мы не оккупанты». – А почему вы с самопалами (автоматами)? Умар ответил: «Я солдат и оружие должно быть при мне». Мирно поговорили, мирно разошлись, и мы поехали дальше.

 

 

 

 

   Солдатам Советской Армии выдавались брошюры под названием «Ты защищаешь социализм, солдат!», в которых разъяснялось: почему союзные войска пришли в Чехословакию, о планах врагов социализма и действии контрреволюции, а также вопросы  укрепления дружбы с чехословацким народом.  

     

   

                                                   

   Мы, девчата, быстро и хорошо научились ставить палатки и оборудовать их под необходимые отделения – приемное, терапии, хирургии, операционные.

В первые дни к нам поступили двое с тяжелыми огнестрельными ранениями из 255-го мотострелкового полка нашей дивизии. Я работала в приемном отделении, поэтому солдат  нужно было обработать и приготовить к операции. У меня была санитарочка Полина, она мне сказала: «Ты на это училась, ты и делай всё» - и убежала. Я одна обрабатывала их, а фамилии ребят были Тронь и Маренич. Они были в тяжелейшем шоке, но их стали оперировать. Операция длилась 7 часов, на двух столах одновременно, но спасти мальчиков не удалось….

Гибли ребята и на «этих учениях». А их матерям было также больно терять своих сыновей. А жертвы были….

Потом стало спокойнее, а вначале мы боялись отходить от палаток. Медсанбат всегда был заполнен, делали операции, помогали раненным, лечили терапевтических больных и все очень ждали возвращения в Польшу…

 

 

 Неожиданная встреча в г. Ческе-Будеевице с советскими специалистами, работающими в ЧССР. Крайняя справа – Уварова Д.В. Сентябрь 1968 г. 

 В Польшу мы вернулись в первых числах ноября. Поляки нас очень тепло встречали, и к ним мы ехали как на Родину.

                                 

                       

 

 

     Что мне больше всего запомнилось? Это теплое, доброе отношение ребят к нам, девчатам, коллектив-то у нас, был в основном мужской, но я никогда не слышала грубости или оскорблений. Помню, нас всегда отправляли в первую очередь в баню, в столовую. В ходе выполнения боевых задач было организовано усиленное питание личного состава, увеличены его нормы, в соответствии с Приказом Министра Обороны.

 

 

 

  

 Как же интересно сложились судьбы у этих ребят?

А меня совершенно случайно увидел тот солдатик, чей дневник я цитировала. Полюбил и в Свентошуве 14 января состоялась наша свадьба. На ней были и мои дорогие врачи, с которыми мы были в Чехословакии – Галкин, Молодоженя, Кармилов…Из Свентошува мы переехали в Свидницу, где был артполк…Впоследствии, моему мужу предложили остаться на сверхсрочную службу. В 1972 году он уже был прапорщиком…Там родились наши дети, мы были молоды, счастливы, потом началась уже другая история….»

 

Таким образом, образовалась наша семья. Расположение артиллерийского полка, г. Свидница, СГВ. 1970 г.

                 

  

 

 

 

 

 

 

 

  Прапорщик  Долгополов Г.И.-ветеран операции"Дунай" 

гарнизон Свидница, СГВ (Польша),1972 год. 

 Награжден благодарностью Министра обороны СССР за выполнение интернационального долга по защите социалистических завоеваний в Чехословакии, приказом Министра обороны СССР №242 от 17 октября 1968 года.

 

 

 

 

 

 В дневнике Долгополова Г.И. (в\ч пп 12255) было и стихотворение, записанное им в 1968 году под названием «Стоянка».

                                                                                               «Стоянка»      

Стояли в Польше мы на длительной стоянке,

Рука скучала по УАЗовской баранке.

Промчит УАЗик с ветерком,

Да лишь гитара вечерком,

Мне напевала грустные страданья.

 

Она мне пела о далекой той сторонке,

Она мне пела о прекраснейшей девчонке.

И было так по вечерам,

Грущу я тут, а она там,

И лишь гитара мне здесь душу согревала.

 

 И вот пришла пора домой нам возвращаться,

С друзьями начал я в дорогу собираться.

Но тут летит один приказ,

Подзадержать немного нас,

И боевая вдруг объявлена готовность.

 

 А вдалеке там польско-чешская граница,

А за границей всё кружится вереницей.

И было ясно нам тогда,

Что перебросят нас туда,

Так что не жди меня, подруга, этим летом.

 

 И вот дивизия поднята по тревоге,

И батальон наш оказался в путь-дороге.

Прощайте, верные друзья,

Прощай, подруга ты моя,

Мы уезжаем в дальние края.

 

Пока мы ехали по Польше до границы,

Цветами всюду провожали нас девицы.

Они махали нам платками,

И вслед за новеньким УАЗом,

Неслись слова: «Вам добрый путь, солдаты!»

.

А путь нелегкий и далекий впереди,

Граница польская осталась позади.

Штурмуем горный перевал,

Ввернул в гранату я запал,

Видать не скоро будет нам  привал.

 

Дорога дальняя и резкий поворот,

Минуты нету, заглянуть мне под капот.

Прицеп переднего занес,

Летит передний под откос,

И прижимаясь, я к баранке, обгоняю.

 

 Еще двенадцать поворотов впереди.

Машина мчит, шофер, уверенней гляди.

И что я вижу, это так,

Лежит на башне русский танк,

А там машина вверх колесами лежит.

 

И так вот встретила нас чешская страна,

Где прикрывается шальная сатана.

Цветов там нет, улыбок нет,

И лишь холодный пистолет

Грозит советскому солдату из-за стенки.

 

 

 


Вот подошла ко мне красавица одна,

Не думал я, что она тоже сатана,

И что случилось, это так,

Она разжала свой кулак,

И прямо в руки она мне сунула листовку.

 

 И в той листовке все написано рукой:

«Зачем пришел? Иди-ка лучше ты домой»

И дальше кратко от руки:

«Вы оккупанты и враги»,

Но как ты думаешь, приятно это было?

 

А там, на площади собралася толпа,

Вдруг из окошка открывается стрельба.

Несется очередь в ответ,

Мой старший вынул пистолет,

Я автомат переложил свой на колени.

 

Они плевали и кричали на солдат,

Бросали камни, и бросали волчий взгляд.

                          Тут подбежал молокосос,

И свой кулак мне преподнес.

Хотелось двинуть прямо в лоб ему прикладом.

 

Но мы приехали ведь к чехам, как друзья,

И дома тоже ведь осталася семья.

Но свои дела откинув прочь,

Пришли друзьям своим помочь,

А нас фашистами те контры обзывают.

 

          Опять дорога, и опасный поворот,

Рука устала, но уверенно ведет.

Устал УАЗовский мотор,

Беру последний косогор,

А в бензобаке ведь бензину не хватает.

 

И вот закашлял и задергался мотор,

Прижал машину я под правый косогор.

Ныряю быстро под капот,

Поломка, зло меня берет.

Стоять нельзя, а наши быстро так уходят.

 

..Поломка найдена, все сделано, вперед!

      Я проезжаю тот проклятый поворот.

А наши где-то далеко,

И одному мне нелегко,

По незнакомому маршруту продвигаться.

 

Уже рассвет, и вот всё ближе я к своим,

И вот уже в колонне мы стоим.

Я заливаю бензобак,

Проверил двигатель я так,

И от усталости глаза я закрываю.

 

Так что не жди меня ты скоро, дорогая,

Я написал тебе, что буду дома в мае.

Теперь пишу тебе я так,

Мы уничтожим здесь бардак,

Тогда лишь  только я вернусь к тебе,pодная!

 

               Чехословакия.  27.09.1968 год

                                                                              

 

                                                                                              

 

 

                                                                           

 

            Пражская весна-пражская осень

  Отдавая дань памяти событиям 1968 года, на постсоветском пространстве, в бывших республиках СССР, в канун 40-летия проведения операции "Дунай" появились публикации в средствах массовой информации. В частности к 21 августа 2008 года в республике Беларусь, в журнале "Белорусская думка", была опубликованна статья журналиста Олега Лицкевича с воспоминаниями бывших военнослужащих Советской Армии-участников военно-стратегической операции.

                                                

   Редакция благодарит председателя совета Минской городской организации Белорусского общественного объединения ветеранов боевых действий на территории других государств генерал-майора в отставке Анатолия Адоньева за помощь в подготовке материала.    В ночь с 20 на 21 августа 1968 года войска пяти стран Варшавского договора вошли в Чехословакию, положив конец политической «оттепели» в этой стране. Эта силовая акция преследовала целью предотвратить либерально-демократические реформы в Чехословакии и вернуть страну в сферу политического влияния Советского Союза. Причиной же считается то, что «кремлевские ортодоксы» панически боялись любых проявлений вольнодумства. Такова наиболее распространенная в прозападных СМИ точка зрения на те события. Но очевидно, что это лишь часть правды. Порою замалчивается военный аспект проблемы. Дело в том, что коммунистическое руководство Чехословакии, несмотря на давление Кремля, последовательно отказывалось разместить на своей территории советский контингент войск, оснащенный тактическим ядерным вооружением. А ведь совсем рядом, в ФРГ, находились американские военные базы. В условиях холодной войны, ядерного противостояния СССР и США такая ситуация фактически создавала брешь в оборонительных порядках социалистических государств Варшавского договора.             В этом контексте решение Политбюро Центрального Комитета КПСС о вводе советских войск в Чехословакию, очевидно, лишается того «зловеще-демонического ореола», который ему придают либеральные журналисты. Действительно, оценим обстановку, исходя из реалий 1968 года. Лишь несколько лет назад произошел Карибский кризис, когда мир оказался на грани ядерной войны. Бушевала война во Вьетнаме, где войска США сжигали напалмом сотни тысяч мирных жителей. До «разрядки» и советско-американских переговоров 1970-х еще оставалось несколько лет. Ползучая либерализация, которая на протяжении 1960-х годов незаметно охватывала все стороны жизни в Чехословакии, неумолимо сближала эту страну с Западом. Это, в свою очередь, создавало предпосылки для вероятного выхода Чехословакии из Варшавского договора: никто не мог прогнозировать, как поведет себя «реформаторское крыло» чехословацкой компартии, завладев рычагами власти. В конечном итоге так называемая «Пражская весна», при всем уважении к вольнолюбивым чаяниям чехословацкого народа, являлась фактором, дестабилизирующим международную безопасность не только в региональном, но и в глобальном масштабе, поскольку возможный конфликт по этому поводу между НАТО и странами Варшавского договора грозил перерасти в новую мировую войну с непредсказуемыми последствиями. В такой непростой ситуации СССР нанес упреждающий удар, не дав потенциальному конфликту принять угрожающие размеры. 6 мая на заседании Политбюро ЦК КПСС Л.И. Брежнев заявил: «Нам нужно обезопасить себя и весь социалистический лагерь на западе, на границе с ФРГ и Австрией. Мы исходим из того, что со стороны ФРГ на этом участке границы стоит 21 дивизия американская и немецкая... Мы знаем, что введение войск и принятие других мер, которые мы намечаем, вызовет бунт в буржуазной печати. Очевидно, и в чешской. Ну что же, это не впервой. Зато мы сохраним социалистическую Чехословакию, зато каждый подумает после этого, что шутить с нами нельзя. Если будут стоять 10 дивизий наших на границе с ФРГ, разговор будет совершенно другой» [цит. по: 3].

   Впрочем, инициатива ввода войск в Чехословакию исходила не только от Советского Союза, но также от других стран Варшавского договора. Наряду с Советской армией на чехословацкую территорию вошли войска ГДР, Польши, Венгрии и Болгарии. Это была тщательно спланированная международная военная операция, получившая кодовое название «Дунай», в которой приняли участие около 30 дивизий, в том числе войска Белорусского военного округа. В частности, в Чехословакию были переброшены 103-я гвардейская Витебская воздушно-десантная дивизия, части 28-й общевойсковой армии (штаб находился в Гродно), а именно: 15-я гвардейская танковая дивизия и 30-я гвардейская мотострелковая дивизия.

  По некоторым данным, для отправки в Чехословакию была подготовлена и 120-я мотострелковая дивизия, дислоцировавшаяся в минском военном городке Уручье, но когда железнодорожный эшелон достиг Бреста, поступил приказ возвращаться. Практически все перечисленные объединения и соединения ныне в реорганизованном виде входят в состав Вооруженных Сил Беларуси - 103-я Витебская мобильная бригада, Западное оперативное командование Сухопутных войск (правопреемник 28-го армейского корпуса, бывшей 28-й общевойсковой армии), 120-я механизированная бригада... В чехословацких событиях приняли участие сотни граждан нынешней Республики Беларусь. Семеро наших земляков сложили головы на чехословацкой земле. 

  ДВА ЛЕЙТЕНАНТА       

   Нам удалось побеседовать с несколькими участниками тех событий, проживающими ныне в Минске. Их рассказы о пережитом, личные впечатления, в которых соседствует героическое и будничное, позволяют глубже понять, что же происходило в Чехословакии в августе и сентябре 1968-го. Среди них есть и офицеры, есть и солдат срочной службы. Некоторые оставались в Чехословакии несколько месяцев, а один был тяжело ранен уже на второй день операции. Разные судьбы, разный опыт. Но всех наших собеседников объединяет одно убеждение: в Чехословакии они честно выполняли свой воинский долг перед Отечеством, на верность которому присягали. Ярослав Михайлович Рыбак, ныне генерал-майор в отставке, в 1968 году был старшим лейтенантом и командовал мотострелковой ротой 96-го мотострелкового полка 254-й мотострелковой дивизии Южной группы войск, которая дислоцировалась в Венгрии. «Наш полк еще 1 мая был поднят по тревоге, - вспоминает он. - Совершили марш в район города Мошонмадьяровар на стыке австрийской, венгерской и чехословацкой границ. Жили там в полевом лагере до самого ввода в Чехословакию. Нам говорили, что в Чехословакию хотят войти натовцы. Уже потом,когда я учился в академии, мне рассказали, что советский посол в США А.Ф. Добрынин накануне начала операции добился, чтобы его принял президент США. И заявил, что руководство стран Варшавского договора решило ввести вооруженные силы в Чехословакию, попросив, чтобы войска НАТО не вмешивались и оставались на местах. Перед вводом было развернуто много полевых госпиталей. Рассматривался вариант, что чехословацкая армия окажет сопротивление. Опасались вмешательства НАТО. Семьи офицеров были эвакуированы из Венгрии в Советский Союз, но имущество оставалось в военных городках, которые охраняли венгры. Наш батальон находился в составе передового отряда группы войск, входившей в Словакию. Задачей моей роты был захват главпочтамта, радиостанции и телестудии Братиславы. Было запрещено стрелять первыми, но в случае сопротивления разрешалось отвечать огнем на огонь. Боеприпасов набрали очень много, даже вместо пайков брали с собой патроны. Всем были памятны венгерские события 1956 года, когда происходили ожесточенные бои между повстанцами и советскими войсками. Но части чехословацкой армии были сразу блокированы и заняли нейтральную позицию. Местную милицию мы и не видели, наверное, она сразу же разбежалась. В Братиславу вошли после полуночи 21 августа. Заняли почтамт. Но затем поступила команда покинуть город. Войска были выведены за пределы Братиславы. Штаб дивизии расположился в замке на горе. Утром приказ - вновь войти в  город. А к тому времени в городе уже начались демонстрации, собралось много людей на улицах. На мой взгляд, ночной вывод войск был ошибкой, так как нашим танкам и боевой технике пришлось возвращаться в город уже при большом скоплении народа, трудно было ехать по улицам.

 Днем 21 августа рота вновь расположилась на Братиславском почтамте. Возле оружейной комнаты, где хранилось оружие, видимо, предназначенное для охраны здания, поставили двух часовых и назначили представителей чешской администрации ответственными за это оружие. Еще один взвод занял радиостанцию, другой взвод находился на телестудии. Уже через неделю советские войска были выведены из Братиславы. А наша рота оставалась до ноября, когда мы передали почтамт обратно чехам. В ноябре 1968-го нашу дивизию вывели обратно в Венгрию. В Чехословакии нас сменила другая советская дивизия. Отношение местного населения к нам вначале было очень неприязненным. Постреливали. В соседней роте нашего полка, которая занимала позиции возле здания Национального собрания в Братиславе, убили солдата и тяжело ранили офицера. Но у наших солдат было нормальное настроение и боевой дух. Немногочисленные очаги сопротивления были довольно быстро подавлены, и обстановка нормализовалась.

                                        Тем самым тяжелораненым в Братиславе офицером, о котором рассказал Я.М. Рыбак, был его однополчанин Николай Михайлович Рудницкий, ныне полковник в отставке. В 1968 году он также имел звание старший лейтенант и лишь незадолго до начала операции «Дунай» был назначен командиром мотострелковой роты 96-го полка. «За месяц до ввода наш полк вывели в район сосредоточения, - рассказывает Н.М. Рудницкий. - 20 августа 1968 года моя рота погрузилась на гусенично-самоходные паромы, и по Дунаю мы прошли до Братиславы. Патронов и других боеприпасов мы загрузили полные БТРы. Другие подразделения дивизии шли через Комарно, пограничный словацкий город. Приказ был: если на мосту застрянет какая-нибудь техника - сбрасывать в Дунай. По моей оценке, мы тогда входили как воины-интернационалисты, спасая социалистическую республику, по просьбе населения. Об этом же нам говорили на политзанятиях накануне.

Моей роте была поставлена задача - разоружить инженерно-саперный батальон чехословацкой армии в Братиславе. Разыскали эту часть, собрали чехословацких офицеров в одном из учебных классов. Из окон казарм на советских солдат были наставлены пулеметы. Но стрельбы и сопротивления не было. Мы сообщили местным военным о цели своего прибытия. Запомнилось, что у седых чехословацких офицеров, многие из которых, наверное, воевали во время Великой Отечественной войны, текли слеш по лицу. Но они, видимо, уже получили приказ от своего министра обороны сохранять нейтралитет. Народ в Братиславе встречал нас поначалу дружескими улыбками. Но затем обстановка стала накаляться. На улицах появились толпы людей, которые выкрикивали антисоветские лозунги. Вещала какая-то подпольная радиостанция, которую разыскивали советские солдаты: ее нашли в каком-то захудалом домишке. Моя рота расположилась на площади Готвальда, слева было Национальное собрание, справа университет. И мы оказались как бы в мешке.

К обеденному времени 22 августа непонятно откуда началась стрельба. Надо сказать, что личному составу было запрещено первым открывать огонь. Отдали приказ: в случае выстрелов открывать ответный огонь на поражение. И когда по нам начали стрелять, то мы, естественно, отстреливались. Одного солдата нашей роты убили. Тут и меня подстрелили тяжело. Видимо, была разрывная пуля -17 сантиметров ноги отхватило. Командующий Южной группой войск прислал за мной вертолет. И меня отправили почему-то в венгерскую областную гражданскую больницу. Хотя возле границы с Чехословакией на случай боевых действий было развернуто буквально море советских палаточных госпиталей - готовились к приему большого числа раненых.

Около месяца я лечился в Секешфехерваре, затем четыре месяца - в Будапеште. Говорили: с таким ранением в армии не служат, хотели ампутировать ногу. Но супруга добилась, чтобы меня отправили в Ленинград в Военно-медицинскую академию им. С.М. Кирова, где и спасли ногу. Всего в госпиталях и больницах я провел два с половиной года. Встретил потом своего бывшего командира полка Самойлова. Он рассказал, что стрельбу по нам в Братиславе вел заместитель председателя Национального собрания. Моя фуражка вся была изрешечена. У солдата пуля пробила каску. Были потери среди наших военнослужащих и в других городах Чехословакии. В Брно прапорщик был ранен в голову, умер в госпитале...»

БЕЛОРУСЫ НА ТОЙ ВОЙНЕ 

 По подсчетам, которые произвел участник чехословацких событий подполковник в отставке В.П. Сунцев, проживающий ныне в Житомире, в Чехословакии погибли более 100 советских военнослужащих. Эти данные, возможно, далеко не полные. Понесли потери и витебские десантники, которые были переброшены в район Брно. Подразделения 103-й воздушно-десантной дивизии рано утром 21 августа высадились на аэродроме Туржаны в пригороде Брно. Как записано в журнале боевых действий дивизии, десантники захватили главные пункты аэродромного оборудования, изолировали обслуживающий персонал и пассажиров, организовали охрану и оборону объектов. При этом «гвардейцы-десантники с честью выполнили интернациональный долг по защите социализма в ЧССР, показав высокую полевую выручку, моральную стойкость, политическую зрелость, смелые, дерзкие и инициативные действия...». Но мало кому известно, что 22 августа на чехословацкой территории был ранен десантник, солдат срочной службы Александр Набоков (уроженец Пензенской области), который впоследствии скончался от ран и был похоронен в Витебске. Георгий Николаевич Игнатович в 1968 году был майором, заместителем командира роты по политической части 350-го гвардейского парашютно-десантного полка 103-й Витебской воздушно-десантной дивизии. Он вспоминает: «За три месяца до отправки в Чехословакию офицерам полка было приказано никуда не отлучаться из военного городка Боровуха-1 и находиться в постоянной готовности. Были отменены отпуска. Вскоре полк был поднят по тревоге и совершил марш в район Постав, где некоторое время находился в полевом лагере. 21 августа на военно-транспортных самолетах Ан-12 десантники были переброшены в Брно. При себе мы имели оружие, полный комплект боеприпасов, боевые гранаты. Был приказ отвечать на каждый выстрел огнем. Моя рота расположилась в районе городского кладбиищ Брно. Солдаты проверяли машины, чтобы не пропустить в город взрывчатых веществ, оружия, пропагандистской литературы. По моим впечатлениям, местное население к советским солдатам относилось положительно, даже приглашали в гости. Никто по нам не стрелял. 24 октября того же года полк возвратился на родину...» Евгения Константиновича Мастерова призвали на срочную военную службу в Минске. В1968 году, будучи старшим сержантом, он сначала командовал взводом средних танков, а затем возглавил комсомольскую организацию 29-го гвардейского танкового полка 15-й гвардейской танковой дивизии, который дислоцировался в Бресте. В Чехословакии полк находился в районе города Тын-над-Влтавой.      

 

Весна 1968г. Сержант Евгений Мастеров

  «В один из вечеров полк подняли по боевой  тревоге, - вспоминает Е.К. Мастеров. - Мы полностью укомплектовались боеприпасами и двинулись на железнодорожную станцию, где личный состав и боевую технику погрузили в эшелоны, которые отправились в Польшу. Никто не знал, куда и зачем мы едем. В лесах в Польше мы стояли месяца полтора-два. Часть была засекречена. Бытовые условия там были тяжелейшие. Никаких удобств, жара, негде было даже искупаться. Потом опять боевая тревога. Мы уже понимали, что пахнет серьезным делом. Ведь еще перед отправкой в Польшу поступила команда: всех солдат, которые имели наруше-ния дисциплины, оставить в Бресте. Ребята относились к предстоящим событиям очень серьезно. Наше дело было выполнять долг. Я чувствовал, что это война. Когда мы уже входили в Чехословакию, на пути у танковой колонны находился шлагбаум. Чехи шлагбаум не открывали, и тогда головной танк сбил его и пошел напролом на чехословацкую территорию...

 Чехословакия очень гористая страна. Для наших солдат, а среди нас было много белорусов, украинцев, это было новым, непривычным. Дороги в горах очень узкие. Марш-бросок продолжался трое суток. То есть три дня и три ночи водители не спали. По ночам в горах нас сопровождали вертолеты, которые, увидев остановку, светили нам фонарями. Но все равно много ребят погибло на тех дорогах, не справившись с вождением. И в моем подразделении тоже. Как пошла машина вместе со снарядами в пропасть - и все... Перед тем как мы вступили в Чехословакию, нам дали всем под роспись ознакомиться с приказом, что мы не имеем права стрелять первыми, только отвечать огнем на огонь. Помню такой случай: остановились в селении. На заборе большой транспарант с надписью по-русски: «Хрущев был - толк был. Брежнев пришел - с ума сошел». Парнишка, который был со мной в сопровождении, бросился срывать его, и в этот момент из автомата кто-то его подкосил в спину. Даты я не запомнил. Видеть, как на глазах гибнет человек, с которым вместе служили, было ужасно. В самой Чехословакии мы стояли в лесах. Много было всяких неприятных вещей. Кто-то ночью, когда люди спали после марш-броска, вырезал целый экипаж из четырех танкистов, отрезал им головы. Состояние у людей было тяжелое, вы понимаете: сегодня живой, а завтра - как оно повернется? На мой взгляд, в Чехословакии существовали антисоциалистические группировки, которые специально надевали нашу военную форму. Перед прибытием наших войск в какое-то село они в советской форме жгли дома, будоражили, били людей, подготавливали население против нас. И когда мы уже подъезжали к этому селу, то нас уже там встречали, естественно, с палками. Когда шла наша грузовая машина с боеприпасами, то чехи старались прыгнуть на подножку, вскрыть горловину бензобака и бросить туда огонь. Если откроешь кабину машины, могли камнем ударить или палкой. Бензобаки пришлось специально охранять. Если колонна шла под мост стоят, как сейчас помню, и кидают глыбы на машины. Настолько был озлоблен народ. Если честно, у нас ребята были, которые били таких вот, которые стояли с камнями. А что? Едешь, а он тебе булыжник на голову бросает! Были случаи, что стреляли в ответ. Но это были самые отчаянные ребята... Нам же стрелять категорически запрещено было. Очень много находили в землянках подпольных радиостанций в окрестностях Брно, Праги, которые вели антисоциалистическую пропаганду, утверждали, что советские войска - захватчики и хотят Чехословакию оккупировать.

 Потом мне приказали выполнять спецзадание. Надо было обеспечить наших людей питьевой водой. Многие колодцы были отравлены. Я ездил по селам с двумя солдатами, искал чистые колодцы. Позовешь хозяина, просишь разрешения взять воду. Он не возражает. Но когда говоришь: попробуй эту воду сам или твои дети, то он уже упирается. Мы брали с собой гранаты, патроны, которые лежали в машине. У меня была кобура с пистолетом, но патронов в обойме не было. Это было нужно, чтобы с населением находить контакт. Когда они говорили, что мы оккупанты, и показывали на этот пистолет, я его просто доставал и показывал пустую обойму. Когда они убеждались в этом, то бывали случаи, что сами показывали: из этого колодца, мол, не пейте, а в том берите воду... Насчет писем скажу откровенно, как было. В нашей части ставили почтовые ящики, давали номер полевой почты. Солдаты писали письма домой. Но затем эти письма по приказу командования уничтожались, сжигались.

Мне приходилось ездить на аэродром отправлять гробы с погибшими. Там был засекреченный аэродром в лесу, куда привозили останки всех военнослужащих, погибших в Чехословакии. Как сейчас помню, в два яруса стояли цинковые гробы, и конца им было не видно...»

 

  Военнослужащие - уроженцы Беларуси, погибшие во время операции «Дунай» в августе - октябре 1968 года:
 
1. Виршич Иван Владимирович, белорус, 1942 года рождения. Проживал в д. Новицки-Вторые Лидского района Гродненской области. Призван Лидским ГВК. Ефрейтор, стрелок 166-го гвардейского мотострелкового полка 30-й гвардейской мотострелковой дивизии 28-й отдельной армии БВО. Погиб 21 августа 1968 года. Похоронен на городском кладбище в Лиде.

2. Грабовский Устин Викентьевич, белорус, 1948 года рождения. Работал в колхозе «Дзержинский» Глубокского района Витебской области. Призван Глубокским РВК. Рядовой, орудийный номер 96-го гвардейского гаубичного артиллерийского полка 9-й танковой дивизии 1-й гвардейской танковой армии Группы советских войск в Германии. Погиб 25 августа 1968 года. Похоронен на территории бывшего СССР (точное место не установлено).

3. Королько Аркадий Владимирович, белорус, 1946 года рождения. Проживал в д. Кармазы Стародорожского района Минской области. Призван Слуцким РВК. Рядовой, стрелок 108-го гвардейского парашютно-десантного полка 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Погиб 6 сентября 1968 года. Похоронен в Слуцке.

4. Милованов Николай Алексеевич, русский, 1926 года рождения. Проживал в г. Марьина Горка Минской области. Призван Пуховичским РВК. Майор, начальник штаба танкового батальона 52-й гвардейского танкового полка 6-й гвардейской мотострелковой дивизии. Умер от болезни 26 августа 1968 года. Похоронен на кладбище в Марьиной Горке.

5. Сулима Станислав Пантелеевич, белорус, 1932 года рождения. Проживал в Гродно. Лейтенант, заместитель командира роты по политической части 166-го гвардейского мотострелкового полка 30-й гвардейской мотострелковой дивизии 28-й отдельной армии БВО. Погиб 12 сентября 1968 года. Похоронен на городском кладбище в Гродно.

6. Тилюпо Леонид Иванович, белорус, 1935 года рождения. Уроженец г. Черикова Могилевской области. Призван Морским РВК г. Таллина Эстонской ССР. Сержант, командир отделения 397-го гвардейского отдельного автомобильного батальона 30-й гвардейской мотострелковой дивизии 28-й отдельной армии БВО. Погиб 19 сентября 1968 года. Похоронен в Таллинне (где проживала жена).

7. Фролов Анатолий Афанасьевич, белорус, 1946 года рождения. Проживал в д. Гроново Кричевского района Могилевской области. Призван Кричевским РВК. Ефрейтор, старший стрелок 68-го мотострелкового полка 27-й гвардейской мотострелковой дивизии. Погиб 1 октября 1968 года. Похоронен на территории бывшего СССР (точное место не установлено).

 В перечень регионов, где происходили локальные войны и конфликты с участием советских воинов-интернационалистов, Чехословакия не внесена. И граждане Беларуси, участвовавшие в чехословацких событиях 1968 года, официально не признаются в нашей стране воинами-интернационалистами, в отличие, например, от Украины. Исключением является Н.М. Рудницкий. В свое время он обратился в специальную комиссию Министерства обороны СССР, и там было принято решение, учитывая его тяжелое ранение, считать Н.М. Рудницкого воином-интернационалистом. И сегодня он один из немногих граждан Беларуси, официально признанных воином-интернационалистом за участие в чехословацких событиях. У Е.К. Мастерова в военном билете о событиях в Чехословакии записано: «Выполнял спецзадание». После запроса в Центральный архив Министерства обороны России в Подольске была получена выписка из приказа по танковому полку от 29 октября 1968 года: «Все комсомольские организации части успешно справились с поставленными задачами в ходе учений «Дунай» и с честью выполняют свой интернациональный долг на территории ЧССР. Приказываю: наградить грамотой... старшего сержанта Мастерова Е.К.».

  «Грамоты этой я в глаза не видел, - признается Евгений Константинович. - И что такое «учения «Дунай», даже я, комсомольский работник, на тот момент не знал. Сколько ребят погибло... А сейчас выясняется, что это было просто «учение», прогулка...» «Я честно и добросовестно выполнял свой интернациональный долг в Чехословакии. Поэтому сам себя считаю воином-интернационалистом. А давать за это льготы или нет - это дело государства», - полагает бывший десантник Г.Н. Игнатович. И действительно, дело не в льготах, а в восстановлении справедливости по отношению к советским военнослужащим. Международная военная операция «Дунай» 1968 года, предотвратившая дестабилизацию в центральноевропейском регионе, буквально начиненном ядерным вооружением, сыграла важную роль в сохранении региональной и глобальной безопасности. И ее участники заслужили право называться воинами-интернационалистами.

                                                                                                                                                                 Олег ЛИЦКЕВИЧ 

    

 


                                                                                                                                                                                                                                       

                                                                       События августа 1968 года

   Об участии в операции "Дунай" вспоминает бывший военный летчик-истребитель 1-го класса ЗАЭ (в 1968 г.-капитан), подполковник авиации в отставке Евгений Николаевич Иванов. В 1968 году (до 21 августа) в/ч 55714,  57 ВА ПрикВО.  В ЧССР -ЦГВ, п/п 19981, МПД- Божий Дар. Проживает в г.Таллин, Эстония.

   Непосредственный участник событий, "оккупант". До часа "Х". Аэродром Черляны под Львовом. Личный состав в течении 3 месяцев на казарменном положении. 17 августа оно снято, завтра день авиации. 18 только собрались за праздничными столами - тревога. Новый отсчёт времени. 20 августа зачитали боевой приказ МО. В ЧССР ожидается контрреволюционный мятеж, будем социалистический строй защищать  силой. Быть готовыми к перелёту на аэродром Кошице. На все самолёты МИГ-21 подвешен боекомплет, лётчикам выдано личное оружие .21 августа над аэродромом туман, около 5.00 сумели поднять в воздух разведчик погоды. Нижний край облачности 80м. Дана команда на взлёт. Взлетели, полет в режиме радиомолчания. Первую пару в Кошице принимает начальник связи полка, остальных зам.ком.ап. первым севший.   

  Таким образом 159 Таллинский Краснознаменный ИАП, позже в составе ЦГВ под номером 114 ИАП в 6.00 произвел посадку на аэродроме Кощице, училищный аэродром ЧНА.  Передовой команды наших техников и механиков нет ( передовую команду- механиков, послали на охрану аэродрома). Привлекаем к заправке самолётов солдат ЧНА охраняющих стоянку своих самолётов. Они не в курсе происходящего до поры до времени. Время раннее, говорим, что прилетели на учения Варшавского Договора. Позже по чешскому радио объявлено по всей стране о сути акции, о неприменении вооруженного противодействия союзным войскам. А что было-бы не будь такого обрашения со стороны руководства Чехословакии?! И в первую очередь со стороны Министра Обороны ЧССР М.Дзура!

   Отдельная тема организация быта.Приготовленное питание с первого дня доставлялось на вертолете из Мукачево. позже на Ан-12 поставляли продукты,сигареты - по нормам внеденежного снабжения. 23 августа прибыл наш наземный эшелон с обслугой,кухней. Автобус и автомашины с разбитыми стеклами, кое -кто с телесными повреждениями от камней и металлических предметов при продвижении в заданный район. Личный состав разместили в местных казармах,  охрану организовали из числа призванных резервистов "партизан". Запомнился интересный случай, когда молодой техник самолета встретил отца резервиста. На аэродроме поставили палатку подготовки к полетам. Имели честь удостоиться посещения Главкома ВВС П.С Кутахова. Начались будни с неопределенным будущим- как долго это продолжится, оказалось на годы. Полеты разрешены над населенными пунктами, на малых высотах. 

Согласно боевых приказов выполнялись полеты с конкретными задачами.

   На вылет! Поставлена боевая задача.Совсем рядом воздушные пространства нескольких государств, входящих в блок НАТО.Боевой летчик-истребитель, зам.командира 3-й эскадрильи капитан Е.Н.Иванов.Чехословакия-август 1968 года.

  Недостатка в топливе не было. Завезли и разместили прямо около полосы огромные резиновые емкости с керосином. Конечно, полеты училищу запретили. Они готовили летчиков для стран афр-аз. на L-29.

  В октябре перебазировались на аэродром Зволен (Слиач), где остались на постоянное базирование в связи с образованием Центральной Группы Войск.  Лётный состав до 1970г размещался в Егоровских казармах в Зволене, техсостав в Слияч,в казармах неподалеку от аэродрома.  Взамоотношения как с местными жителями, так и с властями в тот период  уже были достаточно уравновешенными.  Остались в памяти встречи с летчиками эскадрильи ЧНА из города Тренчин, мы ездили к ним, они прилетали к нам на Ил-14 в период укрепления дружбы. 
Минуло 40 с лишним лет, однако память сохраняет имена сослуживцев.Наверное многие ушли из этой жизни. Поэтому на форумах по ЦГВ освещаются события более поздних лет, а участникам событий первых дней сегодня за 60 лет.

  Отдельно хочу высказаться в адрес летчиков транспортной и вертолетной авиации. Вот уж кому было не легко. Труженики пилоты самолета Ли-2, постоянно в эфире, бешеный налет. Позже на аэродроме Зволен увидели его собрата, настоящий раритет- подарки Сталина К.Готвальду. Самолет скорее музейный, но на ходу. 

 

                                                                    ЛИ-2 Слиач

 

                                                                       Музей Б_Бистрица 

  Таким образом моя служба в 114 ИАП в составе Центральной Группы Войск продлилась по сентябрь 1975 года в должности командира эскадрильи.

 Спустя нескольких десятков лет можно с уверенностью сделать вывод: если бы своевременно в 1968 году не были введены на территорию ЧССР союзные войска, то на протяжении этих десятков лет у наших границ находились бы войска НАТО, боевые порядки и направления которых я неоднократно видел с воздуха.

 Операцию "Дунай" и боевых товарищей буду помнить всегда.

                                                                                                                              Иванов Е. Н. 

                                                                                                                                                                                                                             

 

  

 

                ...Август 1968 года...

 

   

 

    Воспоминания  ветерана операции "Дунай" Зуева Михаила Михайловича, в 1968 - г.рядовой, старший авиамеханик  группы вооружения в/ч 55714 ПрикВО, в последствии п/п 19981

 

 

 

    С мая ходят слухи, что может потребоваться наша помощь ЧССР. Уже три месяца сидим в боевой готовности. В какой-то момент руководители ЧССР должны были прилететь на переговоры в СССР во Львов, а посадку самолета осуществить у нас в Черлянах. Драили и скребли все что можно и не можно. В полночь под дождем укладывали дерн возле штаба. А чехи поступили нехорошо-отказались приехать. Напряжение растет.Началась интенсивная боевая подготовка личного состава.

   В полку трагедия. При заходе на посадку разбивается командир полка п/полковник А. Батаков по прозвищу «Батя». Жаль до слез. Он был и человеком и летчиком с большой буквы. Первый раз после заступления в должность пришел он к нам в казарму в выходной без сопровождения свиты. Сел и просто по-человечески поговорил с нами, солдатами. Похоронили его во Львове.

  18 августа-День Авиации. Сняли готовность, празднуем. Вдруг опять тревога, опять садимся в готовность. Погода испортилась, все время моросит дождь. Наше ОБАТО уже давно где-то на границе, а к нам пригнали с других мест спецмашины.

    Я в передовой команде. Таскаюсь со своим железным ящиком инструментов и вещмешком, в котором котелок, фляжка, кружка и ложка. Дали получку 3.80, затоварился куревом.

 20-е августа. Весь день торчим на аэродроме. Погода дрянь. Прилетели три Ми-6.  

 После обеда загрузили вертолеты. В один из них загнали УАЗ с радиостанцией.

   Вечером построение, объявили боевой приказ об исполнении интернационального долга в Чехословакии. Объявили, что вступают в действие законы военного времени. Выдали карабины и по 50 патронов, возвратились в казарму. ЗиЛы-157 остаются у входа. Дождь все моросит, иногда сверкает молния. Сквозь сон слышу звонок телефона у дневального. Потом его крик: «Гроза»!. Это сигнал тревоги для полка.

Влетает дежурный по полку: «Тревога!». Бросаемся, как угорелые, к машинам. Минут через 10 уже на месте. Наша передовая команда забирается в вертолеты. Моя группа в вертолете с УАЗом связи. Располагаемся на полу.  Час ночи. Время идет быстро.

  Рассветает. Взлетела спарка УТИ МиГ-15 на разведку погоды. Приходит техник вертолета, садится рядом со мной на откидное сидение и подсоединяет шлемофон к бортсети. Погода разгуливается и дают команду на взлет.  Поехали по РД и взлетели.Так для нас началась операция "Дунай". Через некоторое время небо совсем очистилось и показалось солнце. Техник комментирует полет. Подошли к польской границе. Идем над Карпатами. Впечатление, что шасси сейчас коснутся верхушек деревьев. В воздушную яму проваливаемся не просто вниз, а еще и со смещением вправо. Прошли Польшу, начинается ЧССР. Совсем рассвело и внизу видно все, как на ладони. Пролетаем над дорогой. Она буквально забита различной военной техникой. Идем на бреющем. А еще через время идем на посадку. Время 6.10 мск утра 21 августа.

  Аэродром г.Кошице. Здесь располагалось летное училище ЧНА. Кстати, в это время учился в нем и первый чехословацкий космонавт Ремек. Высаживаемся напротив здания аэропорта на другой стороне ВПП. Быстро разгружаем вертолеты, которые тут же улетают.  Над нами на большой высоте завис вертолет. Наверно, через него осуществлялась связь. Еще выше кружит ИЛ-28. Возле аэродрома стоит наш танк.

  Через какое-то время над ВПП проносится впритирку к бетонке МиГ-21, уходит свечой вверх и скрывается из виду. Это почерк замкомдива Г.Федерякова. Немного спустя начинают прибывать самолеты полка,с грозным вооружением.

 Самолеты первой эскадрильи были вооружениы тепловыми ракетами с самонаводящей головкай под названием "Гремучая змея"; 2-я эскадрилья ракетами радиолокационного наведения по лучу;3-я - реактивными снарядами (16-ти ствольными)

 Солдаты быстро установили палатки в которых частично находилось оборудование.

 

                   ЧССР,Кошице 1968г. П.Дементьев, Е.Нестеренко, А.Езынги. 1АЭ

  Несмотря на то, что операция долго готовилась,все предусмотреть видимо было невозможно. Кто-то из прилетевшего полкового начальства отдал команду на охрану аэродрома. Короткий инструктаж по обороне провел наш майор Горбунов: "На огонь отвечать огнем".  Мы выдвинулись в сторону деревни под названием Барца и залегли. Город располагался на холмах выше аэродрома в нескольких километрах. Здесь расположен Восточно-Словацкий металлургический комбинат. Где-то в полдень раздались гудки с предприятий города, послышалась стрельба. Когда стало темнеть, стрельба в городе усилилась, в сторону аэродрома полетели трассеры. Где-то на холме горела автоцистерна. А мы лежали в полной темноте и ожидая непрошенных вооруженных "гостей". Через некоторое время нас сменили.  С самолетов поснимали чехлы. Я одел шинель и завернулся в чехол с головой. Проснулся оттого, что замерзли ноги. Вот тут впервые узнал о климате в горах. Днем-несусветная жарища, ночью-холод с высокой влажностью. Есть охота было донельзя. Видимо не успели передать  пайки из Союза и полтора суток "разгружались". Примерно через день привезли палатки, матрасы. Наша группа АВ затащила ящики из-под блоков УБ-16 и устроилась с комфортом между самолетами. Как, впрочем, и другие группы.

 Прибыло наше ОБАТО. На многих машинах выбиты стекла, вмятины. Наверно, это от "букетов с цветами", если верить нашим газетам. Ребята уставшие, но довольные, что добрались. Многие из них рассказывали, что в критические минуты на помощь подоспели наши танкисты.По самолетным радиостанциям слушаем эфир. Много подпольных передатчиков. По одному из них кто-то с сильным акцентом уговаривает: «Ванечка, иди домой. Тебя Маша ждет!».

 В Кошице произошел инцидент с перестрелкой. Были жертвы с обеих сторон. Нас предупредили о возможных провокациях со стороны толпы, намеревавшейся двинуться к аэродрому. К шлагбауму подогнали БТР, принесли ящик гранат. Командование предупредило местные власти о возможных последствиях. Подняли пару самолетов. Они сделали несколько предупредительных заходов на толпу.

Летчики ЗАЭ ЧССР, Кошице, 1968г. Сидят: Климков,Батаровский, Антонец, Артеменко-комэск, Котовой. Второй ряд: Иванов-замкоэск, Винокуров, Слащев, Телятник, Кулюкин, Коротеев.

 Знаю по себе, что когда на ЛТУ пикировал на нашу стоянку "СУ", то одолевало чувство полной беззащитности. Короче, все обошлось.

Через несколько дней нас перевооружили на АК-47, выдали  каски и бинты. Начали выдавать усиленный паек.

 Нам ежедневно доводили боевую обстановку. Где-то в 20-х числах октября сообщили, что ситуация начинает разряжаться и что настал период укрепления дружбы.

  В Кошице через некоторое время к нам на шлагбаум пришли мальчишки из деревни. Приходили, конечно, посмотреть на самолеты. Приносили фрукты. Мы снимали значки, эмблемы и дарили им.  Правда, иные говорили, что их пугают в деревне. С их слов, их учительница говорила, что якобы солдаты стреляют в детей. Но эти дети оказались умнее некоторых взрослых.

Но обстановка оставалась напряженной. Каждый день зачитывались сообщения о провокациях и нападениях: то вырезали караул, то отравляли воду… Ночью стояли в карауле по двое на въезде со стороны деревни Барца. Приезжал БТР, приходил связист с рацией. Командовал БТР земляк -сержант Зобов Виктор из Кашарского района и был еще земляк Кравцов Юрий Иванович (кажется из Батайска) ,водитель ОБАТО(п/п 804610).

 Приезжало однажды большое начальство,  вручать знамя от имени бомбардировочного  полка из г.Калинина (если не подводит память), как авиаторам-интернационалистам.. Суетилась кинохроника, фотокорреспонденты. Правда, результатов съемок мы так и не видели. По слухам, какой-то репортаж был напечатан в «Советском воине» №15. Каждый из нас имел брошюру «Ты защищаешь социализм, солдат!», где впервые было употреблено словосочетание «воин-интернационалист». А вот в военный билет нам почему-то благодарность от правительства и МО так и не записали. Наверно, не хватило чернил.

 Но в тоже время двоих летчиков нашего полка наградили орденами Красной Звезды и Боевого Красного Знамени. Они своим появлением в небе и барожированием предотвратили попытку захвата аэродрома со стороны вооруженной толпы, которая выдвинулась из города. Это случилось после того, как революционеры открыли огонь в г.Кошице по нашим солдатам, где были погибшие и пулеметчик с БТРа вел с ними бой.

 Мы неоднократно с однополчанами на протяжении нескольких десятков лет обращаемся в различные инстанции, имеющие непосредственное отношение к службе и последствиям. Но к сожалению никто не может объяснить доступным способом кто же мы? Вот один из "полусекретных" ответов в наш адрес с толкованием о всем и ни очем.

 

       В связи с изношенностью оригинала документа публикуется восстановленный текст:

 



                                                                                                       Исп.вх. №792-п
                                                                                        Тов.Зуеву М.М.
                                                                                        344091,г.Ростов-на-Дону,
                                                                                        пр.Коммунистический, 34/3, кв.95  
                                                                             
       Ваше письмо, адресованное в редакцию журнала "ЧЕЛОВЕК И ЗАКОН" получено и рассмотрено в Ростовском областном военном комиссариате.

       По существу разъясняю, что Венгерской республике в 1956 г. и Чехословацкой в 1968 г. наше правительство оказало военную помощь в подавлении контрреволюционных мятежей, находясь с ними в едином Союзе, объединенном Варшавским Договором. Причем, военнослужащие, в Венгрии принимали участие в боевых операциях и на них распространяются льготы, как и на участников Великой Отечественной войны. Им выданы льготные удостоверения  "Участника войны".

        Таким образом и Венгрии и Чехословакии мы оказывали помощь как братья по оружию.

        В Республику Афганистан наши войска были введены  в декабре 1979 г. по просьбе правительства Афганистана для оказания помощи соседней дружественной нам стране в сохранении ее целостности и суверенитета. Наш ограниченный контингент войск выполнял в этой стране интернациональный долг, и поэтому военнослужащие именуются воинами-интернационалистами.

                                                                                                            
                                                                     РОСТОВСКИЙ ОБЛАСТНОЙ
                                                                     ВОЕННЫЙ КОМИССАР
                                                                     ГЕНЕРАЛ-МАЙОР      Н.Пыпник
                                              
            

                            

  Мы обращались за разъяснениями еще за полгода до декабрьского 1989 года Пленума ЦК КПСС. Обращаемся и сегодня...

Может когда-нибудь руководители страны дадут нам более вразумительный ответ, в первую очередь понятный всем нам - ветеранам операции "Дунай".

 Группа 11.ЧССР, Слиач, ноябрь 1968г. Ангар 3АЭ. Карпов, ст.л-нт Хильченко, Бурда, к-н А.Семин-ст.инж 3АЭ, Зуев, Свиридов, Кузьмин, Прохорчук, Лапшин.

  Еще в  октябре 1968г решилась судьба полка: его оставили в ЧССР во вновь образованной Центральной Группе Войск и передислоцировали в Слиач (Зволен), присвоив номер п/п 19981 и переименовав в 114 ИАП. Аэродром во время Великой Отечественной Войны назывался «Три дуба», служил для словацких партизан местом, где они принимали самолеты из СССР. После войны здесь же находился самолет Ли-2, подаренный К.Готвальду И.Сталиным. Недалеко находится город Банска Бистрица-центр Словацкого национального восстания.

Для будущей истории пребывания части  в ЧССР- В Слиаче полк находился до конца 1975г, затем был передислоцирован в Божи Дар, где перевооружился и находился до вывода наших войск из Чехословакии.

 Когда уже после "дембеля", будучи в Союзе, в обыденной гражданской жизни, находясь в командировке в г.Львове, я не мог не отдать дань памяти нашему командиру. Я посетил Лычаковское кладбище, где слева от входа находится могила бывшего нашего командира полка подполковника А. Батакова. Вечная ему память! И тем солдатам кто не вернулся на Родину и погиб при выполнении интернационального долга! 

                                                                                                                                                                                                                             

   

 В центре дагестанец Гасанов Магомедтагир Османович. Крайний слева украинец Василий Бойко. Крайний справа чеченец Арби Омаев-все выпусники Бердичевского учебного полка,сержанты Советской Армии. 1968 год, период проведения операции"Дунай".

 

Горячее лето жаркого 1968 года

ТАСС уполномочен заявить, говорилось в заявлении Телеграфного агентства Советского Союза (см. «Правду № 134 от 21 августа 1968 г.), что партийные и государственные деятели Чехословакии обратились к СССР и другим социалистическим странам с просьбой об оказании чехословацкому народу неотложной помощи, включая и ввод вооруженных сил…

  Братские страны в соответствии с существующими договорами решили пойти навстречу просьбе об оказании братскому чехословацкому народу необходимой помощи.
Это решение находится в полном соответствии с правом государств на индивидуальную и коллективную самооборону, предусмотренную в союзнических договорах…
   С этого начиналась боевая операция в Чехословакии в горячее лето 1968 года, где вместе с воинами Советской Армии участвовали армии стран Варшавского Договора. Совместными усилиями в центре Европы они защитили свободу и честь братского чехословацкого народа, окруженного армиями 14 государств военного блока НАТО.
   Несмотря на гриф «секретно», все же удалось выявить пока более 100 (ста) погибших советских воинов, а сколько погибло всего – не известно (см. Книгу Памяти № 10 за 1946-82 гг. под ред. Е.М. Чехарина,
Ч.П. Саноницина, В.Н. Вартанова изд. Патриот. Москва 1999 г.).
Об успешности боевой операции воинов, защитивших свободу и независимость чехословацкого народа, предотвративших военный конфликт мирового масштаба, говорили, писали, поздравляя нас, такие военные стратеги и военачальники Великой Отечественной и II Мировой войны, Маршалы и Герои Советского Союза, как И.С. Конев, К.К. Рокоссовский, А.А. Гречко, И. Якубовский и другие военные и политические деятели СССР и мира.
   Однако с легкой руки, вернее, языка разрушителей СССР и угодников наших противников с конца 80-х годов и до 2010 г. нас, воинов-интернационалистов, стали называть оккупантами.
А Президент РФ Д.А. Медведев в пример бывшим генсекам и президентам нашей страны своим Указом (ФЗ 12-2010 г. 0835) объединил всех воинов-интернационалистов, участвовавших в 35-40 боевых операциях и событиях на территориях 19 государств, и объявил для всех нас единым Днем памяти 15 февраля, чем и завоевал себе еще большее уважение, авторитет и нашу благодарность. Это – справедливо…
 Кроме нас, «чехов», боевое задание и приказ Родины в жарком 1968 году выполняли воины-интернационалисты в Азиатско-Тихоокеанском регионе, в районе озера Жаканашкюль, в странах индо-китайского полуострова, в Лаосе, во Вьетнаме, в Северном Йемене, в Мозамбике, регулировали вооруженный конфликт Египта с Израилем, разминировали территорию Алжира и т.д. Так было и до 1968 года, и после. И где только нашим молодым ребятам не приходилось защищать чужие интересы и чужие земли. 
   Следуя примеру отцов, мы с честью и достоинством выполняли приказ своего народа, верили, что все эти жертвы – во имя свободы «своего народа и во имя светлого будущего. Мы были так патриотически воспитаны, и мы верили в свое будущее». Действительно, как и наших отцов, время выбрало нас, и мы, воины-интернационалисты, рады и горды тем, что оказались достойными наследниками тех, кто защитил Москву, а потом штурмовал Берлин.
Накануне Дня памяти
   15 февраля и 23 февраля мы, участники боевой операции в Чехословакии 1968 года, и их семьи приветствуем и поздравляем всех воинов-интернационалистов: «венгров», «кубинцев», «афганцев» и других участников боевых операций и их семьи, детей и вдов. Желаем вам крепкого здоровья, долгих лет радостной жизни, семейного благополучия и успехов в воспитании подрастающего поколения в духе братства, интернационализма и патриотизма.
   Согласно данным вышеуказанной «Книги» в чужих странах погибли, а также получили ранения тысячи воинов-интернационалистов.
   В списках погибших возможны неточности в сторону увеличения.
Сведения представлены отдельным руководителям разного уровня, чтобы сказать, насколько субъективна их оценка к воинам-интернационалистам.
По оценке военных специалистов, все они рисковали жизнью, выполняя интернациональный долг за пределами Отчизны, и вправе стоять в одном строю в День памяти 15 февраля. 

  Но в тоже время душу бередит только одно....Мы выполняли боевые задачи не на плановых учениях, мы не просто передвигались на боевой технике по территории чужой, но близкой всем нам стране с полными боекомплектами, журналами боевых действий, доставляя раненых в полевые госпиталя, сопровождали "грузы 200" в Союз.... 

И если понятие "воины-интернационалисты" на нас не распространяется, то кто же мы тогда есть?..... 

Председатель регионально-общественной организации "Август-68" - участников боевой операции на территории Чехословакии по республике Дагестан Гасанов Магомедтагир Османович.

                                                                                                                                                                                                                               

 

Дружественные сайты и организации

Сайт  сослуживцев – 10-го отдельного танкового батальона и  6-й гвардейской отдельной мотострелковой Берлинской ордена Богдана Хмельницкого бригады, которые много лет дислоцировались в Берлинском районе Карлсхорст.

Сайт "Дунай" В.П.Сунцева - члена Президиума Житомирского областного Союза воинов-интернационалистов, работающего над поиском в/частей, участвовавших в операции "Дунай".

Сайт и форум 20-й танковой Звенигородской Краснознаменной дивизии.

Сайт "Всемирная история" - статьи, книги, энциклопедии и карты.

Сайт 159 Таллинского Краснознаменного ИАП

Сайт Виртуальный гарнизон,27 гв. МСД, г.Галле\Заале ГСВГ (ЗГВ)

Сайт Назад в ГСВГ (Потоцкий Виктор Николаевич) 

Сайт Всемирная история

Сайт Таганрогский Многопрофильный Общеобразовательный Лицей N4

Ростовская областная общественная организация ветеранов воинов-интернационалистов "Кубинцев". Председатель Денисов Владимир Георгевич. Тел.: +79185791280